Форум » Прошлое » Friend or foe [Werwolf, Dragon Keeper] » Ответить
Friend or foe [Werwolf, Dragon Keeper]
Werwolf: [quote]время - 50е годы, США место - Нью-Йорк сюжет - порой случается, что прошлое дает о себе знать призраком, причем сам этот призрак даже не подозревает о своей роли в истории. [/quote]
Ответов - 9
Dragon Keeper: Этот небольшой будто припавший к земле дом стоял посреди маленького садика и с выражением некой задумчивости на своем обветшалом лике взирал на подъездную дорогу. Красно-коричневая краска на его ставнях выцвела от солнца, потрескалась и кое-где отпала, оставив после себя проплешины дощатых веснушек. В саду, огороженном живой изгородью, обложенные по краям небольшими фасадными кирпичиками были разбиты цветочные клумбы самой разнообразной формы. Светлые гравиевые дорожки узкой лентой вились вокруг клумб в форме восьмерок, полумесяцев, кругов, треугольников, квадратов… иногда Владу начинало казаться, что цветники сами, произвольно меняют свою форму… Цветы на всех клумбах, давно оставленных без присмотра, буйно заросли травой. С роз осыпались бархатные лепестки – кремово-желтые, нежно-розовые, но все как один без единого изъяна или следа гнили. Дикие гвоздики тянули к солнцу свои пламенные короны, точно хотели указать ему на свое подобие. У самого края выбросили вверх копья своих стрел гладиолусы – алые, бордовые, даже фиолетовые… Сам домик был удален от дороги; неровная, с выбоинами подъездная дорожка длиной почти в четверть мили пролегала среди кленов и ясеней, так распространенных в этой части штата. Стоя у невысокого, немного рассохшегося и оттого так уютно скрипевшего крыльца, Долохов глядя через двор, мог видеть буквально за последнюю неделю ставший желто-багряным и золотым лес. Он любил прогуляться в нем, дойти до дороги, проверить старый почтовый ящик у шоссе, быть может покормить белок на обратном пути… Скоро листья начнут опадать, придет зима. Снег здесь выпадал рано. К первому ноября он уже обычно покрывал землю пятидюймовым покрывалом, так что перед прогулками за корреспонденцией, которая обычно состояла лишь из счетов да рекламных буклетов ему придется надевать старые зимние ботинки и теплую куртку. Но все равно Влад не жалел, что забрался в такую глушь, в конце концов у него была машина, он мог в любой момент сорваться с места и двинуться в любую сторону. Хоть в Новый Орлеан хоть в Лас-Вегас… А здесь ему нравилось.. Нравилась тишина, нарушаемая лишь ненадоедливыми беседами деревьев, нравились стоны сов по ночам, россыпи звезд, мириадами нависающие над ним лежащим прямо на крыше. Небольшое озеро неподалеку, шаткие мостки, с которых было удобно рыбачить, а если в полуденный зной рыба уходила на глубину то и купаться… Маленький городишко неподалеку, где он уже понравился продавщице в бакалее и девочке в небольшом книжном магазинчике.… Да и в кафе, куда он иногда заходил, официантки улыбались довольно приветливо, так что… скука одинокому вампиру здесь не грозила ни в коем случае, а Вегас…ну что ж, быть может, завтра? За аперитивом? Или нет, лучше за сытным завтраком… или все же более предпочтителен полночный коктейль? Но только отрицательный резус, не смешивать, ну его к черту, голова потом кружится… Владек полюбил эту размеренную провинцию, с ее неспешным ритмом, прозрачным густым воздухом и золотыми ладонями кленов на своем крыльце. Балуя себя и мысленно рассуждая о том как потом повеселиться в Городе Негаснущих Огней, Владек, тем не менее, собирался пробыть в Мэне до Рождества, быть может пригласить к себе Андреша и отметить Сочельник вместе… Незнакомец появился как раз в канун Хэллоуина…
Werwolf: - Чертовы американские дороги, - из новехонького Мерседеса на окраине города вышел статный мужчина, облаченный в дорогой деловой костюм, подчеркивающий осанку и выправку военного человека. Широкие плечи, несколько резковатые манеры поведения, он не был в восторге от вынужденной остановки, чтобы разложить карту и свериться с тем путем, который был прорисован в его голове. Что и говорить, куда проще было этому человеку путешествовать не так, а в образе куда более приятном и близком сердцу, когда любой шорох ты слышишь за милю, запах направляет тебя, ветер подгоняет и бьет в лицо, да и глазе открываются куда более приятные картины, чем задворки Америки послевоенных времен, когда страна уже оправилась от того, от чего оправляться и не надо было – ведь она не пострадала, что там, американцы порой даже не знали, что происходило в Европе раньше. Это жутко раздражало, просто выводило из равновесия и гармонии полученной нелегким путем миграции и принятия в стаю. Всего десять лет назад он думал несколько иначе, он жил иначе, у него были другие ценности, семья, будущее, обеспеченное лучшими людьми Рейха, обещанное за всего то мелкую услугу – убийства. Вы скажите – но ведь нельзя уйти от ответственности, рано или поздно грядет расплата за преступления. Да, но разве можно говорить о большей расплате, когда ты покинул свою Родину и несмотря на теплый прием, несмотря на то, что рядом с тобой всегда была верная подруга, спасшая тебе жизнь в плену, принявшая к себе, подарившая надежду на будущее именно такое, какое и должно быть у настоящего волка в этом мире, несмотря на все это – тоска и чувство одиночества преследуют его, изо дня в день и невозможно вырваться из этого порочного круга. Он наказан тоской. Он наказан страданием. Своей профессией. Сколько раз ему так хотелось вцепиться в горло одного из охотников, но кто-то останавливал его, либо это были новые родичи, либо Шелли. Так дальше продолжаться не может, решил он для себя и потому отправился вперед, обратно в сторону Востока на Запад, если можно так выразиться. Пока что – результатом его бегства была потеря ориентира. Проще говоря – он заблудился. Что-то в этой ситуации даже было юмористическое, если не сказать ироничное, будто сам этот мир обернулся против него и не пускай, не желает возвращать Йозефа к истокам, с чего все началось. Немец выругался на родном языке и огляделся по сторонам. Местность и вправду была излишне заброшенной. Несколько отдаленных друг от друга домиков Среднего Запада, наверняка раньше здесь лежали просто вываленными в кучу тела конфедератов, а сейчас – милые пейзажи, тихая местность, размеренный образ жизни. Попытка не пытка, но дальше в любом случае он ехать наугад не мог, потому, взяв карту, закрыв дверцу автомобиля, Йозеф направился вдоль дороги к одному из домиков, будто сошедшего с иллюстрации новой американской новеллы. Не очень то хотелось общаться с местным населением, желания не было, а была нужда. Несмотря на всю свою выдержу и пересмотр многих вещей, он до сих пор оставался в какой то мере продуктом политики Рейха, конечным результатом пропаганды этого государства и его сыном. Да, его лучший друг был американцем, Шелли до мозга костей была предана этой стране, что не раз веселило его и смущало ее, когда на лице мужчины появлялась улыбка. Любовь? Нет, он не любил ее так, как может любить мужчина женщину, все это было в прошлом, в том маленьком немецком городке, где осталась она, окруженная ненавистным мужем и вынужденными детьми, зачатыми и рожденными только по необходимости пополнения семейного генофонда. Нельсон скорее была сестрой, а это куда важнее и надежнее, поскольку ничего нет крепче родственных уз, пусть и кровь у них разная. Остановившись возле одного из домов, поправив оправив пиджак, Йозеф направился к двери. Милое строение, удаленное от остальных на большее расстояние, но все-таки не настолько чтобы касаться островком отчуждения. Его воля и возможность, быть может жил бы в таком же, только пейзаж другой. А это страна – она как псина, пахнет сыростью и мало того просто воняет. Стук в дверь, не слишком громкий и настойчивый, он же не налоговый инспектор. Отвлечься на минуту на треск и щебет птиц, разговаривающих о чем-то своем, а когда обернуться на открытую дверь и шум дыхания, едва различимый стук сердца и запах, до боли знакомый и заставляющий зверя внутри напрячься – опешить. Первое впечатление, а потом – размышлять не было времени, то ли привычка, то ли инстинкт многовековой борьбы, Йозеф забыл обо всем другом, перед ним стоял тот, чье сердце мертвой и гнилое он собирался вырезать при первой же встречи, с тех пор как между ними произошла и не завершилась дуэль в зимних лесах Польши. Оборотень перехватил трансформировавшейся рукой Владека за горло и сделал шаг в дом. Янтарно желтые глаза уставились на вампира поднятого над земле, а язык провел по клыкам. - Какая удача, не думал, что встречу тебя здесь, падаль, - со скрытым рыком в голосе произнес он.
Dragon Keeper: Старый альбом с фотографиями.… Этот действительно пережил очень много - он обтрепался по краям и кое-где обгорел, некоторые страницы надорвались, а обложка приобрела несколько глубоких царапин и пятен различной консистенции и цветовой гаммы. А внутри, несмотря на столь почтенный возраст старенького истертого альбома, были почти одинаковые фотографии. Да, они различались по цвету, по композиции, также по возрасту, но объединяло из всех одно – почти на всех этих карточках были одни и те же молодые люди. Очень похожие, почти неотличимые друг от друга, лишь там, где в кадре они были рядом, можно было уловить чуть более серьезный взгляд того, что носил длинные волосы и чуть более беззаботную улыбку другого, того, что был менее сдержан в выборе одежды, причесок и вообще чувствовалась в нем та бесшабашность, что у его двойника подменялась спокойствием и пониманием. Фотографии, на которых менялось время, не лица… Они жили отдельно и порой так далеко друг от друга, но связи старались все же не терять – встречались, ездили один к другому в гости, случалось, вместе участвовали в каких-то операциях... Влад протянул руку и вынул из маленьких пожелтевших от времени держателей-уголков фотографию – он с Андрешем в августе 1939 года в Вестерплятте, в Польше. Оба смеются, на Владеке форма Войска Польского, кепи смешно надвинута Андрешем ему на нос.. Он с детства мечтал стать военным, и стал им. Сбежав в пятнадцать лет из дому, попрощавшись лишь с братом, он ушел вслед за призрачной славой героя. То, что было после, даже сейчас, по прошествии стольких лет Влад не мог вспоминать без грустной печальной улыбки. То как рушились идеалы, как он вчерашним мальчиком из теплого и чистого дома сразу шагнул в горнило партизанских восстаний и схваток с турками… Он был ранен и не единожды, горячая молодая кровь гнала его вперед, он уже тогда ничего не боялся ни смерти, ни самого черта, он шел вперед, он боролся за свободу и счастье своей прекрасной Венгрии… Он там бы и сгинул, был погребен бы в какой-то безымянной могиле и лишь может, заныло бы сердце у брата, понимая, что второго такого уже нет на этом свете… Влада забрали к себе Инквизиторы. Худо ли, хорошо ли - сейчас Владислав не взялся сказать бы, ведь это событие послужило прологом, для той другой встречи… Потом в Польше и дальше в Германии они с братом порой противостояли именно Инквизиторам, конечно, не тем самым учителям Владислава, никто из них не смог дожить до двадцатого столетия, но с их не менее ревностными последователями. Вторую мировую Владислав встретил в регулярной армии, а закончил в Армии крайовой, они честно сражались, долго не сдавались, отступали, несли колоссальные потери и все же держались, пока, наконец, из отряда, где Долохов был офицером не остался в живых он один. Влад перебрался в Венгрию, повоевал с другой стороны, потом Румыния, Карпаты которые не знали границ и стран, Украина, и снова изувеченный погромами Будапешт… А после его нашел брат. И позвал с собой. И конечно Владек пошел за ним, как делал это всегда, ибо не было на земле более родного и близкого человека, в себе еще можно было сомневаться, в брате – никогда. Возможно, именно поэтому сейчас он жил в этом Богом забытом городишке, где все население не превышало полторы тысячи человек. Слишком свежи еще были воспоминания о таких же самых городах, но опустевших, брошенных в руинах бомбардировок и артобстрелов, сгоревших в пожарах и болезнях, наполненных смрадом разлагающихся тел. Теперь Владислав будто отбывал епитимью – он сам поселился в маленьком городке и в меру своих сил вел добропорядочную тихую жизнь провинциала. И, наверное, он не плохо справлялся, раз вчера на почте, куда он заехал забрать небольшую посылку, к нему подошли мисс Эббот с дочерью, миловидной девушкой, которая весь разговор не сводила с Владека заинтересованного взгляда. Мать этой голубоглазой наследницы первых переселенцев поинтересовалась как он обустроился и не пора ли ему уже знакомиться с соседями, а ведь по левому краю их участок как раз граничит с его территорией… Негромкий стук в дверь объявил о том, что Влад теперь просто обречен на знакомство и принятие в качества подарка какого-нибудь шедевра кулинарии миссис Эббот. Хотя он конечно лучше взял бы дочерью… Влад усмехнулся, отложил фотографию в сторону, встал и пошел открывать дверь. Он уже открыл рот, чтобы произнести: " О, вы так добры, миссис…" Через несколько мгновений он уже висел в своей собственной прихожей с нечеловеческой силой пригвожденный к стене. Запах… - Вас всегда выдает запах, дворняга… - просипел-прохрипел Влад, подтянул коленки к груди и оттолкнул, выкинул непрошеного гостя обратно на крыльцо. Вампиры также сильны сверх меры и потому маневр удался. Он избавился от захвата на горле, упал сам, вскочил и подлетел к мужчине на пороге своего дома. Схватил за грудки, поднял притянул к себе и обнажая в оскале клыки прошипел: - Какого черта ты делаешь здесь? Или ты обезумел настолько, что забыл, как мы делали из вас прикроватные коврики? Да кто ты такой, псина? Кем возомнил, вот так открыто приходя в мой дом?
Werwolf: Ответного удара он не ожидал, еще быть может потому как был слишком опьянен яростью и жаждой мщения. Еще тогда в конце войны, до той встречи с Нельсон, он поклялся, глядя как в тумане растворяется фигура вампира – рано или поздно, хоть в этом мире, хоть в загробном, он найдет эту падаль и расквитается с ним за все. Это было уже просто дело чести, а не вопрос выживания или многовековой борьбы, хотя и они играли существенную роль, ведь все дело в крови, в генах, пока существует один вид, другому не будет покоя, но что будет когда один из них все-таки одержит верх – неизвестно. Быть может, сразу же канет в Лету, вслед за своим извечным недругом-врагом. Вампир схватил оборотня за грудки, сразу же обнажая клыки и переходя к угрозам. Как хотелось прямо рассмеяться ему в лицо, плюнуть в эту жалкую мертвенно-бледную физиономию, а затем старым способом, пусть не сапогом, а лакированными туфлями, но раздавить по полу миловидное личико, которое наверняка соблазняло многих прелестниц – и на что? Быть кормушками мерзкой падали, мертвеца, которому суждено было спать в могиле, но который поднялся вопреки воле не только Бога, но и матери Луны. В этом заключалась истинная разница – оборотни никогда не считали таких, как этот, стоящий перед ним и бросающий обвинения в духе четырнадцатилетнего мальчишки, охотниками. Даже убийцей не назовешь, ведь они знают только голод, но не знают его цены, не понимают удовольствия истинной охоты, когда тебя зовет лес, когда все инстинкты обостренны и ты как никогда честен с миром и с самим собой, они играют в игры и не более того, руководят маскарадом, когда должны погибнуть в апокалипсисе во имя матери Геи. - Уже забыл? – зрачки янтарно-желтых глаз сузились до невозможности, рука дернулась в сторону лица вампира, обнажая сразу же когти и ударяя Владека. Жаль только скользнула, заставила на миг ослабить хватку, чтобы Йозеф сам крепче взялся за мертвеца, сдавливая горло полутрасформирующейся рукой. К черту костюм, к черту этикет и хороший тон, когда дело касалось его и этого вампира, которого он считал Андрешем, весь мир мог катится в Тартарары. – Не думал, что удача придет так неожиданно, а я и не надеялся и прекратил искать, давая волю случаю и вижу – не зря, - голос стал медленно переходить на рык, то и дело вырывающийся из груди. – Я твоя смерть, твой рок и твое проклятие, падаль! – откинуть вампира в дом, заходя затем внутрь и закрывая за собой дверь. – Я не буду уподобляться тебе, жалкое подобие хищника, мы умеем чтить законы дуэли, даже когда прошло столько лет и когда чувство, желание мести жжет сердце изнутри. Немец провел языком по увеличивающимся клыкам, срывая с себя верхнюю одежду и обнажая торс, начавший покрываться черной шерстью, которая постепенно скрывала странные шрамы по всему телу, нанесенные явно не обычным оружием. - Не помнишь, как заставил меня склонить колени перед ними? Как из-за тебя мне пришлось глотать серебро, чуть ли не расплавленное в горло. Воспоминание словно издеваясь одно за другим следовали, возрождались и прокручивали все детали, даже чувства, ощущения, боль от полученного удара серебряным клинком и молитва странного священника направленная на подавление зверя рядом с ним, не столь эффективная конечно же как само оружие, но и того достаточно, когда рука проворачивает его в брюхе заставляя все нервные окончания по телу стенать в агонии. - Слишком много времени, Андреш, но достаточно, чтобы не забыть и укрепиться в вере, что пора вернуть Гее ее покойника, - получеловек-полуволк склонился, готовый к прыжку.
Dragon Keeper: Чего Влад не ожидал так это того, что в нем проснется то, казалось давно забытое, то во что он так верил, и что укрепляло его и не дало ни разу усомниться в карающем взмахе клинка.… В нем проснулся Инквизитор. Мир вокруг его дома будто наполнился давящей ватной тишиной… это было похоже на затишье перед бурей, штормом, и в этом вязком безголосье громом разнеслись слова Владислава: - Тварь... - выдавил он из себя полузадушенным голосом. Дыхание со свистом вырвалось из его груди, а руки сделали резкое судорожное движение, чтобы освободиться: - Глупец… Ты пришел как раз куда нужно… Ты пришел чтобы напомнить мне о присяге, о том знаке, что я ношу уже несколько сотен лет… Пастырь мой напоминает мне о труде моем и слове мною данном.…Ну так возблагодарим же Всевышнего за еще один шанс! Поистине он любит каждого из детей своих… и некоторым, из любви своей, он хочет помочь и лишить их поскорее мук при жизни сей. Так вот, Тварь, я помогу тебе… Он качнул головой, получив скользящий удар в висок, но и только. Отступил на несколько шагов назад, хрустнул костяшками пальцев, повел головой разминая шею и замер. Он не принимал никаких боевых стоек и поз, он даже не поднял рук, не говоря уже об оружии, но во всем его облике была готовность к бою, к нападению или обороне. Владек тяжелым взглядом смотрел на переменившегося в облике мужчину, который скорее рыком своим, чем голосом нес какую-то околесицу, о том, что ничто не забыто, и никто не забыт. Долохов не слушал его, слишком много чести вслушиваться в болезненный бред какой-то полубезумной нечисти: - Я столько таких тварей перерезал, сколько ты и не видел в своей жизни, ясно, Волк? Конечно, я мог кого-то и забыть, буду я помнить каждую шкуру, вывешенную на солнышко для просушки.. – Долохов недобро усмехнулся - Так что лучше держись от меня подальше, слышишь? Для твоего же блага - держись от меня как можно дальше! Он рванулся вперед в едином порыве переломить несколько шейных позвонков и после, глядя в яркие желтые глаза издыхающей твари прочитать отходную молитву.. Кулак с серебреным перстнем в виде дракона сжимавшего в когтистых лапах монограмму из букв V и D врезался в скулу зверя, и тут же запахло паленым, задымилась прижженная шерсть на его морде. - Серебро говоришь, не любишь, да, Тварь? Так я тебя жрать его заставлю, не сомневайся! Еще пара крепких ударов по корпусу, у обычного человека уже не осталось бы ни одного целого ребра, но здесь и сейчас перед Владом стояло нечто совсем другое. Огромный сильный зверь, да еще и с интеллектом, да еще и отягощенный жаждой мести… Убить оборотня куда проще, чем вампира, или, например призрака. Отрубленные конечности желательно конечно голова, серебро, как в виде пуль, так и кинжалов, а в данном конкретном случае кажется, практиковалось введение благородного металла через пищевод… Долохов в злобе своей, бил сильно, несомненно, но и противник его окрыленный внезапной удачей кажется, решил поквитаться за каждый шрам на своем теле. Владек пропустил несколько ударов, но очередной раз, отлетев к стене, поднялся и вдруг бросился к небольшому секретеру стоявшему тут же в комнате. Дернул дверцу так, что из петель повылетали шурупы, Влад выхватил и одним движением вытряхнул на пол содержимое небольшой коробки. Отшвырнул ногой ярко-желтую кучку опилок и застыл, довольно усмехаясь и что странно, не демонстрируя удлиненных клыков, но крепко сжимая в левой руке большое распятье. Театральным жестом сильно встряхнул им и нижняя часть креста с тихим шорохом сползла, упала к его ногам превращая символ церкви в грозного вида оружие – кинжал: - Так, хранил на всякий случай.. у меня не отобрали его тогда… Андреш сколько раз велел мне избавиться от него, но я все же решил… - и вдруг сморгнул - подожди, ты кажется, назвал меня Андрешем? Ошибся ты, солдат…. – Долохов усмехнулся - Я – Владислав. Андреш мой брат. Но для тебя это еще хуже, поверь. За брата… за Андреша ты ответишь вдвойне, тварь… - улыбка сползла с молодого красивого лица будто ее там и не было никогда вовсе – кроме того, что я, как ты верно заметил – вампир, я еще и Инквизитор…
Werwolf: Когда противник под стать тебе ты забываешь обо всем, даже о том, почему начался поединок. Когда руки ударяют о твою трансформирующуюся плоть, когда глаза горят ясным огнем и единственное чего ты желаешь это разорвать глотку стоящего перед тобой, только тогда ты можешь ощутить всю радость и самого процесса, и предстоящей победы. Даже если карта Фортуны ляжет для тебя рубашкой вверх, скрывая истину и предрешая поражение, ты будешь упиваться каждой минутой этого поединка, ведь вы наравне. Не так просто убить вампира, не так просто убить оборотня, не так просто сойтись в решающем замахе кинжалом или клыком и все предрешить, заранее угадать кто выйдет сухим из воды, только в крови руки опуская к мертвой туше побежденного врага. И это длиться не только сейчас, не несколько минут, не несколько лет, больше, так давно начато, что почти забыто всеми и с той, и с другой стороны. Только время от времени инстинкт подгоняет вперед, заставляя искать подобную жертву. Трудно сказать, на что надеялся Йозеф, трудно вообще понять, ведь вампир его даже не узнал, однако ответ был дан позже- другой. То же лицо, почти тот же запах, но именно – почти. Следовало остановиться, следовало насторожиться, следовало просто напросто вести себя как человек, как эти мягкокожие ублюдки, притворяться, хитрить, а уже потом ударить. Да, кто она такой, хитрый лис? Нет, все было верно. Даже если это всего лишь копия. Брат. Единокровка с тем, по плачет кровь, желая слиться воедино, преобразуя плоть, холодное скользкое мясо мертвеца в ценную для жизни энергии, вполне обычную, сладкую лишь от того, что это твой многовековой противник. Мне все равно… - Все равно, - уже не голос, рык. Рык зверя, понявшего, что перед ним противник достойный уважение с соответствующим оружием. Серебро. И страшно, и больно, воспоминания всегда просыпаются, стоит только прикоснуться к нему, и как напоминание кожу жжет след от перстня, который затянется не до конца и не сразу. Что это такое как просто не предостережение всех инстинктов, но ты не будешь их слушать, ведь единственное, что сейчас важно – стоящий перед тобой выродок Смерти, которая упустила из своих клешней одного из людей, позволив бродить под одним светом звезд вместе с тобой, ровняя эту гниду с тобой. Все равно. Брат? Тогда, если ты победишь, у того, кому будет адресовано послание появится еще одна причина бояться тебя и ненавидеть. Волк уже не слушал слова, воспринимал, не придавая значения, усвоил и забыл, сосредоточившись только на том, что кости ломаются и хрящи хрустят, преобразуя тело все больше и больше в волка, но сохраняя при этом нечто человеческое. Тяжело. Утомляет. И стоит того, ведь тогда ты можешь действовать эффективнее, ты можешь снова перехватить за горло, снова попытаться перегрызть горло, не теряя уже время на пустую болтовню. Безумие как маленький паразит, сначала маленькое и незаметное, а затем обращается в настоящее бешенство, но в отличие от него не лишает своего носителя рассудка окончательно. Все безумцы по своему оригинальны и гениальны, это можно было отнести и к Йозефу, и к Владеку. Ведь со стороны их случайная встреча и последующее могло показаться сумбурным сном пропившего последнее наркомана, который не мог уловить логической связи мира. Немец напал первым, без предупреждения и причины, на основании только лишь порыва, вампир ответил – уже не думая, почему и зачем, а пытаясь защитить себя и также брата, ведь кто знает, раз случайно натолкнулся на него, следовательно также могло повезти и с Долоховым-старшим. Оборотень приник к полу, скалясь и поглядывая на серебряный клинок в руках вампира. Точно такой же как у того святого отца, ничто не меняется в этом мире, никто не меняется, раз назвался Инквизитором действуй, раз дразнишь голодного волка – готовься к нападению. Страха не было. Боль от серебра уже не так существенна, самоубийство ради мести за стаю, это норма того общества, в котором он вырос. Готовность к прыжку, преодолеть расстояние разделяющее его и противника. Чудовище, зверь, по-другому не назовешь, уже в прыжке, почувствовал сначала боль, а потом только услышал шум выстрела, рухнул на пол на полпути, мигом подымаясь на ноги и разворачиваясь к двери лицом, не обращая более внимания на стоящего вампира. Плоть жгло как никогда, впиваясь сильнее и словно уходя дальше по кровотоку. В дверях показался мужчина средних лет. В деловом черном костюме и черных солнцезащитных очках. На лице играла улыбка. Но стрелял не он. Руки были опущены вниз, в одной человек перебирал четки с католическим крестом на привеске. - Какая компания, искали одного, а нашли обоих, - улыбка расплылась шире, человек отошел, пропуская внутрь дома еще двоих с ружьями. От дула одного из них еще шел слабый дым. – И советую не сопротивляться, на обоих есть управа…и на вас, Инквизитор, - человек усмехнулся, улыбаясь во весь рост и обнажая клыки.
Dragon Keeper: Как быстро все порой меняется.… Иногда достаточно всего нескольких мгновений… Р-раз! И ты первый раз убил человека. Ты пока еще не понял этого, просто зажав в руках тяжелую не по годам винтовку ты нажал на спусковой крючок и в нескольких десятков шагов от тебя упал один из турков.. Два - и ты первый раз выжег клеймо на плече ведьмы… Ты боялся, что ее крик будет вечно преследовать тебя по ночам, и, дрогнув в своей еще юной душе, пошел к святому отцу. Но тот сурово осадил тебя – нельзя сомневаться в воле Всевышнего. И ты поверил. Ты – избран, ты делаешь правое дело… Ты – солдат Господа. А кровавые рубцы на твоей спине лишь подтверждение этому. Знак того, что не может быть сомнений в воле его… Три – и ты швыряешь очередного выродка о стену, ты оттаскиваешь его от жертвы, поворачиваешь к себе в едином порыве намериваясь всадить кол ему в сердце и застываешь пораженный… ведь ты смотришь на свое отражение. Ты опускаешь в бессилье руки, вот бы влетело тебе от отцов-Инквизиторов, увидь они эту картину! Ты опускаешь руки и делаешь неуверенный шаг назад, постыдно начинает кружиться голова, воздух вдруг становится колючим и острым, и ты даже не можешь удержаться на ногах когда он? ты? хватает тебя за лацканы камзола. Но хватает Тварь, а аккуратно усаживает в кресло перепуганный не менее тебя - брат. Четыре – и ты делаешь Выбор. В одно мгновение. Ты просто говоришь: «Нет» без громких речей и объяснений, ты молча снимаешь перстень-печать Инквизиторов и кладешь его на столе вместе с оружием. Просто оставляешь все и уходишь. Поворачиваешься спиной к тому, кто является Порождением самой Тьмы, и тебе все равно если сейчас ты умрешь, просто твое сердце не выдерживает этого Четыре. Ломаются возведенные святыми отцами стены убеждений. В прах рассыпаются доспехи веры. Прямиком к черту летят карающие мечи и молитвы во славу, если Он допустил такое. Но не тогда ни даже много позже Влад не думал об этом четвертом этапе своей жизни как о потери веры, нет. Просто однажды вера, которую в него насаждали у Инквизиторов, уперлась в твердыню братской любви, да и рассыпалась об нее. И именно поэтому тогда так поспешно уходил Долохов из того дома на окраине Лондона. Он испугался. Он испугался, что чуть не сделал того, рокового шага. Но остановился он в тот же миг как услышал тихое: - Vlad, várj, testvér… за спиной. Он остановился и остался. Потом было и пять и шесть, была болезнь, было нелегкое решение, как для него самого, так и для брата, который с перекошенным болью лицом совершал обряд инициации… Много было чего еще за столько-то лет. Но даже по истечению их Владек кажется, так и не отвык удивляться внезапной смены картинки в собственном фильме жизни. Вот он стоит, готовясь сразится с еще одним неугодным для бога, и он спокоен и так уверен в себе и своих силах.… У него есть святое оружие и рука его тверда и ничто не остановит ее карающий удар. Ничто.. кроме выстрела. Зверь бросился на него, Долохов поднял руку с кинжалом… Грохот выстрела и Волка подбросило воздух. Еще один и клинок в его руке разлетелся брызгами серебристых осколков. Один, довольно крупный, больно вспорол запястье, и Влад прижал руку ко рту, зализывая ранку. Поэтому он молча встретил незнакомцев, так уверенно входивших в его дом. …Эта фраза про искали одного…Кого? Меня или следили за этим? И кто это? Я никого не знаю.. А тварь назвала меня Андрешем и очень обрадовалась встрече…Может и здесь точно так же? Господь, ты велик, спасибо тебе, что я не знаю где сейчас мой брат, если они ищут его, то здесь им придется прервать свои поиски, этот ход окажется для них пустышкой… Владек улыбнулся, и поднял руки показывая, что и не думает сопротивляться: - Вы пришли за Зверем? Я не против, забирайте, волчье мясо слишком жесткое для меня...
Werwolf: Незнакомец вышел на середину комнаты, продолжая улыбаться из-под черных очков обоим. Трудно было понять на кого обращен его взор, казалось он смотрит на волка, но тем нее менее не отводит взгляда и от вампира. Остановившись он наклонил голову, поправил очки, ворот пальто, а затем поднял взгляд к небу, казалось клыки выросли, а может улыбка стала больше, в любом случае в дальнейшем его тон стал настолько пафосным, насколько может быть пафосной речь святого отца всей церкви именуемого римским патриархом церкви западного христианства. - Создатель да прости ты этого нечестивца, отступника и члена проклятого Саббата, - незнакомец вздернул руки вверх, затем занося за спину и вынимая из-за спины длинные лезвия кинжалов, каждое из которых блистало при свете. – Прими отступника и нечисть, что зовет себя охотником в свое лоно и прости его, покарай другого, во имя матери нашей и отца Каина, - незнакомец припал будто на одно из колен, а затем выпрямившись посмотрел на Владислава. – Пусть тебя простит святая инквизиция создателя нашего и примет в ряды падших для дальнейшей борьбы с нечистью, такой, какого ты пытался убить. Заверши свое дело и мы будем говорить, отступник, иначе – твой путь будет идти с отступниками Саббата, и ты подвергнешься каре за нарушение правил данных нам ради выживания и царствования над грязью смертной. Волк у ног Долохова припал к полу, уже окончательно приняв истинный облик. Со стороны можно было услышать только глухое и рычание, и увидеть как все яростнее казалось он смотрит на пришельцев, будто понимая, кто стоит перед ним и зачем они пришли. Один из охотников нацелился на черного волка, чтобы в любой момент выстрелить, подобно ему же самому Йозеф следил обоими вооруженными людьми, в уме прикидывая насколько он быстрее них, чтобы успеть хотя бы проскочить мимо первого заряда и снизить до минимума урон от второго выстрела. Об убийстве их думать было рано, так как, Владислав этого не знал, а может начал уже догадываться, фактически оборотень оказался окружен. - Ты ведь не знаешь нас, дитя? – незнакомец сделал шаг навстречу, отчего волку пришлось нехотя попятиться, не думайте, что это было трусостью, скорее мерой предосторожности, ведь тот сжимал в руках серебряные клинки, освещенные самой церковью и похоже ему они никаких неудобств не доставляли, а если таковое и было, то он получал от боли удовольствие. – Жесткое? А-ха-ха, - он вздернул голову смеясь, а затем опять смотря на Владека. – Таких тварей, так называемых детей Геи нужно убивать, сжигать, пытать, и не более того. Их кровь это смрад и мы не опустимся до того, чтобы есть падшего зверя. И если ты с нами, то и ты не станешь делать этого подобно еретикам Саббата. Но где мои манеры, - он чуть поклонился, - Натаниэль Бруджа, святой инквизитор и чтец Маскарада, который оберегает нас и нашу тайну от мира грешного и ведет к просветлению. А ты, Владислав Долохов, да, я знаю все о тебе и о твоем брате, о ваших злодеяниях и проступках, за которые убить вас было бы наименьшей карой, однако…мы здесь за зверем, на охоте. Рано или поздно я бы стал твоим незваным гостем и только Каина можно благодарить, что оказался здесь раньше. Убей мерзкую тварь и половина нарушений будет мной забыта, и мной, и князем, и всеми остальными, ты сможешь присоединиться и стать одним из нас, найдя свое место в этом мире, а не влача жалкое существование порой подвергая огласке происхождение свое. Бруджа поправил очки и добавил: - Бежать не думай, мы быстрее, а против оружия церкви еще никто не восставал.
Dragon Keeper: - Ты простишь мне половину? Которую? Ты и твой князь простят мне брата и меня самого? Ты хочешь сказать, что если я убью этого несчастного – Влад не глядя, кивнул в сторону большого волка, с утробным рычанием припавшего к полу – ты простишь мне мое существование? Или я должен буду выкупать его? Свое и Андреша? А скорее именно его, потому что вы сыграете классическую схему под названием «Любовь к ближнему?» Владек стоял совершенно спокойно, вертел в руках обломок инквизиторского креста некогда бывшим его Орудием и Возмездием и вспоминал, вспоминал… Он бы слукавил, если бы сказал, что предложение Натаниэля его ничуть не заинтересовало. За столько лет Влад не раз и не два успел убедиться в том, что на судьбе ему было написано быть военным и подчиняться приказам. Он любил четкую организацию милитаристических организаций, ему нравилось царившие в них то ощущение единства и товарищества, с помощью которого даже небольшая группа могла совершить невозможное и именно потому, что в деле они были вместе, одним целым. Но он действительно слишком давно жил на свете и теперь понимал, чем в данном случае для него обернется сделка с этими новыми Очистителями мира – кабалой. Они наденут на него ошейник под названием - «Ты же хочешь, чтобы твой брат жил, не так ли?» и начтут использовать в качестве ищейки и охотника за головами. Но и это еще не все. В итоге они все равно обманут его и убьют Андреша, ибо у них есть своя цель и в святой вере своей они не допустят преград в виде братьев и сестер, отцов и детей… В этой чужой для них войне они с Андрешем станут лишь очередными горстками пепла, другого варианта для них нет.. ...Поэтому пока, видимо, придется отказаться… Владислав нажал чуть сильнее, и острый осколок клинка воткнулся ему в палец. Появилась набухла капелька крови… Владек поднял на Натаниэля глаза, улыбнулся, обнажая собственные клыки и отпуская, наконец, на волю свою темную сущность. - Тебе следовало быть более внимательным, Натти… Я – Инквизитор и никто не лишал меня сего звания. Вернее лишили, конечно, на бумаге. Но если и ты такой же, то должен был бы знать, что действительно освободить меня от ноши сей, может только тот, кто принимал меня.… Так вот отец Силецио не успел этого сделать… Он умер. Несчастный случай. Один из его учеников, очень многообещающий юноша однажды оказался не там где нужно, он пожалел своего захворавшего наставника и пошел разобраться с одной нечестью.. Да собственно там и сгинул. Для Силецио так точно. Но проклясть святой отец его так и не успел, все-таки пожилой уже был наставник-то, да и приболел так некстати.… - А ведь получилось, что он своими руками послал мальчишку на погибель, не так ли? Влад говорил, тихо, спокойно, даже с улыбкой, но под аккомпанемент сей тирады он так же смог сделать шаг вперед, а следом и еще один и, глядя прямо на Бруджа, левой рукой вырвать ружье из рук одного из сопровождавших его. Грохнул выстрел второго, и грудь Влада расцвела кровавым узором. Также, не глядя на другого нападавшего, Влад выстрелил в ответ. Почти наугад, но по крику понял, что попал хотя бы отчасти. Долохов улыбнулся еще шире, и на пол одна за другой, серебряным дождем, посыпались дробинки из его груди. Которая, впрочем, через несколько мгновений приняла свой прежний здоровый и слегка загорелый вид. - На меня не действует серебро, Натти-бой. Как и на тебя, не знаю по той же причине или нет, но знаю, что раньше точно умели делать свою работу – Влад чуть повернулся, демонстрируя на левом плече татуировку Вольных Инквизиторов - череп с закрученными рогами и Карающим Мечом Правосудия, направленным вниз. Рисунок окружал черный контур со зловещими изгибами. - Она защищает меня, Нат, поэтому сегодня мы пожалуй прервем нашу беседу, мм? - и вдруг резко рванулся навстречу Бруджу – Владек буквально наделся на один из клинков, но почти не обратил на это внимания, лишь болезненно скривилось красивое молодое лицо и в следующую же минуту обломок кинжала-креста погрузилось в правый глаз Натаниэля. С хлюпающим мокрым звуком Долохов рванулся назад и, освободившись от плена клинка, бросился прочь из дома, успев на ходу крикнуть волку: - Ты должен мне одну жизнь, Зверь, запомни это...
полная версия страницы