Форум » Реальное время » Короли и Королевы? » Ответить
Короли и Королевы?
Macabre: Руководящие Sersi.Macabre Sersi.Macabre Руководящие
Ответов - 6
Macabre: Многие не любят, когда врываются в их сны, что бы творить в них всё что заблагорассудится. Ужасный же любил делать то, что многим людям не нравится. Да что там любил? Он просто обожал это делать! Для него это было будто наркотиком. Не глупое стремление напакостить, ничего не несущего кроме как ребяческой глупости и вредности, а именно наслаждение негативными эмоциями, чувствами, которые начинает испытывать человек в ситуациях, которые его... злят. Которые, были для него очень нежелательными. - Сильвия. Сильвия. Сильвия. - Проносилось в голове эктернала. Невысокого роста японец с копной торчащих жёлтых волос стоял над лежащей на огромной зелёной гусенице, что лежала на спине, подставив Сильвие свой мягкий белый животик как кровать. Гусеница была недвижима, и лишь изредка, на короткие секунды, дёргалась одна или две из многочисленных лапок, торчащих по бокам импровизированной кровати подобно ребристому забору. Когда девушка открыла глаза, то она сразу же увидела перед собой лицо демона. Из его подбородка торчало несколько металлических шипов, губы были пробиты несколькими массивными кольцами, право как и бровь. На лбу со стороны виска был какой-то символ. Татуировка. Одет он был в просторный суртюк, который демон не потрудился застегнуть, обнажая торс. Помимо вычурного сиренево-чёрного суртюка, на демоне так же были чёрные брюки-клише и белоснежные тоирэ суриппа. - Проснись, и стань бабочкой. - Говорил демон на английском, с отчётливым японским акцентом. Если осмотреться вокруг, то можно было увидеть бескрайние каменные равнины, испрещлённые глубокими трещинами. В сером небе, покрытом тёмно-багровыми тучами, не было солнца, но свет, оранжевый, будто сепия, всё равно осыпал мёртвую сушу. Все эти равнины можно было наблюдать с высоты в 890 метров. На гигантской скале именно этой высоты сейчас находились Мрачный, Серси и гусеница. - Это доска. - Демон злобно усмехнулся иссиня чёрными губами, отступая на пару шагов назад и указывая жестом бесплодные равнины. - А это, - Макабрэ извлёк из своего уха чёрную сигарету, и закусив зубами фильтр, поджёг её зелёным пламенем из кончика мизинца. - Ты можешь выбирать пока горит эта сигарета. Либо ты даёшь игру, либо ты даёшь свой разум. Советую делать выбор из этих двух. Да. - Гусеница ловко оплела Сильвию после этих слов, не позволяя даже продохнуть свободно. Эктернал ничего не могла сотворить, так как сейчас находилась в плену сознания демона. - Надеюсь, что я принёс доску не зря. - Усмехнувшись, показывая заострённые как у акулы зубы произнёс демон, и начал тянуть сигарету. Инфернальное табачное изделие стремительно сгорало, пока демон без внешнего напряжения тянул его одной длинной тягой. Пять секунд, и Мрачный кинул в гусеницу оставшимся от сигареты фильтром. Насекомое тут же схватило его пастью, и мигом проглотило. От этого, тело гусеницы, что прочно оплетало эктернала, начало нагреваться, словно доменная печь. - Ну-с? Мозги или доска? - С серьёзным лицом спросил демон, во время речи которого изо рта повалил чёрный жирный дым от сигареты. - Ух! Бомбезная штучка! - Передёрнулся Шут, уже усмехаясь и продолжая глядеть на девушку, придавая неоднозначный смысл своим словам.
Sersi: «Завтра ты забудешь мое имя. Но сомневаюсь, что ты его сейчас знаешь». «Сильвия. Сильвия. Сильвия». Ее ресницы дрогнули в такт ироничному голосу, прервавшему и без того редкий покой экстернала, чью фигуру очерчивало поверх легкой ночнушки, цвета бургунского вина, белоснежное покрывало . Крепкие плечи, пышная грудь, тонкая талия и длинные стройные ноги, но больше всего взгляд притягивали черные и невероятно длинные волосы, расплескавшиеся волнами по мягкому и пушистому животу гусеницы. Именно ее сердце, несмотря на то, что оно находилось в спине, и чувствовала сейчас Цирцея, еле слышно дыша. Ей не хотелось просыпаться, ведь именно на этот раз она смогла, наконец, уснуть без сновидений, что слишком часто подкидывало ей образы того, кого она когда-то не смогла удержать и теперь корила себя за то, что не могла забыть. Но и на этот раз ей не позволили насладиться спокойствием, этот голос, мягкий, насмешливый, дерзкий, он заставил Серси приоткрыть глаза и встретится с лицом на фоне бескрайнего неба. Не совсем прекрасным, но не вызывающим у нее должного отвращения. Она привыкла видеть и не подобное, так что внешность Макабрэ, хоть и стала для нее неожиданностью, как и он сам, но вызвал на лице Сильвии лишь подозрительно приподнятую идеально очерченную бровь. - Приелись люди? – медленно и лениво потягиваясь, «бабочка» осторожно положила ладонь на живот гусеницы, но тут же одернула ее, когда та издала какой-то странный не одобрительный звук, осознавая, что на самом деле лежит сейчас на ней самой. – Я ей не нравлюсь, - заключила экстернал, но все же повторила свои действия, благодаря которым смогла сесть на этой импровизированной кровати, что позволило поднять голову, из-за чего волосы рассыпались по плечам и груди, и рассмотреть нарушителя спокойствия более детально. Не важно, в каком обличье они предстанут перед нами – наглые, шебутные, игривые и страстные в своих затеях, они всегда называли себя кровными, но по сути – это всего лишь форма, которая большинству явно жмет. В его речи был с легкостью различим довольно сильный акцент, ему было не так просто отчетливо говорить по-английски, но вряд ли между ними мог возникнуть языковой барьер. Мертвые языки еще никто не отменял, а на нем они точно смогут найти общий язык. Импровизированная доска оказалась бескрайними и сиротливыми равнинами, что сейчас были абсолютно пусты. Синие глаза Цирцеи смотрели на Макабрэ с немым вопросом, но с завидным интересом и не изменили своей интонации даже тогда, когда гусеница обездвижила ее. Не каждый день тебе предложит поиграть сам демон, придя лично, выбрав тебя среди всех тех, кто живет в этой бесконечной вселенной. Однако, он пришел явно не за обычной игрой. Не за силой. Вероятно, за знаниями, но выбор ее разума и то, что он счел, будто бы Цирцея – игрок ему по силам, мог стать его ошибкой. Экстернал не собиралась сдаваться даже во время ставок. - Я выберу игру, но почему бы и тебе не поставить на кон что-нибудь, что заметно ее оживит и с твоей стороны? – алых губ, налитых кровью, коснулась улыбка – мягкая, нежная, призывающая и манящая, но она была направлена не ему, а «доске», что сейчас интересовала ее больше. За положительный ответ, гусеница выпустила ее из своих колец-объятий, позволяя девушке подняться, кутая фигурку в покрывало, но не по причине того, что стеснялась показать себя этому чудовищу. Со стороны равнин доносился весьма прохладный ветер и, к сожалению, помимо покрывала у нее больше ничего не было. - Почему бы тебе не поставить самого себя? Или демонические существа теперь не такие отчаянные? – с вызывающим взглядом, Цирцея обернулась к Макабрэ, усмехнувшись. - Или тебе есть чего бояться, поэтому предпочитаешь не рисковать самим собой? Но ты же ведь пришел сюда ради развлечения и выбрал весьма аристократичный способ времяпровождения. Но не совсем аристократичные средства, - догадываясь, как именно будет проходить их игра, Цирцея предпочитала говорить с ним глаза в глаза. Его дело - согласиться и струсить или же принять, согласиться, тем самым накалив обстановку до существуемого предела.
Macabre: - М... Она непоколебима как чёрный нефрит... Какая прелестная... М... - Демон в искушении закусил нижнюю губу. Струйка алой крови, на фоне белой кожи, казалась довольно вызывающей. Так бы посчитал сам Макабрэ. - Ох... Как бы я хотел вонзить в тебя свои пальцы. Войти ими в твоё тёплое мягкое тельце, словно в бисквит. Да. Мясной нежный бисквит, завёрнутый в... Я бы проглотил твою кожицу, такую мягкую и душистую, запивая твоими со-ка-ми. М... Ну да как бы на то ни было - ты сделала выбор! Я вас поздравляю! - Пропел демон и танцующе прокрутился на 360 градусов. Гусеница тем временем отпустила девушку, и издавая шуршащий цокот по плато скалы, подползла к демону, свившись под его ногами клубочком, будто уродливая домашняя собака. Мрачный тем временем присел на корточки, и стал водить по зелёной шкурке гигантской гусеницы двумя пальцами. Гладил. Словно делая мазки. И не сводя белых зрачков с эктернала. - О! А это интересно! Да! - Подскочил демон, словно ужаленый. - Сделать игру равносильной! Угу. - Демон сделал шаг в сторону девушки, и мигом оказался вплотную за её спиной, покалывая её шею шипами. Будто эти шипы, служившие аксессуаром, являлись чем-то наподобие сверхчувствительных усиков насекомого, в которых у них заключены чуть ли не все пять чувств. - Мне нравится. - Выдохнул прямо в ушко Сильвии, и оказался снова на прежнем месте - возле спящей гусеницы. - Почему бы тебе не поставить самого себя? Или демонические существа теперь не такие отчаянные? - О браво! Браво! - Восторженно воскликнул демон, довольно улыбаясь во все 32 острых зуба и аплодируя медленным ритмом. Гусеница встрепенулась, поводив мордочкой в поисках причины такого шума, и увидев, что всё ещё в порядке, легла обратно, поперебирав парой десятков лапок. - Ты моя умница! Не зря я поймал тебя! - Радостно восклицал демон, перешагнув через "питомца". - М... Эти глазки я бы нафаршировал твоими ногтями... Для хруста. - Макабрэ медленно облизнулся длинным тёмным языком. - Да. - Демон уселся на гусеницу, которая даже не дрогнула при этом, занимая свободную откровенную позу. - Или тебе есть чего бояться, поэтому предпочитаешь не рисковать самим собой? Но ты же ведь пришел сюда ради развлечения и выбрал весьма аристократичный способ времяпровождения. Но не совсем аристократичные средства. - Тогда делаем та-а-а-ак! - Демон провёл по воздуху пальцем, выводя им какие-то иероглифы, что возникали плотной фиолетовой дымкой, но как только образовывался новый символ, предыдущий расстворялся. - Победа с тобой - и я с победой. Победа со мной - и ты с победой. М? - Демон склонил на бок голову, мерзко ухмыляясь. - Или полубожки не рискуют своей драгоценной шкуркой, запаха застарелого пергамента?
Sersi: - Глупо разделывать тушу еще не убитого зверя перед ним же. Рискуешь стать полноценным обедом для голодного серого волка, красная шапочка, - щелкнув жемчужными зубками, Цирцея теперь уже открыто улыбнулась, словно не он, а она вторглась на его территорию и вынудила его сыграть с ней в игру, достойную особ Королевских кровей. Да, она тоже может рвать кожу и получать от этого удовольствие почище мясника, страстно любящего свою примитивную профессию, поэтому зря Макабрэ сейчас лез из кожи вон, описывая все то, что он бы проделал с ее телом, желанным далеко не одними мужчинами. Серси уже давно позабыла вкус как своей, так и чужой крови, поэтому ее губы слегка приоткрылись, замирая, когда тонкая багровая струйка скользнула с иссиня-черных губ демона и последовала вниз по белоснежному подбородку. Кончиком языка, Сильвия мельком облизнула свои губы и поплотнее запахнула простыню, которая, к слову, не собиралась скрывать ее форм даже в смятом состоянии. Прикусив его, следом, она не отрывала своих глаз от собравшейся, но слишком мелкой и ничтожной капельки, намеривающей сорваться вниз. Этот запах... Он способен свести с ума не одних только вампиров, демонов и представителей прочей нечисти. Он способен возбудить даже самое чистое сознание, коим Цирцея уже давно не обладала. Искушение на фоне внешнего уродства и внутренних предпочтений, что сильнее - свернуть ему шею или заставить закусить губу сильнее, прокусывая их, налитые кровью, собственными клыками, чтобы вновь насладится острым запахом, знаменующим одну из побед. Или часть ее будущего триумфа. Она не собиралась проигрывать, но и не исключала этой возможности. Что же, вряд ли он настолько силен, что сможет насладиться ею сполна на самом деле. Но сам факт и договор, который он собирался оформить - слишком реально, чтобы быть сном. Однако Серси была готова рискнуть. Гусеница, опустившая ее на холодный камень босыми ногами, заставляя немного поежится с непривычки, проследовала к своему хозяину, что не заставил себя ждать и принялся поглаживать своего весьма специфического питомца. Гармонично. Девушка склонила голову на бок, ухмыляясь глядя на эту парочку, не сторонясь пристального взгляда Макабрэ. Напротив, встречая его с такой дерзостью, что, глядя со стороны, можно было поспорить - кто именно из этих двоих действительно демон и не прячется ли в этой надменной брюнетке сам дьявол, решивший, замышляя свои грязные делишки, развлечься и наказать одного из представителей своего рода? Он подскочил слишком резко, так же резко возник за ее спиной, но Серси только прикрыла глаза, сдерживая себя от того, чтобы обернутся, чувствуя, как кончики металлических шипов, угрожающе торчащих из подбородка, впиваются в нежную кожу обнаженной и тонкой шеи, доставляя не то, чтобы дискомфорт - легкую боль из-за своих заостренных концов. Но вновь - улыбка, Цирцее нравится подобный расклад, Макабрэ скачет вокруг, да около как самый настоящий шут, но это не означало, что Сильвия решила прибегнуть к самокоронованию. Она никогда не любила главенствующие роли, считая, что, в большинстве случаев, это дает всего-навсего громкое имя и титул, но внутри человек остается таким, каким он был, становясь лишь куклой, слепо следующей чьим-то наказаниям. Чтобы быть монархом тебе не нужно носить шапку Мономаха, тебе нужно быть им - вот залог успеха. - Боюсь, попробуя меня на вкус у тебя появится две причины объяснить собственную кончину. Либо подавишься, либо отравишься. Чего-чего, а яда и желчи во мне - предостаточно. Но я могу подсластить, - хамоватая улыбка и случайный выпуск легкой ткани, проскользнувшей сквозь тонкие пальцы - оголенное плечо и тоненькая, словно переплетение шелковых нитей, лямка ночнушки даже чересчур вызывающего цвета, напоминающего кровь на его подбородке. Подобрав ее, Цирцея с изумлением наблюдала за возникающими и пропадающими иероглифами, которые демон чертил одним своим перстом: - Запах застарелого пергамента чиннее запаха плесени и помоев, согласись, - кивнув ему, в знак согласия, она выпустила покрывало второй раз, обнажая уже другое плечо и скрестила руки под грудью, открывая очерчивающую ее шелковую ткань ночнушки. - Всегда хотела иметь при себе карманного демона, - как бы невзначай проронила она, следя за реакцией Макабрэ. - Гонять на посылках и упиваться его кровью одинокими вечерами - что может быть лучше? Кандалы и оковы готовы...
Macabre: - Тешиться самообманом - последнее, что остаёться в её положении. - Злорадствовал про себя демон, и клацнул клыками, издавая звук, подобный закрытию забрала на шлеме древнего рыцаря эпохи романтизма. - Любит поиграться. Я научу её проигрывать. - Мерзко ухмыляясь думал демон. Его не интересовала Сильвия в том плане, котором она привыкла. Хотя Макабрэ был бы очень даже не против лицезреть что-либо неприятное человеческому глазу и носящему довольно интимный характер, где в роли главной жертвы будет выступать Сильвия. Мучение ангелов - это так красиво. Поэтому, ангела следует обезобразить, да так, что бы демоны стали потешатся над её уродливостью. Мучения уродливости, несовершенства. Вот что действительно было красиво и искренне. А если добавить то, что совсем недавно, уродливость и несовершенство были абсолютно оббратны своим значениям, то было даже забавно. Капелька чёрного юмора была неотъемлемой частью любой хорошей пытки. - Так-так-так! Меньше слов и дела больше! - Строго произнёс демон, но эта строгость всё равно казалась театрально наигранной. Та капля крови, что до сих пор норовила сорватся с его подбородка, даже после всего его пируэтов и других движений, слетела только сейчас. Разбившись о мёртвую породу, эта ничтожная доза алой жидкости словно послужила некием катализатором. Словно кто-то нажал на рычаг, и всё стало двигатся, менятся. На серо-багровом небе появилось чёрной солнце, которое за несколько секунд ушло за горизонт, и словно гонясь за чёрным светилом, с противоположной стороны света возникла красная луна, которая бросилась в погоню за солнцем. Так, день сменилась на ночь бесчисленное множество раз, играя оттенками мира и его цветами. Заствляя смертных чувствовать тревогу, а бессмертных просто потешиться с такого каламбура. - Эни... - Демон держал ладонь над гусеницей, которая внезапно стала дрожать и извиваться в судорогах. На "израненых" трещинами равнинах стал появлятся пепел, который услал плотным матово-чёрным ковром всю зримую площадь. - Мини. - Спина гусеницы треснула, и из образовавшейся трещины вылезло нечто. Это было существо, покрытое жёлтой слизью, что шипя стекала по его худосочному. Существо напоминало очень длинный скелет, обтянутый покрытой струпьями тёмной кожей, а вместо головы, у него были большие песочные часы, расположенные перпентикулярно его туловищу. Так же, существо обладало огромными крыльями бабочки, двух цветов - чёрный и красный. - Мани. - Тварь с крыльями бабочки, вылезшая из тела гусеницы как из кокона, подхватило мёртвую тушу наскомого, и швырнула её на покрытую чёрным пеплом равнину. Упав на плотный слой пепла, гусеница взорвалась, разлетевшись кусками во все стороны. Тем временем полубабочка села между демоном и эктерналом, держа чёрно-красные крылья паралельно земле, образовывая таким образом подобие шахматной доски. - Му. - Демон сжал кулак, и за его и спиной Сильвии, возникли по стулу, которые, наехав со спины на них, заставили таким образом усесьтся в них. Затем, стулья подъехали поближе к огромной доске из крыльев, которая по размерам была приблизительно 7х7 метров. С неба, которое продолжало переходить из чёрного в серый, затем в красный, затем снова в серый цвета, на доску, упали довольно интерестные по своему виду шахматные фигуры, выстраиваясь именно в таком порядке, каком должны стоять фигуры перед началом игры. Эти фигурки были миниатюрными демонами и ангелами. Пешки демонов - покрытые бородавками чёрные жабы, у которых в животах торчали две танто. Чёрные ладьи - высокие груды человеческих тел, их частей. Кони - всадники с вшитыми телами в туловища двуногих лошадей. У них не было лиц, а у лошадей лишь стянутые, словно мешок, морды. У туловищ были настолько длинные руки, что они служили существу передними лапами. Демонические офицеры - огромные мускулистые фигуры, полностью обнажённые кроме головы. Их голова была накрытая чёрными балдахонами, которые скрывали под собой очень длинную шею, которая была выгнута вниз. Её длина была таковой, что скрытая под смрадной тканью голова спокойно доставала до живота своего покрытого шрамами, нарывами, ссадинами и кровоподтёками тела. Вместо конечностей, у офицеров были всевозможные ужасающие лезвия, которыми те могли ловко орудовать. Королева - андрогиное существо с семью лицами и шестью длинными костлявыми руками, на каждой из которых было по три длинных пальца. Королева была облачена в старое грязное и порваное кимоно ремесленника. Король. Королём являлась шкатулка на постаменте. Она была выполнена из желтоватых костей, местами отделанная человеческой кожей, а вместо замка, у шкатулки были кошачьи челюсти. Сам же постамент являлся покрытым стеклом кошачьим телом на задних лапах, вместо головы которой и находилась шкатулка. Что же до красных, то есть, ангелов. Пешки - укутанные в тонкие, почти прозрачные робы люди, разных телосложений и полов, но с одним и тем же безполым лицом, искажённым гримасой боли и горя. Их тела были истыканы различным холодным оружием, что впрочем, абсолюютно не беспокоило их. Ладьи - закованные в алые латы большие фигуры, вооружённые большими секирами. Слева, на уровне сердца, у них зияла большая сквозная дыра, в которой скапливалась бесконечно идущая кровь, стекая по кровавого цвета доспехам. Кони ангелов, это были мальчики-серафимы в белоснежных одеяниях и кровоточащими ладонями и ступнями, а также лбом. У них были маленькие уродливые по форме но прекрасные по цвету белые крылья. Офицеры - облачённые в рясу священники со вскрытыми черепными коробками, которые открывали воспалённые мозги. Королева же красных, была девочкой в алом платье и белокурыми волосами, с защитым венами ртом и глазами. Её губы под плетеньием синих вен, всегда держали умиротворённую улыбку, никогда не сходящую с лица. Король - высокий гуманоид с мертвенно синей кожей, лишённой волос головы, кровоточащими пустыми клазницами, и открытым в буквальном смысле сердцем. Кроме набедренной повязки, на нём ничего не было, а спина Короля была усеяна шрамами от плети самобичевания. Его огромный рот был всегда широко открыт. Макабрэ поглядел изподлобья на Сильвию, устроившись поудобнее на своём стуле из чёрного дерева, вместо ножек которого были живые человеческие руки. У Сильвии же кресло было выполнено в красных тонах, и вместо ножек были красные корни, вросшие в камень под собой. - Первый ход за красными. - Коварно усмехаясь произнёс Макабрэ, и голова-песочные-часы Доски, из горизонтального положения, перевернулась в вертикальное. Красный песок посыпался вниз.
Sersi: Ты не знаешь мою историю, а я не знаю твою - на первый взгляд все честно, но я с каждой минутой узнаю о тебе все больше и больше, а ты ни на йоту не приблизился к тому, что стало бы моей истиной. Ты то, что явит самим собой большое и кардинальное отличие от всех тех живых существ и мерзких тварей, каких только носила на себе матушка Земля; я же то, что снаружи едва ли походит на то, что скрыто на самом деле внутри и неизвестно, кому из нас суждено было бы олицетворять нечто уродливое и само по себе отталкивающее. Тебе не нужно все то, что нужно обычно, тебе чуждо то, что может явить собой минутную слабость или сладкое желание, а я лишь иду по течению, позволяя себе быть такой, какими меня окружают люди, понемногу забывая свое собственное Я и теряя былой лоск и саму себя в итоге, но помня, какой я была. Твоя голова устроена по другому, в отличие от праведников и это, господь простит мне этот грех, великое богатство, отказаться от которого было бы по меньшей мере глупо. Но от своей жизни я отказалась уже давным давно, она стала приземленной и отчасти, если смотреть на меня твоими глазами, абсолютно глупой, бесполезной, сухой. И ты то, что не кротко, а открыто, без всяких сомнений и скромности, громко постучалось в дверь Былого, намереваясь ее, если не распахнуть настежь, то хотя бы приоткрыть на несколько сантиметров, впуская внутрь то, от чего я давным давно ушла. Саму себя. Я боюсь. Но я боюсь не смерти, потому как не могу просто так закончится и умереть, будучи бессмертной. Я боюсь времени, которое понемногу затирает всю ту правду, которую я так старательно прячу. От себя, от других. Я намного жестче, чем это может показаться, поэтому предпочитаю ввязываться в то, куда бы не ввязалось любого рода Божество, пускай с обычной и повседневной надменностью. Я - такая, а кому не нравится может просто не стучаться. Я не открою. - Ты всегда так мерзко пахнешь? Или завтракаешь за одним столом с койотами? - оказавшись за столом, благодаря изрядно ловким стульям, приблизившим их к своеобразной шахматной доске, Цирцея скучающе изучала фигурки как со своей стороны, так и со стороны своего оппонента. Надо сказать, те, кто изготовлял их, действительно потрудились на славу, такими нужно играть от лица нечисти для пущего эффекта. Но у нее с ее фигурами не было ничего общего, если то могло прослеживаться в фигурах Макабрэ, которые полностью ему соответствовали. У нее никогда не было ничего общего с ранеными и страдающими существами, тем более напоминающие Ангелов. - За красными, говоришь? Ну конечно, он любезно предоставил ей возможность начать. К слову, если не совершить ни одной ошибки, то белые, которые обычно начинают первыми, обречены придти к победе. Но Сильвия не могла сказать, что она смогла бы провести эту партию идеально. Что же, придется рискнуть, ведь последний раз она брала в руки шахматы не одно столетие назад.: - Пешка Е-4, - подняв глаза, Серси озвучила свой ход и пешка выступила вперед. - Твой черед, - проведя кончиком пальца по своим алым губам заметила экстернал.
полная версия страницы