Форум » Дневники персонажей » [History of stars...] » Ответить
[History of stars...]
Star Dust: Здесь будут выкладываться самые яркие открывки из воспоминаний Николь Джессики Норвильт. Ее трудное детство, тяжелое отрочество, долгие годы одиночества... И, наконец, дом у иксменов, однако и там все было не так... Добро пожаловать в темную жизнь посланницы звезд...
Ответов - 6
Star Dust: Двадцать два года назад... -Тише маленькая, папочка уже приехал... Отойдите девушка, я сама разберусь.-из сюсюкавшего, голос Джесс превратился в строгий. Пожалуй, только здесь она могла хоть как-то покомандовать, муж заплатил больнице огромную сумму денег, чтобы только ей - Джессике, его верной супруге - было хорошо. Они познакомились в баре. Точнее в стриптиз-клубе. Он тогда пришел и снял ее после танца. Джесс была готова, ведь это ее работа, но он так напился, что всю ночь изливал ей душу, а затем заснул не заплатив. Джесс могла спереть его бумажник, но от чего-то пожалела, а на утро, когда он очнулся, то наконец-то взял ее; как оказалось, похмелье его не мучало. Джессика до сих пор считала это самым лучшим сексом в ее жизни. Каким же потрясением для нее стало, когда в тот же вечер он снова явился в бар, снова напился и снял ее, и все повторилось: ночь откровений и утро разврата. После третьего раза он взял ее телефон, а после шестого пригласил на выходные к себе. Когда он делал ей предложение, был мил, обаятелен, боготворил ее красоту, фигуру, а главное их интимное время, проведенное вместе. И Джессика приняла предложение, уволилась с работы и вышла замуж за самого обаятельного и привлекательного молодого бизнесмена, какого только может встретить простая девушка, не обладающая ничем, кроме способности удовлетворять мужчину в постели и шикарной фигуры, очаровательного личика и модельной внешности. Год они жили как в сказке, каждые выходные в шикарных отелях, ролевые игры, заканчивающиеся бурным сексом, но все оборвалось, когда Джесс узнала, что беременна. Долго боялась сообщить об этом мужу, начала ему отказывать в супружеском долге, но аборт делать боялась: ей было всего девятнадцать и своим здоровьем итак уже подорванным за два года работы в баре она дорожила. Через пять месяцев скрывать правду стало практически невозможно и муж обо всем догадался. Однако вопреки всем опасениям Норвильт ругался лишь по тому, что она ничего ему не сказала. Даже при весьма округлившемся животике Джесс оставалась в отличной форме (природная красота позволяла ей это, да и несмотря на беременность, Джессика никогда не переедала), и очень скоро обнаружилось, что животик и ощущение ребенка очень даже заводит мужа. Признаться честно, на протяжении двух лет Джессику и Джона ничего не связывало, кроме штампа в пасспорте и бурной половой жизни, а потому Джесс была даже очень рада, что Джон воспринял ее беременность именно так. У врача, которого начала посещать Норвильт стало ясно, что ребенку ничего не угрожает, что лежит он правильно и что это явно мальчик. Джон был счастлив: это означало явное продолжение его рода: он яро хотел сына, к бизнесменам-коллегам, у которых дочери он относился с сочувствием, считая, что империю нужно оставлять только умному и ответственному мужчине, а от дочери требуется лишь быть красивой, чтобы выдавать ее замуж за богатых и старых мужчин: один муж умер - он, Джон, получил его деньги. Все, дочь можно выдавать замуж за ворого, пока ее красота не исчерпается и она не останется старой девой. С женой он своими соображениями не делился, ибо уже было ясно, что родится сын, а значит все в порядке. В канун нового года Джессику отвезли в больницу со схватками, она родила ровно в полночь, но роды, благодаря огромной сумме, заплаченной Джоном, прошли по высшему разряду. Муж при этом не присутствовал и "счастливую" для него новость сообщили уже в три часа ночи, первого января. Врач по телефону радостно сообщал о том, что в семействе Норвильт прибавление: девочка. От большого количества выпитого в честь праздника Джон не сразу понял, что произошло, но подознательно в нем уже закипала ярость. В четыре часа ночи он уже кувыркался с одной из приглашенных манекеньщиц, а затем, уже в пять, как зверь взял вторую. Жена лежала в род. доме, еще не очнувшаяся после родов... И вот, мы вернулись как раз к тому моменту, когда Джон уже стоял у машины, припаркованной во дворе родильного дома, раздраженно курил и ждал, когда выйдет жена. А Джессика собирала девочку: на улице была зима, снежинки причудливо танцевали в воздухе. Была прекрасная морозная погода, когда нет леденящего ветра, а сугробы такие белые, что солнце искрится и отражается от их бриллиантовой поверхности и хочется схватить горсть снега и с радостным криком запустить в воздух в виде снежка... Когда Джесс очнулась и позвонила Джону, голос его был угрюм, слова грубы и просты. На вопрос об имени, он ответил: "Разберись сама!" и положил трубку. Джесс решила, что до него-таки добралось похмелье и он просто не может придумать девочке имя, ведь он говорил только об имени мальчика... Приняв решение, Джессика назвала девочку в честь своей матери: Николь. Ей нравилось как теперь звучат их полные имена: Джессика Николь Норвильт и Николь Джессика Норвильт. Очаровательно! -Никооооль...-сладко протянула молодая мама и поцеловала спящую девочку в лобик, застегивая ее зимний комбинезончик. -До свидания, мадам.-с улыбкой проводили ее акушерки и Джесс улыбнулась им в ответ. Морозный воздух приятно ударил в лицо после больничной духоты и запаха материнского молока. Джесс прижала малышку к своему свитеру: девочка была под курткой матери, и с улыбкой пошла к черной машине, возле которой стоял мужчина в черном пальто, которое так сильно шло ему. Однако лицо его было угрюмо, он нетерпеливо бросил бычок сигареты в сугроб и выдохнул дым. Улыбка Джессики потухала, чем ближе она подходила к мужу. От его лица по спине у нее пробежался холодок, но она взяла себя в руки и оложила ладонь ему на плечо, а сама потянулась, чтобы подарить ему пылки поцелуй, но он грубо взял ее за локоть и немного сдвинул голову, от чего Джесс уткнулась носом ему в щеку. Наступило молчание, Джесс прикрыла глаза на миг и сделала глубокий вдох. Джона будто подменили... Наконец, он ни говоря ни слова открыл дверь заднего сидения и подтолкнул Джесс. Она покорно села в машину, а пока Джон обходил и садился на водительское сиденье, тихонько, ласково поправила шапочку своей новорожденной дочери. За всю дорогу до дома Джон задал всего один вопрос: как она назвала девочку. Джесика ответила тихо, но внятно: -Николь... -Как твою мамашу? -Да... -Могла бы догадаться и сама сказать! -Джон, что с... -Не важно. Мы ночью с тобой поговорим...-грубо оборвал ее муж и больше ни сказал ни слова. Отвезя их домой, Норвильт уехал на работу и вернулся ночью поддатый и злее прежнего. Николь спала в комнатке, специально сделаной для новорожденной, правда комнатка была явно для мальчика (отец постарался)... Буквально с порога муж подарил Джессике яростный и грубоватый поцелуй, раздеваясь по дороге, грубо хватая жену за все интимные места. Казалось, что в этот раз в постели он выразил всю свою ярость в отношении того, что родилась дочь. Джесс долго не могла очнуться после того, как любимый муж едва не изнасиловал ее, а после спокойно ушел спать в другую комнату. С тех пор все изменилось: половой жизни у них больше не было, они едва разговаривали, муж каждый день возвращался с работы поздно ночью, пьяный в стельку и пахнущий женскими духами. Джессика прекрасно знала, что он ей изменяет, но боялась что-то сказать. К Николь Джон вообще не подходил, а когда она плакала, кричал на жену, чтобы та заткнула "раздражитель". Почему Джессика не развелась с мужем тогда? Было много причин, но главной было то, что Джессика Николь Норвильт любила мужа, а второстепенными было то, что без него она осталась бы ни с чем, а так у нее был дом, еда, деньги и она могла дать дочери все, в чем та нуждалась. Но так было недолго... Из воспоминаний Николь Джессики Норвильт...
Star Dust: Шестнадцать лет назад... - Happy Birthday to U! Happy Birthday to U! Happy Birthday, dear Nykie! Happy Birthday to U! Улыбки, разноцветные шарики, бабушка, мама, несущая большой торт с шестью свечками и мелкая, худенькая девчушка с бледной кожей, длинными светлыми волосами и серыми большими глазами навыкате. Она улыбается бледными губами и хлопает в ладоши тонкими ручками. Мать со счастливой улыбкой ставит торт на стол, покрытый белой тканью, и садится, водружая подбородок на ладони. -Ну, Ники!-с улыбкой сказала Джессика, - Загадывай желание и задувай свечи. Николь задумчиво зависает над тортом. Что бы загадать? Может компьютер? Или мобильный телефон? А может просто попросить, чтобы отец провел с ней хотя бы один день? Сводил в парк, как другие отцы своих детей... Ну или ну худой конец обнял... Но все размышления прервались из-за стука входной двери и крика на весь двухэтажный дом: "Я дома!" Улыбка Джесс как-то сразу потухла, а бабушка Николь (это имя бабушки. Ники была названа в честь мамы ее мамы, то есть бабушки) засуетилась, заявив, что ей срочно надо бежать. Ник уселась в глубь дивана, так и не задув свечи. Бабушка Николь быстренько поцеловала внучку, затем дочь и умчалась вниз на кухню, чтобы выйти через заднюю дверь и не попасться на глаза тестю, уж очень недолюбливал Джон свою тещу. Но видимо она всетаки ему попалась, потому что Николь ясно услышала недовольный голос отца, поспешные прощания бабушки и хлопающуюся дверь. Мать тяжело вздохнула и перевела взгляд на дочь. Уже шесть лет прошло, а Джон все продолжает в упор не замечать маленькую девочку. То что он не любит детей, Джесс итак знала, но не замечать собственную дочь – это уж слишком. Подарков на день рождение Николь от него так же дождаться было невозможно. Послышались шаги на лестнице и мать, еще раз вздохнув, наклонилась к девочке: -Ники, задувай свечи и иди к себе в комнату. Я принесу подарок попозже.-и подмигнула своей очаровательной дочурке. Та дунула, так и не успев загадать желание и поспешно соскочила с дивана. Смотря себе под ноги, маленькая Ники утерла носик и... столкнулась в проходе прямо со своим отцом. Она почти никогда не говорила слова "папа". Оно ей было как-то непривычно. Да и слово "мама" как такового тоже не имелось, вместо этого было "Джессика", а вместо папы "Джон" соответственно. Однако отец даже не заметил, что она в него врезалась. Просто остановился на пару секунд и прошел дальше, даже не взглянув вниз на свою маленькую дочь. Николь было направилась в свою комнату, но любопытство взяло верх и вместо этого она притаилась за порогом встав так, чтобы из комнаты ее маленького тельца не было видно. Джон осмотрел гостиную. Обвел безразличным взглядом шарики и торт, а затем с его губ сорвались слова: -Что твоя мамаша делала у нас? Джессика была ошарашена. Нет, ее муж конечно же не сахар, но все же забыть, что у дочери сегодня день рождения и что на каждый день рождения она приглашает бабушку - это уже слишком. -У Николь сегодня день рождение! -У твоей матери? -У твоей дочери! -Я тебе уже говорил много раз: у меня нет дочери! -Она есть! Ты дурак, раз уперся на своем! Ты бесчувственная свинья! -Уже два оскорбления! Ты совсем забыла кто такая? -Послушай, Джон! Я ухожу от тебя. Наступила тишина. Николь тихо задержала дыхание не замечая, как по щеке прокатилась слеза. Хоть отец ей и был как неродной, но все же она чувствовала, что мать его любит, а значит он не так уж и плох. Тишина была буквально ощутима: напряжение повисло в воздухе. -Это из-за работы?-такого голоса у отца Ники еще не слышала! -Нет.-а вот голос матери дрожал. -Тогда почему? -Ты меня не любишь. -Кто тебе сказал? -Ты каждый день приходишь домой и пахнешь чужими духами! Ты перестал исполнять свой супружеский долг! Ты обращаешься со мной, как с прислугой и ты не замечаешь собственной дочери, которую я выносила, которую я люблю! Моей дочери нужен отец! -Я пашу на работе, у меня нет времени... -И тебе совершенно наплевать на то, что у Ники сегодня день рождения... -Мне просто некогда... -И ты перестал дарить мне подарки... -Я разрываюсь... -И ты... -ХВАТИТ! Голос отца сорвался на крик. Николь беззвучно плакала, стараясь всхлиповать как можно тише: не дай бог ее услышат. Но не в силах слушать эту страшную тишину, она тихонько выглянула, чтобы посмотреть, что происходит. Джессика смотрела на Джона горящими глазами, с перекошенным от злобы лицом. А Джон... Отец Николь еще раз тяжело вздохнул и продолжил, поправив рукава пиджака: -Я люблю тебя... -Может хватит этого вранья? -Я люблю тебя... -Никогда в это более не поверю! -Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ДРЯНЬ ТЫ ЭТАКАЯ! И он снова сорвался на крик. Рука занесенная в ударе и по лицу Джессики прошлась звучная пощечина. Она громко выдохнула от неожиданности и схватилась за место удара. Джон ненавидел, когда ему перечили, но такое случилось в первый раз. Когда Джесс убирала от щеки руку, она смотрела на мужа с такой ненавистью, что, если бы можно было убивать взглядом (что наверняка можно, но не у людей), то он был бы уже мертв. Николь из-за убгла не выдержала и громко всхлипнула. Отец в ярости развернулся. Когда он увидел свою дочь, маленькую, заплаканную, но главное: подслушивающую, его охватила новая ярость, чем-то связанная с женой. Лицо его побагровело и этот момент, хоть и прошло много лет, Ники помнит до сих пор, как она с округленными от ужаса глазами пятилась к лестнице и как наступал ее отец, впервые смотрящий непосредственно на нее, а не куда-то рядом. Только вот во взгляде читалась явная ярость. Он дергал ремень за поясом... Ник была парализована ужасом, которого до этого момента шестилетняя девочка никогда еще не испытывала. Она пропустила тот момент, когда отец таки достиг своей цели и развернул ее к себе, что-то яростно крича и брызжа слюной. Первый удар был таким болезненным и обидным, что Николь закричала, как ошпаренная, а Джессика в ужасе кинулась на мужа сзади, но что могла она - хрупкая женщина - сделать со своим мужем? Он оттлкнул ее и остановился лишь тогда, когда ярость перестала затмевать его разум. К тому времени Ник уже потеряла сознание от ужаса. Это был ее первый обморок... Ей было шесть... *** Очнулась Николь у себя в кровате, а отец сидел рядом. Его пальцы были запущены в его волосы и вид у него был усталый. Пиджак был порван на плече. Джессики рядом не было. Ник пошевелила маленькой ножкой и почувствовала отголосок боли на ягодицах. отец почувствовал движение и будто ожил. Он кинулся к дочери, шепча извинения и что-то про "состояние аффекта", но Ники ничего не понимала из его заумных слов, главное было то, что отец рядом, что он обнимает ее. Она чувствовала его тепло% такое родное, такое приятное... Первый раз Джон обнимал свою дочь... В проходе образовалась мать. Она пару минут смотрела на объятия, а затем, молча улыбнулась и ушла в спальню. В эту ночь Джон спал со своей дочерью. На утро ушел на работу, а вернулся с большим букетом цветов для жены и кукольным домиком для дочери. Это была самая незабываемая и счастливая неделя в жизни Николь Джессики Норвильт и пускай такое короткое счастье с молодым отцом было заслужено такой сильной обидой и болью... Оно того стоило. Из воспоминаний Николь Джессики Норвильт...
Star Dust: Десять лет назад... -Ник, пойди сюда. Обычно я на подобные заявления не откликаюсь, но миссис Колтер - моей преподавательнице в акробатической школе - я могла подобное позволить. Я скромно вышла из толпы моих сокурсниц и выжидательно посмотрела на миссис Колтер снизу вверх. -Продемонстрируй нам, как необходимо выполнять тройное сальто с подскоком, - вежливо попросила она и сделала шаг в сторону, освобождая пространство для прыжка. Я так и знала, что она это попросит. Каждый раз, как ей нужно что-то показать, она вызывает меня. А я никогда не любила повышенное внимание к моей персоне. Не сказав ни слова, я сделала замах руками, сосредотачиваясь на вырисовывающейся в голове схеме: вес распределить на обе ноги, оттолкнуться одновременно, затем он перейдет на корпус, приземлиться и снова подскочить, затем еще раз и, наконец, выпрямиться и вытянуть две руки. В теории не сложно, теперь на практике. Первый круг прошел успешно. Я оттолкнулась ногами и в следующую долю секунды приготовилась ко второй трети демонстрации. Но вот и последняя треть миновала, а я уже стою, вытянув руки вверх, с перемешанными небом и землей перед глазами, как обычно. Мне уже начинало нравиться это ощущение... -Все видели то, что я имела в виду? Только следите за руками: во время сальто они должны быть плотно прижаты, а не болтаться во все стороны. Приступайте. Оставшаяся часть занятия пролетела быстро к моему ввеликому сожалению. У акробатической школы меня ждала машина. -Привет, Фред. -Добрый вечер, мисс Норвильт. Ваш отец велел отвести вас в парикмахерскую. -Да, я помню... -Мне очень жаль, мисс. -Ну что поделаеешь? - равнодушно пожала плечами я. Идеально вежливый и всегда дружелюбный водитель Фред прекрасно знал о моей досаде. Мне было уже двенадцать лет, а отец все еще заставлял меня остригать светло-коричневые волосы под мальчика. Обидно и досадно, особенно вспоминая других девчонок из моего класса. Машина тронулась, а пока мы ехали, я неосознанно теребила свои волосы, успевшие отрасти до подбородка... *** За окном был январь. Я сидела на подоконнике, рассматривая причудливый танец снежинок в воздухе. Только-только занимался рассвет и гордое солнце настойчиво выпихивало хрупкую луну, что ему успешно удавалось. Почему-то этот факт заставил меня загрустить. Я опять не могла уснуть пол ночи и сидела на подоконнике аж с четырех часов утра. Сейчас было уже восемь, я была идеально собрана, одета и готова к школе. Специально все продумала, чтобы отцу не к чему было придраться. Они с Фредом завозили меня в школу по дороге на папину работу. Как всегда, громогласный крик Джона огласил весь дом. Звали меня. Тяжело взздохнув, я соскользнула со своего ночного насеста и кинулась на первый этаж. Меня встретрили гневные глаза отца: -Почему так долго? Я что, вечно должен тебя ждать по два часа? Он продолжал ворчать, даже когда завязывал шнурки на дорогих ботинках. Я как всегда молчала. Мама вообще еще спала: для нее восемь утра - невообразимая рань. Мы заперли дверь и сели в машину - оба на заднее сидение. Отец тут же достал мобильный и принялся с кем-то бурно обсуждать условия очередного договора, а я продолжила свое ночное заанятие: молчаливое наблюдение окружающего меня мира. *** -Норвильт? -Пассивный залог, мэм. -Как всегда, правильно. Мне было скушно. Все что миссис Баннер сейчас нам рассказывала, я давно уже вычитала в учебнике английского. Это казалось настолько легким и не заслуживающим моего внимания, что тон, с которым я отвечала, получился слегка пренебрежительным. Толи миссис Баннер не заметила, толи сделала вид, что не заметила, но она продолжила разъяснение занудной темы. А вот Майк, сидящий прямо передо мной оказался более наблюдательным и глупым одновременно. Наблюдательным, потому что уловил мое зазнайство, а глупым, потому что решил полезть. -Что такое, Норвильт? Богатый папочка пересадил тебе мозг? - ехидно поинтересовался он. У меня в голове родилось сразу столько ответов, что я не смогла сразу понять, какой сейчас выдать лучше. Со стороны же я просто растерянно глотала ртом воздух. Майк приписал себе это, как успех. После уроков он и его компания провожали меня своими ехидными шуточками чуть ли не до самой машины, пока Френк не разогнал их. Я готова была расплакаться. Я чувствовала себя совершенно потерянной и ненаходчивой под шквалом насмешек Майка и его друзей. Когда я села в машину, слезы уже не просто стояли в глазах, а текли ручьем. Успокоилась я только, когда мы подъехали к дому. *** На следующий день все повторилось. Прошла уже неделя, а ничего не менялось. Я уже начинала свыкаться с мыслью, что я ничтожество. Я почти перестала спать, мой цвет лица начал отдавать зеленцой, но я едва это замечала. В день контрольной все неожиданно стали моими лучшими друзьями. Я втайне начала злорадствовать, решив, что испорчу им все результаты, но Майк так трагично ппросил прощения, а лицо у него было такое симпатичное, что я на миг забыла все обиды. Вспомнила я их на следующий день, когда Майк снова принялся издеваться надо мной. Не вижу, что смешного в том, чтобы указывать на его недостатки? Хотя им, скорее всего, больше всего нравилась моя реакция, а точнее отсутствие таковой, зато присутствиее слабости. Я несколько раз плакала прямо при них, но это вызывало не жалость, а желание довести меня от слез до истерики. Мир жесток. И как после такого кто-то смеет упрекать меня в жестокости или дурном характере? Да мне теперь плевать, что думают обо мне, что говорят. В итоге каждый получит свое. "What goes around, comes aroud. One day they will all pay for being assholes. That's what I think." Из откровений Николь Джессики Норвильт...
Star Dust: Четыре года назад... Ники спокойно сидела на одной из скамеек ннеподалеку от школы. День был теплый, солнечный. Теплые лучи обжигали кожу Норвильт и она морщилась: Ники никогда особо не любила тепло. Ясную погоду - да, но теплую... Избавьте. Сегодня вечером должен состояться выпускной бал, но идти на него Никс не желала. Танцевать она не умела, друзей у нее не было, да и в платье она будет смотреться глупо. Тем более, что она уже выпросила у отца вместо этого прекрасную ночную прогулку: будет возможность наконец-то полежать на любимой поляне, посидеть одной на баскетбольной площадке, может быть даже в школьном дворе. Никаких любопытных взглядов, никаких насмешек, только тишина и одиночество, что может быть лучше? -Что, Норвильт, мечтаешь о пластической операции? Хочешь наконец-то поменять свое кислое выражение лица? Ники тяжело вздохнула. Почти двенадцать лет она терпела этого идиота Майка. Правда последние годы в старшей школе переменили ее координально: Норвильт больше не приходилось задумываться о том, что бы ответить. Слова слетали с ее губ быстрее, чем ей могли ответить очередную мерзость. До драки обычно не доходило, хотя всякое случалось. Однажды она уже разбила Майку нос, а ему все мало. -Что, Стюарт, подкорректировал себе нос в больнице? Хочешь я тебе его снова исправлю? - в тон ему, съехидничала Ники. Было забавно наблюдать, как лицо Майка Стюарта багровеет от злобы. Вокруг нас уже начали останавливаться другие ученики. Кто-то улыбался, а кто-то неодобрительно покачивал головой. Я сидела на скамейке, совершенно расслабленно развалившись на ней. -Сучка. -фу, как грубо. -Заслужила. -Не больше, чем ты, красавчик, - и с этими словами Ники послала Майку воздушный поцелуй. В глубине ее глаз играла ненависть, но внешне все выражало презрение и насмешку. Норвильт огляделась вокруг, обведя взглядом случайных зрителей. Ее брови поднялись в вымышленном притворстве. -Майкл, милый, по-моему эти люди уже заждались тебя. Между прочим, иподром нре круглосуточно работает, так что давай - скачи лошадка. Теперь он посинел. Мышцы на руках напряглись. Николь спокойно наблюдала за его реакцией краем глаза. Насвистывая, она разглядывала свои ногти. Но Майк поборол себя. Он понял, что при таком количестве зрителей кидаться на внешне хрупкую девчонку просто глупо. Вместо этого, он плюнул под ноги Николь и, развернувшись на каблуках, стремительно ушел. Постепенно толп разошлась вслед за ним. -Верблюд, - презрительно фыркнула Никс себе под нос. Какое счастье, что она его больше не увидит... *** Николь снова закатила глаза. Ну чего мама так волнуется? Ну подумаешь всю ночь дочка будет гулять? Это выпускной вечер в конце-концов! Отца дома еще не было, он сегодня задерживался до поздна. Мы с мамой прекрасно понимали по каким причинам он задерживается. Джесс уже устала находить отпечатки помады у него на рубашке... -Телефон зарядила? -Да, Джесс. -Деньги, ключи взяла? Ой, и куртку одень, вот эту. Красавица... Мама сделала шаг назад, чтобы полюбоваться своей дочерью. Волосы цвета темного шоколада распущены по научению матери, темно-синие джинсы были заправлены в высокие сапоги-казаки коричневого цвета. Такого же цвета кожаная куртка теперь была надета на Николь. Признаться, она была в шоке от такого наряда, но Джесс настояла. Ник догадывалась, что мать втайне надеется на поход Норвильт на школьный бал. Зря надеется. -Я пошла. -Стоять! - скомандовала Джессика. Ники недовольно оторвала руку от двери. -Что еще? Вместо ответа, мать неожиданно расплакалась и обняла свою горе-дочь, шумно целуя Ники в щеку. Норвильт опешила, но после секундного замешательства, ответно похлопала мать по плечу. -Ты у меня уже такая взрослая, Ники... -Я знаю, Джесс. -Ну все, - мама всхлипнула и оторвалась от своей дочери, поправляя куртку последней - Иди уже, чего стоишь? Николь выдавила улыбку и покинула дом. Если бы она только знала, что это был последний раз ее человеческого пребывания у родителей... Программа была насыщенная. Для начала Николь направилась в парк недалеко от дома и разлеглась на поляне вместе с банкой колы из своего рюкзака. В 23:30 она направилась безцельно блуждать по улицам опустевшего города, размышляя обо всем подряд, предвкушая учебу в институте на журналиста. Ноги сами принесли ее к школе. Внезапно за спиной раздался свит и чьи-то пьяные крики, мужские, если быть точнее. Николь вздрогнула и обернулась. Страх тут же пропал, когда она увидела, что это Майк и его компания приятелей. Мозги у всех все равно не больше муравьиных. Никс презрительно фыркнула. Но Стюарт не уходил. Он заметил ее и теперь вся толпа направилась в сторону Норвильт. В руках некоторых их них находились коричневые бумажные пакеты, из которых торчали горлышки бутылок. Это заставило Ник насторожиться. -Какая встреча! Ники, тебя нам и не хватало для полного счастья, - осоловело хлопая ресницами, заявил Майк. Он был в костюме: рубашка выбилась из штанов, галстук вободно болтался на шее, а ботинки были измазаны в грязи. Ник молчала, хмуро разглядывая его с выржением лица, мол: "Чего тебе надо?" Дружки тихо хихикали рядом, изредка делая глоток из горлышка пакета. -Ты прям красавица. Иди сюда, гусиная шея, - и он приглашающе распахнул руки, пьяно пошатываясь, а затем пошел на нее, сложив губки бантиком. Николь на миг оцепенела, а затем заорала, как ошпаренная, когда Майк далеко не нежно стиснул ее в объятиях. Его правая рука расстегнула молнию куртки Норвильт. Николь ощутила панику и ужас. Смех парней рядом сорвался уже на дикий визгливый и крайне довольный хохот. -Отвали! - оттолкнуть Майка оказалось труднее: алкоголь придавал ему сил. После небольших усилий Ники это удалось. Майк явно не сидел без дела: куртка висела на локтях Николь. Заметив это, она поспешно дернула руками, водружая куртку на плечи. Стюарт расплылся в улыбке. Вместе с ним теперь на Николь двинулась вся компания из четырех парней. Никс схватили за локти с двух сторон. Сердце бешено колотилось в груди, в глазах девушки отражался страх, которого никто не видел у нее уже давно. Она попыталась вырваться, заехав одному из своих пленников ногой промеж ног, а второму локтем прямо в грудную клетку. Оба удара получились мощными, у парней аж искры из глаз посыпались. Но как только Норвильт кинулась бежать, ее сцапали еще двое, а Майк залепил ей яркую пощечину. С губ Николь даже крика сорваться не успело, только приглушенный хрип. В голове все перемешалось, в ушах звенело. Она почувствовала, как кто-то пытается расстегнуть ее ширинку. Слабый пинок ногой попал в воздух, зато ответный пинок пришелся Ники точно в спину. Ноги подкосились, в глазах потемнело от боли. Она рухнула прямо на асфальт, а с двух сторон посыпались удары, пинки и тычки, гармонирующие со стягиванием с нее штанов. Николь перестала соображать где она и кто она. Пространство и время перестало иметь значение для ее избитого тела. А кто-то тем временем уже явно пыхтел над ней, пытаясь стянуть нижнее белье. Скквозь полузакрытые веки Николь заметила сверебристый свет. "Ну вот и все..." - подумала Норвильт, уже смирившись с мыслью, что смерть пришла. Ей даже понравилось это внезапное ощущение тепла во всем теле. Умереть было легко, даже неплохо: гораздо легче чем жить потом, зная, что тебя изнасиловали бывшие одноклассники. Но вот звон в ушах уступил, и Николь снова услышала чей-то хрип. Теперь он изменился, кто-то хрипел уже от боли. Давление на ее тело внезапно ослабло, а хрип сменился визгом боли где-то рядом. Ник с трудом разлепила глаза. "Жива, но брежу. Вот тебе и первый секс..." - дурацкая мысль родилась в голове Норвильт. Она отказывалась верить своим глазам, списав все на бред, а потому воспринять все происходящее, как сон не составило труда. Прямо перед ней Майк стоял со спущенными штанами и полными ужаса глазами разглядывал свои руки. Приглядевшись, Николь заметила на них царапины и синяки. Затем Стюарт перевел взгляд полный ненависти и ярости на валяющуюся на земле Николь и кинулся на нее. Только теперь Норвильт заметила странное свечение, исходящее от ее тела. Как только руки Майка достигли ее тела, свечение, подобно живому языку пламени, взвилось на него. Стюарт отдернул руку, будто обжегся. Голубые синяки на его руках стали багровыми. Ники внезапно почувствовала невероятную ясность рассудка. Не думая как, почему и зачем, она лишь представила, как свечение кидается на Майка целиком, как его свет начинает проникать сквозь клетки его кожи, сжигая их, добираясь до костей. А затем - О чудо! - свет и вправду оторвался от тела Никс. Он кружился коршуном вокруг несчастного Стюарта, а тело того постепенно покрывалось ранами, глубокими кровавыми... Послышался хруст, и рука Майка безвольно повисла. Послышался второй, и он рухнул на землю, хватаясь за ногу здровой рукой. Его товарищи оцепенели, а я отозвала странный свет обратно. Парни с ужасе подхватили стонущего Майкла на руки и понесли прочь от меня. Они еще выкрикивали угрозы, когда скрылись из поля зрения Николь... Поная луна светила точно над головой. Лунный свет озарял одиночество растерзанной девушки. Ее хрупкое тело было разбито, кожа казалась фарфоровой в ночном свете: простая детская куколка, с которой поиграли и бросили. Свечения больше не было. Оно втянулось в тело Николь, а вместе с ним ее покинуло и сознание, оставляя за собой лишь всепоглощающуу темноту... Из воспоминаний Николь Джессики Норвильт...
Star Dust: - Предыстория - Существует множество вселенных и множество миров. Они тесно переплетены между собой, накладываясь один на другой, но никогда не соприкасаясь. В той вселенной, о которой пойдет речь существовали Телепортеры - духи, способные рвать грани, открывая врата в параллельные миры. Но кроме Телепортеров существовал закон, по которому все они были либо истреблены, либо заключены, либо служили при дворе его величества, правителя Бартимеуса III Великого. Мое имя графиня Немиадес и это моя история, мой мир, который вам будет непонятен, но он имеет прямое отношение в той, кого вы зовете Николь Норвильт, и кого считаете простой смертной. Если наложить вашу вселенную на мою, то планета, на которой обитает мой народ окажется в том месте, где у вас находится луна. Мы живем в темноте, солнечный свет моей вселенной воздействует на мою планету не так, как на Землю. Мы не люди, даже не животные... Наши тела состоят из волшебных частиц, которых вы никогда не знали и которых никогда не видели. Наша земля впитывает солнечный свет вселенной, немедленно отражая его и преобразуя. Именно этим отражением мы и питаемся. Нам не нужна еда, вода или кислород, как я уже говорила - мы не люди, а соответственно приоритеты у нас другие. Моя планета мала, а потому и города здесь маленькие, да и страна всего одна. Этой страной уже многие века управляет одна и та же королевская династия. Сейчас на престол взошел молодой Бартимеус и весь наш маленький мир взволнован этим событием, особенно женское население планеты, ведь вскоре после этого он обязан будет избрать себе королеву. Надеяться тем не менее могут лишь дамы из семей благородных кровей. Мое имя графиня Немиадес IV Урукская. У меня есть шанс.... *** - Ты должна показать себя всю, Немиадес, ты хорошо меня поняла? - Да, матушка. - Это наш единственный шанс выбраться из бедности, которая нас преследует с тех пор, как твой папенька пал жертвой этого простолюдина. Маменька промокнула глаза черным платочком, а Немиадес едва не задохнулась, но вовсе не из-за горечи по отцу: служанка затянула ей корсет так, что девушка едва не потеряла сознание. - Поаккуратней, ты... - Помалкивай, Немиадес. Это платье последней моды, а чем стройнее будет твоя талия, тем лучше, - резко одернула ее мать, а Немиадес смиренно опустила голову. Она не смела перечить матери, которая заботилась лишь о будущем благосостоянии дочери, которое вполне мог гарантировать новый молодой правитель. Тем более, что Немиадес считалась одной из красивейших молодых леди королевства, а что как ни красота важна в их время? - Маменька, - скромно опустив длинные ресницы, позвала Немиадес - Можно я расщеплю нижние ребра на пыль? Мне вовсе нечем дышать. - Не вздумай! Сейчас молодые люди ненавидят эту исскуственность. Если ты хочешь понравиться принцу, то ты должна быть натуральной. Пыльцу используй только внутреннюю. Немиадес смиренно вздохнула и тут же пожалела об этом. Когда вспышка боли вернулась к спокойному состоянию постоянного зуда, девушка с легким румянцем стыда покорно согласилась с матерью и позволила служанке закончить одевание. Уже через пол часа мать и дочь уселись в карету, украшенную специально ради случая и направились во дворец, где и устраивался традиционный бал-маскарад в честь нового короля. Пока они добирались до дворца, матушка не забывала давать строгие наставления Немиадес, как вести себя, если король пригласит ее на танец. Велела ни в чем не отказывать Его Величеству, простить ему любые слова и принять любые его предложения, а так же исполнить любые желания. Немиадес слушала со смиренным видом, кивала, но про себя отмечала, насколько будет глупа такая политика с одной стороны и выгодна с другой. "Чтож," - про себя решила графиня - "Разберемся в процессе." *** Графиня Немиадес III Урукская и графиня Немиадес IV Урукская. Немиадес вошла под руку со своей матерью, второй удерживая элегантную ручку маски, обвязанную золотой лентой. Все взоры устремились на них, дамы принялись немедля обсуждать новое платье графини Немиадес IV, всем было известно, что она сама создает дизайны своих платьев. Как шутили иногда: "То, что мы видим на графине сегодня, мы ожидаем увидеть на всех остальных завтра". Сегодня платье Немиадес было сделано из белых и золотых тканей. Пушистые белые рюши на юбке не до конца скрывала золотистая шелковая ткань, образуя треугольник на юбке спереди и трепыхаясь, когда графиня делала шаг. Корсет был украшен золотыми нитями по белой ткани, обтянутой так туго, что казалось, будто это белый корсет. Плечи графини были открыты, а на руках от предплечья расположились шелковые белые перчатки с золотым узором, как на корсете платья. Довершала все маска, вышитая под платье. Немиадес старшую и младшую представили его величеству сразу же после Леди Архелии и ее родителей. *** - Ваше Величество, расслабьтесь, не крутитесь. - Я стараюсь, Симпкин, но не могу... Меня несколько нервирует предназначение этого бала. - Все пройдет гладко, вашество, всегда проходит. - Да-да, ты прав, но все же... Симпкин тяжело вздохнул и щелкнул пальцами. Сколько поколений прошло, а каждый новый король переживает по одному и тому же поводу: ту ли девушку он выберет. Чтож, если следовать статистике, то в большинстве случаев все браки оказывались успешными, хотя самого древнего духа больше при выборе новым королем спутницы волновал другой факт - девушка должна быть способна произвести на свет наследника. Конфузы уже случались, но благодаря гибкому уму Симпкина и его влиянию на семью с помощью обманов и интриг не раз удавалось выйти из ситуации с достоинством и не важно, что иногда ребенок рождался не от неплодовитой королевы... - И все же Симпкин... А может ли быть такое, что она мне откажет? От удивления дух даже принял облик человека, чтобы с ужасом уставиться на Бартимеуса темными глазами. - Какая же девушка в королевстве откажется стать королевой? Его Величество ничего не ответил. Он и сам понял, что все эти вопросы рождаются лишь от его ощущений, а чувствовал он себя как не в своей тарелке. Да только время уже поджимало, первые гости и гостьи начали прибывать и Бартимеусу, необходимо было спешить в бальный зал. Вздохнув, он надел черную маску, закрепил с помощью пыли и вышел сквозь двери в сопровождении верного Симпкина. Его Величество, король Бартимеус III. Аплодисменты, вздохи уже прибывших потенциальных невест, скрипки, топот слуг, разносящих подносы с карточками - под эти звуки, показавшиеся ему какофонией, Бартимеус проследовал к трону и представление гостей началось. Поначалу король терялся, каждая девушка казалась ему красивой, но приглядевшись он видел то подозрительное выражение лица, то некрасивый наряд, то дурной голос, то неуклюжие манеры, то отсутствие хрупкости и к тому моменту, когда принялись представлять графинь Немиадес он уже отчаялся найти ту единственную. Еще и Симпкин с явным недовольством в голосе сообщил, что последняя дама прибыла и она перед ним. Он совершенно не ожидал увидеть хрупкую девушку с мраморной кожей серебристого отлива. Алые пухлые губы и аккуратный подбородок - все что было видно из-под ее сверкающей маски. Бартимеус привычно принялся искать изъяны в ее хрупких плечах, высоком стане, густых каштановых волосах с серебристым отливом, но не находил. Симпкин заметил, как напряглась спина Бартимеуса, как свет сверкнул в его серых глазах, и довольно ухмыльнулся в тени трона. Он знал все о графине Немиадес Урукской, знал и то, что она самая красивая и скромная девушка в королевстве и что в роду у нее рождались мальчики, но только отец и муж Немиадес III погиб слишком рано, чтобы дать рождение наследнику и данное обстоятельство было как нельзя кстати - не будет лишних продолжителей рода Урукского, чтобы претендовать на престол. В течение вечера дух заставил короля перетанцевать со всеми более-менее понравившимися ему девушками, но все же большинство танцев он провел с графиней Немиадес, явно восхищенный ее красотой. Когда же вечер подошел к концу и гости разошлись, Симпкин заметил некое недовольство и даже смущение юного короля. В чем было дело он узнал с его слов, а дело было в следующем... *** Немиадес спокойно вела беседу с Леди Фридой и герцогом Ясоном, как неожиданно оба ее собеседника замолчали и воззрились к ней за спину. Послышался чей-то кашель, все стоящие рядом смолкли, а те кто стоял подальше замолчали, недоумевая, почему замолчали стоящие рядом. Постепенно все разговоры в зале стихли и только музыка звучала с той же громкостью. Немиадес обернулась, чтобы обнаружить короля Бартимеуса III, разглядывающего ее из-под черной бархатной маски. Спохватившись, графиня свободной от маски рукой приподняла платье и присела в реверансе, опустив темные глаза, как подобает скромной девушке. - Могу ли я получить следующий танец, графиня Немиадес? - слегка склонив голову в приветствии, поинтересовался король. Ничто в его манерах, речи и движениях не выдавало того волнения, что бушевало внутри, подобно могущественному вихрю. Немиадес поспешила ответить не успев подумать о том, с кем же она говорит. - Прошу меня простить, следующий танец я уже обещала другому. Как только эти слова прозвучали на весь зал, Немиадес испуганно глянула в глаза королю. Она только теперь осознала что сделала. Ей предложил танец сам король! Что говорила ей мать? Но с другой стороны, разве вежливо поступать так с Ясоном, который явно от нее без ума? Бартимеус молчал. Он настолько засмотрелся на движение губ Немиадес во время разговора, что слова дошли до его сознания не сразу, а когда дошли он и сам успел забыть, что теперь король. Сейчас это был всего лишь молодой человек, влюбленный и совершенно околдованный красотой гостьи. - В таком случае предоставьте мне честь танцевать с Вами после. - Непременно, Ваше Величество, - легкая улыбка коснулась губ Немиадес, но она поспешила спрятать ее в тени маски, склонив голову и присев в очередном реверансе. Немиадес едва оттанцевала с герцогом Ясоном. Ей казалось, что секунды ползут просто до неприличя медленно. Наконец, пианист доиграл последний аккорд и танец был закончен. Немиадес с огромным облегчением и пожалуй слишком радостно присела в реверансе перед Ясоном и скромно отошла в сторону. Однако даже когда музыка заиграла Его Величество не появился перед ней. Пока другие танцевали Немиадес мучалась. Ее терзало странное чувство обиды, никто еще не вызывал его, правда никто еще не смел оставить ее таким образом. Когда половина танца уже была исполнена парами, Немиадес услышала приятный голос у себя за спиной, которой однако не принадлежал тому, кого она ожидала. - Его Величество ожидает Вас на веранде, графиня. Я провожу Вас. Незнакомец был скрыт в тени шторы, никакого тела Немиадес не видела, а посему сделала вывод, что это один из тайных слуг короля, расщепившийся на пыль. Однако она не услышала приглашения, и хотя ее терзало желание пойти, она лишь таинственно улыбнулась в темноту той улыбкой, которая сводила с ума мужчин королевства и которые готовы были умереть, чтобы ее увидеть, и сверкнула темными глазами. - Передайте Его Величеству, - сладко произнесла она - Что меня не привлекает свежесть ночи. Я предпочту остаться здесь. - Как пожелаете. Голос прозвучал ошеломленно, но Немиадес не обратила на это внимание. Теперь ею завладела злость: даже если он король он не будет так ею распоряжаться. Вместо того, чтобы прийти на танец он решил устроить ей такое! Ну так она ему не позволит. Немиадес приняла следующее предложение станцевать и спокойно стала ждать окончания этого танца. *** - А я ведь уже приготовил все, позвал музыкантов на террасу, где свет нашей земли отражается особенно красиво, а она... Она отклонила мое предложение! Представляешь Симпкин? Так просто! - Да-да, вашество. Забудьте ее, она недостойна... - Потому я сам явился в бальный зал, чтобы увидеть, как она танцует с другим мужчиной! Я никогда не ощущал ничего подобного, странная злость на этого мужчину поднялась у меня внутри, но я сдержался... - Вы явились в зал?? - Разумеется, я же не мог просто оставить ее! - И что же было дальше? Лицо короля сделалось задумчивым, он будто замечтался о чем-то. - А дальше мы танцевали... *** Немиадес позволила Его Величеству положить себе руку на талию, потому как музыканты объявили о следующем танце - вальсе. Стоило музыке начаться, как король с улыбкой повел Немиадес в танце. Только после третьего аккорда он первым заговорил с графиней. - Вы находите мое общество неприятным? - Почему же вы так решили, Ваше Величество? - Вы дважды ответили отказом на мои предложения. - Первый раз я не отвечала отказом, даже наоборот. Они сделали еще один оборот. Немиадес на миг опустила глаза, а когда подняла, то встретилась с серебристыми глазами короля. Спохватившись, что так смотреть на джентельмена не полагается, графиня скромно опустила взгляд. - Но вы ведь не отрицаете, что второй раз был отказом. - Я не смею отрицать правды, Ваше Величество. - Окажите мне честь и удовлетворите мое любопытство, леди, но почему же вы отказались? - Я свободная женщина, милорд. Вы можете задавать вопросы, на которые я могу отказаться отвечать. Король замолчал, сраженный такой наглостью. Он мог бы немедленно позабыть Немиадес, стоит только дотанцевать последние два круга, но она не шла у него из головы. Больше всего на свете ему хотелось разглядеть ее лицо полностью, без маски. В общем-то, Немиадес мучало такое же желание, правда относительно Бартимеуса. *** - Она недостойна, Ваше Величество! Как хорошо, что она ушла. - После танца я пригласил ее прогуляться в саду. - ЧТО?! Дух, принявший человеческую форму, побагровел от ужаса. Неужели король совсем потерял рассудок? - И она, наконец-то, согласилась. Знаешь Симпкин, я никогда не чувствовал такой радости от простого согласия... Но Бартимеус выглядел здоровым, хоть и задумчивым. *** Немиадес не могла сдержать легкой улыбки, и она не покидала ее алые губы. А Бартимеус не мог налюбоваться на ее улыбку. Он смотрел только на нее, а графиня не спускала глаз с сияния земли, которое, казалось, забирало все плохие мысли, всю усталость тела, наполняло радостью и жизнью, подталкивало графиню к новому королю. Однако помимо силы чувств и сияния земли их планеты существовал этикет, который не позволял молодым звездным людям, влюбленным друг в друга с первого взгляда, дать волю страсти. А потому Бартимеус лишь протянул руку к алмазному кустарнику и сорвал одну бриллиантовую розу на стеклянной ножке и протянул ее графине. Немиадес с улыбкой приняла розу, любуясь тем, как та сверкает в лучах земного света. Бартимеус заметил это, а потому и сам улыбнулся, поспешив сообщить графине мягким голосом: - Эта роза столь же прекрасна, как и вы, миледи. Я почту за честь увидеть Вас в моем замке завтра утром. Я буду ждать Вас на этом же месте, в саду, – и Бартимеус учтиво поклонился Немиадес, легко взял ее изящную кисть и, едва касаясь губами, поцеловал тыльную сторону ее ладони, несмотря на перчатку. А затем, исчез… Немиадес же осталась стоять, разглядывая бриллиантовую розу и размышляя, была ли она когда-нибудь так же счастлива, как сейчас? В карету графиня не вернулась, вместо этого, наплевала на этикет, однако предварительно убедившись, что никто не смотрит, и подобно королю растворилась в ночи, унося розу в потоке сияющих частиц своего тела… Из воспоминаний графини Немиадес IV Урукской...
Star Dust: Немиадес смиренно стояла, склонив голову в раскаянии, но внутри у нее все прыгало от счастья, разум был опьянен недавней встречей с Бартимеусом, а щека пылала от его легкого мимолетного поцелуя. Она была в золотой маске, которую носила вчера на балу и в том же платье. В гостиной их семейного поместья в бархатном бардовом кресле сидела ее матушка, пыхтя и хватаясь за сердце. Служанка рядом помахивала над ней кружевным платочком. Лицо матушки Немиадес было покрыто мелкими капельками жидкого алмаза, которыми на нее только что брызнула служанка. Отдышавшись, Немиадес III Урукская томно произнесла: - Ты меня в гроб вгонишь, непокорное дитя. Звездная девушка стянула свою маску, позволяя частицам, удерживающим ее втянуться в кожу. Без маски, скрывающей половину лица графини стала видна ее истинная красота в полном ее объеме и содержании. Молочно-белая кожа отливала серебром, темные-темные глаза невинно смотрели на матушку из-под длинных шелковистых ресниц, правильный маленький носик смиренно посапывал в такт словам матушки, изгиб нежно-розовых, как свежий бутон, губ выражал глубокое раскаяние. Однако Немиадес практически не слышала обвинений матери в полнейшем отсутствии манер и безнаказанном нарушении этикета. Она лишь думала о прекрасном Бартимеусе и о том, что они договорились увидеться завтра вечером. "А до завтрашнего вечера почти целый полный солнечного отражения день! Как же мне прожить его без моего прекрасного короля?" Внезапно в комнате произошла перемена, атмосфера накалилась. Немиадес недоуменно подняла голову, смахнув один из черных локоном со лба и обнаружила, что матушка недовольно смотрит на нее и молчит, явно ожидая ответа на некий вопрос. - Прошу прощения матушка, я настолько погрузилась в думы о своем непристойном поведении, что вовсе прослушала Ваш вопрос, - смиренно отозвалась Немиадес, кусая нижнюю губу в притворном сожалении. Матушка ее смягчилась, поддавшись наконец прекрасной маске раскаяния своей дочери. - Это уже не так важно. Я вижу, что ты осознала свои ошибки. Надеюсь ты не настолько загубила нашу репутацию и мы еще сможем без стыда появляться в высшем обществе Луны, - матушка вздохнула и жестом попросила служанку удалиться. - А теперь, дочь моя, вернись к своим занятиям. Поскольку ты пропустила первую половину дня, мне пришлось уговаривать наших любезных учителей занять тебя во второй. Мне пришлось потратиться, так что теперь ты наказана. Мы итак страдаем в бедности, а ты гуляешь непонятно где! У нас была такая возможность вчера, а ты ее упустила, дважды нагрубила королю! - матушка отдышалась, возбужденно схваившись за бархатные подлокотники. Прикрыв глаза, она изобразила на лице великое мучение за свою непутевую дочь и жестом отослала ту в класс. Немиадес была рада уйти от навязчивой матушки. "Она наверняка думает, что я виделась с Ясоном. Странно для нее, учитывая всю его нелепость. Ах, матушка, если бы Вы только знали, что я вновь виделась с самым прекрасным из звездных мужчин во всем мире!" В радостном порыве Немиадес не удержалась от радостного вздоха и, изобразив воздушное па, приземлилась на лестничной площадке, подкинув в воздух золоттистую маску. - Графиня! Маска пролетела между хрупкими ладонями Немиадес и гулко ударилась о узорчатый ковер. На втором этаже стоял ее преподаватель, сениор Монкретьен и яростно пыхтел, уцепившись в серебрянные перила. Пуговицы на его внушительном животе так и трещали от напора вздымающегося туловища. Немиадес смущенно подняла маску, прихватила полы своего платья и проследовала в класс, вновь постаравшись скрыть воздушную радость, наполняющую все ее существо. *** - Я женюсь! Слуги за дверью бального зала вздрогнули от радостного крика, раздробившегося по всему замку - высокие стены прекрасно отражали эхо. Симпкин вновь попытался усадить короля на трон, чтобы тот мог спокойно пояснить ситуацию, но Бартимеус отказывался сидеть на месте. Он то хватал какую-нибудь служанку и принимался кружиться с ней по залу в безумном вальсе, а затем отпускал ее напуганную и помятую, не знающую танцевать или бояться. - Ваше Величество... - Я люблю ее! - Ваше Величество. - Я хочу, чтобы она была моей и только моей! Чтобы ни один другой даже не смел посмотреть на нее. - Ваше Величество! - Симпкин сорвался на крик и только после этого успел испугаться, чтобы король рассердится. Однако Бартимеусу было на все плевать, он был опьянен любовью. Крик Симпкина наконец заставил короля обратить на него внимание правда не совсем с той стороны, как бы того хотел сам дух. Бартимеус подхватил принявшего облик Симпкина и закружил по залу как только что кружил служанку. Симпкин принялся сопротивляться, однако чтобы избежать объятий короля слабому физически духу, но сильному магически, пришлось бы раствориться в воздухе, а это точно вызвало бы ярость Бартимеуса. - Ах, Симпкин, сегодня же! Я пригласил ее во дворец к вечеру, но я сам приеду за ней на коне, как прекрасный принц. Она сказала, что ей нравятся земные сказки. Какие у нее глубокие и красивые глаза, какая же она изящная, а какая у нее нежная кожа... Я готов целовать ее всю свою жизнь! Мне мало, мало, мало просто видеть ее, я хочу держать ее в руках, как самое прекрасное создание, хочу ощущать ее дыхание, Симпкин, ты понимаешь? В порыве радости, король так закрутил несчастного духа, что тот отлетел на несколько метров от раскрывшихся объятий Бартимеуса. Да, король сошел с ума от Немиадес, это было очевидно. И хотя Симпкин давно считал, что королю пора жениться ему все равно не нравилась эта идея с Немиадес. Бартимеус был одержим ею, в его жилах пылала страсть, но можно ли было назвать это любовью? Вот здесь дух не мог найти точного ответа. "Но с другой стороны..." - Симпкин кинул недовольный взгляд на прыгающего короля и задумчиво потер подбородок - "Начиналось ведь у них все совсем с другими чувствами."
полная версия страницы