Форум » Реальное время » Правда или Желание [Black Mamba, Joker] » Ответить
Правда или Желание [Black Mamba, Joker]
Joker: Действующие лица – Black Mamba & Joker Время – запределье, где-то между будущим и прошлым, точно определить сложно. Где – итальянский ресторанчик Basilio Inn, Манхэтэн. Сюжет – вы думаете вас грустно обедать в одиночестве? Когда остальные посетители вокруг вас наслаждаются полнотой жизни, вкусом еды, ощущениями эйфории? Тогда к вам идет, очень неплохой лицедей, способный не только вас развеселить или привести в смущение, но и добрую половину зала отправить на встречу с комендантом райских врат.
Ответов - 28
Black Mamba: Мы разного безумия люди. Маленькое чёрное платье, с неглубоким вырезом на груди, лёгкая чёрная шаль из мягкого шифона, струящегося по хрупким плечикам и изящной спинке, сквозь высокий разрез платья виднеется полоска ажурных чулок, но ровно настолько, чтобы это было прилично. Негромкий стук туфелек на тонкой стальной шпильке, тем не менее, привлекал внимание, и против воли взгляды обращались к той, что легко и грациозно, буквально плыла мимо немногочисленных столиков, стоящих по всему периметру довольно небольшого, но очень дорогого и уютного итальянского ресторанчика. Метрдотель, глядя на постоянную клиентку всё тем же восхищённым взглядом, проводил её к свободному столику, любезно отодвинув стул, а через пару секунд на его месте тут же, бесшумно возник сомелье. - Добрый вечер, сеньорита. Смею предложить вам… - Будьте любезны, Антонио, вино на ваш вкус. Я делаю тот же заказ, что и обычно, - лёгкая, почти незаметная улыбка коснулась губ брюнетки, тут же растаяв. Мужчина вежливо поклонился, и отошёл в сторону, уступив место официанту. Кажется, это был новенький. Таня лишь ухмыльнулась, глядя на этого юнца, который буквально пожирал глазами белоснежную плоть в вырезе платья. - Что будете заказывать? - Филе миньон по-неаполитански…Ммм. И, пожалуй, спагетти «Ницца», - Сейли даже не стала открывать меню. Она и так знала его наизусть, и могла процитировать каждую мелочь. Таня, вообще, в последнее время подумывала о том, чтобы уехать из Америки. В Италию, или Испанию. Куда-нибудь, где вкусная еда, другие мужчины и нет этого всего. Где можно жить спокойно, ни о чём не заботясь. Ко всему прочему, можно было бы посетить Венецию, она давно там не была. И уже успела соскучиться по любимым местам. Да и что её держит в этой стране? Загубленные отношения с мужчинами? Патологическое везение на сволочей? Нет, уж, спасибо. Это всё можно приобрести и не тут. Блэк и не заметила, как официант ушёл от неё, относя заказ на кухню. А ровно через две минуты рядом со столиком возник снова, наливая в её бокал струящееся и искрящееся вино, густого красного цвета. Таня не спрашивала, сколько оно стоит, и что это за вино. Она всецело полагалась на вкус Антонио, который всегда прекрасно знал, что хочет его посетители. Таня коснулась губами бокала, делая глоток вина. И на какой-то миг можно было увидеть, что губы этой зеленоглазой чудесницы были такого же цвета, как и пьянящее вино, что плескалось в бокале. Сейли потянулась за сигаретами, и в неярком свете ламп тут же вспыхнул яркий огонёк зажигалки, и следом тихий, почти бесшумный звук тлеющего табака. Таня сидела за своим любимым столиком, в глубине зала, возле окна, что позволяло ей любоваться видом на город, и проходящих мимо людей, а приятная музыка, что постоянно играла в этом ресторанчике, расслабляла и избавляла от неприятных мыслей. Мамбе принесли её заказ, и теперь Сейли лениво ковыряла вилкой в спагетти, понимая, что у неё нет никакого аппетита. Вселенская тоска и скука навалились на её плечи. Те кто были любимы – стали далеки, те кто были далеки – исчезли вовсе. С губ брюнетки сорвался вздох разочарования, который неизбежно привлёк внимание мужчины за соседним столиком, впрочем, он внимание Тани не привлёк. - Чудес не бывает… - Чуть слышно произнесла, Сейли, отложив вилку и снова делая глоток вина, которое согревало изнутри.
Joker: Натянув перчатки, он открыл дверь ресторана и неспешно вошел в фойе. Следом за клоуном в место, облюбованное многими интеллигентными жителями… а впрочем, немного интеллигентными жителями этого города, вошло несколько лихих парней эдаких ловцов удачи с улицы, которые вчера еще обирали прохожих, а сегодня набрались решимости и наглости наведаться в место посерьезнее пересечения двадцать третей и пятой авеню, где на каждый квадрантный метр приходилось по пять головорезов. Может они поднялись на уровень выше, а может просто поняли, что в компании с этим психом, постоянно носящим клоунский грим на лице они будут в фаворе в своих кругах. Жалкие, никчемные создания, не представляющее сколь мало времени, внимания и жалости будет уделено им в конце. Просто потому этот человек придерживался простого, но такого хорошего принципа – выживает …страннейший. - Э,..э… простите.. - Да? - странный тип в фиолетовом пиджаке остановился и чуть пригнулся, чтобы лучше рассмотреть метрдотеля. - Все столики заняты…я попрошу.. - А ничего страшного, мы немного выпьем, того, другого, может даже еды закажем. У вас ведь есть еда? Я имею в виду, то, что можно проглотить, а не только жевать сутки напролет. М? – клоун кончиками пальцев приподнял подбородок человека, чтобы посмотреть тому прямо в глаза, в буквально смысле этого выражения. - Э…я.. да, да… - Отлично! Вперед, парни, у нас еще так много дел, а на отдых времени никогда…. Двери в большой зал распахнулись и в них сразу вбежало несколько бандитов с автоматами наперевес, за ними не спеша вошел Джокер, оглядываясь по сторонам. Взяв по дороге с одного из столиков, за которым сидела пожилая супружеская чета, бокал с вином, он быстро отпил немного, а остатки выбросил в сторону не глядя. - Здрасьте, - улыбнулся он во все свои желтые зубы присутствующим. – Ну зачем так пугаться, не стоит, - посмотрев на одного из сидящих в дальнем углу мужчин, по видимому пришедших на деловой ужин, заметил он. – Дамы и господа, сегодня мы поиграем с вами в игру! – зачесывая волосы назад, он перехватил с другого стола закуску и быстро перекусил ее. – Итак, правила просты, - продолжая жевать, заметил он, - я думаю вы все играли в шарады? А? Все? – Джокер замер на минуту прислушиваясь будто бы, ответит кто-то или нет. – Хорошо, объясню, я выбираю ведущего, это должен быть парень, знаете такой…. Весь из себя…. Ну, слащавый типа, который приторен донельзя, но оторвать невозможно взгляда, разве что оторвать ему лицо, - он остановился рядом со столиком, за которым сидел миловидного вида юноша, по всей видимости альфонс, поскольку располагавшаяся рядом дама явно разменяла если не пятый, то шестой десяток точно. Парень занервничал и буквально вжался в спинку, стула. - Хм! – претензионо хмыкнул Джокер, поворачиваясь опять к остальным посетителям. – Или же, выберем даму… женщину.. бабу… вы меня надеюсь поняли, какого сорта и типа я имею ввиду женщину. Но, - он остановился, - именно женщину. Мне не нужны какие-то старые, на ладан дышащие или прыщаво смазливые худосочные нимфоманки, - клоун рассмеялся во весь голос, и смеялся он от души, пусть даже заложникам было не до смеха, а подельники только и могли позволить себе, что улыбнуться. Джо окинул взглядом столики и направился к одному из них. Сел напротив девушки, черноволосой красавицы, с безумно прекрасными зелеными глазами. - Здраааааствуй, красавица, - Джо улыбнулся, наклонив голову на бок и пожирая взглядом Сейли. – А вот, кажется, я тебя и нашел, - он запустил руку за пазуху, медленно, будто собрался доставать оттуда оружие. Все в зале замерли, даже головорезы, ожидая худшего. Однако Джокер вынул из внутреннего кармана пиджака колоду карт и положил ее на стол, продолжая смотреть на Таню и улыбаясь во всю свою улыбку-шрам. Он придвинул карты к ней, рукой указывая чтобы она их взяла. – Перемешаете, мисс. Все будет по-честному. А правила, - Джокер снял пиджак и повесил его на спинку стула, - очень просты, дамы и господа! – объявил он во всеуслышание.- Выпадет красное, вы загадываете правда или желание, выпадет черное – я, а выпадет джокер! – простейшим фокусом в руке оказалась указанная карта. – Когда выпадет джокер, тогда и посмотрим. Согласны?
Black Mamba: Таня как будто выпала из реального мира на несколько минут, погрузившись в свои собственные мысли и воспоминания, которые заполнили весь её разум. Покачивая бокалом на тонкой ножке в руке, Сейли смотрела в окно, даже не подозревая о том, что в ресторане уже начинают происходить странные события. Всё как-то было тихо и спокойно, но даже это не настораживало Таню, она съела немного филе, запив его вином, которое было любезно подлито официантом, и уже было снова хотела закурить, как дверь в зал резко распахнулись, и все посетители замерли на своих местах. Таня отодвинулась назад, скрываясь в тени, и исподтишка наблюдая за человеком, который был во главе этой шайки. Сейли нервно сглотнула, сжав ткань платья, и поднеся вторую руку к своему горло, словно чего-то опасаясь. Женщина аккуратно залезла в мысли каждого из преступников, но не нашла там ничего интересного, они даже сами не знали, что делают тут, они слепо выполняли приказы своего хозяина. И тут Мамба аккуратно коснулась мыслей мужчины. Единственное, что она поняла, что его все называют Джокер. А затем было безумие, но не просто безумие… Оно было столь безупречно, гениально, непередаваемо, что у Тани перехватило дыхание. Зелёные глаза широко распахнулись, с огромным удивлением глядя на этого странного человека с клоунским гримом на лице. Девушка переводила взгляд с этого Джокера на каждую его новую жертву, к которой он едва прикасался кончиками пальцев, которые были затянуты в фиолетовые перчатки, Таня следила за каждым его движением, сама не понимая того, что так её зачаровывает в этом чудовище. Таким его видели остальные участники этой странной игры. Садистом, маньяком, психом. Но Сейли-то знала, что это вовсе не так. Она понимала это, но вместе с тем страшно боялась. Этот страх был не такой, какой обычно привыкли все испытывать. Этот страх сладкой истомой растекался по венам, и мурашки бегали по телу. Страх, который был приятен до безумия. А в голове словно играла заведенная шарманка, из которой должен был выпрыгнуть клоун. Маленький. Страшный. И такой…Прекрасный. Таня чувствовала, как сжимается сердце, когда Джокер заметил её, как его взгляд скользнул по ней. И ей сразу же всё стало ясно, его основной жертвой будет она. Подопытный кролик. Впрочем, как раз она и могла остаться в живых, если сумеет сыграть по его правилам, и добавить немного своих. Сейли сжала руки в кулаки так, что длинные ногти впились в ладони, оставляя следы в виде красных полумесяцев, когда Джокер полез за пазуху, и извлёк всего лишь колоду карт. Блэк молча выслушала его условия, чуть приподняв бровь и уголки губ. Слова так и хотели сорваться с её губ, но женщина всеми силами заставляла себя молчать, и сдерживать дрожь в руках. Взяв в руки колоду, Таня осмотрела её со всех сторон, убедившись, что подвоха нет, и что в колоде есть чёрные масти, Сейли согласно кивнула. Скинув с плеч чёрную шаль, женщина стала медленно и весьма профессионально тасовать колоду, не отрывая между тем взгляда от разрисованных глаз Джокера, в которых между тем ума было по более чем в ком бы то ни было. Таня чувствовала напряжение, которое сквозило в этом помещении, и уже подумывала о том, чтобы расслабить товарищей с помощью иллюзии, но передумала. Пускай всё идёт так, как идёт. Перемешав карты, Сейли положила колоду на столик перед собой, и положила руки по обе стороны от высящихся карт. Посетители замерли, некоторые едва заметно подались вперёд, все ожидали какую же карту вытянет девушка. А Таня ничего не ждала. Она знала, какую карту вытянет. Перед Джокером на стол легла винновая дама, аккуратно щёлкнувшая отогнутым краешком о поверхность стола. Блэк нервно улыбнулась, а многие посетители в ужасе откинулись на спинке, и Сейли тут же услышала их молитвы. «Зачем вы молитесь?.. Ведь это всё равно вам не поможет, если этот человек задумает что-то, его ничего не остановит…Это же так просто…», - Таня улыбнулась чуть смелее, ожидая либо смертельного приговора, либо откровенностей. Впрочем, откровений в духе «ах, это так тяжело быть одной», Таня не ждала. Всё что угодно, только не слюняво-розовые разговорчики. - Итак. Ваш ход, милорд, - впервые за всё время, Сейли заговорила, не отводя взгляда от Джокера. Страху надо уметь заглянуть в глаза, и попытаться понять, как с ним справится. И только потом начинать либо паниковать, либо успокаиваться. - Надеюсь, вы позволите мне остаться в живых до конца этой забавной игры. Я бы не хотела покидать её так рано.
Joker: - А зачем мне вас убивать, - нарочито спокойным тоном произнес клоун, смотря то на лежащую перед ним карту, то на девушку. Джокер подмигнул Сейли и усмехнулся: Ведь игра тогда сразу завершиться, и на кого вы меня оставите? На нее? – он кивнул в сторону сидевшей за соседним столиком женщины, которая нервно время от времени поправляла спадающие с носа очки. – А может на кого-то еще из не очень и интересных сограждан нашей родной страны?! – он резко встал, оправил жилет и оглядел зал. – Мы ведь не торопимся. Вы никуда не спешите? Я тоже. Отлично! Итак, мне нужен от вас весьма правдивый ответ, - клоун стал медленно прохаживаться между столиками, затем остановился и обернувшись к Тане, раскинув руки в сторону, в ладони каждой уже красовалось по ножу, спросил: Кто из присутствующих здесь людей, по вашему, действительно достоин смерти? Быстрой или медленной, мучительно болезненной или же легкой, как дыхание ангела. Послышался звук упавшего бокала, кто-то упал в обморок, кто-то от напряжения и страха за свою собственную жизнь начал молится. Большинство заложников сейчас смотрели на девушку, именно в ее руках была судьба одного из них, а может и нескольких. Ведь Джокер так и не сказал, кто именно это может быть, или сколько их возможно. Мысли клоуна на сей счет сами противоречили сами себе, то они метались к теории о том, что хорошо было бы убить всех, то – лишь одного, иногда мысли обращались и к самоубийству. Впрочем, копаться в подобного рода разуме дело не столько неблагодарное, сколь опасное. Есть шанс самому сойти с ума, а вокруг и так полно опасных психов. - Я требую, чтобы ответ был честный, - подходя вновь к столику, за которым сидела Сейли, и уперев руки в спинку стула, Джокер посмотрел на нее исподлобья. – Врать ведь не хорошо, да?– хохотнул он. В зале повисла угрожающая тишина. На минуту жизнь будто бы замерла в этом помещении. Здесь и сейчас живыми оставались только эти двое – тот, кто спрашивал и требовал ответа немедленно, искреннего и вместе с тем оригинального, надеющийся на небольшое развлечение вначале, он думал о том, что нашел гораздо большее; и та, что должна была дать ответ, свое решение, как слепая богиня правосудия, вдруг прозревшая, а потому пристрастная в своем мнении. - Кто-то умер? – Джокер нахмурился поднимая взгляд к своим поручным и посетителям кафе. – А то тишина действительно становится гро-бо-вой, - усаживаясь на стул, нараспев произнес он. – Эм…как там тебя..., - рукой подозвал одного из бандитов с автоматом, -Майки..Чарли… - Стэн… - Я так и сказал… Стэн, пока…эм, моя дама решает, какую шестерку или вальта убрать из колоды, ты не мог бы… как это называется, - он улыбнулся Тане, - принести апперетив. Немного взбодриться не повредит, не находите? Тот факт, что на весь зал только он оставался полон мнимого радушия и весел, Джокера нисколько не смущал. Он давно смирился с тем, что чувство юмора дар особый, и многие обделены им, просто тщательно это скрывают. Маскируются под юмористов, любителей анекдотов и прочей чепухи, никак не связанной с истинным смехом, просто потому чтобы смеяться искренне, надо быть чуточку безумным, ну а если вы хотите смеяться и улыбаться от всей души, то…. Клоун буквально пожирал ее глазами.
Black Mamba: Таня зачаровано смотрела на Джокера, с каждым разом всё больше и больше понимая этого человека, этого сумасшедшего и попадая под его невообразимое очарование. Ну, и что, что он мог её убить?.. Это даже весело. Потрясающее безрассудство завладело брюнеткой, и та даже не думала отказываться. Она приняла правила игры и намерена была дойти до победного конца. Или потерпеть полное поражение. - Но ваши мысли так быстры и хаотичны, что вы вполне могли бы убить меня. Но вы сами только что сказали вслух причину, по которой не стоит этого делать, - Таня несмело улыбнулась, всё ещё борясь со своим страхом. Как бы не был загадочен этот клоун, Сейли боялась его, его ауры, его ума и изощрённости. И как же Тане было приятно, когда Джокер с вполне натуральным возмущением перечислял тех, на кого пришлось бы его оставить. - О, нет. Боюсь, что моя хвалённая совесть не позволит этого сделать, - в какую именно сторону и с каким подвохом произносилась эта фраза было трудно понять. Глаза Тани мог видеть только сам Джокер, а в них сквозил страх, смешанный с нереальным желанием продолжить игру. Но вопрос, заданный этим мужчиной поверг Сейли в шок. Женщина нервно выдохнула, снова прижав руку к горлу, и боязливо оглядываясь по сторонам, быстро-быстро считывая мысли присутствующих. И тут же волна отвращения прошлась по телу брюнетки, ладонь соскользнула по шее и груди, и упала на колени, когда Сейли всматривалась в убогие лица посетителей, которые всего лишь пять минут назад были важными и сильными мира сего, а сейчас, перед лицом опасности и почти неминуемой гибели превратились в дрожащее стадо овец и баранов. Блэк перевела взгляд на Джокера, совершенно спокойно проникая в его мысли, и тут же схватилась пальцами за края стола, так, что они побелели от напряжения, но Сейли не оставила своих попыток, пока более-менее чёткая картина не нарисовалась в её голове. И пускай после этого эксперимента с Таней стали происходить немного странные вещи, но сейчас-то об этом никто не знал. Девушка откинулась на спинку стула, совершенно спокойная и расслабленная, закинула ногу на ногу, и ухмыльнулась. - А вы уверены, что кто-то из присутствующих достоин смерти?.. Я повторяю – достоин. Ни одна из этих тварей не заслужила этого. Самое большее, на что они могут рассчитывать – это ничтожное существование амёб, - Таня подалась вперёд, даже не думая об открывающемся виде, и пристально посмотрела в глаза Джокера, чуть прищуриваясь. – Смерть для них всех была бы слишком высокой наградой. Тем более лёгкая смерть. И даже если каждый из них начнёт причитать, что у меня семья, у меня дети, что вы!.. Зачем это слушать, когда на каждом из них лежит такой грех, что становится просто мучительно страшно. Их мысли… Они противные, мерзкие, склизкие. Они боятся смерти, тогда как должны радоваться ей, - Таня перевела взгляд на довольно пожилого мужчину, который сидел за столиком напротив. – Я могла бы сказать про каждого из них, разложить по полочкам, и тогда бы вы сами выбрали, кто достоин смерти… Но раз вопрос встал по-другому, то… - перед Таней и Джокером выросло два бокала отменного виски. Хотя Таня и не просила, но она тут же залпом выпила напиток, чуть поморщившись от обжигающего вкуса. Поставив стакан дрожащей рукой обратно на стол, Таня посмотрела Джокеру снова в глаза. - Смерти здесь достойна я. Хотя бы потому, что я не боюсь смотреть ей в глаза, - Таня ухмыльнулась, и снова откинулась на спинку стула, чувствуя, какая дрожь по её телу. Она не хотела спасти тех, кто присутствовал в этом зале, нет. Но она слышала их благодарственные мысли, как они смотрели на неё, и хотела немедленно вымыться от этой мразоты. Таня коснулась лба дрожащей ладонью, и зачесала волосы назад, которые тут же чёрной волной заструились по спине. – И как бы вы не говорили до этого… - Сейли протянула руку к колоде карт, извлекая оттуда виннового туза, - я никогда не была шестёркой.
Joker: Улыбка Джокера росла все больше и больше, а глаза не отрываясь смотрели на девушку. Было в ней что-то такое, что привлекало с первого взгляда, и отнюдь не внешняя красота, которой могли похвастаться в наше время многие. Кто-кто, а Джокер умел распознать настоящий шедевр среди горы подделок и дешевок, и в какой то момент он на секунду осознал, что именно такой экземпляр случайно, а может и волею судьбы предстал перед ним. Она была уверена в себе, несколько напугана, но в рамках разумного, инстинктивного страха. Не тупой боязни неизвестности, которой были преисполнены все остальные присутствующие. Нет. Эта черноволосая чаровница знала, что говорит, делает, думает, она с легкостью читала клоуна как раскрытую книгу, и впадала в замешательство, что можно было предугадать по взгляду, по жестам, по тому как порой она вздрагивала, боясь не за остальных или себя, а за будущее в целом. Однако, как такового, страха не было. Джокер опустил взгляд, посмотрел на следующую карту и на минуту замолчал, а может и на час. Время снова немыслимо остановилось для десятка посетителей ресторана, поскольку все они ждали решения этого психопата от природы. Что он сделает? Убьет девушку, или оставит в живых? А может что-то похуже? Однако никому, даже Тане не удалось бы предугадать то, что совершил в следующие минуты этот гениальный безумец. - Отличный ответ, лапуля, - Джокер поднял голову, беря в руки колоду карт и перетасовывая ее. – Браво, я … впечатлен! Мало того, я…просто… шокирован. А это, скажу тебе, ой как непросто сделать, - многозначительно закивал он. –Но время, время, мы не торопимся, однако и стоять на месте не стоит, ведь так. Потому, я попрошу тебя только об одном, - он раскрыл перед Сейли карты веером, рубашкой вверх, - выбери карту, …так, запомнила? Отлично, теперь давай ее обратно, а я попытаюсь уга-дать, - подождав пока она выберет и посмотрит карту, Джокер затем опять перемешал колоду и положил ее на стол. – Итак, что мы имеем. Ты сказала правду, затем совершила действие, посмотрим, что же …в итоге, - подымаясь из-за стола, Джокер взял с собой колоду и стал пересматривать карту за картой. – Эта? Нет… по взгляду вижу, не угадал. Может эта? - он продемонстрировал червовую даму. – Хотелось бы, но – нет, - брезгливо отшвырнул карту в сторону. – Не та, не та, - одна за другой карточки разлетались в разные стороны, пока клоун ходил от одного столика до другого. – А, я понял, - он выкинул колоду за спину, словно она была уже не нужна. – Это трюк. Иди, сюда, - поднимая из-за ближайшего стола мужчину, он запустил руку в карман его пиджака. – Пусто, садись, хм…, - Джокер подошел к столику напротив, - точно, он, - клоун подмигнул Мамбе, затем также резко, как и предыдущего заложника, поднял с места человека, удерживая его за предплечье и извлек из нагрудного кармана пиджака карту. – Вот так, - пожав плечами, Джокер сделал шаг назад, извлекая из кармана брюк небольшой пистолет на один заряд, он выстрелил человеку в сердце. По залу раздались крики. Очередные впечатлительные особы попадали в обморок, кто-то еще больше стал молить Создателя о спасении, а Джокер, между тем, вернулся к столику Сейли и положил перед Таней карту. – Ну, что угадал? – его улыбка была по истине детской и от того еще более зловещей. Представьте себе как может улыбаться ребенок, который выиграл у взрослого какую-то игру, или отгадал загадку, приплюсуйте к этому не слишком лицеприятную внешность и действия, от которых сам дьявол приходит в ужас, и вы получите - Джокера. Чистая эссенция безумия и невозмутимости, вот что сейчас находилось в этом ресторане, вот, кто играл в игру. - Карты? – один из головорезов подошел к Джокеру и протянул новую колоду карт, будто психопат запасся ими именно на такие, непредвиденно оправданные случаи. – Теперь моя очередь, - начав снова тасовать карты, улыбнулся он. Несмотря на улыбку, взгляд преступника был тяжелым, будто за маской весельчака скрывалась сама сосредоточенность. – О, глядите-ка. Опять дама червей.
Black Mamba: Когда Таня закончила свою речь и с усталой улыбкой откинулась на спинку своего стула, делая внушительный глоток виски, который обжёг горло, она стала внимательно наблюдать за Джокером. Пытаясь предугадать, что он сделает в следующий момент, но это было почти невозможно. Но именно поэтому это так увлекало – строить предположения, подбирать ключики, и пытаться понять, что делать. Сейли молча склонила голову набок, в знак своей признательности за столь лестные слова, и продолжила мерно поглощать любимый ею напиток, который позволял расслабиться, и привести мысли в порядок, во всяком случае на время. Девушка слышала, в какую панику впали окружающие, как их сердца стали стучать в несколько раз быстрее, как адреналин забегал по их капиллярам и венам, будто спринтер, спешащий к финишу. Ничего, рано или поздно, хоть один из этих людишек получит то, что заслужил. Спринтер придёт к финишу, и закончит соревнование. Осталось только дождаться этого момента. Джокер снова предложил ей сыграть. Старинный фокус, который Таня видела ещё от своего дедушки: вы выбираете карту, запоминаете, а фокусник должен угадать, что это было. Всё просто, прогибаешь ногтём карту, а затем внимательно разглядывая колода, достаёшь нужную. Но откуда Тане было знать, что у этого клоуна свои правила?.. Таня достала карту, и как-то нервно улыбнулась. Почему сегодня ей достаются сплошь дамы, и почему, когда она хочет выбрать, то попадаются пики, а когда он – червы? Эта вселенская несправедливость раздражала, но бороться с ней не имело смысла. Поэтому Сейли утвердительно кивнула, когда выбрала карту и отдала её обратно, и принялась ждать продолжения шоу, которое её весьма-весьма заинтересовало. И началось: карта за картой, Джо перебирал всю колоду, в поисках той, что была загадана Таней. Девушка лишь отрицательно мотала головой, чуть приподнимая уголки губ, в ухмылке, которая тут же скрывалась в бокале с виски, который любезно наполнялся гарсоном. Тем временем Джокер ходил по всему помещению, разбрасывая карты, которые ложились на столики посетителей, попадая то в тарелку с супом, то в саму супницу, то в бокалы , обрызгивая посетителей содержимым. Сейли приподнялась, когда Джокер вытащил на середину какого-то мужчину, и тихо произнесла: - У него нет карты… - Девушка знала это точно, во всяком случае в мыслях у этого старого извращенца не было ничего, что могло бы указывать на обратное. Сейли сжала в руках белоснежную накрахмаленную салфетку, с ужасом наблюдая за тем, что должно было произойти. На этот раз всё обошлось, но вот второй мужчина, с пиковой дамой в кармане… К сожалению ему совсем не повезло в этой жизни. Таня видела, как пистолет с тихим щелчком отправляет в чёрное сердце серебристую пуля, разрывающую грудную клетку, и проходящую навылет. Кровь брызнула во все стороны, запачкав тех, кто сидел поблизости. Мамбе повезло, она вжалась в стул, прикрывая глаза, и лишь ноздри затрепетали, когда она втянула запах свежей крови и пороха. По телу девицы прошлась дрожь, и она почти испытала то возбуждение, которое испытывает любая девушка, когда к её телу прикасается колье из бриллиантов, или мех шиншиллы. - Угадал. Кажется, - Таня ухмыльнулась, хотя отвращение к трупу, лежащему на полу, приводило её к мысли о том, что её либо вырвет, либо она просто упадёт в обморок. – Уберите ради бога, этот хлам отсюда, - Сейли сделала небрежный жест в сторону того, что осталось от мужчины, величественно взмахнув тоненькой изящной ручкой. В руках у Джокера появилась новая колода, а Таней завладел новый приступ страха, всё-таки умирать во цвете лет ей не особо хотелось. Но что поделать, если так начертано судьбой, значит, так тому и быть. На столе лежала червовая дама, Таня приподняла уголки губ, поднимая взгляд на Джокера. - Вы хотели от меня правды, я хочу от вас желания. Изменим правила игры, - Таня сложила руки на груди. – Мы не будем узнавать правда или желание, мы сделаем по-другому. Вы в этом кону загадали мне правду, а я вам желание. В следующем мы меняемся местами: я вам правду, вы мне желание, - Сейли поднялась со своего места, скидывая шаль на стул, и повернулась к Джокеру, улыбаясь самой дьявольской улыбкой. О, как же приятно было слушать мысли этих несчастных, которые думали лишь о том, чтобы она попросила Джокера их отпустить, но если бы она это сделала, то игра слишком быстро закончилась бы, а это так скучно. - Потанцуйте со мной, и мы продолжим. Танец на ваш выбор, - Таня продолжала смотреть на Джокера, который должен ей был этот танец. И мельком глядя на тех, кто только что окончательно потерял надежду на спасение.
Joker: Джокер сделал быстрый глоток из своего бокала, осушая его и передергивая плечами, потому как виски обжог горло. Он постучал двумя пальцами по бокалу, чтобы стоявший рядом человек повторил, а затем, поднявшись, взял Сейли под руку, второй приобнимая ее за талию и довольно улыбаясь. - Маэстро, вальс! – повернулся он с стоящему рядом с небольшим оркестром, а точнее трио музыкантов громиле. Тот лишь коротко кивнул и, наставив на людей оружие, повторил просьбу хозяина. Джокер минуту подождал пока музыканты начнут играть, и сделав первый шаг с каблука, утвердительно кивнул. – Медленно и грациозно, - заметил он на втором такте. – Вы буквально парите, моя дорогая. И что вы делаете среди них? – сделав поворот вправо, клоун чуть кивнул вперед в сторону вжавшихся в свои стулья людей. Они боялись, и ему не надо было быть телепатом или провидцем, чтобы ощутить всю степень их страха. Его это забавляло, радовало, это был как наркотик, лишний всплеск адреналина пробуждает у собак агонию настоящей ярости, возможно азарт, но ведь нам не дано понять чувства животных, если такие вообще имеют место быть, а вот если челочек как животное? Первобытные инстинкты, первобытные желания, ничего низкого и подлого, ничего стоящего ниже ступени развития, и все же – антиморальное, вне законов общества поведение, действия, мысли. – Посмотрите, вы призираете их, также как и я. Но – вы живете среди них и ради них, зачем? – он на минуту остановился, посмотрев Тане прямо в глаза и поджав губы, а затем добавил: Или вы как мангуст среди кучки кобр? Мне нравится! – темп танца стал увеличиваться, что начинало походить на форменное безумие, или может это мир вокруг стал вращаться быстрее, а недвижные фигуры за столами, сжимавшие салфетки и скатерти до крови, грызшие уже пустые бокалы из-под вина, так и остались в старом дряхлом мире разложения, одряхления, недопонимания, не в силах угнаться за течением времени, не в силах понять, что их жалкие жизни стоят ровно столько, сколько доллар во времена войны. Джокер остановился и чуть наклонил тело партнерши назад, удерживая ее одной рукой. - Никто не говорил вам, что вы дьявольски красивы. Это грех, - кивнул он в такт своим словам. – Смертельный грех, - тем не менее, по появившемуся оскалу, можно было догадаться, что из его уст это был своего рода комплемент, несколько грубоватый, вряд ли льстивый для большинства представительниц женского пола; Джокер был уверен в том, что женщина, находящаяся в его руках, не принадлежит к этому большинству. Все эти присутствующие здесь богемные леди, простые гражданки этого города, молящиеся каждый день на принца в белом коне, да и реалистки, - все они были до боли скучны, куда интереснее личность неординарная, живущая сегодняшним днем и смеющая плюнуть в лицо пустым догматам человечности и всепрощения. Придерживаться правил? Скучно. Любить ближнего своего? А кто вам мешает заниматься этим дома? Ой, простите, вы имеете в виду духовную любовь? Но, что за чушь, вы же знаете, чего хотите, не обманывайте себя, вы любите только себя, в остальных ищите свое отражение, двойника, или хотя бы плохую копию, сделанную на испорченном копировальном аппарате. Кажется, когда он был подростком, хотя у Джокера не было никогда такого периода, он был бессмертен, он был символом, пока только неизвестно чего; но, в общем, когда-то на копировальном аппарате он оставил улыбку другого человека. По залу прокатился звонкий звук мобильного телефона, и музыка стихла. Заложники стали переглядываться в поисках владельца телефона, когда одна из женщин медленно достала жужжащую во всеуслышанье трубку и в страхе посмотрела на клоуна. Двое бандитов мигом наставили на нее автоматы, словно предупреждая о том, стоит ей ответить на звонок и ее судьба будет сравнима с судьбой дуршлага – бесполезность. Джокер продолжал смотреть на Сейли, однако уже тяжело вздохнул и оторвался от своей соблазнительной партнерши. Он откинул упавшие на глаза волосы и посмотрел на заложницу. - Вы ответите? - с претензией в голосе осведомился он. Женщина лишь безмолвно открыла рот, не зная, что же сказать. - Ладно, я отвечу, - направившись к ней, кивнул он. - Нет, нет, пожалуйста, только не надо, это звонит моя дочь…она еще совсем маленькая… Джокер забрал аппарат и посмотрел на дисплей. - Это ее фотография?– женщина закивала. – Ее? Да? Мило, очень симпатичная. На вас похожа, - улыбнулся он своей мерзкой улыбкой. – Любовь моя, колода в вашем распоряжении, я отвечу на звонок, вы меня извините, - обратился он к Тане со всей нежностью в голосе, если его тон когда-либо можно было назвать нежным. – Алло. Что? Кто это? Это, - он на минуту задумался, садясь на стол и беря свободной рукой бутылку вина, которую женщина со своим другом не добили, – это мамин друг. Как ее зовут? - Кого? - Не меня, вашу дочь! - Мег. - Да, Мег, друг. Что? Откуда у меня телефон? Мама? О, боюсь сейчас твоя мама не может ответить видишь ли…. Ну ты взрослая девочка, можешь представить, хороший ресторанчик, интимная обстановка, - вновь став на ноги, он налили вина в бокал и попробовал его на вкус, - неплохое вино… хотя могло быть лучше.. в общем, ты можешь себе представить всю обстановку интимного вечера в компании, с каким-то, - взгляд клоуна метнулся к спутнику женщины, - клерком среднего звена. Что? Детка, я не несу бред. Нет, нет, нет… я не сумасшедший. Я похож на сумасшедшего? – оглядывая весь зал, осведомился он. – Ну, хорошо, может чуть-чуть и похож… Нет, Мег, я не издеваюсь… Тц-тц-тц… не надо плакать, зачем плакать? Меган, послушай, я сейчас прерву наш милый разговор, потому что я тоже занятой человек… ты ведь учишься? Ах, время… да время позднее, или раннее, неважно, просто ложись спать с мыслью о том, что мама придет домой, как только удовлетворит свои скрытые желания и выложиться на все сто. И, я думаю, она сама не запомнит, передай потом маме, - он вернулся к столику, за которым сидела Таня, - что когда через…месяцев девять у вас появится братик…у тебя появится братик, чтобы она назвала его в мою честь. Я буду так обязан, так горд….Что? Полиция? О, славно, да, можно им позвонить. Да, да, Мег, я не издеваюсь. Конечно… звони. И передай потом трубку комиссару, хорошо? О, спасибо, меня не называли ублюдком с тех пор, как первый раз решил развеселить публику… Да, да, всего доброго. Джокер положил телефон на стол и оборачиваясь к женщине подмигнул. - Славная девочка, только сквернословит многовато, - он возвратил все свое внимание к Сейли. Выкинув куда-то в сторону бокал, он с улыбкой, явно полной удовольствия, посмотрел на девушку. - Нам размещать заряды? – склонившись к нему спросил рядом стоящий бандит. - Да, да, думаю можно, двери проверьте еще раз, и вы знаете, что делать с дверью на кухне. - Да, босс. В зале повисла гробовая тишина, словно заложники устали кричать или ждали чего-то, только где-то в фойе раздавались щелчки, а затем двое громил бросили на пол пару спортивных сумок, и удалились в сторону кухни, прихватив с собой третью сумку.
Black Mamba: Таня наблюдала за Джокером, предвкушая танец, который обещал быть…странным. Таня вложила свою маленькую ручку в руку Джокера, затянутую в перчатку, и несмело улыбаясь, вышла на середину зала. Рука мужчины легла на талию женщины, Таня подняла взгляд на изуродованное шрамами лицо Джокера, и чуть вздрогнула. Сквозь чуть потрескавшийся грим, который ложился неровными слоями на лицо, шрамы выглядели ещё уродливей, но странно, Таню они совсем не отталкивали, наоборот. Природное любопытство брало верх над всегда спокойной и безучастной Сейли, она хотела дотронуться пальцами до лица Джокера, ощутить настоящие ли эти шрамы, потому что выглядели они несколько ненатурально, до такой степени были уродливы. Но Таня не позволила себе таких вольностей, мысленно ударив себя по рукам, она чуть склонила голову в вежливом поклоне, и закружилась со своим партнёром в танце. - Легко и изящно, - по-своему поддержала слова Джокера Таня, совершая очередное па, и буквально вспорхнув над полом ресторана. Ей странным образом льстило то, что все эти люди сидят на своих местах, словно испуганные кролики, а она имеет право кружиться в вальсе с этим чудесным безумцем, который вызывал в ней совершенно противоречивые чувства. - Может быть просто потому, что моё чувство превосходство над ним нуждается в подпитке? – Совершенно без обиняков заявила брюнетка, чуть улыбаясь. – Мне нравится понимать, что я не такая, как они. И что я превосхожу. Они так несчастны, и мне их так жаль, что… - Таня на секунду задумалась, пытаясь подобрать нужные слова. – Что я своим присутствием делаю их жизнь чуточку лучше. К тому же мне просто было бы скучно без них. Вот и всё, - Сейли не сдержалась и пожала точеными плечиками. И как раз в этот момент они остановились. Пронзительный взгляд Джокера пробирал до мурашек, но Сейли привыкшая и не к такому с достоинством выдержала этот полубезумный взор, и не единый мускул на лице бедной женщины не выдал её безумного страха. – А вы не думали, что скорее наоборот? Как бы печально это ни было, - танец продолжился, но уже в ускоренном темпе. Что немного удивило Мамбу, но она не выдала своих чувств, подчиняясь этим странным правилам игры, которым готова была следовать до победного конца. Движение которое было следующим, было характерно, скорее, для танго, нежели для вальса, но сегодня все правила исчезали, и творить можно было что угодно. - Мне много чего говорили, но искренне и без всякого умысла…Никогда. Поэтому благодарю, - Таня чуть улыбнулась, сверкнув ярко-зелёными глазами, в которых загорелся непонятный огонёк. Словно сумасшествие этого гения передавалось по воздуху и заражало людей склонных к той же болезни, что и у него. Но никто и никогда не смог бы стать таким, как он. Джокер был гением. А все, кто был рядом, были всего лишь его слабым подобием, тенью. Даже тенью они не достойны были быть. А уж что говорить про неё?.. Флёр загадочности и некоей странной, непонятной, необъяснимой романтики был прерван ворвавшимся в их тихий мирок телефонным звонком. Сейли вернулась в прежнее положение, уже зная, у кого звонит телефон. Она не стала указывать Джокеру на эту бедную женщину, Мамба отошла подальше, встав за спиной у Джо. Она внимательно исподлобья наблюдала за происходящим, постукивая длинными ноготками по поверхности стола, рядом с которым стояла. Раздражение нарастало с каждым словом этой девицы всё больше и больше. По губам Сейли прошлась весьма жестокая улыбка. Она понятия не имела, что сейчас сотворит Джокер, но уже предвкушала, что будет…весело. А это то, чего ей так не хватало в последние дни. ТО, что простые люди называют весельем и способами себя развлечь, для неё были скучными и ничего незначащими забавами, которые надоедали через две секунды. Даже игра в «Правда-желание» вызывало у неё страшную зевоту. Потому что их вопросы были банальны, а желания предугадывались ещё до того, как человек успевал выиграть или проиграть. Таня откинула за спину тяжёлую копну чёрных, как смоль волос, и ни капля не беспокоясь, что могла помешать кому-то, негромко стуча высокими шпильками, прошла за свой столик. Таня наклонилась за шалью, которая прежде чем оказаться на плечах своей хозяйки, соскользнула по стулу, заблестев в неярком свете ламп ресторана. Таня укуталась в шаль, продолжая внимательно слушать не только разговор, но и мысли мамаши. По губам Блэк скользила непонятная, но вместе с тем чарующая улыбка. Она знала, как боится эта женщина, она буквально дрожала от страха, едва справляясь с тем, чтобы не выскочить из общего зала и не попроситься в туалет. Сейли едва сдержала рвущийся наружу нервный смех, но все же сумела взять себя в руки. Но обращение клоуна к ней вогнало Таню в ступор. Что он сказал? Нет. Как он это сказал? Удивление Тани выразилось в том, что её изящно очерченные брови взметнулись вверх, а губы расползлись в самой довольной из всех улыбок. Этот чудак всё с большим и большим успехом покорял её сердце, до этого отданное человеку совершенно противоположному по внешности, характеру, и целям в жизни. - Для вас, всё, что угодно, милорд, - откликнулась Таня. Перед ней вырос громила, который молча, протянул женщине новую колоду карт, Таня невозмутимо отодвинула руку парня своим пальчиком, и взяла в руки прежнюю колоду, начиная её тасовать. Блэк неотрывно смотрела на Джокера, который таким умилительным голоском разговаривал с бедной девочкой, что просто сердце сжималось. Ну, как его можно было обвинить в жестокости? Он же само очарование. - Заряды? – Удивлённо приподнимая бровь переспросила Таня, махнув рукой. Перед ней тут же появился бокал с виски, который Сейли моментально осушила. Её наглое поведение было всего лишь следствием её невообразимого страха, который она старательно прикрывала от присутствующих. Блэк не стала показывать, что это её сильно взволновало, а лишь с усмешкой добавила. – Просто я не хотела бы потерять столь очаровательный итальянский ресторанчик, как этот. Тут знаете ли подают превосходную лазанью. Лучшую во всём городе. А здешний сомелье? Он же просто чудо. Ей-Богу, потерять такое сокровище было бы непростительно с моей стороны. Впрочем… - Таня положила карту на стол. Даже не глядя на неё, она почему-то была уверена, что снова удача будет на её стороне. – Кажется, сегодня всё идёт не так, - нервно сглотнув, прошептала женщина, понимая, что смотрит в упор на Джокера. Не того, что сидел перед ней, а на того, что был нарисован на гладкой белой поверхности игральной карты. – Вы что-то говорили о том, что мы узнаем, что будет, когда выпадете Джокер. Он выпал. И что же дальше? Массовый теракт? Если да, то будьте так любезны, позаботьтесь о моём баре. Там работают превосходные девочки. Я бы не хотела, чтобы эти умелицы пропали зря. Они могут многое, - Таня ухмыльнулась, намекая на то, что работать девочки могут не только в качестве стриптизёрш и элитных шлюх, но и в качестве весьма неплохих наёмниц.
Joker: Джокер молча смотрел на Таню, выпрямившись на стуле и положив ноги на колени. Казалось он думал о чем-то своем, наблюдая как женщина тасует колоду, кладет, как невинно просит о том, чтобы ресторанчик сохранили, поскольку более вкусной еды нельзя было найти во всем городе. С этим трудно было не согласится, как говорят – одна воля королевы убила миллион солдат в Южной Африке, одной прихоти хватило, чтобы целое государство просто прекратило существовать для остального мира; быть может также могло бы случится и сейчас, просто потому что доводы у Сейли были более чем разумные, более чем экстраординарные. Она была как отражение, как мираж для него, не такая как он, другая, и все же и отличимая от остальных, вне рамок общества, красивая и опасная, прекрасная и ужасающая, именно такие женщины держали власть в своих тонких руках, а изящными пальчиками играли марионетками-политиками. Улыбка клоуна будто бы стала больше, или же это была только игра света, который вдруг приглушили. - Я сказал, что мы посмотрим, - он придвинулся ближе к ней, продолжая разглядывать идеально очерченную шею, подбородок, трепетные губы, которые наверняка не раз и не два произносили имя любовника страстным шепотом прежде, чем вонзить нож в спину и пустить яд в кровь. Нет, это был не мангуст, это была кобра, или вернее черная мамба, куда более ядовита, куда более грациозна, обманчивая красота, которая способна убить мгновенно, остановить течение вашей жалкой, никчемной жизни. Дерзкая, бросающая ему вызов, и ему это нравилось. Нет, он не обманывал себя, она боялась, страх – это как наркотик, это как точка опоры для такого существа как он, кость, которую бросают собаке, и она готова бежать за ней куда угодно хоть в огонь, хоть в воду; страх этих людей, страх Тани (отличимый от остальных и как холодное течение теплых вод, имеющий особое свойство), страх его подручных, и…его страх, превратившийся в безумие, не паранойю, не шизофрению, а имеющий истинный облик сумасшествия. - Пятнадцать минут, - склонившись над ним, заметил один из его людей, тот, который недавно относил сумку на кухню ресторана. Джокер оперся локтями о стол и сам подлил себе напитка в бокал. - Знаете откуда шрамы? Они настоящие, нет, в этом я не обманываю никого, дотроньтесь…ну же, смелее, я не кусаюсь… ну же, - он перехватил руку девушки и заставил ее кончиками пальцем дотронуться до ужасающего вида рубцов, сверху покрытых неровными слоями красного грима. Он отпустил ее руку, предоставляя выбор ее, убеждаться дальше или в ужасе отпрянуть. Как ни странно, но смелость Сейли вызывала в нем чувства уважения, без уважения не бывает симпатия, а где симпатия у такого человека как он, там и до остальных последствий недалеко. Только вот каких именно – никто не знает, так весело порой самого себя раскрывать как новую книгу, или нет, как старый номер порно-журнала давно забытого, но продолжающего удивлять. – Я вам расскажу… нет, не о том, откуда они… это все знают. Ведь так! Или нет… не знают, наверное, но не важно, - он устроился поудобнее на стуле. – Так вот…это называется «Улыбка Глазго». Город такой в ….Шотландии, кажется, слышали, да? Там еще живут все эти…битники, джанки, панки, скинхеды, - он задумался, будто вспоминая кого-то еще. Затем придвинул стул поближе и, склонившись над столом, тихим тоном продолжил рассказ: Когда одна банда боролась за территорию с другой они любили оставлять метки, как бы отпугивающие чужих. Они брали одного человека, - он отстранился, убрал руку в карман брюк и достал оттуда небольшой нож, - живого, перехватывали ему горло, затем раскрывали рот, так, чтобы кожа щек была натянута, - Джокер чуть отстранился, беря свободной рукой себя за подбородок и раскрывая рот. – Затем…брали нож, подставляли его к уголкам рта, - он приставил лезвие ножа к щеке, - еще больше раскрывали рот жертве, а затем....резко разрезали кожу! – взгляд клоуна сместился с девушки, на стоящего рядом с ней громилу. – А че ты нервничаешь? – ужаснувшийся парень покачал головой. – Тебе не интересно, нет? – Джокер убрал нож ото рта и погрозил им парню: Между прочим это исторический факт. Ты знаешь, как это трудно было делать с первого раза, кожа очень прочная, мышцы и сосуды, потому потом все просто дорезали как картон, - казалось вот-вот и бандита стошнит. Джокер пожал плечами, отбрасывая нож в сторону и недовольно хмыкнув, он перехватил бокал и мигом его осушил. Рассказ был испорчен, впрочем, не в первый раз, сколько еще таких же невежд все портили, просто потому не могли признать простой и незамысловатой истины – им это нравилось. Проявление истинного насилия вводило их в настоящий экстаз, они ведь каждый день молятся парню на кресте, страдающему и истекающему кровью, его раны давно гниют, личинки трупных червей поселились в терновом венце, тряпка, прикрывающая пах истлела, впрочем, и прикрывать уже нечего, так как птицы склевали все самое вкусное; и что – они поклоняются этому, а стоит им рассказать безобидную историю, взятую из их собственной хроники, и тебя клеймят законченным извращенцем и психом. Отчасти, правда. Но только отчасти. Джо посмотрел на Таню. - Что и правда они такие умелицы? – серьезным тоном поинтересовался он. – Тогда ладно, может быть, я что-нибудь придумаю, что-нибудь придумаю, - он стал похлопывать себя по карманам, - ах, вот же, - взяв в руки телефон заложницы, по которому недавно говорил с ее дочерью, торжественно заулыбался он. – Ладно, загадайте все желание, - обратился он ко всему залу, - сейчас…будет…фейр-верк! – медленно набирая то ли номер, то ли какую-то хаотическую комбинацию цифр заметил он. В зале снова повисла гробовая тишина, люди даже дышать перестали, ожидая неминуемого, минута-две, клоун набирал номер, затем нажал вызов, заложники замерли как увидевшие Медузу несчастные. Джокер положил телефон на стол и поднял бокал. – За вас, - улыбнулся он Тане. Раздался взрыв. Послышался звук разбивающегося стекла в фойе, ударной волной выбило стекла. Где-то на улице разом закричали сработавшей сигнализацией сразу несколько машин. На какое-то мгновение шум оглушил половину из присутствующих. Как выяснилось позже взрыв произошел в соседнем, находящемся через дорогу здании, где находилась редакция одной из местных газет. Джокер громко рассмеялся, вставая со своего места. - Мне нравится эта работа! – улыбнулся. – Иди сюда, иди, иди, - он быстро подошел к соседнему столику и схватил сидевшего за ним мужчину, рывком поднял со своего места. – Нам выпал Джокер, даму надо развеселить! – выкрикнул он, буквально кидая человека на спину на столик, за которым находилась Таня. Прямо перед девушкой лежал лицом обращенным к ней заложник и словно она могла его спасти от чего угодно умоляюще смотрел на нее, так смотрит отчаявшийся человек, уже не ждущий не откуда помощи, но почему-то продолжающий надеяться на чудо. Заложнику казалось, что эта красавица, которую клоун, почему-то, выбрал сегодня объектом своих странных игр и главным действующим лицом вечера, имеет власть над психопатом, она сможет его спасти, сможет. Однако он и представить не мог, чего хотел этот псих. Да, Джо и сам не представлял, точнее было бы сказать – знал и хотел, только вот все менялось быстро. - Мы посмотрим, как мир будет гореть, скоро, очень скоро, - Джокер чуть присел рядом с Таней, находясь в непосредственной близости к ней и заложнику. Взяв нож, он свободной рукой перехватил мужчину за подбородок и повернул его лицом в потолку. – Все это, как …план, но это не мой план, их, полиции, города, я только немного его меняю…и сейчас, я хочу опять кое-что изменить. Самую малость. Это же не плохо, нет? – он посмотрел на девушку, перехватывая нож в другую руку, так что тот был у самых глаз перепуганного мужчины, второй он чуть приобнял Сейли за плечо. – Это делается очень просто, только возьмите что вам удобнее - ножик…вилку…а можно сделать это ложкой, если правильно рассчитать силу удара, не надо быть суперменом… просто легко и быстро, как разрезать оберточную бумагу, - он чуть натянул скатерть ближе к ним, вместе с заложником. Находясь в такой близости от нее и вновь вдыхая аромат этой женщины он будто сам пьянел, впрочем, еще большим безумцем этого сделать не могло, или все же могло? А может просто благодаря этому вечер удался, и потому он был благодарен этой особе, а может он просто решил, что в кое-то веки кого-то интересует его личность не только для того чтобы выбить дурь об стол, а затем слезно умолять сохранить жизнь. Глупцы и дураки все те, кто утверждают, будто пес не может быть человеком, а человек псом. – Таня, это очень просто, - послышался звук полицейских сирен и кто-то из заложников посмел улыбнуться, но тотчас прекратил, заметив, что никто ни бандиты, ни сам Джокер не придают этому никакого значения.
Black Mamba: Странно, но Таня любовалась Джокером в неясном полумраке зала, она поставила локоть на стол, и упёрлась щекой в ладошку. Совсем не элегантно и не изящно, но в этом была вся она, способная меняться за считанные доли секунды. Женщина с лёгкой улыбкой смотрела на мужчину перед ней, понимая, что они периодически меняются ролями удава и кролика. Сейли даже забыла на какое-то мгновение о том, что перед ней лежит карта Джокера, а сам Джо не обращал на него пока никакого внимания. Он был сосредоточен, задумчив, и кажется улыбчив?.. - Я надеюсь, что ваше решение меня не огорчит, - с мягкой улыбкой, но с угрозой, внезапно появившейся в глазах, протянула брюнетка, придвинувшись чуть ближе, и сложив руки на столе. Она трепетала под этим слишком оценивающим взглядом пристальных глаз, обведённых чёрной краской, и таких холодных и отчужденных, что становилось ещё страшней. Хотя казалось бы, куда уж больше?.. Почему Таню так влекло к этому мужчине этому странному и непостижимому для других мужчине? Их сходство состояло в том, что они оба были одиноки. Да, в мире огромное количество одиноких, гниющих в своих болотах людишек, которые холят и лелеют свои одиночества, как маленьких детей, вскармливают их молоком отчаяния и боли, и ещё глубже зарываются в могилу тоски и печали. А всё потому, что их комплексы не могут им позволить быть общительней, попытаться самим разорвать этот порочный круг самоуничтожения. Таня и Джокер к таким людям не относились. Они были одиноки лишь потому, что сами так захотели. Они не упивались им, они просто жили. Но когда встречаешь человека похожего в чём-то на тебя, никогда не знаешь, сможешь ли дальше продолжать так жить. Голос внезапно возникнувшего помощника вывел Таню из ступора, она сидела достаточно близко, чтобы услышать то, что говорил парнишка. Женщина невольно отвела взгляд в сторону, старательно запихивая свой страх глубоко в душу, и закрывая на тысячу замков. Она не имела права бояться. Она сама хотела такого веселья. Сейли снова посмотрела на Джокера исподлобья робко, словно опасаясь нарушить тишину, возникшую в комнате. Она отчётливо слышала биение десятков сердце, как в их пустых головах наконец-то, стали истерично носиться мысли, но было слишком поздно. Они рано или поздно умрут, остаётся один вопрос – как? Джей понял, что она хотела дотронуться до его шрамов. Не свойственное Тане смущение внезапно охватило её, и алая кровь залила мертвенно-бледные щёки, окрашивая их в неестественно яркий цвет. Как он угадал?.. Прикосновение этих рук, затянутых в перчатки, вызвало мурашки по всему телу. Странное дело, чувство опасности приводило к странным ощущениям, медленно расползающимся по всему телу, и буквально завораживающего разум. Блэк несмело коснулась пальцами уродливых шрамов, чувствуя, что несмотря на то, что они были неровные, на ощупь они были гладкими, и совсем не уродливым, наоборот в чём-то даже прекрасными. Таня заворожено следила за движениями своих пальцев, едва касаясь кончиками чуть обветренных губ, и тут же отдёрнула руку, но ни слова не произнесла. Она, вообще, предпочитала молчать в обществе этого господина, предоставляя право вещать ему. - Будьте так любезны, поведайте мне, - женщина откинулась на спинку стула, начав внимательно слушать рассказ Джокера о том, откуда появилось эта мода на подобные шрамы. Не у жертв, конечно, а у их палачей. Сейли слушала с удовольствием, впадая в некий транс, глядя в одну точку, и слушая чуть хрипловатый голос, и представляя в красках всё то, о чём рассказывал клоун. Таня в этот момент совершенно перестала контролировать свои силы, и все сидящие в зале начали нервно ёрзать на своих стульях, потягивая галстуки, нервно сглатывая. Каждый из них видел одно и тоже – лезвие разрезающие им щёки, лезвие острое и преступно опасное, оно без зазрения совести, без стыда резало их кожу, лишая веры в себя. Таня резко очнулась, продолжая смотреть на Джокера, и понимая, что люди в ресторане выдохнули, когда видение кончилось. Девушка лишь зло ухмыльнулась, залпом опрокинув в себя бокал с виски. - Довольно интересная история. Для определённых кругов, - Сейли пожала плечами, когда Джокер отвернулся к молодому пареньку, что-то рассказывая ему. Блэк никакого внимания не обратило на это. Паренёк был слишком незначителен для неё сейчас. Сейли думала о том, как ей будет грустно и скучно, когда Джокеру придётся её покинуть и оставить на съедение этих шакалов. Что ж придётся на время притвориться милой и пушистой зайкой, да ещё и жертвой ненормального маньяка. Определённо ему это понравится ещё больше. - Я была бы премного благодарна. Они хорошие девочки, - мягко улыбаясь, произнесла Таня, глядя на Джо снизу-вверх, и не понимая, что он делает. Но когда в его руках появился телефон, брюнетка побледнел, сжимая стакан с виски так, что тот готов был тут же треснуть. – Какой ещё фейерверк? – Пробормотала Таня, смотря на Джокера во все глаза, и боясь, что стук её сердца услышать все, кто был в ресторане. И не успела Сейли произнести этой фразы, как раздался оглушительный взрыв, слова Джо потонули в грохоте, и Таня могла увидеть лишь движение его губ. Она заставляла себя сидеть на месте и не двигаться. Просто сидеть и не поддаваться панике, смотреть прямо в глаза тому, кто был причиной твоих нервных переживаний последнего часа. Интересно, отчего на её губах расползается улыбка столь похожая на улыбку Джокера?.. Злая, неуместная среди этого хаоса, истерик, разбитого стекла, семей и жизни. И теперь Тане оставалось только наблюдать за тем, что будет делать виновник сего торжества. А он тем временем кажется, решил повеселить её. Мамба смотрела внимательно испуганное, гладко выбритое лицо с выпученными глазами, в которых поселилась паника. Сейли склонилась над мужчиной, улыбаясь ему, касаясь пальцами рябых щёк, и морщась от омерзение. Она всегда ненавидела подобных ему, но каждый раз ей приходилось обслуживать. Кажется, настала пора мести?.. - Надеюсь, он будет полыхать так, как будто пламя ада вырвалось на землю, - пробормотала, чувствуя тепло, исходящее от Джокера. Скользнув языком по пересохшим вмиг губам, Таня следила за движениями Джокера, и как примерная ученица запоминала каждое его слово. Сомнений и вопросов не было. Только не сейчас. Таня знала, что она должна сделать, и это доставляло ей несравнимое удовольствие. - Конечно, неплохо, - прошептала Таня, заглядывая в глаза Джокера, и чуть улыбаясь. Немножко безумной улыбкой, выпущенного на волю монстра, что так долго спал у неё внутри. – Ты позволишь мне помочь, не так ли? – Сейли посмотрела на руку Джо, и снова смущённо улыбнулась. Шум сирен, истеричные вздохи, всё ушло на задний план. Ничего не имело значения, кроме того, чтобы получить ещё один взгляд одобрения, чтобы почувствовать хруст разрываемых тканей, и воплей боли. И это приносило почти физическое удовольствие. Таня молча, не разрывая контакта глазами, забрала нож из руки Джокера, проведя кончиками пальцев по его пальцам. Нож, сверкнув сталью лезвия, оказался в маленькой, хрупкой ручке, которая умело, крутанула его в руке, устраивая поудобней. - Это очень просто, - прошептала Таня, подавшись вперёд, и тут же поворачиваясь боком к Джокеру. Лезвие рассекло воздух, и жертва, устремившая взгляд на своего прекрасного палача, раскрыла рот в виде буквы «о», без слов, без звука. Послышался звук рвущихся тканей, и тёплая кровь, коснулась тонких пальцев, испачкав изящное колечко и лезвие ножа. - Это ведь очень просто… - повторила Сейли, повернувшись к Джокеру, и одним, почти слепым движением разрезая вторую щёку мужчины. Без капли сожаления или жалости к этому ублюдку. Таня чувствовала струящуюся по рукам чужую кровь, слышала истеричный вопль боли своего милого подопытного, и смотрела при этом в глаза Джокеру, протягивая ему окровавленный нож. – Даме было весело. Дама была бы не прочь продолжить веселье, - губы дрогнули в усмешке, и лишь глаза остались бездвижными.
Joker: Что такое агония жертвы, как не отчаянная попытка достучаться в немой мольбе к небесам, чтобы те прекратили ее страдания, здесь, сейчас, сию минуту, секунду. Словно любовница, насаженная на копье любовника, жертва бьется в неведомом экстазе собственной боли, захлебываясь ненастными страданиями собственной плоти, наслаждаясь каждым мгновением; почему никто не признает это, почему все стремятся лишь к чувству сострадания, чтобы их жалели, плакали над ними причитали, все очень просто – когда своей собственной боли недостает, жертва ищет боль у других, это как наркотик, наполняющий ваши вены с каждым разом все больше и больше, пока самая сильная доза не будет давать результата, пока вы не поймете, что единственный выход полное самоуничтожение либо тела, либо разума. Что вы предпочтете? Этот несчастный, лежащий на белоснежной скатерти, уставший кричать и теперь только уставившийся вытаращенными глазами в потолок, почти остекленевшими из-за быстрого потери крови и почти упавшего в сладкие объятия смерти – выбрал тело. Такие как Джокер, такие как Таня, да, ведь теперь перед ним была именно та Таня, которую он увидела еще в дверях этого зала, змея притаившаяся до желаемого момента окончательного броска; такие как они выбрали разум. Он почти взял ее лицо в свои руки, на его же играла все та же улыбка, ставшая шире, ухмылка даже не Дьявола, поскольку школьник-Люцифер умер бы от завести или зарыдал бы от страха, увидев то, что происходило в душе, в мыслях, в самом Джокере и выражалось ни словами, ни действиями, а лишь этой странной, пугающей и смешной до ужаса улыбке. Он был так близко к ней, он чувствовал ее дыхание, он видел ее жажду в глазах, за холодным занавесом рассудительности и расчета, за соблазнительной улыбкой не менее соблазнительных губ, таких желанных сейчас, когда запах крови ударил в нос, когда человек перестал кричать, когда его жена дернулась к нему, а один из громил грубо оттолкнул ее обратно, когда… - Еще, еще, еще, - он придвинулся ближе к ней, беря ее руку в свою, чувствуя сквозь перчатку лезвие ножа, - еще, еще, еще, - его рука потянула ее к себе, к самому лицу, к шрамам, словно бы приглашая продолжить начатое много лет назад. Кому нужны были пустые страницы истории, точнее множества историй – разных и разнообразных, он делал это потому что делал, потому что хотел, потому что весело, и ей было весело. Разве это не было чудесно, разве это не вызывало то животное желание, которое пробуждается во многих лишь благодаря мыслям о низменном. У него же были мысли только о высоком, он грезил об ангелах, возможно; также как и о боге или богине, наверное, только вот в чем вся штука – если эти жалкие крысы, попрятавшиеся по углам своих норок, спрятавшие мордочки в аппетитные, но остывшие блюда, утопившие свою бдительность и совесть в литрах алкоголя, пытались черное сделать белым, он – делал все наоборот, взять то, что так высоко, взять Олимп, и расчистить его до пределов самого Гадеса. Джокер чуть откинул голову назад и ухмыльнулся. - Это только начало, - чуть хрипловатым голосом сказал он, медленно подымаясь, оборачиваясь к залу и смотря на присутствующих людей волком. И без того тусклое освещение, окончательно погасло, и тьма воцарилась в помещение на каких-то пару секунд. Кто-то попытался воспользоваться ситуацией и резко поднялся из-за стола, раздались выстрелы, затем звук падающего на пол тела. Тишина прерывалась лишь речью полицейского, который сейчас вещал в обычной, штатной манере о том, о сем, о заложниках, выкупе, о том, что Джокера не тронут, о то, что ему предоставят лучшего адвоката, впрочем половина его речей была привязана именно к незнанию того, кто все это совершил. Клоун стоял неподвижно, спиной к Тане, впервые за все время он выпрямился в полный рост и не ссутулился. Затем раздался звук пробиваемой зарядом двери. Джокер поднял рукава рубашки до локтей и причмокнув посмотрел на вход в залу, скрестив руки на груди. Топот, крики, в зал ворвался отряд спецназа. Фонари на ружьях полицейских выхватили из тьмы испуганные лица заложников, раздались выстрелы, один из десантников упал, захлебываясь кровью, находившийся рядом с ним напарник открыл огонь и застрелил одного из громил, затем второго, остальные мигом побросали оружие. То, насколько легко они сдались, поражало. Ведь всего час, может два, а может прошло ничтожное количество времени, они наводили одним своим видом страх на посетителей ресторана. - Это только начало, - улыбнулся Джокер, прежде чем один из десантников подошел к нему и ударил прикладом по лицу. Клоун опрокинулся на стол, ложась на тело уже умершего бедняги с почти такой же как у него улыбкой, во всяком случае она могла бы быть такой, если бы он выжил, а кожа срослась, кое-как. Джокер посмотрел снизу вверх, под кривым углом на лицо Тани, продолжая улыбаться, и повторил. – Начало. Его оттащили за ноги со стола и снова ударили прикладом, на этот раз под ребра. Джокер согнулся пополам, но остался стоять. - Ах ты мразь, - полицейский замахнулся было еще раз, однако его остановил оклик комиссара. - Хватит! Несмотря на то, чтобы не сделал этот урод в очередной раз судья нас с потрохами сожрет, если он будет мертв. Давайте, парни, покуйте его в участок, - мужчина средних лет, среднего роста, но, тем не менее, крепкого телосложения, подошел к клоуну. – Была бы моя воля, я бы тебя там и оставил, мразь, да вот только направят тебя опять в Аркам. - Хех, его уже отстроили.., - договорить он не успел, однако смеяться продолжил. Двое полицейских подхватили его под руки и вывели из помещение. Комиссар покачал головой и взглянул на Таню, в его взгляде читалось искреннее сожаление, если не соболезнование о том, что девушке пришлось пережить такие ужасы. - Боюсь, мисс, на этом все не кончилось, - заметил он. – С вами свяжутся для… нам нужно посадить этого подонка на электрический стул, или уж…на всю жизнь в катакомбы. Комиссар тяжело вздохнул и принялся за рутинную работу – хотя в чем может заключаться рутина у полицейских, для обычных людей всегда представляется кошмаром. подсказка «Доставлено – мисс Т. Сейли. US Enforcement. Ком. Т.Л. Райли. Просим явиться на очную ставку по делу №235/53-6 в Комиссариат округа date.month.»
Black Mamba: Его губы, которые сливались с уродливыми шрамами на щеках, повторяли одно и то же слово, которое так часто Таня слышала в своей жизни. Ещё чаще, чем слова: да или нет. И произносили с таким желанием, горящим в глазах, с таким возбуждением, что невозможно было не поддаться на эти чары. - Ещё, ещё, ещё, - повторяла вслед за Джокером Таня, срывающимся, чуть хрипловатым от волнения голосом. Это было даже лучше, чем прелюдия перед сексом, это было куда лучше петтинга, и было ощущение, что куда лучше секса. Это слово, повторяющееся снова и снова, оно указывает на то, что конец близко, что чувство эйфории, взрывающее твоё сердце, скоро будет полным, что ты захлебнёшься от эмоций, и не скоро выберешься в адекватную жизнь. Сейли двигалась вместе с ножом, вперёд, к Джокеру, ещё ближе, чем была до этого. Они сидели так близко, что Блэк могла почувствовать горячее дыхание мужчины на своём лице. Девушка нервно сглотнула, все мысли просто испарились из её головы, она не хотела и не желала думать ни о чём, кроме кровавого лезвия, трупа, лежащего на столе, и этих бездонно-безумных глаз напротив. Совершить преступление, причинить боль этим крысам? Как нечего делать. Вспороть каждому из них брюхо, превратить в кровавое месиво, а затем просто вымыть помещение? С огромным удовольствием. Но Таня не могла причинить и каплю страданий этому мужчине, который вопреки всем мнениям имел душу, тёмную, страшную, уродливую, но она у него была. И Таня хотела разглядеть её поближе, ведь это редкость – человек с душой. Большинство присутствующих были пустыми оболочками, которые давно потеряли свои внутренность в параллелях этого мира. Уродливые морально создания, без желания что-то делать. Они все имели свои цели, но цели эти были пусты и никому не нужны. Даже им самим. Мамба с искренним восхищением наблюдала за мужчиной, который буквально сводил её с ума своим безумием, который заражал её своими идеями, и учил, как правильно поступать. Как играть по их правилам, но своими инструментами. Сомнений не оставалось, Таня знала, что жить так, как она жила до этого – не придётся. Это было скучно. Девушка приоткрыла ротик, распахнула глаза, когда поняла, что до неё доносятся слова полицейского. Ей хотелось вскочить со своего места, вцепиться в рукав Джокера, и ни в коем случае не отпускать то, что только удалось ей приобрести, что подарило ей смысл дальнейшего существования, что привнесло в её скучную и серую, по её мнению, жизнь, хотя бы каплю радости и веселья. Настоящего. Истинного. Но она осталась сидеть на месте, глядя на всё происходящее исподлобья, чувствуя, как по ладоням спускаются редкие капли крови, и как основная часть застывает, стягивая нежную кожу руку. Но Таня даже не пыталась смыть её, не хотела, не могла. Звуки выстрелов словно прошли мимо Блэк, она внимательно смотрела на спину Джокера, буквально любуясь силуэтом его спины, тем, как он стоял, как равнодушно поправлял рукава рубашки. И запах крови, пороха и железа, ещё сильнее будоражил кровь. Но теперь Тане предстояло сыграть иную роль, которую она играла до этого. Роль жертвы. Это была куда сложней, но намного интересней. Отбросив в сторону, окровавленный нож, брюнетка тихо вскрикнула, когда на стол упало тело Джокера, она смотрела на него так, как хотели бы остальные. С отвращением, ужасом, ненавистью. - Уберите его, ради Бога! – Закричала Таня, бледнея, и прикладывая окровавленные руки к шее, нервно сглатывая, и едва не падая в обморок. Каждый раз Сейли вздрагивала, когда видела, как Джо бьют прикладом, как над ним измываются, но она не имела права, что-либо возражать. Не сейчас, она потом сделает всё, как надо отомстив если не каждому в отдельности, то всем вместе. Не только за Джея, но и за себя. Девушка опустила взгляд в стол, когда к ней обратился комиссар. О, да, они были знакомы, только вот он не подавал виду. Это его губы шептали: «Ещё!», когда он гнул её в кулуарах клубов и дешёвых гостиниц. Что, стыдно стало, комиссар?.. Ничего, вам это ещё аукнется. Тело Тани сжалось, она чувствовала снова и снова болезненные синяки, и ссадины после встреч с этим ублюдком. Но ведь правила приличия не позволят им вытащить всё наружу, или позволят, но не всем?.. …Повестку ей прислали через день, и всё это время Таня изнывала от непонимания того, что ей предстоит сделать. Или чего не предстоит сделать. Она раздумывала, каждую секунду, каждую миллисекунду, что ей делать. И в голове постепенно складывалась картинка. Она попадёт туда, попадёт к Джокеру, а там…Будь, что будет. От заключения её саму спасло то, что на протяжении всего вечера, все, кто были в ресторане, видели не то, что было на самом деле. Иллюзия, наведённая Таней, показывала им, что сама Сейли сопротивляется клоуну, что она отбивается от него. Было ощущение, что Джокер и сама Таня давно продумали эту игру, и теперь просто шаг за шагом выполняют свою роль. Итак, собравшись, Таня отправилась в участок, где её ждала встреча с комиссаром Райли. Ну, для него у Тани была парочка сюрпризов. «Лексус» притормозил у самого входа, выпуская на улицу свою очаровательную хозяйку, одетую в чёрную обтягивающую кофту с глубоким вырезом и прямые чёрные брюки со стрелками. В руках у Тани была большая сумка. Когда ты мутант с определёнными способностями, то тебе будет несложно проскользнуть туда, куда тебе надо, протащив то, что необходимо. Нет ничего слаще иллюзий. А уж создавать их тем более. Таня постучалась в дверь комиссара, и сразу же открыла её. - Добрый день, мистер Райли, - проговорила Таня, заходя в кабинет, и останавливаясь напротив мужчины. Тот тут же поднялся со своего места, не обратив никакого внимания на сумку в руках Тани. - Мисс Сейли, здравствуйте, - мужчина нервно дёрнулся. В прошлый раз он не узнал её, но сейчас, в свете дня, он вспомнил каждую чёрточку её лица, вспомнил изящное тело, и синие кровоподтёки на бледной коже. Райли был таким же извращенцем, как все, кто обращался в контору, где работала Таня. Он любил кровь и крики своих партнёрш. – Вам предстоит очная ставка с подозреваевым. - С этим ужасным человеком?! Он пытался нас всех убить! Он заставил меня сделать ужасную вещь! – Воскликнула Таня, подскакивая на месте. – Простите, комиссар. Но…это тяжело… - Таня отвернулась, хлопая ресницами, чтобы убрать непрошенные слёзы. «Купись, купись, купись». И он купился, мужчина поднялся со своего места, обошёл девушку, и протянул ей платок, доверчиво положив руки ей на плечи, и чуть поглаживая. Таня чуть не врезала ему по морде с локтя, но взяла себя в руки, переборов отвращение. - Отведите меня. Я хочу как можно быстрее покончить с этим, - тихо попросила Сейли. - Да, конечно, идёмте, - мужчина взяла со своего стула пиджак, немного недовольный реакцией женщины, и вывел Таню из кабинета. Они шли минуту, если не меньше, и в итоге оказались в специальной комнате, где было огромное окно, за которым уже в другой комнате для допросов сидел Джокер. Измученный, вымотанный, но с прежней улыбкой. - Вам туда, - комиссар проводил Таню до двери, открыл её, и пропустил девушку. – Если что-то понадобится, дайте только знать. Сейли коротко кивнула, оглянулась на закрывшуюся дверь. Женщина опустилась на стул, поставив сумку на стол, та тихонько звякнула, а на губах Тани против её воли заиграла странная улыбка. - Только начало, не так ли?.. В сумке лежало несколько кольтов, пара беретт. И ещё несколько милых игрушек. Ведь всё только начинается.
Joker: Его посадили в машину и заперли там, даже не столько от самого себя, сколько от людей, которые находились рядом с ним. Даже полиция забывает о том, что была призвана защищать граждан, когда видит перед собой настоящую добычу, вцепиться в горло которой сам Бог велел, и каждый хотел совершить этот акт возмездия, этот самосуд. Герои они потому и герои, что когда они совершают свои подвиги, никто не задумывается о том, пострадал ли кто-то, да и не страдает никто почти, даже последняя мразь в их руках только теряет сознание, но не жизнь; а что же – скажем так – антигерои, просто злодеи, преступники, психопаты, настоящие гении, дирижеры этого мира, под палочку чью и танцует вся остальная вселенная, как бы не хотелось вам это признавать – гибнут десятки, сотни, тысячи, миллионы, но в наше время – это такие пустяки, ведь людей даже наоборот становятся больше. Они плодятся и размножаются со скоростью, которой позавидовали бы даже мыши. У половины граждан этого города знакомые или родственники уже побывали в ситуации, когда выжить не смогли, или же пострадали так, что запомнили на всю жизнь. Потому Джокер был самой любимой мишенью, его хотели убить, и его боялись. Приволокли в камеру, сорвали пиджак, кинули ему в руки тюремную робу и заставили переодеваться на глазах у десятков копов. Процедура стандартная для всех, кто знает, может ты себе в задницу отвертку запихнешь, если уже это не сделал. Его это нисколько не смутило, что такое пара минут обнаженного тела, обдуваемого холодным и сырым воздухом камеры, по сравнению с часами наслаждения, которое ему принес этот короткий визит в ресторан. Он не надеялся найти там такое общество, он не думал, что забегаловка в итальянском стиле станет настоящем ювелирным магазином, среди подделок и бижутерии, засияет чистый алмаз, даже не алмаз – рубин, не больше, не меньше. Прекрасный и опасный, знающий правила игры и потому способный нарушить их в любое удобное время, пока другие будут нервно пить кофе, обезболивающие, успокоительные – что будет делать она? О чем она будет думать, что решит, чем займется? Уедет ли из города или позволит воспоминаниям посещать ее в этом месте, гнаться по пятам во сне, настигать под утро и милостиво отпускать едва прекрасные зеленые глаза распахнуться на встречу дневному светилу и всем краскам жизни, которые отныне будут казаться большим серым пятном? Грим они не смыли, не попытались обдать его водой из шланга как первые два раза, за что он был им благодарен, в какой-то мере; но искушение почувствовать мягкую, вполне человеческую плоть под своим орудием – это совсем другое, так что первый вечер прошел вполне обычно, как всегда, он мог бы даже отметить все галочками в ежедневнике, если бы у него не отняли все вещи и у него был бы ежедневник. Семь ровно. Его толкнули в камеру к еще двоим заключенным, который просто пересели на другую лавочку, ни слова не говоря. Они уже знали его, они работали когда-то на него. Они по-настоящему боялись его, хоть и не успели ощутить всю сладость и горечь пребывания в его компании. Чертов Бэтмен успел их «спасти». Семь тридцать. Кто-то бросил некое подобие ужина. Джокер остался сидеть на своем месте, смотря прямо на работающих в штатном режиме полицейских и потирая руки в предвкушении грядущего. Восемь. Он остался один. Он не будет спать. Он не будет есть. Его повили в комнату допроса. Комиссар долго задавал ему свои вопросы, Джокер отвечал честно, и опять ему никто не поверил. Вот так всегда, друзья мои, говори правду – и ты будешь виновен даже в свержении Люцифера в преисподнюю, но стоит соврать – и ты герой, тебя возносят, тебя любят, тебя боготворят. Неудивительно, что в течении оставшихся пятнадцати минут до девяти, разыгралось представление под названием «Три плохих полицейских». Ничего серьезного, сломали пару ребер и только. Дилетанты. Джокера заперли в одиночной камере, без окон, можно сказать и без дверей, так как свет не включали и потому было трудно после пару ударов по голове определить направление, где север, где юг, да и вообще откуда это вонь, неужели это тот самый участок, который он взорвал пару лет назад? А они быстро отстроились, следует признать. Вы думаете это конец? Нет, все только начиналось, ведь прерывают представление только настоящие изверги на самом интересном. Усевшись поудобнее в камере и вытянув ноги, он откинул голову назад и глубоко вздохнул, что вызвало болевой спазм по всему телу – ему действительно переломили ребра, но что такое боль физическая по сравнению с тем духовным подъемом, что он ощущал, по сравнению с той жаждой азарта, тем предвкушением того, что должно было свершиться? Абсолютное ничто. Эта боль. Эти люди. Этот город. Весь мир заключался сейчас в одном человеке, находящемся сейчас далеко, а может и рядом; в одном человеке, который дышал без усилий, который утром мог выпить чашку ароматного кофе, обдумать все произошедшее и решить для себя – стоит ли игра свеч и будет ли режиссер продолжать спектакль с ним в главной роли. - У моей любимой, глазки как фиалки, у моей любимой, ручки как нарциссы, у моей любимой, носик как голубки, горлица, дождись с моря моряка, - начал распивать он во весь голос, игнорируя сначала стук в дверь, затем крики полиции, а потом и то, что в дверях появился сам его охранник с дубинкой на перевес. – Че ты такой серьезный? – морщась от падающего из проема света, спросил Джокер и получил тут же дубинкой по лицу. - Я тебя тварь голыми руками успокою, - отбрасывая дубинку в сторону и засучивая рукава синей рубашки, сквозь зубы процедил полицейский. Джокер в отвел только поднялся с пола, вновь сел и размял рукой шею, похрустев суставами. Что произошло потом не трудно было догадаться. Клоуна подняли за грудки, ударили сначала в живот, затем опять по лицу, подняли уронили на пол и стали добивать ногами, затем подняли опять за шкирку, с легкостью, будто Джокер действительно сейчас был тренировочным мешком, а не человеком, однако в последний момент, охранник все-таки понял, что держит живое существо и поскользнулся на кафельном полу под весом преступника, выругавшись и выбираясь из-под тела Джокера, он отряхнулся и вышел из камеры. Джокер какое-то время молча лежал на спине, смотря в черноту своего узилища, а затем поднял над собой то, ради чего и пришлось в очередной раз притворится безвольной куклой, что так любили эти фетишисты в голубом, - ключ. Следующее утро не принесло в полицию ничего нового. Урод, как его прозвали все, у кого руки чесались пристрелить клоуна, спокойно сидел в одиночке, коротая часы, отведенные до закрытого суда и перенаправления в Аркам, распевая то одну, то другую песенку, или тренируясь в завязывании узлом, из выдираемых из оранжевой футболки заключенного ниток. Так было до того момента, как в камеру зашел сам комиссар и брезгливо оглядел помещение. С ночи на полу остались кровавые разводы побоища, к тому же грим на лице Джокера стал еще более кошмарным, из-за пота и постоянных контактов с кулаками других он потрескался и сейчас представлял собой маску настолько ужасную, насколько же и тошнотворную для обычного человека, шрамы, подчеркнутые красным еще более разбухли, и так как он все так же продолжал улыбаться, это не могло не вводить в состоянии нервного напряжения. Его провели до комнаты допроса и оставили там сидеть в ожидании должно быть чуда, как решил сам Джо. А что еще они от него ожидали? Или может с ним хотел поговорить кто-то еще? Бэтси? Нет, тот сразу пришел бы в Аркам, дабы испортить отдых от дел насущных своими очередными вопросами и игрой «удар-вопрос-удар-вопрос-а теперь попробуй соберись, и ответь». Прокурор? Так, Харви сам сейчас в прекрасном доме отдыха, в который его поместила любящая и уважающая его общественность, несмотря на все злодеяния свершенные этим чистюлей из Ист-энда. Адвокат? Кажется последний покончил собой. Бабушка? Нет. Ее никогда и не было. Но говорить то, что он удивился своему гостю – значило бы лгать. - Комиссар, мне кажется, вы ошиблись заключенным! – успел он крикнуть, удаляющемуся за дверью Райли, а затем перевел взгляд на Таню. Улыбка стала шире. Да, именно этого он и ждал, не надеялся, просто знал, и знал то, что даже сама Сейли не подозревала. Что будет в следующий момент. Какое-то время они сидели молча, Джокер скользнул взглядом по зеркально поверхности одной из тех и положил руки на стол, вытягивая их, а вместе с ними, доставая из ладони ключ. Методично зажимая его меж пальцев и вставляя в замочную скважину, поворачивая, до характерного щелчка. - Здравствуй, лапуля, - наконец, обратился он к Тане, не смотря на нее, но продолжая странно улыбаться. – Всегда…хотел знать… что женщин привлекает в преступниках, и кажется знаю…, - Джокер убрал руки и откинулся на спинку стула. Продолжать свою мысль он не собирался, это был разговор ни о чем, для тех, кто слушал их, но не смотрел. Всю процедуру он знал наизусть от А до Я, знал, что из-за бессонной ночи, из-за его пения, из-за его пофигистичного настроения нервы большинства полицейских уже на пределе, инструкции относительно его пребывания в любом участке города Нью-Йорка были просты – никто не уйдет домой, пока Джокер не запрут в камере в Аркаме и к нему не будет приставлен врач и охрана. Они могли бы воспользоваться дозой успокоительного, чтобы вырубить его, однако – и за это Джокер буквально был благодарен всем сердцем скупердяям из администрации – ни каждое полицейское управление могло себе это позволить, держать еще и специального психотерапевта и с волшебным чемоданчиком на подхвате. Джокер встал, расправляя плечи, бросая наручники на стол, и открывая сумку, которая так мило пронесла Таня. - Так вот, - за стеклом послышалось какое-то странное копошение, которое не могли скрыть стены, - это так мило, дорогая, что ты заглянула на наш славный огонек, - доставая кольт, он осмотрел его и утвердительно кивнул головой, - карта еще не разыграна до конца, - Джокер наклонился к Тане, взял ее тонкую ручку и тихонько поцеловал в запястье, с видом самой последней смущенности и невинности, будто совершал какой-то богопротивный проступок тем самым; как же позволить себе, дотронуться до нее. Раздался сигнал двери и в комнату ворвался комиссар. Джокер оказался проворнее, мигом выпрямившись он выстрелил сначала вошедшему в ногу, затем резко повернулся и отправил следующую пулю в зеркало, за которым послышался шум падающего на пол тела. Комиссар закричал от боли простреленной коленной чашечки, уже не думая о том, чтобы потянуться к оружию на поясе. – Мерзко, неизящно, но в большинстве случаев весьма эффективно, - отозвался Джокер об оружии, как будто рекламировал зубную пасту. - Ах ты, мисс….мисс… бегите…, - Райли пытался всеми силами остановить кровь, но перед глазами его мир давно приобрели неясные очертания, кровь чуть ли не фонтаном била из простреленной ноги. Джокер деловито извлек из сумки нож, откладывая пистолет в сторону и жестом приглашая Таню подойти к раненному комиссару. Тот был нужен ему пока живым, но никто не говорил, что целым и невредимым. - Любимая, вы захватили гранаты? Если нет, то не печальтесь, я здесь раньше покупал продукты, очень богатый арсенал, - невозмутимым тоном вещал клоун, подходя к лежащему комиссару и склоняясь над ним. – А, те-пе-рь, небольшой штрих, ради которого, я и остановился на мгновение… давайте…как это, - он присел возле Райли и задумался подбирая рифму, - простите, что-то с памятью стало после четвертого удара о пол или стену, - смеясь заметил он, перехватывая рукоять ножа и вгоняя лезвие по самую ручку во второе колено. – Вот так, - Джокер встал отряхивая руки.- Главное сразу не вынимать, а то блюдо не будет готово. Ну, а теперь, берем…эм… более грубое оружие, и вперед, за покупками! – перехватив кольт, перекидывая ремень сумки через плечо, и поднимая за шкирку вопящего от боли комиссара, улыбнулся Джокер.
Black Mamba: В ответ на своеобразное приветствие Джокера, Таня лишь приподняла бровь, и скрестив пальцы, положила руки на стол, улыбнулась и ответила: - Ты настолько рад меня видеть, что не хочешь в это поверить? – Сейли не ждала ответа, она сама прекрасно о нём знала. Джо знал, что она придёт, он разгадал её, как любую загадку, понял, что ей надо, а главное понял то, что может с лёгкостью дать ей это. Сейли наблюдала внимательно за мужчиной, заметив, как он аккуратно расстегнул наручники, и начинал разминать затёкшие мышцы. А взгляд Тани тем временем скользнул по лицу мужчины, по его грязной одежде, испачканной в крови. Вид Джокера не внушал ей ужаса, брюнетка умела разглядеть за внешним уродством, внутреннюю, непередаваемую красоту, которой искренне восхищалась, и которой была покорена. Она не видела его глаз, но слышала его голос. Голос от которого мурашки бежали по телу. Голос с тысячью интонаций, и ты никогда не знаешь, как обратятся к тебе в тот или иной момент, и это очень нравилось Сейли. - Здравствуй, конфеточка, - в тон Джокеру ответила Таня, откинувшись на спинку стула, и скрестив руки на груди. На губах молодой женщины блуждала загадочная улыбка. Люди, стоящие за стеклом, недоумевали, почему она улыбается, где тот страх, который был в её глазах, когда она только пришла сюда. И что, вообще, происходит. - Как-нибудь на досуге я с удовольствием расскажу тебе, что меня привлекло в тебе. Ты скучал, - это был не вопрос, а прямое утверждение того, о чём точно знала Сейли. Она крепко засела в голове этого психа, и это ей чертовски льстило. Приятно, когда о тебе думает человек, подобный Джокеру. Это опьяняет, скажем, так, толкает на необдуманные поступки, о которых ты вряд ли пожалеешь. Таня с невозмутимым лицом сидела на стуле, разглядывая свои длинные ноготки, и меланхолично покачивая туфелькой, которая висела на кончиках пальцев, толстый каблук бился о ножку стола, неприятным звуком отзываясь по всей комнате. Сейли прекрасно знала, как это может довести тех, кто сейчас стоит за стеклом, она уже давно прошлась по их мыслям, едва заметно хихикнув, и мысленно похвалив Джо за проявленный «гуманизм» по отношению к этим имбицилам. Прикрыв ладошкой рот, во время очередного зевка, Мамба перевела взгляд на Джея, который поднялся со своего места и подошёл к её сумке с игрушками. - Всегда рада стараться, мой господин, - с лёгким смешком заметила бывшая наёмница, ожидая, пока мужчина внимательно изучит содержимое сумки. Таня любила классику. И именно поэтому в её сумке было самое верное и надёжное оружие. Чем она хотела бы порадовать Джокера, который определённо знал толк в этих опасных штучках. Хотя, чего скромничать, Сейли приходилось иметь с этим делом также. В пору своей работы на организацию. Таня смущённо покраснела, когда губы Джокера коснулись её нежной ручки, а уж вид самого преступника привёл её в ещё больший восторг, Джо сам был смущён. Это было столь очаровательно среди всего этого дешёвого представления, устроенного полицейскими, это было таким настоящим и искренним, что хотелось продлить момент на чуть подольше. - Я просто не могла позволить себе оставить вас в гордом одиночестве, милорд, - тихо произнесла девушка, смело дотрагиваясь до столь любимых шрамов, и тихонько улыбаясь. – Думаю, что нам стоит продолжить партию. А то кажется, мышки забегали, - Таня оказалась полностью права, впрочем, как и в большинстве случаев. Уже через несколько секунд в её руках мелькнул второй револьвер, с полностью заряженным барабаном, и готовый к тому, чтобы выстрелить. Но Джей уже всё сделал, и Сейли не пришлось марать свои беленькие ручки. - А я их люблю, - пожала плечами брюнетка, поднимаясь со стула, и вставая рядом с клоуном. – Фу, ну и гадость. Может стоило его сразу пристрелить? Этот ублюдок в своё время столько мне крови попортил, что я бы с удовольствием пустила бы его сейчас. - Да, бегу я! Бегу. Спотыкаюсь, но бегу, - с презрительной усмешкой бросила Блэк, сдувая со лба чёрную прядь волос, и внимательно разглядывая комиссара, который истекал кровью, и представлял собой довольно жалкое зрелище. Последовав приглашению Джокера, Таня подошла ближе к раненому, опускаясь рядом с ним на корточки, не боясь испачкать свои любимые туфли, и тыкая дулом пистолета в худощавый бок. - Ты ведь помнишь меня, деточка, не так ли? – Ласково поинтересовалась Таня, проводя холодной сталью по лицо мужчины. И в этот момент в его вторую ногу вонзилось лезвие ножа. - Ух! Должно быть тебе очень больно. Во всяком случае, я на это надеюсь, - с безмятежной улыбкой заметила Сейли, поднимаясь во весь рост, и потягиваясь. – В этой сумке есть пара гранат. Но зачем тебе они, когда у тебя есть я?.. – После этих слов, стул, стоящий за спиной Джокера, был окутан чёрным туманом, и тут же взорвался на мелкие кусочки. – Всегда любила удивлять людей, - всё с той же улыбкой проговорила Сейли, пнув комиссара носком туфли в бок. Мамба проследила за движениями Джокера, и пожав плечами, первая двинулась в сторону двери. Боялась ли Таня? Нет. Хотела ли она веселья? Да. - Что ж, рисуйте маршрут, капитан, а дальше прорвёмся с огромным удовольствием, - промурлыкала Сейли, открывая дверь, и выходя в другую комнату с видом полной невинности, как она и ожидала, на неё тут же были направлены дуло пистолетов. - Не так быстро. Я не главное действующее лицо в этой пьесе. Господа, позвольте представить вам…Мистер Джокер и господин Райли! Тадам! – Таня отошла в сторону, давая Джо вместе с пленником, пройти вперёд. И тут Таня почувствовала, как ей между лопаток упёрлось что-то твёрдое и очень холодное. О нет, не то, о чём вы подумали, просто какой-то красавчик видимо решил, что может перехитрить их. - Сколько внимания. И всё мне?.. – Промурлыкала Сейли, медленно поднимая руки наверх, и тихо разворачиваясь. Так, что пистолет теперь касался груди Тани. Блэк провела языком по пересохшим губам. – Никогда не нападай со спины. Я этого жутко не люблю, - шепнула девушка. В следующее мгновение её рука резко опустилась вниз, а в зажатой ладони сверкнуло что-то серебристое. – И я всегда ношу стилеты, малыш, - проведя второй ладонью по небритой щеке юнца, Таня наблюдала за тем, как кровь струится из порезанной шеи, и недовольно поморщилась. - Ну, вот, я его всё утро чистила, - пробормотала Сейли, поворачиваясь назад, и удивлённо приподнимая брови. – Что такое?..
Joker: Когда вы становитесь дирижером ситуации, то каждое следующее действие актеров, ваших марионеток, просчитано с точностью до мелочей, вы уже знаете, что они будут говорить, как будут действовать, и что последует с вашей стороны – грубое неодобрение или восторг души, в любом из этих двух вариантов актерам, как правило, не очень везет; посудите сами, единственным главным лицом спектакля является именно дирижеров, а актеры- действительно куклы, пустые бездушные деревяшки с ниточками, повязанными к рукам, ногам, голове Взмах палочкой и начинает играть оркестр, еще один и актеры начинают петь и танцевать под собственную музыку своего руководителя. Это ужасная красота, которая соединяет в себе все самые противоречивые понятия этого мира – насилие идет рука об руку с удовольствием и исполнительностью, с желанием играть свою роль, пусть и по принуждению. В этом акте представления главных роли было две. Но какие! Помимо самого дирижера, который вернулся с антракта, голодный и озлобленный, но с неизменной улыбкой на лице, на сцене присутствовала и муза, неземная красота которой, и такая же неземная жестокость, граничили разве что с безумием самого автора этой пьесы. Никто и представить не мог, что вот так просто и отнюдь не быстро будет вестись повествование. Стоило труппе вздохнуть с облегчением, снять бальные туфли, отложить парики, выбросить маски, как объявили второй акт, и все пришли в недоумении. Попытались сопротивляться, и в итоге – получили то, что называется ошибкой в реквизите, когда неожиданно театральный нож подменяется настоящим, а вместо сахара в чай насыпают цианистый калий. Под аккомпанемент милого его сердцу голоса, Джокер вышел из камеры свиданий, прямо под наставленные на них дула ружий и пистолетов полиции. Да, на успокоительное для таких странных и неугомонных психопатов как он полицейское управление поскупилось, но сам он замечательно помнил, какой интересный арсенал скрывается за каждой бронированной дверью в участке. В такие минуты, когда его нога, облаченная в начищенные лакированные туфли фирмы обанкротившейся несколько лет назад, переступала порог арсенала, он чувствовал себя этаким Вилли Вонкой в стране шоколада, с той лишь разницей – что вместо нуги и карамели были патроны и гранаты, а шоколад заменялся тротилом и автоматами. - Тихо, тихо…, - бросив Райли на пол рядом с собой и не обращая внимания на его душераздирающий крик боли, Джокер приподнял руки вверх, продолжая улыбаться. Нет, он не сдавался, просто дирижер примерялся и прислушивался, где лучше разместить скрипки, а где тромбон. – Не стоит аплодировать, - съехидничал он, перехватывая комиссара за горло одной рукой, а второй наставляя нож к его виску. Взгляд скользнул к Сейли, которая, среди этого бедлама, среди атмосферы пропитанной запахом дешевого одеколона и пота, нестиранных надежд и протухших обедов, принесенных из дома недели три назад, среди сплошь голубого и черного оттенка не традиционности от макушки до пяток, тщательно скрываемой за суровой личиной закона, была подобно единственной жемчужине в океане, не тронутой никем, сохраненной самим времен и обстоятельствами, которые мешали другим дотронуться до нее, овладеть ею, забрать, испортить, превратить в жалкое подобие, а не в драгоценность. То, с каким изяществом, с какой грацией она обращалась к решительно настроенным, но все же дрожащим от страха людям, то, как ловко в ее ручке скользнуло лезвие, как кровь окрасила его и кончики белых пальчиков, еще совсем недавно удостоивших своим вниманием шрамы клоуна, пробуждало в нем что-то еще более иррациональное, еще более безумное. Словно цирк горел, но все артисты остались на месте, они все еще были на арене, падали балки, вспыхивала ткань, оборвались тросы у гимнастов, и они падали на песок, ломая спины, ребра, ноги, лошади взбесились и били копытами всех, кто смел подойти, тигры набрасывались на испуганных зрителей и рвали на части их детей, грим клоунов тек подобно воску, перекрывая дыхание, западая в самую глотку… Джокер встряхнул головой, можно было услышать, как из его глотки раздалось что-то сродни рыку, или это было мурлыканье, только настолько же грубое и странное, насколько была улыбка, которую он сейчас сделал Райли, вставив пальцы ему в рот и растягивая кожу. - Ну же, комиссар, улыбнитесь, смотрите нас встречают, и милая Таня даже объявила ваш выход, - руки полицейских начали заметно дрожать, половина из них все еще держала на прицеле клоуна, вторая половина – девушку. Однако, быть может, инстинкт или странное чувство предвиденья подсказывало им, что все это бесполезно. С той силой, которой обладала Сейли можно было легко стереть их, удалить, покончить со всеми разом, а то давление, то неприятное чувство, не поддающееся описанию, кое у них вызывал Джокер, только все усугубляло. – О, лапуля, напомни мне доверять тебе разделывание индейки на день благодарения, ты так ловко …справляешься, что… Но нет, - он перехватил Райли вновь за шею, - не будем уподобляться им, кое-что все таки я предпочитаю хранить за дверью спальни, да Райли?..Тихо, тихо, ты плачешь? Ну что ты, что ты, скоро все кончится…для тебя. Джокер погладил комиссара по голове, будто бы успокаивая, однако от подобного жеста мужчина еще больше затрясся, к тому же он никак не мог определиться, терять ему сознание из-за потери крови, или же нет, поскольку постоянная боль, которую он испытывал из-за ножа в голени, буквально вырывала его из спасительного небытия. - С-сэр… , - рискнул обратиться один из офицеров. Райли лишь коротко кивнул. – Х-хорошо… опустить всем…оружие. Опустите. - О, Райли, как это мило с твоей стороны! Ты так любезен, жаль что я не смог оценить всего твоего гостеприимства раннее, хотя нет, - Джокер толкнул комиссара вперед, полицейские попятились назад. – Да, да, мальчики-девочки к стеночке встаньте, мне надо вас разглядеть… А еще лучше… Радость моя, откройте пожалуйста вон ту клеточку, я думаю в таком тесном пространстве они поместятся со всеми удобствами, - улыбнулся он мило Тане, если его улыбку можно было когда-то назвать милой. Джокер толкнул комиссара к одному из столов и положил его животом на него, нагибая, и ставя на его спинку сумку, принесенную девушкой. Достав оттуда три гранаты он отбросил пока остальной багаж, и смотря как полисмены втискиваются в пространство клетки для задержанных правонарушителей, отошел от лежащего на столе и продолжающего плакать и стонать комиссара. Ловко жонглируя зарядами, словно это были какие-то яблоки, Джокер не отрывал взгляда от полицейского, при этом взгляд этот был тяжелый, циничный, без нотки иронии, предвещающий обычно то, о чем в газетах не любят писать, насколько бы новость не была сенсационной. - Скажи мне, Ррррррррайли, - он оскалился продолжая жонглировать, - от чего твой взгляд на лапулю до сих пор так полон страсти, эм… желания…э…как бы это назвать, - он причмокнул, чуть сощурился подбирая подходящее слово, - и почему в твоем комиссариате у меня всегда на языке вертятся такие дурацкие грязные слова, которые неприлично оглашать в столь высоконравственном учреждении, - с пафосом подытожил он. – Но знаешь, - он перехватил гранаты, подошел к комиссару, перевернул его на спину, упираясь локтями в живот, склонился над ним. – Это… учреждение показало мне как порой негостеприимны люди бывают.. не только ко мне, нет.Я…видел, эм, проститутку, когда ты вел меня в ту камеру, она была вся избита, бедняжка, кто-то просто попользовался ее в очередной раз, пообещав свободу, но ..забыв при этом скрестить пальцы за спиной. Ей даже не заплатили, какая обида была у нее в глазах. Как она страдала, когда вспоминала, темное помещение, руки лапающие ее по всеми …телу, - он вытащил нож из ноги комиссара, и тот казалось бы вздохнул с облегчением, поскольку перестал чувствовать болевой импульс. – Она смотрела на всех с такой болью, потому что знала, синяки пройдут, сойдут сгустки крови внутри вен, тромб рассосется на губе, а вот – как ей быть с памятью и чувствами? – комиссар недоуменно уставился на клоуна. – М? – Джокер будто бы ожидал ответа от несчастного Райли. Неожиданно глаза комиссара округлились и он запрокинул голову в пронзительном крике. Попытался поднять руки, оттолкнуть от себя клоуна, однако, тот крепко навис над ним и прижимал к столу. Мебель зашаталась, человек вертел головой из сторону в сторону, лицо его побагровело, из глаз буквально посыпались искры, крик так и разрывал его глотку, а тело под напором психопата тряслось в конвульсиях. При этом лицо Джокера представляло собой маску самого спокойствия, возможно несколько иронии, чуть дрогнули уголки губ, на мгновение он буквально вжался в тело Райли, а затем сделал шаг назад, отбрасывая заляпанный кровью нож, рука клоуна почти до локтя была также густо покрыта кровью комиссара. - Лапуля, я пойду переоденусь в более уместный наряд, а то как-то неприлично встречать даму в…этом, - заметил он указывая на оранжевую форму заключенного, и направился в сторону комнаты с вещдоками, где находились все его вещи, начиная от визиток (простых карт с Джокером), заканчивая столь любимым пиджаком. Райли лежал на столе, с откинутой назад головой и расширенными от шока глазами, дыхание было учащенным, периодически он отхаркивал кровь. Брюки комиссара в паху окрасились кровью, и часть ткани отошла, предъявляя тошнотворную картину. Джокера уже нисколько не волновала судьба комиссара. Едва он достал из пакета свои пожитки, как поспешил снять с себя робу и облачится в то, что так любезно оплатила когда-то мафия.
Black Mamba: Она готова была быть марионеткой в руках такого умелого кукловода. Фарфоровой куклой в коллекции этого сумасшедшего. Она готова была стать кем угодно, лишь бы это безумие не прекращалось. Больше всего в своей жизни эта женщина ненавидела скуку, и как только это состояние овладевало ей – Таня могла умереть. В прямом смысле этого слова. Она начинала сходить с ума, и думать о совершенно невыносимых, непотребных вещах. И в конце концов, она делала эти вещи, лишь для того, чтобы избавиться от невыносимого состояния. Рядом с Джо ей не было скучно, она тянулась к нему, как бабочку тянется к огню, не боясь опалить свои крылья. Она знала, что этот мужчина не сожжёт её, а скорее согреет, бросив в кучку людишек шашку динамита, чтобы развести костёр побольше для своей музы. Именно благодаря нему она снова почувствовала желание жить, дышать полной грудью и быть той, кем всегда была. Тонкие, белые ноздри затрепетали, когда Таня втягивала в себя тяжёлый запах крови, оставшейся на кончиках пальцев. Девушка сжала второй рукой ткань своей водолазки, ярко-зелёные глаза закатились, а на губах блуждала полубезумная улыбка, выражающая неземное блаженство. Сейли наслаждалась этим запахом, она вытянула розовый язычок, и провела самым кончиком по своим пальцам, слизывая ещё горячую жидкость, которая стекала по маленьким ручкам. Это было сделано настолько эротично и завораживающе, что мужская половина невольно вздрогнула, а иллюзии, которыми Блэк продолжала забавляться, лишь добавили жару. Женщина медленно открыла глаза, облизывая кровавые губы, ставшими алыми, и спрятала стилет обратно так быстро, что никто не заметил, где притаилось стальное жало, готовое в любой момент забрать вашу жизнь. Сейли была настоящей змеёй, смертоносной и убийственно прекрасной. Но у этой змеи был свой заклинатель, которого женщина могла слушаться беспрекословно, просто потому, что знала, что его мысли и желания совпадают с её. Сейли в полной тишине сделала несколько шагов вперёд, под её ногами что-то хрустело, кажется это были всевозможные крошки от обедов и дешёвых бутербродов, которыми питались эти отбросы общества. Гримаса отвращения застыла на бледноватом личике Сейли, когда та остановилась сбоку Джокера, и скользнула взглядом по присутствующим. Ей понадобилась бы всего лишь пара секунд, чтобы каждый в этой комнате сдох, как последняя крыса. Но ведь тогда не было бы веселья, и зрителям пришлось бы вернуть их деньги. А этого маэстро просто не смог бы ей простить. - О, мы уже собираемся вместе праздновать День Благодарения, родной?.. Это наталкивает меня на приятные мысли, - по губам Тани скользнула довольная улыбка, когда она пристально разглядывала присутствующих, готовая в любой момент ударить по ним одной взрывной волной. В тоже время Сейли старалась не смотреть на Райли, при виде которого у неё перед глазами вставала красная пелена, и всё её естество желало его долгой и мучительной смерти, но это была чужая игрушка. Игрушка Маэстро. - Как пожелаешь, мой милый, - промурлыкала Сейли, едва сдерживаясь от желания…А неважно впрочем, какого желания. Блэк взяла себя в руки быстро, открывая клетку нараспашку, и взмахнув рукой в приглашающем жесте, стала заводить туда полицейских. Несколько человек хотели было сопротивляться, но распоротые ловким движением руки и горла, быстро подавили восстание. Полицейские понятия не имели, чего можно ожидать от этой на вид порядочной женщины, которая казалось самим воплощением святости и непорочности. Во всяком случае всем так показалось, когда она только зашла сюда. Сейчас же она неуловимо изменилась. - Это потому что рядом со мной он, - прошептала одному из охранников на ушко Мамба, запирая клетку на замок, и удаляясь оттуда плавной походкой, изящно покачивая бёдрами. Даже в таких ситуациях Сейли привыкла оставаться красивой и всеми любимой, издержки профессии, знаете ли. Загнав кроликов в их клетки, Таня села на стол, закинув ногу на ногу, и внимательно наблюдая за всеми действиями Джокера, который сейчас вовсю развлекался, ну а его муза не смела ему мешать. Таня получала эстетическое наслаждение, любуясь тем, как корчится в адских муках когда-то красивое лицо Райли, как его губы произносят едва слышные молитвы, а её прекрасный принц остаётся всё таким же непоколебимым и твёрдым. Но как только Джокер заговорил, по телу Тани прошла дрожь, перед её глазами вставали картинки из её прошлого, те ужасные вещи, которые с ней творил Райли, и Сейли сейчас едва справлялась с собой. Но странно, неужели она слышала в голосе Джокера каплю ревности?.. Нет, ей просто показалось. Райли и его отношение к Тане, были всего лишь причиной почему Джо хотел повеселиться, Сейли могла не рассчитывать на большее. Продолжая сидеть на столе, с неестественно прямой спиной, и каменным выражением лица, женщина наблюдала за действиями клоуна, внутри сгорая от нетерпения, чем же это всё закончится. - Пожалуйста, не надо больше слов… - тихо, едва слышно попросила Таня, закрывая глаза, и уже не пытаясь сдерживать слёзы боли и страданий. Они двумя крупными каплями скатились по бледным щекам. Измученная душа зашевелилась, заявляя о том, что она ещё есть у этой брюнетки, о том, что игра с Богом в покер ещё не закончилась, и Тане предстоит мучиться по крайней мере до конца её жизни, а это было невыносимо. Мамба уже не смотрела на то, что собирается Джо делать с комиссаром. Она была полностью в своих воспоминаниях… Грязные комнаты в дешёвых отелях. И её дорогое тело, продаваемое так дёшево и такому ублюдку. Райли. Это имя навсегда застыло на кончике языка Тани солоноватым привкусом собственной крови. После его уходов она долго лежала, свернувшись клубочком, в углу скрипучей кровати, натягивая до подбородка окровавленные простыни. И боль, растекающаяся по всему телу была нестерпима, она сопровождалась глубокими царапинами, синяками лилового цвета, кровоподтёками…Но он никогда не трогал лицо, лишь крепко сжимая его в ладонях, и кусая алые губы. Таня ненавидела этого мерзавца, но не могла ему противостоять, ведь он помогал тем, кому она служила. Но она навсегда запомнила его глаза. И пообещала, что будет больно… Из отвратительных лап воспоминаний Таню вырвал истошный крик, исходящий из горла Райли, корчившегося на столе, и хватающего руками воздух. Он был похож на человека с гангреной, которому только что отрубили руку, чтобы спасти жизнь. Приглядываясь, и стараясь не слушать воплей, Таня соскользнула со стола и прошла к Райли. - Да-да, конечно, родной, - пробормотала Таня, проводя рукой по плечу Джокера, и отпуская его. Девушка не сводила удивлённых глаз с того места, где ещё совсем недавно было представлено мужское достоинство комиссара. Блэк едва сдержала рвотные позывы, которые скорчили её пополам, крепко вцепившись рукой в шкаф, стоящий неподалёку. - Не думала, что будет так красиво, - глубоко вдохнув, произнесла брюнетка, снова обращаясь к Райли. Постепенно отвращение прошло, и Мамба смогла рассмотреть всё внимательней. Она стояла над мужчиной, заведя руки за спину, и покачиваясь с пятки на носок, напевая при этом какую-то странную песенку. - Теперь ты совсем здоров, дружок. И ничто не будет тебе мешать спокойно и хорошо, - Таня склонилась над мужчиной, нежно целуя его в синие губы, и ласково ему улыбаясь. А он бился в истеричных судорогах, по его щекам градом катились слёзы боли и унижения. Он чувствовал себя намного хуже, чем все проститутки, попадавшие к нему в кровать. Проклятье божье... – Никому не говори, что я тебя целовала, а то Маэстро может оказаться ревнивым, - девушка резко отпрянула, выходя на середину комнаты, и медленно стягивая с себя верхнюю одежду – блузку и брюки. Под ними у неё оказался её костюм, в котором она обычно работала, когда была ещё молодой и участвовала в заказах. На женщине был чёрный кожаный костюм, с очень глубоким вырезом, окаймлённым ядовито-зелёной кожей. Подтянув высокие сапоги, и проверив на месте ли стилеты (обычно там они скрывались), Сейли выпрямилась, с улыбкой глядя на Джокера. - Что? Так гораздо удобнее совершать всякие приятные сердцу пакости, - Мамба с улыбкой пожала плечами, при этом закидывая в свою бездонную сумку пистолеты, предварительно проверяя их на наличие патронов в обоймах. – Итак, каков наш следующий пункт назначения? Я вся в вашей власти, милорд. Вы сегодня заказываете музыку. Хотя… - в руках Тани сверкнула колода новеньких карт. – Мы можем продолжить нашу игру. Всё те же правила. Как вам?.. – Сейли на секунду застыла, внимательно глядя Джо в глаза. Помимо азарта и страсти к играм, в них проскальзывала нежности и тёплые чувства по отношению к этому безумному мужчине, который с каждой секундой восхищал её всё больше и больше. Но Сейли не смела проявить что-то большее, кроме как вскользь коснуться рукава его пиджака, или провести кончиками пальцев по шрамам. А как же хотелось…
Joker: Зайти в комнату вещдоков, вывалить все свои вещи из пакета, и пока ты надеваешь пиджак, выйти оттуда и увидеть солнце среди тьмы, - как такая перспектива вам кажется? А что если это будет не просто солнце, это будет черная звезда, обладающая обаянием тысячи ярчайших гигантов вселенной, но сама со себе являющаяся хрупкой лилией внешне и чудовищно сильным шипом розы внутри. Сродни Гойе вы захотите отобразить эту ужасную красоту, настолько идеальную, что ни тени уродства, ни тени изъяна, даже одного, маленького, несущественного не сможете найти, такая красота хороша в любом виде, холодная как лед, горячая как пламя, в сливках белоснежного цвета и сладких на вкус и в крови металлического прикуса чернеющей плоти распада. Все взрывается в душе и в мыслях, все приходит к анархии миропорядка, когда пространство вокруг становится только пятном, расплывчатым и едва заметным, несущественным в данную минуту, так пусть же он исчезнет, или пусть исчезает медленно, если эта пропажа, это разложение подарит лицу красавицы улыбку, если уголки прекрасных трепетных губ поднимутся в довольной усмешке, а в глазах скользнет искорка азарта. Джокер прикрыл глаза и тяжело выдохнул. Минута, две, три, десять, он молча стоял и смотрел на Сейли, наслаждаясь один ее видом, получая удовольствие уже от того, что видение перед его глазами реально. Ее можно коснуться, ее можно убить, ее можно любить, желать, ненавидеть, ревновать ко всему миру и просить прощения за мягкотелость в остальные часы досуга. Сколько мужских голов было отсечено и сколько было преподнесено к ногам дивы, сколько сердец разбилось, в буквальном смысле слова, на мелкие кусочки, осколки гравия, такого же бесполезного как и их носители, сколько сошло с ума, умерло, сколько пыталось силой взять это и потерпело фиаско, и сколь долго они могли держать себя в рамках приличия их развращенного общества, чтобы не сорвать одежду с этого тела, чтобы не потребовать душу, чтобы…. Он поправил ворот пиджака, подходя к девушке, перехватывая одной рукой ее за талию, второй беря карты. - Давайте, посмотрим, где здесь главная карта, - он раскрыл веером перед ней карты, рубашкой вверх, затем перевернул их, снова сложил, разбил на две стопки, чуть надавил на края, и они полетели в воздух.- Вот она, - достал он карту из-за ушка Тани, и показывая ей ее. Если вы мечтали увидеть там «Джокера», то ошибались. Неужели вы думаете, что мир настолько прост и прямолинеен, что будет без конца оправдывать ваши ожидания, что все хорошие истории заканчиваться будут хорошо, что трагедия под конец превратится в драму или совсем противоположную ей комедию? Да, такое бывает. Сплошь и рядом, всегда, потому что в каждой комичной ситуации есть доля трагизма, а в каждой трагедии есть место смеху. И вот тогда он и смеется, он смеется вам в лицо, он смеется над вашей глупостью, над вашим невежеством, неспособностью понять, что мир вокруг прост еще проще, намного. Вы задаете вопросы – зря. Вы ищите – зря. Зачем? Кому это нужно? Вы должны просто делать, вы должны просто думать, вы не обязаны создавать для себя рамки, - вы ни черта не делаете подобного, потому и я вас разочарую. Джокер достал из-за ушки Сейли пикового туза, подмигнул девушке и подошел к клетке с полицейскими. - Ты, вытяни руки, - один из офицеров, трясясь от страха вытянул руки сквозь прутья решетки. Джокер вытянул их сильнее, нацепил наручники, а затем достал из кармана брюк гранату, положил ее в руки человеку. – Где же я его видел, а, вот, - он быстро схватил с одного из столов скотч, обмотал ими руки мужчины, а затем закрепил с краю карту. –Держи, держи, не упадет, надеюсь, - с мерзкой улыбкой он вернулся к Тане. Рука коснулась нежной кожи девушки на шее, психопат шумно сглотнул, явно подавляя в себе что-то, то ли желание, то ли мимолетный порыв, кто знает, может это был всего лишь неудачный анекдот, который он решил не рассказывать, а может действие куда большего значения, куда более грязное, неприличное, антиморальное. – Кажется, мы не закончили танец, - он взял девушку под руку, второй касаясь ее пояса. Медленно, под такт несуществующей в реальности, а лишь в его голове музыке, они стали двигаться. Все крутилось вокруг этих двоих, весь участок превратился в их маленький мир, который потревожить не мог никто, а если и поспел бы, то цена расплаты стала завышенной до пределов небес, ни меньше, ни на йоту. На раз, на два, на три. Прекрасные глаза перед тобой, и ты погружался в них как в очи самого океана, меняющего свой окрас, лживого хамелеона гибели тысяч и миллионов, поглощающего все, убивающего, рождающего, колыбель и гробница. И этот легкий аромат, ни духов, ни косметики, ни кожи, что так плотно облегает грудь и чуть приподнимает ее в заманчивой картине соблазна, а собственно ее аромат – непередаваемая мелодия, несуществующая реальность, спокойная и сюрреалистичная как психоделика сна лунатика. Раз – он скользнул рукой с ее талии в карман брюк, два – он выдернул чеку, три – он бросил гранату в сторону камер. Раз – раздался взрыв, два – она смотрела не тебя, три – ее сердце стало биться быстрее. Раз – выдернуть чеку, два – услышать крики людей, три – взрыв. Раз – выдернуть чеку, два – остановиться, три – коснуться своими губами уголка ее губ, оставляя красный след подобный крови. - Ваш ход, - он протянул ей неведомо откуда взявшуюся колоду карт, сплошь состоящую из червей. Смотря внимательно на Таню, повел ее за руку за собой к выходу из участка, открыл дверь, подвел к машине, за которой сидел парень в клоунской маске оставшейся наверняка с Хеллоуина, какого именно не важно, галантно открыл дверцу и, прежде чем сесть следом, достал последнюю гранату, бросил и…. ничего не произошло.
Black Mamba: Нервность, неровность, безумие, склонность к истерии, любовь к странным поступкам, двуличность. Это Она. Та, что стояла по ту сторону стекла и внимательно смотрела на того, кто с таким удовольствием веселил её, скрашивал грусть и был чрезвычайно вежлив с ней. Дотронуться до стекла, провести по нему острым ноготком, оставляя следы, обрисовывать контуры этого мужчины. Почему она пошла за ним? Почему не осталась дома, делая свои обычные дела? А что в этом такого? Встать с утра – душ, гардеробная, кухня. Приехать на работу – кабинет, бумажки, дела. Дождаться вечера – кабинет, основной зал, девочки, мужчины. Таня медленно повернулась в профиль к Джокеру, устремив свой взгляд на клетку с людьми. Муж-чи-ны. Разве в её жизни были настоящие мужчины, готовые отдать свою жизнь за её благополучие? Нет. Они все были эгоистами до кончиков ногтей. Её красота была для них всего лишь предметом, за который можно подержаться, ущипнуть, шлёпнуть. Даже, когда она вырвалась из этого болота, и сменила грязь на князей, то по сути ничего не поменялось. Джо… Вам не кажется, что это имя, ну или прозвище, как вам удобно, имеет на губах и языке свой особый, ни с чем не сравнимый привкус? Здесь столько всего, что даже Таня трудно разобраться. Кровь, страсть, похоть, жестокость, безумства, ненависть, любовь, нежность… Столько всего и это далеко не предел. Он восхищал и поражал. Таня боялась его, но в тоже время, вела себя, как королева, полагая, что так оно и надо. Но одного взгляда, слова, жеста хватило бы, чтобы она сделала так, как просят. Это не было слепым повиновением и какой-то особой формой рабства, это было желанием не только получать удовольствие, но и доставлять его. Она не могла быть эгоисткой по натуре своей, она стремилась к тому, чтобы близким было хорошо. Нет, представить себя в роли заботливой матери семейства? Вряд ли. В образе безумной напарницы, одурманенной запахом крови, красоты стального лезвия, прижатого к обнажённой кожи – да. Было жарко. Таня шумно выдохнула воздух сквозь плотно сжатые зубы, едва справляясь с желанием сорвать с себя этот костюм. Она купалась в лучах и внимании Джокера. Сейли слышала, улавливала его мысли, наслаждалась этим, она чувствовала, что он любуется ею, как картиной. Она недоумевала, почему его считают безобразным? Это ведь неправда. Да, Таня знала мужчин красивых, статных при деньгах, но они были уродливы. Безобразны внутри. Порой их жестокость была в тысячи раз опасней и страшнее жестокости её Джо. Это можно сравнить с охотой. Джокер вёл охоту на зверей, выстреливая их по одному, а эти животные вели охоту на людей, убивая целыми поселениями, не задумываясь о том, что они такие же люди. Так что, кто тут, по-вашему, гуманен?.. - По-твоему я стала пиковым тузом? – Едва слышно выдохнула Таня. Она смотрела на Джокера широко распахнутыми глазами, в которых плясали огоньки адского безумия, с каплей адского веселья. По своей сути Таня была сейчас воплощением зла. Того самого зла, которое сгубило Адама. Талию полоснуло огнём, когда её коснулась рука Джо, и это ещё больше подстегнуло Блэк, она знала, что всё только начинается. Но девушка не ожидала, что мистер ничего не попросит от неё, ведь выпала чёрная масть – она выполняет желание. Но нет. Он всего лишь доставил ей удовольствие. Туз Пик – неудачи, крах, рок, смерть. Неужели это всё она?.. Сейли взглянула на Джокера, направляющегося к клеткам, из-под полуопущенных ресниц, тяжело вздыхая. Для кого-то она именно этим и являлась. А для кого-то он был всеми этими вещами. Вещами страшными, ужасными, жестокими. Таня улыбнулась, чуть приподняла уголки губ, едва заметно, но эта улыбка была послана лишь одному человеку – гению, покорившему её. - Судя по молчанию – да, - девушка ухмыльнулась. Она повернулась к своей сумке, которую просто не могла бросить, кинула в неё кое-что со стола, закрыла на замок, и резко обернулась. Она нос к носу столкнулась с Джокером, и смотрела ему в глаза. Ладонь мужчины коснулась её шеи. Впервые он был без перчаток. И Таня ощутила, что на самом деле руки Джокера не такие уж и грубые, какими казались на вид. Он нервно сглотнул, она прикрыла глаза, чувствуя бешеный стук сердца под рёбрами. Он выдохнул, она распахнула глаза, улыбаясь, как мартовская кошка. Всего одним прикосновением можно было из ядовитой змеи сотворить послушную домашнюю кошечку, которая слушалась бы вас, как ручная. - Вы так думаете? Что ж, ваше слово, почти закон, - Таня присела в реверансе, выпрямила спину и вместе с Джокером заскользила по частично залитому кровью полу. Да, увы, это был не паркет роскошных дворцов, да и она не была придворной дамой, но Джо был её кавалером, а этот мир был их миром, где они устанавливали правила. Музыка? Зачем вам музыка, когда можно двигаться под стук собственного сердца, диктующего нужный ритм. Каблуки высоких сапог едва касались пола. А Таня с ласковой улыбкой позволяла нарушить привычную позу, чтобы понаблюдать за очередным маленьким фейерверком, устраиваемого в честь неё. Всё происходило на раз-два-три. Это было так забавно и мило, что с прелестных губ не смела, сходить улыбка. Она была заразительна, а смех, вырывающийся из прекрасной груди, ещё заразительней. Тане нравилось то, что делал Джокер. Ей нравилось это странное, ни с чем несравнимое безумие. Он не был безумен в прямом смысле этого слова. Он был словно книга. Книга с самым странным, чёрным, тёмным содержанием, прочитав которую, мало того, что ничего не понимаешь, но ещё и умираешь в конце. Таня не хотела дочитывать его до конца. Ведь тогда весь флёр спадет, и она останется ни с чем. Хотя, можно ведь написать продолжение?.. Порывом, неожиданностью – вот чем стало для Тани прикосновение губ Джокера. Сердце забившееся в лихорадочном припадке, кровь хлынувшая к щекам, и полное отсутствие дыхание. Она просто забыла, как это делается, что для этого надо делать. На его предложение девушка ничего не ответила, она выбросила за плечо колоду. Схватив мужчину за руку, крепко сжимая ладонь, она слепо шла за ним, ведомая в неизвестность. Она готова была идти, словно под гипнозом, очарованная и заколдованная. Девушка опустилась на мягкие сиденья машины, бездумно глядя вперёд. Она повернула голову лишь в тот момент, когда Джокер сел рядом с ней, кинув при этом гранату. - Не люблю, когда дело не доводят до конца, - прошептала брюнетка, взмахнув рукой. И в этот же миг раздался оглушительный взрыв. Гранату окутало серой дымкой, медленно переходящей в чёрный туман, скапливающийся внутри гранаты, и разрывающей её на мелкие кусочки. Пламя лизнуло двери, стены полицейского участка, задело тех, кто якобы служил на благо своего отечества. Сейли же откинулась на спинку сиденья, после секундного раздумья положила голову на плечо Джокеру и прикрыла глаза, наслаждаясь тишиной, теплом тела, находящегося рядом. Таня молчала, она не давала указаний, она просто не знала, чего она хотела на самом деле. Ведь она готова была сама исполнять приказы, внося лишь лёгкий привкус сладостного безумия в эту игру без правил и планов. Она никогда не умела придумывать что-то сумасбродное и невыносимое, она могла выполнить это красиво, но придумать… Не хватало смелости осуществить то, что хотелось. - А что если я просто отдам инициативу тебе? Что если я позволю сделать что-то для меня на твой выбор. Я не хочу решать. Я устала от этого, - Таня выдохнула, снова прикрывая глаза, её рука коснулась ладони Джокера, и тут же Таня убрала её, положив к себе на колено. Женщина выпрямилась, устремляя взгляд в окно. – Направляйся к зданию городского совета. Моё желание будет заключаться лишь в одном… - Сейли повернулась к Джо, глядя прямо ему в глаза. – Удиви меня. Заставь меня поверить в то, что мир ещё не окончательно погряз в этой серости и этой глупости. Если понадобится, то можешь и убить меня, - уголки Блэк чуть дрогнули в улыбке, и Таня тут же отвернулась. Она не хотела, чтобы кто-то видел её глаза и её саму. Ведь она скоро потеряет то, что имеет, а как жить дальше, когда у тебя больше нет желания жить?.. Замкнутый круг.
Joker: Внемлите, дети мои, внемлите, гласу всевышнего Бога, вашего любимого и почитаемого. Внемлите слову ему, как если бы он был плотью и кровью вашей родоначальной. Почитайте желание его, потакайте прихотям его, дабы узрел он покорность в умах и сердцах ваших; не прекословьте ему, не сопротивляйтесь воле его, не нарушайте обетов данных ему, следуйте за ним, следуйте впереди него, упав на колени и расшибая головы в кровь о железобетонном времени настоящего, насаживайте матерей и дочерей своих на копья прошлого, отдавайте на растерзание церберам сынов своих ради будущего. Приклоните колено и внемлите, дети мои, внемлите и тогда вы узнаете истинное имя бога на земле, тогда вы поймете, насколько божественная сущность близка вам, а вы втаптываете ее в грязь, и только один человек во вселенной создает культ этого божества, только он один следует его заповедям, только он один не смотрит на золотые ворота Эдема и не мечтает о них, потому что у него есть его Бог. И имя ему - Женщина. Послушайте Вы, да именно Вы! Вы, кто отрицает реальность бытия зарываясь в свои жалкие серые норки, подобно мышам полевкам плодясь бесцельно, чтобы стать кормам ястребам; вы, кто не может понять насколько огромные возможности открываются перед ним, едва утроба матери произвела его на свет; вы, загнанные в угол собственным невежеством и глупостью, следующие за лженаучными учениями, которые разжевывают вам и для вас этот мир, чтобы вам, паразитам, пирующим на останках вселенной, было лучше все переваривать. Вы хотите упростить свою жизнь? Пожалуйста, куда может быть проще, куда радостнее, когда к вам обращаются напрямую, когда вас заставляют видеть и переживать все на собственной шкуре, не стоящей и выеденного яйца, дырки от бублика, но нет – вы сразу начинаете закрывать уши, рот и глаза, подобно тем трем мартышкам на пресловутой карикатуре, вы не желаете ничего видеть, слышать или говорить, высказывать свое мнение, просто потому его у вас нет. Откуда? Когда горит соседний дом вы выходите из своего и просто слушаете крики, доносящиеся из него, там сгорают подобные вам, сгорает целая семья, младенец не может больше кричать, потому что огонь охватил детскую и милый песик, желающий спасти ему жизнь, сейчас лежит поленом и догорает его некогда золотистая шкурка, а вы стоите и просто смотрите, хотя не видите ничего. А стоит чему-то произойти в нескольких милях, сотнях даже, если не тысячах от вас, и вот тут просыпается мнимый гуманизм, готовность к борьбе и пониманию, а еще – еще больший страх, потому что я обращаюсь к вам, и после всего перечисленного я же являюсь вашим «врагом общества», я, обычный паренек, не способный на ложь и лицемерие, становлюсь тем, на ком сосредотачивается ваше внимание, я сродни Дьяволу в человеческом обличие для вас – прокаженный, которого следует немедля устранить, иначе он заразит еще кого-нибудь. Ах, как это будет грустно и печально потерять еще одного слепого инвалида, глухого и немого, как будет обидно, если вы не сможете с кем то разговаривать о погоде, в то время как в квартале от вас насилуют девушку. Действительно, мировая несправедливость. А теперь сложим дротики, уберем мишень и подумаем – кто из нас злодей? Я? Нет, что вы, я скорее персонаж эпизодический, и обращенное на меня все ваше внимание лишь ваш выбор, вы просто не можете уследить за главными героями сей долгой, очень долгой повести. Все просто. Главные герои вы – ты, ты и ты, может быть ты, ты – нет, слишком умный взгляд, а героями становятся дураки, безумцы, психопаты, способные перечеркнуть вчерашний день, как будто его не было, способные стереть следующий день и посмотреть в глаза смерти, посмеяться, обойти ее и двинуться дальше, продолжая сходить с ума. - Ты слышал? – Джокер для достоверности похлопал по водительскому сиденью, бандит в маске быстро закивал, сворачивая на очередную улицу. Желание бога – самое простое и непростое в чем-то. Ах, женщина, имя тебе коварство, даже когда ты кажешься кем-то очарована. Ты смотришь на объект желания, ты соблазняешь прекрасным силуэтом, ты обещаешь глазами, и губы твои чуть вздрогнут, стоит груди вдохнуть чуть больше воздуха, взмах ресниц – и весь мир у твоих ног, еще один – и бомба стирает все на своем пути, здания, людей, историю как таковую, кто будет ею интересовать, если никого не останется, кому понадобится все то, что считают наследием человечества, если никого не будет, никто не умрет, но и жизни не будет. Странная, запутанная загадка, которую ты загадываешь всем, кто по своей неосторожности позволяет твоим чарам околдовать себя, наложить проклятие, под названием легким и непринужденным – симпатия. А если зачарованный мужчина испытывает нечто большее – вот тут ответ становится еще отдаленнее, и так, пока кто-то не избавится от этой странной, но приятной болезни. Джокер сидел молча и смотрел вперед на дорогу, временами его взгляд скользил по фигуре сидящей рядом девушки, все-таки он тоже человек, а находящаяся рядом с ним Таня вызывала не просто банальные мужские желания привязанные как правило к похоти данных особей и их извращенно-простому мышлению, она была скорее каким-то странным фрагментом картины, которую рисовал Пикассо, все вокруг было абстрактным, невероятно преувеличенным или уменьшенным, страшным и отталкивающим, люди не походили на людей, а мир вообще был каким-то пятном на холсте, и только она, как будто вкрапление кисти другого художника, четко вырисовывалась, завораживая своим видом, красотой, грацией и мыслями. Сейчас бы он не отказался быть одним из этих невероятно важных и пафосных супергероев, только для того, чтобы как можно поглубже погрузиться в сознании ее. - У моей любимой, глазки как фиалки, у моей любимой, ручки как нарциссы, у моей любимой, носик как голубки, горлица, дождись с моря моряка, - достав откуда-то револьвер и открыв барабан, начав заряжать его патронами, чуть пропел Джокер, не отвлекаясь более ни на что, кроме как на оружие. Еще немного и они приедут, и надо будет исполнить желание дамы, таков закон поклонения жрица божеству, ну а что поделать, если он выполнит заповеди, его ждет кара, скажем, кара больше не увидеть эту милую мордашку, которая вдруг стала каким-то наваждением и причиной того, что ему резко захотелось видеть сны, как все нормальные люди. Может следует обратиться к психиатру, может это болезнь какая – кто знает, во всяком случае эта форма чумы и холеры ему более чем нравилась, просто потому было приятно, когда веселье сопровождалось похоронной музыкой и под нее танцевали канкан танцовщики-трасвеститы, все присутствующие не могли возразить ничего, потому что на лице покойника была улыбка, а в руках он сжимал телефонный справочник. Машина медленно затормозила, бандит чуть обернулся на все еще занятого с оружием Джокера, когда тот крутанул барабан револьвера и улыбнулся. Не было ни единой команды, в голове не было ни единого плана, о чем вы, о ком вы со мной говорите, боги, вообще все строилось на чистой импровизации и знании человеческих слабостей, пороков, того, на что многие не обращают внимания. Вот в чем секрет, вот какова причина того, что он легко играл с их жизнями и смертями. Думаете, они для него что-то стоили, думаете он вел счет, зачем? Ведь люди – это всего лишь расходный материал, разве ребенок считает сколько солдатиков из коробки он потерял во время игры с друзьями, какая разница – родители купят новых, и тогда они смешаются со старыми и так далее, и так же всю жизнь. - Поехали, - почти шепотом произнес он, подымая взгляд и смотря вперед. Бандит минуту колебался, а затем быстро завел машину, переключил передачу и буквально помчался к дверям здания. Люди в испуге отскакивали в сторону, вслед кричали проклятия и предостерегающие крики, кому могло в голову придти, что это был не обычный таксист, сошедший с ума и пассажиры у него были тоже не вполне обычными. Как бы то ни было, машина с ужасающий шумом выбила двери в холл, останавливаясь только у огромной лестницы ведущей наверх к многочисленным кабинетам. Сразу же сбежалось множество охранников, направляющих табельное оружие на водителя. Из машины вышел, посмеиваясь, Джокер, смотря с улыбкой на людей в форме. - Бум? – в дверях, через которые всего секунду назад пролетел автомобиль, а точнее в том, что от них осталось, прогремел взрыв. - Что за… - А я всегда держу при себе парочку, - пользуясь тем, что охрана отвлеклась Джокер перехватил пистолет одного, в оставшихся двоих выстрелил и повернулся к Сейли. – Жилищные вопросы? – с невозмутимым видом осведомился он.
Black Mamba: У каждого из них были свои мысли в тот момент, когда они ехали, чтобы принять исповедь своих будущих жертв. Каждый думал о том, что первое приходило в голову. Таня не стремилась понять и познать Джо, чтобы стать ближе к нему. Она итак была достаточно близка, следующий этап – это только стать им самим. Она понимала его и разделяла почти каждую идею. Мысли брюнетки сейчас были обо всём на свете, начиная от преданности подруг и заканчивая вероломностью мужчин. И в промежуток между этими двумя полюсами входило столько идей, что из них впору было составлять энциклопедию жизни. Но Таня отказывалась философствовать, доказывать кому-то, что у неё есть голова на плечах и что она умна, и даже очень. Она просто понятия не имела, зачем это прокручивать в своей голове, когда ты и так всё прекрасно знаешь. А доказывать окружающим? Этим бездарным ублюдкам, этим крысам, разжиревшим на чужих страданиях? Нет уж, спасибо, её философия жизни разительно поменялась. Она не хочет и не будет больше этого делать. Тут же может последовать вопрос: а как же работа в баре? А что она? По сути дела, в баре она управляет этими крысами, она дарит им то, чего они так жаждут, и они как зависимые приходят к ней снова и снова, в поисках дорогого удовольствия, которое им вряд ли может подарить их жена-истеричка и дети-спиногрызы. Таня, как лучик света в их тёмном царстве, озаряет их никчёмную жизнь радостью греха. Только вот есть ли благодарность? Никакой. Они считают, что так всё и должно быть, что они короли этого мира, и что им должны все. Как же иногда хочется взмахнуть стилетом, и наблюдать за тем, как его острие касается жирных обрюзжих шей, и как алая кровь начинает бить фонтаном, когда перерезана одна из артерий. Это всё равно, что принять кокаин не через нос, а скажем во время секса, через иную слизистую поверхность. Эйфория, экстаз, оргазм, увеличенный влиянием наркотических веществ. Это настолько соблазнительная идея, что мурашки по телу бегут. И, наверное, стоит иногда поддаваться влиянию своих желаний, иначе есть вариант сойти с ума. А вы знаете о том, что Таня и впрямь была бы не прочь оказаться с этим сумасшедшим клоуном в одной постели? Нет, вы вряд ли это знаете. Лучшим афродизиаком для неё были убийства, кровь и полное понимание. Она не обращала внимание на то, что к ней относятся к королеве, нет. Она может и не хотела бы этого, потому что королев всегда ведут в конце на плаху, и обязательно свергают с трона. А этого никто не хочет. Нет, ей бы хотелось чего-нибудь совершенно безумного, неадекватного. Таня повернулась и посмотрела на Джокера, внимательным и долгим взглядом. Скользнула по его фигуре, по лицу, задержала взгляд на шрамах. И уже смело и совершенно спокойно провела рукой по шрамам и губам. Ей нравились этим прикосновения. Даже слишком нравились. Сейли убрала руку, чуть заломила бровь и нацепила на губы презрительную усмешку, она уже видела, что их машина почти приблизилась к городскому совету. А Джокер уже начала заряжать свой любимый револьвер. Сейли ухмылялась так, что кровь стыла в жилах. Ей просто хотелось проверить: а что будет, если она спрыгнет с двадцатого этажа, в лестничный пролёт? Наверное, будет труп. Который будет невозможно опознать. Надо будет попробовать, обязательно. Машина притормозила, Таня отвлеклась на секунду на водителя, потом бросила быстрый взгляд на своего спутника, пожала плечами и продолжила свои занятия. Она подтянула сапоги, надела чёрные кожаные перчатки до локтей, и сделала вырез своего костюма ещё глубже, неприлично глубже. И никаких мыслей в голове, абсолютно. Лишь тупое, необъяснимое желание – узнать. Сейли откинулась на спинку кресла, когда машина ворвалась в здание, разбив огромные двери. Девушка лишь вздохнула, когда они остановились, а вокруг них началась паника. Джокер уже оказался за пределами автомобилями, вполне радостно улыбаясь. Тане открыл дверь тот самый водитель, который остался жив, и ещё передвигался. Любезно опираясь на его ужасно огромную ладонь, как у медведя, Мамба вышла из машины. А потом, не глядя, выстрелила в лоб преступнику, со сладкой улыбкой поворачиваясь к Джокеру. - О, да, - пожала тоненькими плечами Таня. На каждом этаже, в каждом кабинете начальника, министра, или кто у них там, сидел тот, кого лично знала Сейли. На каждого из них у неё был заточен острый зуб, который следовало вогнать куда поглубже. Конечно, до главной занозы и главного ублюдка её сердца никогда не добраться, значит, будут страдать эти мерзопакостные гавнюки. Зачем тебе в руке револьвер, когда можно сделать всё намного проще?.. Сейли буквально плыла по этому залу в сторону лифта, она не боялась охранников, которые что-то ей кричали, с которыми так легко и просто расправлялся Джокер. Таня лишь изредка взмахивала рукой, и тут же тёмная дымка окутывала сразу нескольких мужчин, а через пару секунд они взрывались, орошая всё вокруг кровью и собственными внутренностями. Слава Богу, что к этому моменту Мамба уже добралась до лифта, в ожидании, когда же он остановится на первом этаже. Больше всего в жизни она не любила ждать. Охраны на первом этаже уже не осталось, люди позабивались в щели, дрожа от страха, и падая в обмороки от паники. Мамба повернулась к Джокеру, нахмурилась и убрала с его пиджака невидимые пылинки, затем всё также молча, поправила галстук Джо, и с лёгкой улыбкой ответила. - Люблю, когда мой мужчина выглядит так, как надо. Лёгкий звоночек возвестил о том, что лифт прибыл, а следом уже раскрылись двери. К великому удивлению он оказался пуст, кажется до всех уже дошёл слух, что в здании что-то творится. Прежде чем зайти в этот лифт, Таня и Джо позаботились о том, чтобы остальные оказались нерабочими. Это было так мило с их стороны. Итак, начинаем наше представление, дамы и господа! Усаживайтесь поудобней на своих диванах, креслах, стульях, горшках и унитазах, и смотрите внимательно! Ведь такое происходит не каждый день! И такое может произойти с вами, если вы не поменяетесь! Полюбуйтесь! Звук каблуков утопал в ковре, которым был устлан весь коридор. Таня знала куда идти, и знала к кому идти. Она всего лишь показывала дорогу Джокеру, она была его путеводной звездой. Она приводит – он развлекается. А она наблюдает. И ей это чертовски нравилось. Мамба поигрывала своим любимым стилетом, насвистывая какую-то мелодию, рядом с ней вся также беспечно улыбаясь, шагал Джокер, и каждый думал о своём. Секретарша была убита прямым попаданием стилета в чистый и бледненький лобик, а посетители…С ними что-то сделал любимый Джо, но что – Таня не видела, она в этот момент распахнула двери кабинета, и с самым доброжелательным выражением лица зашла внутрь. Мамба не останавливалась, она с лёгкостью запрыгнула на длинный стол, и стуча по нему каблуками медленно стала идти к тому, кто заседал во главе него. Им сегодня, Джо и Тане, несказанно повезло! Оказывается, сегодня было заседание! И дяденьки начальники сидели все тут! - Знакомые всё лица, - протянула лениво Таня, оглядывая собравшихся мужчин, и сладко улыбаясь. О, да, она была в курсе, что они все её узнали, что каждый в эту минут вспомнил всё то, чего требовал от неё, и что в итоге получил. - Родной мой, Джо. Для тебя тут целое раздолье. Гуляй, не хочу! – Радостно воскликнула Таня призывно взмахнув ладонью. - А вот этого не надо делать! – В лицо одному из мужчин смотрело ледяное дуло пистолета, и в следующий миг в звенящей тишине был слышен щелчок предохранителя. А на губах Тани застыла ласковая и доброжелательная улыбка. Теперь ход только за Джокером. Ведь он обязан её удивить, не так ли?
Joker: Чу, слышите? Только тихо, тихо, прислушайтесь. Вдумайтесь в звук своего унижения. Как сладка эта мелодия победы одного над другим, словно музыка души переданная посредством органа и хорала, воспетого в храме непорочного зачатия израильской шлюхи, она поет и струится по воздуху, подслащая горькую вашу пилюлю удивления и стыда, когда вы наблюдаете за соблазнительными ножками прошедшей по столу богини, с карающим мечом в сердце, с повязкой на глазах, молчаливой Фемиды вашей, выбросившей весы в урну за ненадобностью. Зачем линий раз убеждаться в ваших грехах, перевешивающих все ваше хорошее. А оно было? Постойте, дайте-ка мне подумать. Это уже не смешно, дорогие мои, нет, нет, нет. Совсем не смешно. Я серьезно подхожу к вопросу правосудия и если вы считаете, что униженны несправедливо – пусть первый, кто без греха кинет в меня, перчатку и вызовет на дуэль. Но что же? Неужели ни одного. Так я и знал, и возвращаясь к вопросу соотношения весов, могу сказать вам, что единственная отличная мысль, свершенная вами в этой жизни встреча с ней, потому что это как судьба, как итог всего, как судилище в конце, как беспристрастное вынесение приговора. Даже сейчас ваши скользкие умишки прикованы не к человеку в дверях, улыбающемуся своей королеве, даже больше, королева слишком маленькое звание, а на небо нам с ней не попасть, эка жалость, так почему бы Эдему не опуститься до нашего уровня, логично ведь; итак, ваши взгляды зацепились за то, из-за чего в штанах становится тесно, из-за чего вы источаете слюну как спина, захлебываетесь и подмечаете, что испортили подготовленные отчеты разных ведомств о каких-то пустяках, из-за чего перед глазами память вырисовывает какие-то немыслимые картины, приукрашивая действительность, еще сильнее заставляя захлебываться собственными выделениями, порождая желание немедленно запереться в кабинке туалета и наяривать в унитаз, а потом смыть за собой все улики свершенного преступления. Не кажется вам, что это несколько некрасиво, ведь начало представления объявлено, а вы еще не вернулись в зрительный зал из буфета. Что ж, тогда добро пожаловать на сцену, у вас самые лучшие места и роли, и после третьего звонка вход туда не запрещен. - Благодарю, лапуля, - а вот и мы, вы обернитесь то на голос мой, будьте так любезны, я перед вами раскланиваюсь, открываю объятья, улыбаюсь вам та мило, как не улыбался детишкам на родительский день в Аркаме. Да, такого дня там нет, зато часто водят экскурсии, этих маленьких ваших копий, которые тыкают пальцем, пока его не отрубишь одному из них, только тогда успокаиваются. Честно слово, раздражает немного такое отношение, хотя оно и обосновано, когда ты в клетке и милая мордашка медсестры подносит тебе пилюлю счастья на ладошке. Щелчок, выстрел, в одном министерстве уже не будет начальника, его серые клеточки прорабатывающие тщательные планы бюрократических ходов, обдуривающие простых смертных, вынужденных подбирать пени на улице, дабы хватило денег на жилье и еду, и прочие излишества мира поджарых скупердяев, сейчас так мило окрасили стены этого кабинета, пластику, подделке под дерево так идет багровый оттенок. - Упс, - видимо забыл нажать на предохранитель, иначе с чего бы револьверу стрелять самому, а есть ли у него предохранитель вообще, вот в чем вопрос и вся ирония, и вспомнил ли я о нем сейчас, когда посмотрел невинным взглядом на оружие в своей руке и пожал плечами. Что поделать, такова жизнь, видимо парню просто не повезло сидеть с краю, а если он бы у края, значит не самый важный элемент системы этого золотого тельца. Джокер подошел к стене, в которой располагался шкаф, множество показных изданий различных кодексов, законов, которые не открывали даже и не смотрели, просто взяли на заметку парочку правил и стали крутить ими как заблагорассудится. Закон, что дышло, куда повернешь туда и вышло, гласит народная поговорка, которой часто пользовались в этом кабинете. Пользовались и другими, менее пристойными, но о них я пожалуй расскажу немного погодя. Клоун подошел к проигрывателю, предназначенному для служебного пользования, но наверняка используемого и в личных целях, кто не знает этих тонких офисных хитростей, все начинается с несчастной ручки, что вы забираете домой, а заканчивается тысячами долларов, если не миллионами. Все всегда упирается в личную выгоду и деньги. Ох уж, эта, старая добрая Америка, ты не меняешься никогда, и не изменишься, наоборот, как больной чумой ты заразишь всех остальных, обещая вакцину и обманывая этой мнимой надеждой. Ни говоря ни слова, молча, словно сейчас кроме него в кабинете не было никого, он остался наедине со своими мыслями и размышлениями о разном, о Тане, о преступлении, о совершенном только что убийстве, переплетающимся с остальными, о многом, о Бэтмене, ведь не думать о нем было невозможно, он как маленькая мошка в глазу всегда везде всплывал, безумно весело было видеть в нем своего антагониста, оппозицию для своей маленькой компактной партии имени себя любимого. Это только часть, маленькая, еще множество веще крутилось в голове, допустим извечные вопросы о том, почему автобусы всегда опаздывают и все ли йогурты одинаково полезны и вкусны, когда на вкус их может различить разве что очень опытный гурман, правда ли никотин вызывает рак легких и что делать, когда безостановочно хочется улыбаться этому безумного миру, безумному себе, безумному сумасшествию на грани нервного срыва и истерики накрыть весь город с головой шапкой ядерного гриба. Вполне обычные мысли обычного человека, пусть и преступника, выбирающего сейчас подходящую под настроение музыку. Кажется нашел, такая мелодия всегда вселяет трепет в сердца, заставляет фобии проснуться, пощекотать ваши нервишки, убить парочку, прежде чем разрастись в нечто большее. Джокер отошел от проигрывателя и в колонках по углам кабине раздалась милая детская песенка, такие можно услышать во всех мультиках просматриваемых детьми, ненавязчивая, незамысловатая, простая как камень в руке, без особой фантазии и подтекста, тупая, как вы. Откуда она взялась в кабинете? Значит у этих казнокрадов все же есть потомство. О ужас, они плодятся и размножаются, надо это остановить, если есть дети, зачем жить папочке или мамочке, продолжение рода уже осуществлено, функция выполнена – до свидания! Он подошел к восседающему во главе стола мужчине. Начальник. Большой. Держит себя в форме, это хорошо, может легче будет поднимать, а что собственно он собрался делать? Джокер, уперся руками в спинку кресла мужчины, задумываясь и упираясь подбородком в револьвер. Действительно – что? Даму следовало удивить, а если не удивить, то хотя бы развлечь, в конце концов, это он ее пригласил на бал, ему и тамаду из себя строить, или шута, или того дурака, что разносит напитки и обязательно спотыкается обо всех и каждую соринку. Он улыбнулся, открывая барабан и вынимая все пули кроме одной. Старая как мир игра, и тем не менее, сейчас она как нельзя кстати была к месту. Три, четыре, пять, я иду играть, кто не спрятался я не виноват. Крутануть, подойти к одному чиновнику – повезло, другому – повезло, еще один – Джокер схватил со стола того бумаги и посмотрел – энергоснабжение, так вот кто отдувался за его шалости частенько, и тому повезло, четвертый – опять промах! К начальнику этого милого собрания, садясь на стол, упираясь ногами в подлокотники кресла, повезет или нет, улыбка играет на лице Джокера, азарт в глазах, он в игре, ему все равно, идет маленькая интерлюдия к хаосу, вперед и с песней, пой девочка, пой, громче и громче, так и ребенок этого великосветского бюрократа сейчас поет в хоре, не задумываясь что папочке угрожает психопат без крыши. Щелчок. Повезло. Джо выпрямился, недовольно хмурясь, смотря на револьвер, затем направил дуло себе в рот, посмотрим, повезет ли. Щелчок. Уже интересно. Он поднялся на столе, приблизился к Сейли, обхватывая ее за шею сзади, улыбаясь своей милой королеве, богине, свету, тьме, женщине, лапуле, черт, сколько ассоциация мозг буквально взрывается. Рука крепко держала милуя шейку, и даже сквозь перчатки, он будто чувствовал мягкость волос, дуло револьвера припало к голове девушке. Щелчок. Еще интереснее. Он мягко отпустил свою музу. Облизываясь, как голодный пес. Выстрел. Парень-энергоснабежения. - Осечка, - пожал плечами Джокер.
Black Mamba: [right]He was a sweet and tender hooligan, hooligan And he said that he'd never, never, never, never do it again Not until the next time. [/right] Этот приятный для женского ушка щелчок и звук вылетающей пули из барабана револьвера. Таня от удовольствия даже глаза прикрыла, слушая, с каким звоном разносится голова того, кто так неласково посмотрел на неё, кто стал протягивать свои грязные, потные руки к её телу, спрятанному за этой никчёмной тканью. - Не трогайте меня, если вы не мой любовник, - промурлыкала брюнетка, медленно опускаясь на стол, и удобно усаживаясь на нём, подбирая под себя ноги, с улыбкой глядя на тех, кто сидел рядом. Как ей нравился этот животный страх в их бездумных глаз, дрожащие пальцы, сжимающие свои дорогие ручки с золотыми перьями, эта злость и ненависть с которой они смотрели на Джокера. Каждый из них думал о том, что сможет в любой момент вызвать охрану, или что охрана уже спешит к ним на помощь. Интересно, что они сделают, когда узнают, что некому бежать?.. Что давно все убиты или покалечены до такой степени, что их передвижение не кажется возможным?.. Сейли негромко хмыкнула, падай спиной на стол, и сгибая ноги в коленях. Она смотрела в расписной потолок, и задумчиво изучала узоры, которые были выведены золотой краской. Бог ты мой, сколько никчёмной роскоши, безвкусия во всём этом сквозит. Какие они ненастоящие, неинтересные. Таня водила рукой в воздухе, повторяя то, что было нарисовано на потолке. Она слышала рваное, горячее дыхание каждого мужчины, заворожено глядевшего на её пальчики, и желавшего, чтобы эти пальчики делали совсем другое. Какие милые, хорошие. Они помешаны на исполнении собственных удовольствий, а она много раз помогала им в этом. А зачем?.. Хотела денег. А зачем? Чтобы жить. А зачем?.. А просто так. Таня тихо рассмеялась, когда услышала какую музыку выбрал её милый спутник. Девушка лежала на столе, мурлыча себе под нос мелодию, известную всем с детства, и её сердце билось быстрее обычного. Она запомнила, что всегда, когда начинала играть эта песенка, то обязательно потом становилось весело и интересно. Это не могло не повториться, это обязано было повториться, просто потому, что так хотела она. Сейли перевернулась на живот, поднимая ноги, и скрещивая их. Волосы растрепались, и теперь падали на лицо и спину в полном беспорядке. Танечка смотрела на Джокера с лукавой улыбкой, болтая ногами в воздухе. Того и гляди, острейший каблук заденет чей-нибудь слишком длинный нос и случайно отрежет его. Сейли нравилось слушать, о чём думает Джокер. Его мысли всегда были такими вкусными, сочными, необычными. Их можно было слушать и слушать, закрывая глаза и притворяясь, что ты мёртвый. Просто для того, чтобы не нарушили твоего личного покоя, чтобы не трогали и пошли к чёртовой матери. Эта быстрая смена настроений, и медленная, текучая смена мыслей. Он думал о много, в том числе и о ней. И Таня таяла. Она улыбалась, когда слышала, как её превозносят. Да, и какая женщина отказалась бы от подобных эпитетов, подобного обожания? Ни одна. Чувствовать себя королевой, умирать под звуки обожающих стонов и сластолюбивые взгляды. О, она наслаждалась этим до такой степени, что кружилась голова и становилась тяжело дышать. И Таня старалась поддерживать эту любовь, всего лишь взмахом ресниц, ласковой улыбкой. На большее она не решалась, ведь идеал нельзя потрогать, не так ли?.. Но ведь, это она идеал, и, следовательно, может делать, что угодно. Блэк встала на четвереньки на столе, и прогибаясь, как кошка медленно двинулась к самому краю стола, где сейчас стоял Джокер, за спиной у начальника, который даже будучи под дулом пистолета вёл себя на удивление спокойно. Он понравился Сейли. Среди всех них он единственный, кто готов был принять смерть такой, какая она есть. Мамба улыбнулась ему приветливой, почти ласковой улыбкой, вызывая в его голове очень интимные и эротичные иллюзии. В его фантазии она лежала на столе абсолютно обнажённая и призывно улыбалась. Это было очень забавно, чувствовать, как ускоряется его пульс, как бешено, стучит сердце. И мнимое спокойствие сходит с его лица. Это нравилось!.. - Какая забавная игра, - чуть хрипловатым голосом проговорила Таня, останавливаясь и усаживаясь напротив мужчины, не видя уже Джокера, который начал свою милую и забавную игру в Русскую рулетку. Кому повезёт, а кому и нет. Может даже ей не повезёт. И тогда её тело будет тлеть и гнить в земле, и может даже кто-нибудь всплакнёт весьма искренне. На это было бы интересно посмотреть. Щелчок за щелчком и никакого результата. Сейли уже было повернулась в сторону Джо, чтобы попросить его ускорить процесс, но тут её сердце совершило тройной прыжок и замерло в груди. Её шеи касалась рука, затянутая в перчатку, от которой пахло кровью, висок нежился под сладким поцелуем ледяного дула, и горячее дыхание щекотало не только ушко, но и нервы. Интересно, а что в этот момент чувствовал сам Джокер? Таня не могла прочитать его чувства, а мысли были слишком восторженны, чтобы что-то понять. Но сама Сейли почувствовала, как сердце снова забилось, и как адреналин понёсся вместе с кровью. Таня прикрыла глаза, ожидая окончательного приговора, всё с той же неизменной улыбкой на лице, но прозвучал щелчок, и больше ничего. Джокер отошёл от неё, а Сейли разочарованно выдохнула. Потому что её лишили прикосновений, поцелуев, и прочих милых дамскому сердцу вещиц. - Вернись, я всё прощу, - протянула Таня, ложась на стол, заводя руки за голову и потягиваясь. Она снова прикрыла глаза, услышав уже успевший полюбиться звук вылетающей пули. - Что будет дальше, Джо?.. Я не хочу заставлять тебя делать что-то неинтересное тебе, - Сейли приподнялась на локтях, и посмотрела на Джокера с улыбкой. – Подойди ко мне, - Сейли села поудобней. И дождавшись, когда Джокер подойдёт к краю стола, приблизилась к нему, и без лишних слов коснулась его губ своими губами, обводя кончиком языка и изуродованные шрамы. Она просто хотела это сделать. И сделала. В благодарность за то, что он ценил её и восхищался. И что это было искренне.
Joker: Плачьте, плачьте, мотыльки, бабочки-однодневки, неспособные тем не менее ощутить всю прелесть жизни в один день. Оглядываетесь в будущее, смотрите на прошлое и думаете – ах, как чудесно было бы сейчас сидеть в бунгало, оно у меня будет в будущем, курить сигару, она тоже будет в будущем, попивать дорогой коньяк, который тоже будет, будет, будет… Нет! Ваша беда в том, что вы строите планы планов, вы смотрите на календарь и сразу начинаете намечать что-то у себя в голове, в этих числах мы похороним дедушка, а в этих отправится на Багамы заглаживать муки совести за то, что поместили его в дом престарелых, и все это за счет фирмы, ведь отдыхать мы будем в отпуске, а пока – сегодня, завтра и послезавтра, мы будем вкалывать по двенадцать часов, чтобы нас имел начальник по все щели и морально, и физически, потому как нам платят очень большие деньги, по меркам того класса социума, само собой, в котором мы живем. Какая прекрасная картина, ну просто масло и акрил, мольберт уже заготовлен и вот одна маленькая проблема – однажды, в замечательный день весны или лета, в этом городе межсезонье круглый год, в офис вашей работы врывается, нет, простите, плохо слово, заходит (да, да, именно то, что нужно!) заходит один замечательный парень, хорош собой, молод, крепок здоровьем и полон идей, энергия так бьет через край его разросшегося донельзя самомнения о себе и своей прекрасной спутнице, которая (вот надо же, какая неловкость) так знакома, мы виделись с ней, определенно видели, только воспоминания об этом заставляют краснеть, отворачивать взор или делать невозмутимое выражение лица, в голове уже прокручивая картины от которых сердечный приступ получил бы сам Феллини! Вот это, как раз то, что я называю истинным подлинным шедевром – смущение, сомнение, вихрь эмоций, и в центре, как рождение Венеры из пены морской, рождение нового полотна. Всего лишь одно прикосновение к своему идеалу красоты, а сколько эмоций, сколько впечатлений, если бы это был мультфильм производства УорнерБразерс, то наверняка вокруг головы появились сердца, птички бы запели, а потом упали замертво от диоксидной радуги маленького счастья, испытанного им в ту минуту, когда тонкий язычок прошелся по шрамам и запах женщина ударил в нос, заставляя рычать от удовольствия и желания просто одним большим взмахом руки уничтожить всех лишних свидетелей этого райского мгновения. Джокер закатил от удовольствия глаза, отбрасывая револьвер и хотя приласкать прекрасное личико Тани руками, однако сжав кисти в кулаках, на полпути к прекрасному лицу, да так что кожа перчаток заскрипела, он шумно выдохнул. Рано. Не время. Не место. Они его раздражают. Все они, все вот эти, сидящие здесь, трясущиеся от страха, смотрящие на мозговую дорожку их приятеля на стене и на полу, как же они раздражают, они кость – с мясом причем, такая аппетитная кость для сытого волка, ею водят у его носа и только злят. Говорят, гениальные планы приходят спонтанно. Что ж, верно говорят, иначе и быть не может, все гениальное просто. Возьмите закон гравитации, просто несчастное яблоко упало на голову одному несчастному человеку, сумасшедшему алхимику и все – его озарило. А этот случай с ванной и каким-то греком, который даже прикрыть достоинство не удосужился, выбегая из купальни и несясь что есть мочи домой. Вы, кстати, знали, что его за это чуть в тюрьму не посадили. Греция, Грецией, однако меру приличия надо знать, иначе зачем прерывать удовольствие от поцелуя прекрасной музы. Правильно, незачем. Но есть маленькая загвоздка и она в окружении. Это искусство, а не поп-арт. - Я открыт для всех идей! – Джокер ухватился за спинку кресла председателя этого милого собрания трусов, лицемеров и бюрократов и склонился к нему. – Она лапочка, правда? – указывая на Таню, поинтересовался он у мужчины. – Знаешь, в чем разница между нами, то есть между мной и тобой – в женщинах. Это непреложная истина, ты не согласен? - мужчина не зная как и что ответить, едва заметно пожал плечами. – Ну я тебе объясню, - Джокер выпрямился, беря голову человека в руки и начиная большими пальцами массировать шею тому. – Видишь ли, был такой император, Наполеон. Наверняка ты о нем слышал, много, ой как много чего совершил, говорят, что завоевал половину Европы, но я это не про-ве-рял, - Джокер резкой дернул руками, послышался хруст, мужчина осел в кресле. – Так вот, у него было много женщин, самых разнообразных, - обойдя кресло, клоун перехватил безжизненное тело за ворот и рывком бросил на край стола. – Лапуля, вы не могли бы освободить пространство, для маленького сюрприза для господ? – он обаятельно улыбнулся, протягивая Тане руку и помогая спуститься со стола. – Благодарю, итак, - схватив за рукав мертвеца, он протащил его на середину стола, оставляя прямо перед сидящими чиновниками. – Множество любовниц, самых разнообразных национальностей, но жена у него была одна, всегда одна и та же женщина, немолодая, уже с детьми, когда она женился на ней, при этом умная и прекрасная, и вот, когда уже звезда его начала закатываться за горизонт и кроме старого пса, вылизывающего самого себя у него не осталось ни единого друга, он понял – о нем судили по ней. Джокер наклонился к трупу, улыбаясь всем присутствующим самой милой улыбкой, которая только могла появиться на этом лице. - Мне кажется он не слушал, м? – спросил он у присутствующих. – Никакого уважения, - Джокер покачал, подбирая револьвер и заряжая его.- Ни-кап-ли, - быстро взяв жидкость для протирания мониторов компьютера он вылил ее на труп, затем достал зажигалку из кармана и бросил ее на тело. Пропитанная спиртом ткань костюма мгновенная загорелась, вызывая панику у сидящих за столом. Каждый стремился как можно скорее выйти из-за стола и отскочить к стене подальше от пламени, которое перекинулось на саму поверхность лакированной мебели, однако веселье только началось, ибо по мнению самого клоуна все присутствующие были идеальными мишенями, как в тире пристрелив с трех попыток пока двоих, он подошел к Тане, протягивая револьвер и улыбаясь. - Прямо как зефирки в летнем лагере.
Black Mamba: Самый замечательный момент, это момент перехода твоего состояния из одного в другое. От полного безразличия и меланхолии до дикого возбуждения, желания схватить и завалив на стол, усесться сверху, задирая юбку и срывая ажурные трусики. Это две грани одного существа. Такой была Блэк. И ей было абсолютно наплевать, что в ти моменты она выглядела похожей на извращённую сучку, потакающую только своим желаниям. Впрочем. Именно так оно и было. И словно что-то щёлкнуло в голове, взорвалось на тысячу осколков, когда Таня ощутила на вкус каков грим, маска, что носит этот мужчина, сжимающий в руке игрушку, вызывающую лукавую улыбку. Он был солёным, с лёгким привкусом перца и боли. И это была самая чарующая смесь из всех, что когда-либо удавалось пробовать Мамбе. Она не открывала глаза, но чувствовала скольжение руки по воздуху. Скрип кожи, и разочарованный выдох брюнетки. Мамба распахнула глаза, прочитав мысли Джокера, и в её глазах промелькнул огонёк ярости, зелёные глаза потемнели от гнева, но Таня старалась держать себя в руках. Ради безопасности того, что так любезно согласился развлечь её. Блэк развернулась на столе, впечатав со всей силы кулак в деревянную поверхность и даже не поморщившись от невозможной боли, что пронзила всё хрупкое тело. Хотелось кричать от ненависти к этим мерзким ублюдкам, которые даже сейчас, находясь в её, их с Джо, власти, позволяли себе портить ей жизнь и настроение. - Я хочу, чтоб они все сдохли, - лениво протянула Таня, поворачиваясь к Джокеру, как раз в тот момент, когда он свернул шею самому главному. По пухлым губам тут же пробежала одобрительная усмешка, и моментально скрылась, как будто её и не было. Подавая руку Джо, Блэк против воли сжала его ладонь сильнее обычного и ободряюще улыбнулась. -С огромным удовольствием, мой родной. Пока её спутник, которому она готова была поклоняться, как богиня, влюблённая в своего самого верного поданного, Сейи стояла в сторонке, рядом с огромным окном во всю стену и наблюдала за тем, что происходило внизу. Около парадного входа собралась толпа зевак, стоящих за ограждением, которое выставила полиция. Значит на них уже открыли охоту, и скоро будет весело. Хотя, весело ли? Одного сосредоточения хватит, чтобы взорвать этот этаж к чёртовой матери. Да, шансы, что она и Джо выживут – минимальные, но разве кто-то сказал, что будет легко? Никто вроде об этом даже не заикался. Весело, интересно – да, легко – нет. Тонких ноздрей Тани коснулся запах спирта, женщина резко обернулась, заскрипев тонкими каблуками по паркету, и вызывая против воли на лицах собравшихся мужчин выражение крайнего ужаса. Сейли скрестила руки на груди, внимательно наблюдая за тем, как Джокер поливает труп того, кто досадил ей больше всех. Теперь досаждать ему будет она. - Какая девочка… - пробормотал Джексон, в упор, глядя на обнажённое тело Тани, пожирая его глазами и едва ли не облизываясь. Сегодня ему хотелось свежего мяса, остальные девочки были измучены, измотаны. На их телах было слишком много ссадин и синяков. Он не умел развлекаться иначе, кроме как бить своих любовниц, причинять им боль. Ему нравилось, когда его партнёрша кричала не от удовольствия, но от боли. Часто он не трахал их, а просто избивал, методично, долго и со вкусом. Получая от этого физическое наслаждение, и удовлетворяя самого себя рукой. Таня же вызвала у него интерес. Её изящные пышные формы, огромные зелёные глаза с вызовом смотревшие на него, всё это влекло и хотелось тут же наказать её. Без лишних слов мужчина схватил Таню за волосы и толкнул на кровать, на смятые простыни, пахнущие чужой кровью и потом, даже, несмотря на то, что они были тысячу раз постираны. А дальше была боль, но ни единого звука не сорвалось с Таниных губ. Она сжимала простыни, жмурилась от боли и ненависти к самой себе. Разрывающая адская боль между ног заставила Таню потерять сознание. Очнулась она разбитая, униженная. Руки и всё тело саднило, собственный запах вызывал тошноту. Её сверху прикрыли какой-то простынёй, а на столике оставили сумму в два раза меньше, чем было заявлено. - Я ненавижу зефир, - проговорила Таня, забирая револьвер. На её губах не было даже тени улыбки. Она открыла барабан, вставила недостающее количество пуль, и крутанула барабан дальше. – Русская рулетка с полным барабаном, вся надежда на осечку, - усмехнулась Сейли. Она прищурилась, вытягивая руку вперёд, целясь в одного из её бывших клиентов. Щелчок и тело падает на пол, не в силах сдерживать крик от боли, которая пронзила его ногу. Второй щелчок, и пуля просвистев в горячем воздухе, врезается прямо между глаз второму. Сколько же здесь ещё этих крыс? Не долго думая, Сейли одним лёгким движением достала стилет, который уже через пару секунд вонзился в сердце третьего. Хотя было у него сердце или нет, об этом можно будет узнать у патологоанатомов. - Ты ведь простишь меня? – С улыбкой проговорила Сейли, резко оборачиваясь к Джокеру, и вкладывая в его руку револьвер. А в следующую секунду Блэк обвила Джокера за шею рукой, плотно прижимаясь к нему, и приоткрыв алые губы, коснулась его губ, изогнутых в удивлённой ухмылке. Запах гари, дым заполняли комнату, но это не было проблемой. Проблемой стало кое-что другое. Не отрываясь от Джокера, не позволяя ему оторваться от неё, Сейли ласкающая языком губы и язык разрисованного клоуна, достала из-за пояса пистолет и выстрелила в окно, не глядя, куда стреляет. Со звоном окно разлетелось на мелкие кусочки, орошая всё вокруг блестящей крошкой. - Мне просто скучно делать это одной, - тяжело дыша, касаясь своим лбом лба Джокера, пробормотала Таня, делая шаг назад, не отрываясь от мужчины. Шаг через окно. - Мы просто не можем умереть, - прошептала Таня, закрывая глаза.
Joker: Вспомни, ты увидишь кровь, текущую по венам. Вспомни, ты поймешь, зачем необходима была эта странная операция дальнему родственнику, с которым ты, возможно, никогда не увидишься. Вспомни и пойми, твое слабоумие не есть слабость, это отличие и сильное само по себе, позволяющее взглянуть на мир под углом зрения именно таким, на какое не способны другие. Они будут бояться тебя, бояться твоего больного разума, пусть даже кровь одинакова и также течет по венам и артериям, такого же цвета, консистенции, страх убивает любой здравый смысл, разум, он просто не способен порождать что-то созидательное и защитное, только разрушение за разрушением. А теперь задайся вопросом – разве это не прекрасно? Взгляни на огонь, он завораживает, он манит своей мнимой красотой, способной обжечь болезненно кожу, опалить волосы и оставить только кости, обгоревшие, почерневшие, обугленные головешки от некогда великого существа, царя природы. Этот странный танец пламени как юная одалиска обещает многое, но лишь забирает, не отдает, обидно – таков закон жизни. Равно этому огню наша с тобой судьба, быть всегда то ниже, то выше, потухать и разгораться снова, огню не нужен отдых, ему необходимо время, дабы разрастись до настоящего пожарища, и ты, мой добрый друг, уже стал этим уничтожающим природу явлением, санитар без чувства сострадания, убивающий всех, кто недостоин выживания. Как можно просить прощения у того, кто покланяется богине. Создатель не просил прощения у Адама, Авраама или Ноя, он не пожалел собственного сына, значит и мы поступим таким же образом, ведь все что данность сейчас и как манна небесная принимается из прекрасных губ и рук пресвятой музы, не может разочаровать, не может огорчить или нагнать скуку, что хуже всего, ведь стоит заскучать и разом появляется остальное – гнетущее чувство неудовлетворенности и ты начинаешь поиски сначала, лист обновляется, люди продолжают умирать, а наслаждаться ты этим не можешь, как пресыщенный боров ты смотришь на миску с едой и лишь недовольно фыркаешь. Все по-другому, богиня не может просить о сожалении, ведь ее воля закон, а что закон для паствы, то и для остального мира, пусть кто не согласен первый выйдет из строя и показательное выступление продолжиться, сменяться декорации, смениться массовка, они, главные герои странного представления, идущего на сцене неведомо какие сутки подряд, они останутся, они будут прежними с улыбкой на устах и алчным блеском в глазах. О нет, деньги не нужны, бесполезные бумажки, которые сжечь для тебя не составляет трудностей, скорее это вопрос эстетики. И пусть звучит все пафосно, но мы именно такие и те, кто мы есть. Улыбка. Вспомни, он улыбается всегда, даже когда серьезен и это создает жуткий эффект, люди отворачиваются в страхе и отвращении, а тебя она привлекает, тебя она манит, как и его собственное отражение, едва стоит беспечному психопату посмотреться в зеркало и задаться вопросом кто в нем отражен. Прикосновений интимного характера не дозволенные более никому причиняют боль, потому что доставляют удовольствие, здесь все на грани между и между. Между пропастью чистого безумия и карьером помешательства, что выберешь ты, пока не подтолкнули добрые люди в спину? Глаза в глаза, и шаг назад, ты слышишь эти осколки, о нет, это не просто стекло, это надежды тех, кто здесь был, у них ведь были надежды, несомненно. Каждый мечтал вернуться живым домой, а до того, когда в кабинете было спокойно, все мечтали каждый о своем, кто-то о новой поездке в Таиланд и мальчике пятнадцати лет, кто-то о женщине, а кто и просто так здесь пребывал, чтобы отметится. - О, нет, смерть пока не придет к нам на чашку чая, - тот же смех, смешок, лишь легкий отголосок, но тот же оскал и шаг вперед навстречу неизвестности, это так интересно постегать мир с разных точек зрения, посмотреть на него с высоты, если не птичьего полета, то второго этажа, где звуки сирен более приглушены, где беспомощное бормотание полиции в рупор кажется смешным еще больше. Вперед, вперед и ни шагу назад, ты чувствуешь запах гари, это начинают подгорать тела бедных чиновников, ох как жаль, как жаль, какие отвратительные были люди. Ты чувствуешь ветер под ногами и вокруг себя, он словно пояс опутывает твою тонкую талию, которую комедиант решил удержать в своих руках. Ты знаешь что это? Мы падаем, не в бездну, нет, еще так далеко, но пару ступеней преодолели все ж.
Black Mamba: Зачем ты молишься мне и на меня, мой прекрасный Бог? Неужели ты не замечаешь того, что рабыня тут я, и исполняю любое твоё желание, даже не высказанное вслух. Твоими устами я творю свою историю, в которой растворяюсь до конца. Никто и ничто не в силах забрать тебя у меня, когда вот так, сквозь века через эоны лет путешествий моей заблудшей и проданной души, я нашла тебя там, где даже не подозревала. Ты превозносишь меня, не зная о том, что я сама готова пасть на колени пред тобой, целовать своими потрескавшимися от ветра губами твои ботинки, вылизывать ступни ног, стоит тебе лишь приказать. Для остальных я Божество, для тебя верная служанка. Твоё слово – и мир рухнет. Твоя воля - и я умру. Но почему столько эгоизма в моих действиях и поступках? Не желаю делиться тобой с кем бы то ни было, даже с этой тварью крылатой, даже с этим миром. С этими людьми, которых ты уничтожаешь, просто так, ради забавы. Тебе они порой важнее, чем я. Но нет, я не произнесу и слова упрёка, ведь тогда ты можешь сорваться и исчезнуть в дымке, и всё, что мне останется это разбитые в кровь костяшки, вырванное сердце и полное забвение. Яркие вспышки боли, когда она касается его. Что это? Осколки стекла впившиеся в нежное податливое тело, прошедшие сквозь плотную кожу костюма, или это его боль, которую ему причинила она. Но почему, это чувство столь сладкое, доводящее почти до оргазма и криков. Нет, это нельзя сравнить с сексом, другие ощущения, выше, крепче и сильнее. Не просто физическое влечение. Нет. Это какая-то дикая смесь, когда твой мозг взрывается из-за одних невинных прикосновений, когда перед тобой в этот момент открываются все тайны природы, но рот твой пересох и ты не можешь ни о чём рассказать, и лишь настойчиво пьёшь нектар чужих порочных губ. Его короткий смешок и её звонкий почти истеричный смех, когда приходит осознание того, что что-то не так, как ты себя представлял. Эти звуки заглушили все остальные. Внизу никто не мог подойти к тому месту, куда они должны были упасть, все ждали их смерти, но видимо именно сегодня, она решила взять выходной. Именно на их жизни. Сила, возросшая в несколько раз благодаря притоку адреналина в крови, позволила Тане совершить манипуляции, которые буквально тут же погрузили собравшихся внизу в какую-то странную полудрёму. Они не видели их, а видели двух ангелов, с раскрытыми крыльями, что взмывали в небо. Люди стояли с открытыми ртами, тыча своими пальчиками вверх и перешёптываясь. Завтра скорей всего в газетах будет сказано о том, что Рука Божья покарала неверных, стёрла их с лица земли и никто даже не припомнит об этих двоих. Ведь всё это время, пока они были тут, лишь те, кто находился в кабинете, видели их истинные обличия. Для всех остальных Таня и Джокер так и остались ангелами. - Ты ведь не отпустишь меня? – Шепчет брюнетка, прижимаясь к Джокеру, опуская голову ему на грудь , и крепче сжимая своими руками его тело, чтобы не выскользнуть. Через пару секунд их ноги мягко касаются земли, а помощники уже обрезают верёвку, выпущенную из очередного гаджета, и сохранившего им жизнь. Дальше всё по накатанной: машина, ожидающая неподалёку, пушечное мясо, что прикрывает тылы, позволяя шефу скрыться. Сейли села на переднее сидение, позволяя Джокеру сесть за руль. Сейчас она не хотела, чтобы с ними был ещё кто-то. Это только их день, если надо будет, они найдут ещё. Мамба бросила на Джо быстрый взгляд и внезапно поняла, что это их не первая встреча, тогда несколько лет назад в одном из стриптиз-баров, где она работала, она видела его. Видела его глаза, его эту зловещую улыбку. Но воспоминание стёрлось, когда она увидела, сколько чаевых он ей оставил за резинкой чулок. Таня откинулась на спинку кресла, прикрывая глаза и вспоминая тот вечер. С того момента, когда она уже вышла на сцену… …Её походка всегда была спокойной и очень плавной. Она скользила по сцене, извиваясь, как змейка. И её искренне любили клиенты за красоту настоящую, не поддельную. Они пожирали взглядами тело Тани, когда её тонкие пальчики срывали под музыку тонкую белую блузку, и отбрасывали её в сторону. Ночь волос опускалась на белые плечи, сжимая их в своих объятиях. Сейли опускалась на пол, вскидывая голову, и волосы струились по спине. Ох сколько же нервных вдохов-выдохов делалось в этот момент. Сколько пропущенных ударов сердцами она насчитывала, когда стягивали с себя юбку, и одним движением ноги отправляли к бару. Таня сама наслаждалась своим танцем, и делала это так, будто бы никто и не наблюдал за ней вовсе. Её руки скользили по телу, задевая остатки одежды, а затем срывали бюстгальтер, расшитый пайетками. И вот уже тогда Сейли хваталась за блестящий шест, на котором кружилась с ловкостью гимнастки, тогда она ещё не знала, что это ей совсем скоро пригодится в другом дел. И вот, когда она в очередной раз спускалась почти из-под самого потолка клуба, медленно и изящно, она распахнула глазами, и встретилась взглядом с ним. И тут же отвела взгляд. Тяжело ей было тогда выносить подобное. Она даже толком не могла разобраться, что это значило. Но танцевать продолжила, хотя и было это тяжело… - Если ты исчезнешь просто так, я покончу с собой, - тихо сказала Таня, не открывая глаз, и продолжая полулежать на сидение. Она понятия не имела, что задумал Джокер. Но, видимо, им надо было где-то переждать хотя бы пару часов, чтобы привести нервы и мысли в порядок. Хотя, ему это может и не надо было, но вот ей, определённо. – Угадай, чего я хочу. И тогда мы продолжим играть в правду или желание.
Joker: Объятия богини порой подобны смерти. Ее губы сладки, ее запах будоражит кровь, заставляет получать экстаз святого, настоящего, склонившись на колени и моля о всепрощении с ее прекрасных рук, как крыльев ангельских, ты ждешь конца, широко улыбаясь и продолжая обнимать саму смерть твою, приобретенную не за золото и не за все деньги мира, а за время до того, казалось, потраченное в пустую, на такие мелкие пакости, за которые не наказывают даже детей, не водят к психологам, не пытаются раскрыть маленький мозг ребенка, взять кусочек ложечкой и попробовать на вкус. Это такой прекрасный деликатес, но подобной участи ты избежишь, и только благодаря ей. Давай мы с тобой окунемся в прошлое и посмотрим, что бы было если… Первое – если бы рядом не было ее. Ох, какая прекрасная картина вырисовывается и появляются такие яркие краски. Твои вывернутые наружу останки, кишки и желудок валяются где-то на асфальте, ребра выпячиваются, а изо рта, растекаясь по уродливым шрамам, новой улыбкой течет кровь, густая и черная, но не такая прекрасная как волосы женщины, сидящей рядом с тобой и сказавшей слова всего на минуту заставившие тебя наконец стать абсолютно серьезным. Чего ты такой серьезный, Джокер? Второе – если бы ты остался в участке. Но боже мой какая скука, - откуда то ты знаешь эти строки, преступник не значит неуч, кто такое сказал? Газеты? Общественность? Почему сложилось мнение о том, раз ты готов взорвать этот мир и в частности один несчастный полицейский участок к чертям собачьим со всеми его обитателями, то ты последний идиот, который не может не то, что процитировать отрывок из Гомера, да даже сложить два и два. Хотя нет, без последнего точно ничего бы не получилось, все-таки взрывчатка требует нежности, аккуратности и любви к расчетам, иногда, это не отменяется, можно и поэкспериментировать, впрочем. И третье, но немаловажное, - если бы ты просто убил ее. Маленькая вероятность того, что этот скучный серьезный мир со своими условностями и сценарием, что ты прочел давным давно от корки до корки и что повторяется день ото дня, притупил твой нюх, твой взгляд, интуицию и чувство юмора стало такой же обыденной вещью как десятидоларованный минет у шлюхи-старухи в Бронксе. Игра в рулетку. Игра на жизнь. Каждый день, каждую минуту, всего один из ста и ее нет, нож порезал прекрасные щечки, пуля прошла через голову, она просто решила не идти в тот ресторан. Как он назывался? Джокер облизал губы и провел завернутой в перчатку рукой по щеке Тани, на минуту отвлекаясь от дороги, какой то водитель еле-еле успел вывернуть руль и не врезаться в выехавшую на встречную полосу машину. Вот черт, совсем забыл, что водитель из клоуна хорошим бывает временами. - Чего же хочет женщина, - нараспев произнес клоун, вновь смотря на дорогу, но как то небрежно откидываясь на спинку кресла и сжимая руль до скрипа кожаных перчаток. Это не утомительно, это уже та самая игра, о которой она сказала, только ты и она, правда и желание, именно это и ничего больше, все на грани даже не безумия, не простой утехи и сладострастия. Я вас умоляю – что по вашему может доставить истинное наслаждение миром и веселье, ваши ценности, ваше нарушение собственных придуманных рамок? Вы трахаетесь – потому что думаете, что это прекрасно, что таким образом вы бросаете вызов, но вы только еще больше вгоняете себя в условности и скукоту; вы даже не любите, вы вожделеете, мужчин, женщин, собак, детей, всех подряд, живые предметы и объекты обожания искусственного производства; вы ширяетесь, нюхаете и глотаете, только тогда и чувствуете насколько может быть все хаотично, но правила остаются, вы ищите хаос там, где его еще нет, потому что собака на цепи, потому что сторожевой делает свой ночной обход с ружьем на перевес и отстреливает вас как заболевшую скотину. Дайте мне пистолет и скажите - убей ее, я не сделаю этого? Почему? – спросите вы – ведь в этом символ хаоса, нарушать правила. О нет, просто не следовать им, просто разрушать, именно разрушать одним своим действием даже не думая о них, лишь иногда вспоминая и оттого еще шире улыбаясь и даря улыбки всем, кто поблизости, хотят они этого или нет. В самом центре города в одном автомобиле едут двое за гранью этого мира и никто их не замечает только по одной единственной причине – никто не хочет замечать, все хотят быть в клетке, а говорят другое, жалкие лицемеры, мне даже не жаль вас, не стыдно, мне плевать на вас, я подчиняюсь мимолетному импульсу в своем больном мозгу, как только он становится нестерпимо болезненным – гибнут уже не единицы, горит вся земля! Зовите меня просто – агент Хаоса. Реклама, и прочее тоже на моих и на этих милых хрупких плечах рядом, вуаля – и мы уже у вас. Машина остановилась напротив одного из заколоченных досками здания, где сверху еще жили в квартирах немногочисленные жильцы, просто не могущие себе позволить другое место обитания, внизу же, была лестница, спускавшаяся в своего рода подвал, большая вывеска над ней была давно сорвана и о ней напоминали только чудом уцелевшие пробки от лампочек. Джокер вышел первым, не слишком по-джентельменски, но не заботясь сейчас о манерах относительно своей спутницы. Это лишнее, не сейчас, атмосфера не та, когда воздух пропитан запахами гороха, мочи и гниения. Клоун спустился по лестнице вниз, выбивая дверь ногой и заходя в темное пространство пока неизвестного помещения. Воздух рядом с дверью сразу заполнился пылью, будто сюда уже почти столетие никто не заходил и даже не пытался разузнать, что же это за место и чем оно являлось раньше. Предоставляя Тане лишь следовать за ним, он тем не менее отлично ориентировался в обстановке, и вскоре вошедшая на порог девушка могла оценить обстановку по достоинству, едва ее провожатый опустил ручку рубильника и пошла подача электричества, включая все работающие светильнике – в баре, небольшом зале и на сцене, на которой располагалась пара шестов для танцовщиц. Ни слова ни говоря, Джокер медленно прошел к сцене, снял перчатку, провел рукой, собирая пыль и смотря на нее, затем, будто опомнившись, обернулся куда-то в сторону, но ничего интересного не обнаружив, надев перчатку обратно и откинув волосы с лица, медленно подошел к Тане, также в молчании и даже не улыбаясь. Руки обхватили лицо девушки, приподнимая его и словно рассматривая на свету, как некую драгоценность, большой палец провел по пухлым губам девушки, вторая рука скользнула вдоль шеи и клоун резко отстранился. - Брайан Ино, - он улыбнулся, - тогда играл Брайан Ино,…а…а потом, - задумавшись Джокер стал вспоминать что-то свое, на первый взгляд никак не связанное с тем, что происходило. Он сел на сцену. – Потом…потом…очередная банальность, но затем – папочка убил ма-мо-чку, - нарочито подчеркивая слова произнес он, - и заведение закрыли. Мне не было обидно, ведь она была его, кто ж знал, что ее убью я, - он странно улыбнулся.
полная версия страницы