Форум » Прошлое » Горький мёд и цунами [Lily & Freezer] » Ответить
Горький мёд и цунами [Lily & Freezer]
Lily: ты так изящно превращаешь меня из милой девочки в циничную тварь. © Саундтрек: The Kooks - Ooh La; Marilyn Manson - Heart-shaped glasses Место действия: Париж Время действия: То ли прошлое, то ли будущее. Участники: Freezer & Lily Описание ситуации: А какая разница, что происходит? Ведь главное с кем и где. Всё просто: кафе - день_плавно_перетекающий_в_вечер - встреча двух знакомых. А что будет дальше зависит от того, что скажет она, и что ответит он.
Ответов - 106, стр:
1 2 3 4 All
Freezer: Как и многие англичане, Артур не любил Францию и самих французов тоже. Однако, он любил путешествовать, благо и деньги у него на это имелись. Как он их доставал, знать никому было не обязательно, тем не менее было у него их в избытке. И несмотря на свою не любовь к французским булочкам, Эйфелевой башне и лягушачьим лапкам, Артур все-таки решил посетить Париж. С Парижем он сочетался практически идеально, он был так же утончен и подходил под идеального, фарфорового героя, живущего в городе любви. Ведь так называли Париж - городом любви. Черное пальто, светлые растрепанные волосы, задумчивый взгляд устремленный куда-то в даль и аристократическая бледность кожи. Он заинтересовывал, разумеется. Условно первый день, а по факту первое утро, молодой человек потратил на то, что все туристы делают в последнюю очередь, улучив свободную минутку, а именно пошел гулять по улицам и улочкам. Город своими глазами, без восхищенных оханий и псевдовлюбленного голоса тургида, это было самое любимое для него. Идти в Лувры и ползать по всяким башням совершенно не хотелось, а вот погулять - да. Блондин бродил по улицам, периодически посматривая на названия улиц, что если честно, ему ни капли не помогло, ибо увы, он понял что окончательно и бесповоротно заблудился уже где-то два часа назад. Удивительно, но молодого человека это совсем не смущало и не пугало, он продолжал безмятежно бродить по извилистым улицам, давно и безвозвратно уйдя от центра и целиком и полностью находясь в своих мыслях, тут в дали от центра, Париж уже не казался таким напыщенным, лавок с побрякушками уже давным-давно не было видно, обвешанных камерами и всяческой техникой туристов - тоже, зато местные жители менее разодетые и важные французы и француженки выглядели очень даже приветливо и располагали к себе гораздо больше чем центральные жители. Остановив одного местного, молодой человек поинтересовался, где тут можно выйти на более менее короткую дорогу ведущую в центр, и немного удивившись тому, что ответили ему на весьма не плохом английском, последовал указаниям. Оказалось, что главная прямая дорога ведущая в центр, заняла всего несколько минут - он-то кружил по обходным дорожкам - и Сильвестри мог лицезреть кусочек знаменитой башни. Удовлетворившись этим зрелищем, Артур зашел в небольшое кафе, на двери которого звякнул малюсенький колокольчик и устроился подальше от основного зала, у окошка на сидяче-лежачем приспособлении типа кресло. В кафе подавали кофе. Какая ирония. А еще там подавали круассаны, тосты и кажется, такое несвойственное франции блюдо, как пицца. Никаких лягушачьих лапок. Что ж, это даже к лучшему. Это же все-таки было кафе, а не ресторан. В ожидании своего кофе, Сильвестри что-то задумчиво чирикал в блокноте. Париж был пасмурным, каким-то подозрительно напоминающим Лондон, не с низким небом, но с густыми серыми облаками, из окна можно было увидеть кусочек эйфелевой башни, и было как-то прохладно, свитер с орнаментом на груди, оказался очень кстати, хотя не ему бояться холода. Побарабанив пальцами по столу, молодой человек посмотрел в сторону официантки, которая уже торопилась доставить его кофе. Одна спокойная улыбка. Глоток обжигающего кофе. Обняв руками чашку, он задумчиво посмотрел в окно, спустя ровно пять секунд, кофе был не слишком горячим и вполне пригодным для того, что бы его пить. Если бы молодой человек захотел, он бы мог разбавить его льдом. Кофе со льдом, очень симпатично выходит. Но он не захотел. Еще несколько небольших глотков. Он откинулся на кресло-диване, закидывая ногу на ногу и доставая сигарету. Он не был уверен, что ту было можно курить, впрочем, интересовало это его мало, честно - ни капли. Закурив, он обнаружил пепельницу, вежливо подсунутую все той же официанткой, а спустя несколько минут осчастливил ее заказом в виде горячего сендвича. Он никуда не торопился. Что было странно, тут у него не было приятелей или хотя бы знакомых, как-то не удалось подружиться ни с кем, кто живет в этом городе. Нет, его это не огорчало и ни капли не смущало, иногда одиночество было как нельзя кстати. Разве что, от него блондин довольно быстро уставал и скучал. Именно по этому, в Париже он планировал провести всего несколько дней, а потом отправиться куда-нибудь искать приключения, а еще лучше - портить кому-нибудь жизнь, ведь это было именно то занятие, которые никогда ему не надоедало и не вызывало скуку. Откуда в молодом человеке была эта не угасающая страсть нести неприятности и гадости другим, было просто не объяснимым фактом, ведь он, полностью получающий от жизни все что бы ему ни захотелось, должен быть венцом всего замечательного на этой планете.
Lily: Наверное, надо быть идиотом, чтобы обедать у себя в номере, когда ты в Париже. Это всё равно, что приехать на Кубу и проводить все дни около бассейна, когда у тебя под боком песчаные белые пляжи и море. Упаси вас Господь, от такой участи!.. Лили сидела в своём номере, в небольшом, но очень уютном и очень даже тематичном отельчике, расположенном неподалёку от Елисейских полей. Так вот. Лили сидела за трюмо, постукивая кончиком ручки по белому листу бумаги, на котором предположительно должны были находится буквы, оставленные чернилами из той самой ручки. Но отчего-то в голову ничего не могло прийти. Для Лилс это было вообще непривычное занятие, писать записку тому, кто ей действительно понравился. А мы разве вам ещё не рассказали, почему эта юная и якобы неопытная старлетка оказалась в городе влюбленных? О, нет, не потому, что она здесь с мужчиной её мечты, даже близко нет. А потому что ей стало скучно. И она вознамерилась найти кое-кого. Точнее, она его уже нашла, хотя зачем, она и сама толком не понимала, главное, что сердце замирало в предвкушении сладостной перепалки, между нею и тем, кто ей был нужен сейчас. Плюнув на свои бесплотные попытки написать что-нибудь менее язвительное, чем «привет, красавчик, в прошлый раз, ты был не фонтан, но я дам тебе ещё попытку», и более реальное нежели «моё тело и душа сходят без тебя с ума, и я готова броситься с обрыва, лишь бы быть с тобой». По сути дела ничего из перечисленного не укладывалось в ту систему отношений, что были установлены между Лилей и её чудесным незнакомцем. В общем, Лили, быстренько собравшись, не особо заботясь о внешнем виде, макияже, выглядя лед эдак на семнадцать, может чуть старше, взяла в руки свою любимую большую сумку, и, благоухая ванилью, покинула отель, махнув на прощание очаровательному старикану, который исполнял роль хозяина в этом миленьком местечке. Итак, кутаясь в огромный бежевый палантин, накинутый на плечи, Лили бродила по улицам Парижа, закатывая глаза и что-то бормоча себе под нос, когда в очередной раз слышала слюняво-розовые разглагольствования на тему, ах Боже, Пари! Пари! И всё в прочем духе. У Лили была вполне определённая цель, и даже, если придётся потратить всё время на нахождение этой цели, то она это сделает. Но почему-то у этой странной брюнетки, больше напоминающую Лолиту, нежели убийственно циничную наследницу престола, было ощущение, что сегодня она получит то, чего хочет. Засовывая руки в карманы своего чёрного пальто, наглухо застёгнутого на все пуговицы, и пытаясь согреть покрасневший нос, Лили, кружилась вокруг себя на одном месте, что-то мурлыча себе под нос и довольно улыбаясь. Ну, и что, что она последняя сволочь и больше похоже на демона, нежели на человека? В ней тоже есть чувства, которые она иногда выражает, правда, немного по-своему. И вот, отбрасывая за спину непослушную копну чёрных волос, задыхаясь от смеха и веселья, Лили подняла глаза и увидела того, кого и хотела увидеть. И сразу почему-то пропал интерес к тому, что был с ней эти последние три часа, развлекая и всячески ублажая свою странную спутницу. Лили даже не стала больше обращать на него внимание, она метнулась через дорогу, к тому самому кафе, где восседал белокурый красавец. Дверь кафе скрипнула, колокольчик звякнул, а Лили внесла за собой запах холода и ветра. Её щёки алели после улицы, а на волосах поблёскивал иней. Улыбаясь, как кошка, она плыла между столиками, к тому, что сидел такой гордый и почти неприступный. - Люби-и-и-имый, - промурлыкала Лили, обнимая Артура, и целуя его в щёку, оставляя при этом след от алого блеска для губ. – Почему ты так быстро меня покинул? Я по тебе так соскучилась, милый! – Девушка плюхнулась напротив Артура, как всегда невозмутимого и спокойного. Бросив на только что подошедшую официантку оценивающий взгляд, Лили ревниво прищурилась, но вполне миролюбиво попросила принести ей латте и круассаны с клубничной начинкой. - Мальчик мой, ты был очень нехорошим, когда оставил меня одну, - капризно надутые губки, чёрные кудряшки вокруг почти кукольного личика и мерзкая усмешка в глазах. Кто там кого оставил?.. А не была ли это сама Лили, которая нагло сбежала уже в тыщупицотпервый раз?.. Ах, да, действительно, это была она. Испугавшись того, что начинает слишком сильно привязываться к этому блондину, равнодушно смотрящего на неё. - Разве ты не скучал по мне, ммм? – Лили расстегнула пальто, обнаруживая бежевое тоненькое платье, под которым судя по всему, кроме комбинации ничего и не было. Девушка перегнулась через стол, и тут же поцеловала Сильвестри, касаясь ледяными пальцами его горячей щеки. – Но теперь я вернулась, и ты никуда не денешься… - Лили хитро улыбнулась.
Freezer: Блондин задумчиво помешивал ложечкой давно растворившийся сахар в кофе, посматривая куда-то в окно ничего не выражающим взглядом. А взгляд и правда ничего не выражал, ни интереса, ни тревоги, ничего. Сильвестри вообще очень редко что-либо выражал из чувств. Ему замечательно подходила роль ледяного мальчика и он с успехом ее играл. Погода постепенно и неумолимо портилась, становилось холоднее, он этого конечно не чувствовал, будучи укрытым от холода улиц за стенами этого уютного кафе, но видел по прохожим, которые кутались все сильнее и стали все реже. Да и народу в кафе прибавилось. Блондину совершенно не хотелось уходить отсюда в такую не приглядную для прогулок погоду, да и в отель ехать все равно не было желания. Тут тоже вполне можно приятно скоротать время. Какая разница тут или там. Убрав блокнотик и ручку, Артур прикрыл на какие то мгновения глаза, погружаясь в какие свои мысли и воспоминания, а потом резко открыв глаза, посмотрел на чашку кофе. Еще не допитую. Тихий звон колокольчика, молодой человек медленно и не хотя поднимает взгляд, его не интересует кто вошел, ровно до того самого момента пока он ее не увидел. Равнодушно скользнув взглядом по тоненькой фигурке, обманчиво невинному внешнему виду, замерзшим щечкам, он чуть слышно усмехнулся, делая глоток кофе, и подтягивая к себе по ближе пепельницу. Интересно, зачем она пришла сюда? Точно не случайно. Он не хочет ничего знать. Никакой надежды что она усядется куда-нибудь подальше, а он незамеченным смоется. Решительный глоток кофе, последний одним разом опустошая напиток, который смаковал последние десять минут. Повторить. Спасительная сигарета? Да нет, уже совсем не спасает. Слегка улыбнулся, вновь равнодушно посмотрев на нее, продолжая полусидеть, задумчиво пробегая пальцами по краю столика, стеклянный, симпатичный, гладенький. - Привет. тихо, спокойно, равнодушно, но вы только вдруг не подумайте, что он не рад. Отводя взгляд в окно, слушая что она говорит, с легкой улыбкой. Трудно смутить, плохо стараешься, каленым железом по бледной коже. - Ты пришла, потому что очень соскучилась? повернувшись к ней, он изогнул одну бровь, насмешливо улыбнувшись. Что-то слабо ему в это верилось. Он привык прятать свои чувства в себе, но если он их прячет, это совсем не значит, что их нет. Хотя, их и не было. Раньше. Усмехнувшись, молодой человек небрежно достал белый платочек и так же небрежно протянув его ей, снова усмехнулся - Мы же живем в современном мире, какие платочки, какой 18 век. иронично улыбнувшись, он вновь откинулся в кресле, отбрасывая с глаз светлую прядь и спокойно улыбаясь девушке, сидящей напротив - эпоха мушкетеров и платочков в знак трепетных чувств давно прошла, теперь в моде оставлять на подушках сто долларовые купюры и уезжать на такси до рассвета, стерев номер телефона из записной книжки мобильного. еще одна улыбка - И совсем уж не модно, неоднократно вновь врываться в жизнь. он хмыкнул, делая глоток кофе который ему принесли, свеженький, только сваренный, обжигающий до невозможности и все равно словно бы спасительный. Наивный утопающий в глазах цвета кофе, пытается найти соломинку спасения в напитке цвета ее глаз. Отставив чашку, Сильвестри как ни в чем ни бывало улыбнулся - Что-то холодно на улице. бросив короткий взгляд в окно молодой человек задумчиво улыбнулся снова - Перейдем к сути вопроса. Какими судьбами?.. Он не знал, что она от него хочет. Он вообще ее не понимал, она то срывалась, исчезала, и тут появлялась, кружила голову, топила в нежности, колола колкостью, смотрела мягко, отталкивала легко, бросалась словами по хуже стилетов, не давала даже вздохнуть. Он ее не понимал. Ни на секунду. А еще, не понимал себя, ведь он позволял ей все это сам. Почему-то. Нахмурившись он отвел от нее взгляд, в который раз за несколько минут, предпочтя ей витрину со свежими круассанами. Ложь все это, что они интереснее чем ее глаза. Вытряхнув наконец из пачки сигарету, что бы хоть чем-то себя занять, посматривая то на нее, то на витрину, то на саму девушку напротив, парень рассеянно стал крутить сигарету в пальцах. Про горячий сендвич, который ему принесли он напрочь забыл, да и желания его есть уже совершенно не было. Взглянув на Лили еще раз, он чуть улыбнулся. Все таки, кафе не самая просторная сцена для каких-либо действий. После поцелуя, которому он разумеется не воспротивился (еще бы) но все таки впал на некоторое время в задумчивость, а потом каким-то слишком неподходяще серьезным взглядом на нее посмотрел, хмуря брови - Я вот не понимаю.. он усмехнулся, хотя усмешка совершенно не вязалась с его внешним видом - Тебе нравятся такие игры, это я уже понял, но чего от этого ждешь?.. Сильвестри выдержал паузу, а потом лицо неожиданно прояснилось и он озорно улыбнувшись, протянул руку и легонько коснулся щеки Лили ледяными пальцами, словно то что он сказал, на самом деле его ни капельки не волнует. - Ну так что? он убрал руку, а потом задумчиво посмотрев на нее насмешливыми глазами, в которых сейчас не было такого холода как обычно, на мгновение чуточку улыбнулся.
Lily: Разве кому-то может мешать холод на улице, когда напротив вас сидит самый очаровательный ледяной мальчик, которого вы когда-либо знали, в динамиках звучит французский шансон, а руки греются о чашку горячего кофе или какао. Лили с лёгкой улыбкой склонила голову набок, совершенно не зная о чём может думать Артур, хотя ей это и не надо было. Поблагодарив официантку, Лилс отпустила её, чуть взмахнув маленькой ладошкой. - Да, а разве у меня могла быть другая причина? В жизни об этом не могла бы подумать, - Лили всегда смотрела прямо в глаза, а вот Сильвестри упорно отворачивался, стараясь не встречаться с этой девушкой взглядами. От досады Лили аж поджала пухлые губки, недовольно сверкнув карими глазами. Ничего терпение и выдержка, всё переживут. А она терпеливая. Может быть, катастрофически ревнивая и самовлюблённая, но терпеливая. И она потерпит подобный холод и равнодушие. Со стуком поставив чашку на блюдце, и тем самым, привлекая внимания равнодушного Артура, Лили снова ласково улыбнулась. Ей ничего не стоило сделать этого мужчину чуть более ласковым и нежным, добрым и беззащитным, но тогда вся игра потеряла бы свой первоначальный смысл. Хотя, а был ли смысл во всех тех действиях, что совершала эта брюнетка. Она понятия не имела, чем всё кончится, да и не хотела этого делать. Глуп тот человек, что живёт будущим. Лови настоящее. Вот его-то и ловила Лили. - Как некультурно, Артур. Дама оставила тебе свой платочек в честь того, что ты может быть, похитил её сердце, а ты так небрежно и некрасиво отзываешься об этом жесте, - Лили недовольно повела плечами, а потом с искренней, детски непосредственной улыбкой снова посмотрела на Артура. – Но я тебя прощаю. Ведь ты не привык к подобному, а вот я как раз привыкла. В моей семье, точнее в том месте, где я родилась, всё ещё действуют некоторые обычаи 18 и 19 века, в том числе и белые платочки, вместо купюр на подушке. Так что, для кого-то эпоха прошла, а у кого-то в самом расцвете. Если захочешь, я с удовольствием отправлюсь с тобой в путешествие, чтобы наглядно продемонстрировать все прелести этих веков, - Лили хмыкнула, обхватывая краешек чашки губами и делая небольшой глоток обжигающе горячего кофе. – Остуди немного, а то пить невозможно, - Лилс в очередной раз очаровательно улыбнулась, захлопав длинными чёрными ресничками. Она всё также безуспешно ловила взгляд блондина, и разочаровано вздыхала, когда это не удавалось, и довольно улыбалась, когда могла это сделать. Если он сохранил её платок, что действительно был просто забыт на подушке, то значит, он надеялся втайне, что ему удастся с ней встретиться и отдать его. Лили едва ли не в ладоши радостно хлопала от осознания всех своих догадок. - Ну, прости, пожалуйста, я по-другому не умею!.. И если бы я не врывалась в твою жизнь внезапно, неужели ты смог бы меня запомнить? Я бы осталась в твоей жизни простым и незаметным пятнышком, со временем совсем исчезнувшим бы, - Лили грустно опустила взгляд, тяжело вздохнув. Самое потрясающее в этой девушке было то, что она почти не играла, когда была рядом с мужчиной, который ей нравился или был близок по духу. Таких было всего двое, и один из них был её братом. Хотя и любимым, но искренне ненавидимым. - И не только на улице холодно, Артур. Кое-где тоже, - Лили едва коснулась пальчиками груди, в том месте, где билось маленькое сердечко. – Я же уже сказала тебе, какими судьбами. Я соскучилась по тебе, любимый. Мне было скучно и грустно в моём королевстве, и я решила вернуться к тебе. Ты ведь рад мне, не так ли?.. – Лили очаровательно улыбнулась. Ну, разве с ней можно было спорить? Если только вы сумасшедший и камикадзе. Лили потёрлась щёчкой о холодные пальцы Сильвестри, едва ли не мурлыкнув как кошечка. Затем девушка решительно поднялась со своего места, и касаясь пальцем края стола, обошла его, и села рядом с Сильвестри, устроившись у него под боком, и положив голову на плечо, вдыхая едва слышный аромат его духов и капельку мороза. Рука Лили скользнула по животу Артура, чуть обнимая его. Девушка приподняла голову, глядя на молодого человека и снова улыбнулась. - А если я ничего не жду и в этом всё дело? Если я просто делаю то, что мне хочется, потому что мне просто это хочется делать? – Лили протянула руку и взяла кофе, который пил Артур и сделала маленький глоточек, чуть поморщившись. – Слишком много сахара. Надо чуть меньше. А то вкус кофе теряется совсем, - Лили аккуратно поцеловала Артура в подбородок. – Не ищи логики в моих поступках, и я не буду искать причины, почему ты не отталкиваешь меня, Артур. Вот и всё. Я просто тут, ты просто тут. А это просто Париж. И давай сделаем на пару дней вид, что нам глубоко на всё наплевать, и что мы оба в восторге от этой странной игры. Давай ограбим Лувр, пробежимся по какому-нибудь музею за пять минут, станцуем на парапетах и обязательно посетим Мулен Руж, чтобы убедиться, что лучше меня никого быть не может. Давай просто сделаем это вдвоём, сведём с ума парочку простых жителей. Я буду ревновать и превращать девочек в злобных мегер, тебе будет всё равно, а я буду и дальше стараться быть милой и пушистой, а под конец, ты захочешь ты меня убить… Давай, просто это сделаем, - Лили тяжело вздохнула, обдавая шею молодого человека горячим дыханием, и чуть прикрывая глаза.
Freezer: Она была такая вся поразительно милая, что в пору было начать бить тревогу. Нет, не то чтобы ему это не нравилось, просто это было несколько..удивительно. Сильвестри тщательно старался фильтровать слова, и пока она не сказала ничего такого, что действительно могло бы разозлить или слишком удивить. - О, конечно. себе под нос проговорил молодой человек, удерживаясь от какого-нибудь едкого замечания, на тему того, что может быть ей надоели мальчики которые смотрят на нее щенячьими глазами и ей захотелось экзотики. Артур конечно неплохо подходил под экзотику, его хоть в микроволновку засунь, он все равно не растает. Рассеянно переведя на нее взгляд, словно она отвлекла его от важных мыслей, какой то своей незначительной мелочью, он какое-то время на нее смотрел, слушая ее более внимательно, чем он обычно кого-то слушает. А потом состроив восхищенную мордашку пролепетал - Ой, а я как то не подумал.. несколько секунд он еще глупо на нее смотрел, а потом маска дурачка слетела с его лица, так же быстро как и появилась там и он высокомерно усмехнулся - Вот это, он совсем уж невежливо кивнул головой в сторону белого, ни в чем не повинного платочка, - знак того, что я похитил твое сердце? скептично переведя взгляд с платка на девушку, он фыркнул. - знак высоких чувств? удержавшись от того, что бы не фыркнуть еще раз, он равнодушно пожал плечами. - не верю. она конечно могла себя вести как угодно очаровательно, мило, невинно, но Артур был наделен достаточной долей скептицизма, что бы не верить в то, что она в него влюблена, а ещё, он был достаточным циником, что бы понимать, что ей от него нужно не больше чем развлечение, на какой-то промежуток времени, что бы потом снова исчезнуть. Нет, не то что бы он разочаровался в мире, жизни, женщинах и девушках, а еще все его славные представления об идеальном мире рухнули разом, но.. все таки чуточку было обидно. Совсем капельку, малость, в какой он совсем не хотел себе признаваться, с напускным равнодушием наблюдая за ней и из-под опущенных ресниц. Он ведь и сам всегда был не против простого развлечения. Да только почему то он чувствует к ней не простое желание поразвлечься. Да и ее появления не вызывают желания поморщиться и смыться, и почему то он ей рад. И почему-то, он готов согласиться быть ее коротко временным компаньоном, делая акцент на "быть её" и куда же делось его постоянное равнодушие и невероятный эгоизм, а так же "никогда в жизни не соглашусь ни на что, что бы не принесло мне тонны выгоды, для себя любимого"? - Обязательно покажешь, с умеренным любопытством и энтузиазмом проговорил блондин. Протянув руку, он забрал у нее чашку кофе, несколько секунд, держа ее в ладонях, задумчиво смотрел в чашку, словно там было сокрыто много всего интересного, а потом словно опомнившись, отдал ей чашку. - Привыкнуть к таким вот появлениям, гораздо легче чем отвыкнуть. Ну так вот, я не хочу к этому привыкать . он равнодушно усмехнулся в очередной раз, безразлично пожимая плечами. Врет, конечно же. Прикрывая глаза, он вздохнул. Врет, что не хочет привыкать, зато не врет, что отвыкать совершенно не желает, но не говорит. И не скажет, разумеется. -Прекрати называть меня "любимый". поморщившись, проговорил блондин, делая глоток своего уже остывающего кофе и тихонько усмехаясь себе под нос. Она так доказывала ему, что соскучилась, что он почти ей поверил. Вернее, поверил, что ей стало скучно. Молодой человек, оставил лежать сигарету на столе, так и не решившись ее закурить, не хотелось почему-то. Задумчиво слушая, что говорит ему брюнетка, Артур прикрыл глаза. Что-то было в этом сумасшедшее, что-то безумное в ее предложении, что-то такое, против чего было просто невозможно устоять. Впрочем, это еще очень хороший вопрос, перед чем нельзя было устоять, перед ее предложением, или просто, перед ней самой?.. Интересно, а она такая со всеми?.. Лили говорила так, как будто были не просто он и она. Она говорила так, как будто были какие-то мифически они, которых на самом-то деле и не было, что он прекрасно понимал. Сильвестри молчал, что могло натолкнуть на мысли о том, что идея ему не приглянулась. Наконец, открыв глаза и вздохнув, он посмотрел на девушку, которая была рядом, и едва ощутимо обнял ее за плечи. - Почему бы и нет? улыбнулся молодой человек. По-хорошему, бежать бы тебе, Сильвестри, да подальше отсюда, ведь влипнешь же, влипнешь, сам понимаешь, уже на грани, так сам же, самостоятельно и добровольно, прыгаешь в пропасть. Ему вдруг очень захотелось, на несколько дней, что бы появились они. Это ничего, что потом их снова не будет
Lily: Ange sly. Хитрый ангел. Именно так и никак иначе называл малышку Лили её чудесный и нежно любимый дядюшка Рэндом. Пожалуй, он был единственный, кто отчётливо понимал, что из себя представляет эта малышка с такими чудесными большими глазками. Зачастую в её невинном образе не хватало только белых, как снег крыльев и золотистого нимба над головой. Но картина резко менялась, стоило вам только ненароком подслушать мысли этой юной проказницы. Она с такой лёгкостью и изяществом ломала чужие судьбы еще, будучи совсем неопытной малышкой, бегающей за бабочками, чтобы потом оторвать им крылышки, лишь для того, чтобы посмотреть, как красиво пыльца будет сиять на её маленьких тоненьких пальчиках. А теперь Лили сидела, греясь, как маленькая и пушистая кошечка, о тёплый бок блондина, едва ли не мурлыча от удовольствия и приятного аромата его духов. Зачем рассуждать на тему, кто куда попался, это неинтересно и скучно. Лили потянула носом воздух, вдыхая пряный аромат кофе, вкусных булочек, посыпанных корицей, откуда-то тянула сигаретным дымом и ванилью, а от её мужчины доносился запах мускуса, цитрусовых и свежести. - Ты слишком напряжен, mon ami, - чуть надув губки, пропела брюнеточка, поднимая невинный взор на своего нового спутника. – Ты ищешь подвох там, где его нет. Я тебе предлагаю несколько незабываемых дней, проведённых в компании, твоей любимой женщины, - снова ласковая и нежная улыбка заиграла на лживых губах, которые обещали многое, но так ни разу ничего и не исполнили. Лили взмахнула рукой, и тут же показался тот самый белый шёлковый платочек, зажатый между указательным и большим пальцем. - Вот это, показатель того, что ты меня не забыл, и надеялся на встречу, - Лили сжала платок в руке, и тот снова исчез, будто бы его и не было вовсе. Выползать из уютных объятий не было никакого желания. В конце концов, они в Париже, они молоды, сильны и многое могут. Так зачем куда-то торопиться, если можно просто посидеть ещё полчасика и насладиться обществом друг друга, заставить привыкнуть к той мысли, что следующие несколько дней вы будете не просто встречаться, а жить вместе. - А я вот никогда не хотела жить в Амбере. Но жила же. Иногда то, чего мы не хотим, вовсе не является тем, что нам не придётся делать. Смирись… Любимый, - последнее слово Лили произнесла медленно, чуть растягивая гласные, буквально вертя и смакуя их на кончике языка, словно вишенку на пирожном. Эту сладкую, ромовую вишенку, которая служит порой элементом множества эротических фантазий. - Ты попал, - констатировала факт Лили, довольно улыбаясь, и при этом обнимая Артура ещё крепче. Она поёжилась в его нежных и почти невесомых объятьях, словно оттягивая какой-то момент. Но тут девушка выпрямилась, отбрасывая за спину густую массу чёрных волос, и с улыбкой посмотрев на блондина, спросила: - Ну, как? Начнём с простой прогулки по этому странному городу, столь нежно любимого мною и презираемого тобой? – Лиля поднялась со своего места, надела на себя пальто, которое не удосужилась даже застегнуть, оставив его нараспашку. Её тоненькие пальчики, те самые, что душили, разрывали, убивали маленьких созданий, схватили шёлковый шарфик, похожий на ощупь на те самый крылышки, и повязали его на белоснежной шейке. Лили стояла перед Артуром, протягивая его ладошку без перчатки, будто не боясь заболеть или замёрзнуть. Хотя, куда уж больше мёрзнуть, когда рядом с тобой ледышка?.. … Покинув кафе, так и не заплатив за заказ, парочка неспешно прогуливалась по улочкам Парижа, будто они самая влюблённая на свете пара, и счастливей их нет на всём белом свете. Упаси вас Господь, дамы и господа, копаться в их прошлом и в их головах, боюсь, что в этом случае вам и литра валерьянки было бы мало, чтобы успокоиться, а особо впечатлительным пришлось бы опустошать свои желудки, в виду особой жестокости некоторых моментов. Такие милые и невинные. Она держит его под руку, он с ленивой улыбкой отвечает на её громкое и весёлое щебетание. - Я хочу колечко, - невинно сверкнув глазами в сторону ювелирного бутика, промурлыкала прелестница. – Мы ведь можем достать его, не заплатив огромной суммы, не так ли?.. И только сейчас можно было заметить лукавый блеск в глазах Лили, и то, что вокруг неё стало поразительно светло. Она предлагала Артуру сыграть сначала в её игру, аккуратную и непринуждённую, а потом они, может быть, сыграли в то, во что захотел бы он. – Но не беспокойся, оно не будет обручальным, - Лили резко остановилась напротив витрины, на которой красовалась надпись «Boucheron». - У них фантастическая система безопасности, но ведь это даже ещё лучше. Веселее будет. Пойдём! – Лили распахнула дверь, ведущую в бутик, и сама скользнула туда, лучезарно улыбаясь всем, кто здесь был. Ну, что ж, месье Сильвестри, вам нужно только дать своё согласие.
Freezer: Ей можно было восхищаться, если бы он хотя бы на капельку был способен на такое чувство, как восхищение. Артур предпочитал оставлять такие чувства где-то в глубине души, не выпуская их, и делая, очень успешно, делая вид, что он не способен на что-то большее чем холодная улыбка. Холодная улыбка - его визитная карточка, его неповторимый стиль. Ледяные пальцы, ледяные взгляды, ледяные улыбки и ледяные колья, те, что острее стали, те, что способны проткнуть сердце, те что способны лишить жизни. Легко. Очень изящно. Совершенно не мучаясь совестью. Блондин небрежно откинул с глаз светлую прядь волос, свысока наблюдая за Лили и ее наигранным очарованием, которым тяжело было не плениться. - Моя актриса. мысленно улыбнулся он, на секунду позволяя мыслям, что она его, окутать молодого человека, чувствуя в очередной раз, свое превосходство над всеми. Глупый мальчик. Хотя, он ведь понимает, что она точно так же его, как и миллиона остальных. Она ничья и никогда не будет никому принадлежать. Из него мальчик-лед, из нее девочка-ложь. Маски. Улыбка. Холодная, та самая фирменная. Не обожгись, актриса. - Только не льсти себе слишком уж, дорогая, - спокойно проговорил блондин, не удостаивая боле ее взгляда, и так же не смотря на платок, который был почти доказательством его слабости. - Мое воспитание, просто не позволило его выкинуть, к тому же, - он на мгновение перевел на нее чуть насмешливый взгляд, продолжая обжигающе-холодно улыбаться, очаровывая. - Не буду отрицать, что мне понравилось то, как я провел время. Артур слегка пожал плечами, согласно кивнув головой, и выпуская ее из своих объятий, слишком легко, что можно было бы возмутиться, словно она ничего не значит. Не значит, Артур, не значит. Накинув пальто, он равнодушно скользнул взглядом по официантке, что застыла у противоположного стола, в ожидании когда попросят счет и очаровательно улыбнувшись пробормотал: - За счет заведения.. Отказываясь куда-либо торопиться, блондин обнимал девушку, в пол уха слушая ее слова, фильтруя то, что она говорит и заостряя внимание, лишь на том, что было действительно значимо. Долго, интересно, она будет играть роль эдакой милой, пушистой кошечки? И когда уже решит выпустить коготки? Наверняка, со стороны они выглядели просто идеально, великолепный контраст, который, казалось бы встречается на каждом шагу, однако все равно уникален. - я любил лишь твои плечи. Артур уже почти начал скучать, когда девушка вдруг заявила, что желает колечко. С легкой тенью любопытства, молодой человек посмотрел на брюнетку - Колечко, говоришь... - задумчиво протянул он, внимательно вглядываясь в витрину и оценивая ситуацию на вскидку. Два охранника на дверях и как минимум еще двое внутри помещения. Пара продавцов. Камеры слежения. Что там еще? Забавно.. Почтительно склонив голову, пропуская ее вперед, блондин улыбнулся самой своей очаровательной улыбкой, проходя вслед за ней. Толи играет, то ли правда такой очаровательный джентльмен. Сильвестри равнодушно проследовал к ювелирным украшениям и состроив недовольное выражение лица, мгновенно привлек к себе всех работников этого бутика, хотя бы потому что, как такое может быть, что кому-то тут не понравилось что-то, ведь он самый дорогой, самый-самый. Как же так? Блондин в очередной раз небрежно обнял Лили, которая подошла к нему, ласковый взгляд, ни капли фальши, не слишком сладкий, но и не следа от того колкого равнодушия - Ты уверена, что хочешь что-то именно из этого..бутика, дорогая? выделяя слово бутик, и не слишком старательно скрывая неудовольствие от того, что он тут находиться, молодой человек по хозяйски поцеловал девушку, отпуская её на растерзание к продавщицам, сам тем временем внимательно, однако же, словно бы невзначай оглядывал помещение. Щебет Лили ни сколечко не отвлекал, скорее, забавлял. То не так, то не этак. Эта девочка, конечно выберет самое лучшее. Но никто конечно же даже не посмеет усомниться в том, что у него в кошельке хватит кредитных карточек, чтобы купить весь этот бутик, а если он очень захочет то и всю сеть. Разумеется. Тех, кто имеет в своем кармане миллионы видно сразу. И тех, кто всегда берет то, что хочет, тоже видно. Ухмыльнувшись, молодой человек, приблизился к Лили со спины, нежно обнимая ее и прошептав на ушко: - Ну что, присмотрела себе что-нибудь?
Lily: [right]Просто любишь ты. Он один, и вам по пути. Попутного ветра вам, пожелаю я. [/right] Он её почти никогда не слушал. А она почти всегда косила под ветреную дурочку. Прекрасно понимая, что ему на самом деле глубоко по барабану на всё то, что она там говорит, ведь по сути дела это был трёп. А Лиля привыкла к такому общению, старательно скрывая всё то, что могло твориться у неё внутри. Да, она жестокая, невыносимая, эгоистичная, капельку истеричная и капризная, но вместе с тем, она же не совсем чудовище. И у этой хрупкой малышки есть чувства, просто она не умеет ими правильно пользоваться. А некоторые даже помогать в этом не хотят. Артур говорил ей о том, чтобы она не льстила себе. Разве это так? Вот уж неправда. Сильвестри сам прекрасно понимал, что если ей чего-то очень хочется, то она в лепёшку разобьётся, но получит. Ну, или разобьёт. Лили просто привыкла брать, но почти никогда ничего не давала взамен. Это могло быть смертельно опасно. Девушка незаметно спрятала тот самый шёлковый платочек, положив его в карман Артура, тем самым, возвращая на то место, которое брюнетка ему определила. Почему Лили любила проводить время с этим молодым человеком? Ну, потому что он всегда был спокоен, равнодушен, и почти никогда не выходил из себя. А Лиля очень уж любила заниматься тем, что доводить бедного парня до белого каления, а потом с победоносной улыбкой бегать по номеру в одной шёлковой ночнушке, с адским смехом прыгать по огромной кровати, и стараться быть не превращённой в ледышку. Что самое интересное, он ведь действительно злился, не в шутку, нет. А по-настоящему так. И как же долго Лили потом приходилось уговаривать его перестать злиться, применять самые разные способы, лишь бы сделать так, чтобы Сильвестри перестал молчать и поглощать виски в большом количестве. Они вообще забавные, оба. Она не ревновала его, не потому что, якобы не имела права, а просто потому что её удивляло, что кто-то был «до». Да и после, впрочем, если честно. Сами подумайте, неужели вы откажетесь от дорогого чудеснейшего шоколада, ради какого-нибудь дешёвого батончика с нугой и кучей консервантов?.. Нет, конечно. Да, вы не сможете позволить себе его часто, но ведь вся прелесть заключается как раз в том, чтобы по чуть-чуть, дольками, смакуя каждый миг и секунду. - Да, колечко. Обещаю, тебе понравится, - хитро подмигнула девица, чуть склонив голову в благодарственном поклоне, и вплыла в магазин, тут же превращаясь в избалованную кису, эдакую очередную любовницу богатого мальчика. Она предоставила Артуру разбираться со всеми примочками этого магазина, изучать какая тут охрана, сколько людей и где. Но единственное, что сделала сама Лили, это при входе в магазин, она тут же сделала так, что все камеры наблюдения оказались затемнены, точнее их крошечные объективы. Так что теперь, вместо картинки, на которой должна была присутствовать эта странная и колоритная парочка, там теперь была только пустота. Лили бросила на Артура быстрый взгляд, и едва удержалась от смешка, потому как из господина Англичанина вышел отличный актёр. То с каким презрением он отозвался о магазине, вызывало едва ли не восхищение. Хотя у самой Лили восхищение вызывало кое-что другое. Драгоценности. В большом. Огромном. Количестве!.. Как маленькая девочка, попавшая в страну чудес, Лиля с огромными, сияющими, как два агата, глазами стояла у витрины, тыкая пальчиком то в одно кольцо, то в другое. - Какой у вас размер? - Семнадцатый, - проговорила быстро брюнетка, одевая на безымянный пальчик левой руки колечко из белого золото, с одним крупным бриллиантом во главе и россыпью синих сапфиров вокруг него. Лиля подошла к Артуру с этим колечком, с искренней, тёплой и непривычно нежной улыбкой, глядя на мужчину, и демонстрируя ему кольцо. - Не правда ли оно чудесно смотрится на этом пальчике, любимый? – Девушка вскинула на Сильвестри свой сияющий взгляд, и в следующее мгновение удивлённо захлопала ресницами, потому что совсем не ожидала, что Артур окажется настолько хорошим актёром, что превосходно исполнит роль заботливого и любящего спутника жизни. И неприятно что-то кольнуло в груди. Лили понимала, что она первая начала эту игру. Но лучше бы он её не поддерживал, ведь лучше искреннее равнодушие, с лёгкой примесью симпатии и взаимного сексуального влечения, чем наигранные чувства, которых вовсе нет. - Ты слишком жесток… - Лили нервно улыбнулась, впервые в жизни демонстрируя то, что она, оказывается, умеет нервничать! - по отношению к этому чудесному, великолепному магазину!.. Точнее даже дворцу, с прекрасными произведениями искусства. И, да. Уверена! Молодец, взяла себя в руки, не поддалась на провокацию. Хотя вырванной нервной улыбки уже не вернуть, и не дай Бог он за неё зацепиться, это будет плохо. Очень и очень плохо. Но то, что Артур ещё и поцеловал её, крепко, сладко и так, будто привык это делать каждый день, и не с кем-то ещё, а именно с ней, и что она единственно желанная, поразило Лилю ещё больше. Она, разумеется, сделала вид, что всё именно так, как должно быть, но стоило ей только отвернуться от него, и пройти обратно к продавщице, как вместо наигранно весёлой улыбки, радостного взгляда, на её губах появилась мрачная ухмылка, а в глазах зажёгся нехороший огонь. Она не любила, когда начинали играть с ней, и не по её правилам. И это могло негативно сказаться на окружающих её людях. - Посмотрите вот это колечко. Думаю, что оно вам подойдёт, - с вежливой улыбкой, продавщица протянула Лили коробочку с изготовленным на заказ кольцом, выполненного из всё того же белого золота. Это была лилия, усыпанная белыми бриллиантами, и с жёлтыми в серединке цветка. - Разумеется, присмотрела, дорогой, - Лили обдала Артура такой же ледяной волной равнодушия, как совсем недавно он её. – Ну, а теперь мы немножко поиграем. Не так ли, милочка? – Со злостью в голове, произнесла милая девчушка, бывшая в детстве эротической фантазией педофилов-извращенцев, долбанная Лолита, с кухонным ножом в руках за спиной. Лили ухмыльнулась. Горько, будто признавая всю неизбежность того, что будет дальше. А дальше всё помещение стало заполняться темнотой, густой и такой плотной, что казалось, её можно попробовать на вкус. Пока Артур занимался охранниками, Лили занималась продавщицами. Одна была ослеплена острой вспышкой света, которая буквально выжгла её глаза, без возможности восстановления зрения, а вот вторая… С ней было намного интересней. Тьма окутывала её, проникала в сознание, вызывала самое страшное и ужасное ощущение, она терзала девушку изнутри, вырывая светлую душу, скручивая в тугие жгуты. И как итог – полное и безоговорочное сумасшествие. Лили довольно кивнула, перевела взгляд на своё колечко, и ласково ему улыбнулась, погладив указательным пальчиком идеальные линии лилии. - Я его получила, дорогой, - промурлыкала брюнетка, отходя от прилавка, и едва ли не вприпрыжку подходя к Артуру, который только что закончил всю работу с охраной, превратившейся в глыбы льда. – Оу. Они выглядят… Холодно. Ну, что, может пойдём? Теперь твоя очередь загадывать желания. Ну, или что ты там хочешь… - Пожала Лиля плечами, в сотый раз думая о том, чтобы он не разгадал её. Не смог этого сделать. Не позволит. Хочешь думать, что равнодушная и пофигистичная? Думай!
Freezer: Бойся глаз её, Губ, шёпота, Густых волос, Смеха, Она ведь совсем не могла быть такой как другие. Нет, не была. Не пыталась сделать то, что другие. Заставить его чувствовать что-то. Им всем - остальным, не нравилось, не терпелось, не мирились с его холодом, с его равнодушием. Они были уверены, что смогут это изменить, разве нет? Если, не одна из них, то кто? Смешно. Со льдом можно сделать только одно - расплавить. Лед не подожжешь. Он никогда не будет гореть. Не будет ведь, да?.. Она не пыталась заставить его чувствовать, проявлять чувства. Любить ее, открыто, с душой нараспашку. Ей нравилось просто выводить его на эмоции. Совсем не важно на какие, пусть не любовь, так желание придушить, какая разница, верно? Но ведь эта девочка не могла жить без ощущения того, что ее одну-единственную обожают. Она была рождена, что бы ее обожали. Чтобы ей поклонялись, кидали цветы под ноги, осыпали лепестками душистых роз, вставали перед ней на колени, опуская голову, протягивая меч, чтобы она решила - казнить или миловать. В ней было достаточно жестокости и на то, и на другое. Так почему же она, изображала из себя кукольную принцессу которая, не понимает, что ее не слушают, не любят. Что она не нужна. Зачем ей была эта игра? Артуру было наплевать. Он играл. Она играла. Без установки рамок, правил, без тайм-аута - губительно для обоих. Бойся гнева, Бойся нежных слов, Бойся молчания, Девочка, ты даже себе не представляешь, как хорошо можно играть, если ты всего лишь чувствуешь, если ты всего лишь на секундочку даешь волю им, чувствам. Как можно не отличить правду от лжи. Как можно легко обмануть, даже тебя. Ты когда нибудь могла подумать, что этот холодный мальчик, может быть таким на самом деле? Ты могла бы подумать, что он может любить? Нет. И не надо. Не стоить забивать себе этим голову. Никогда. Можно было даже подумать, что даже тонкие пальцы стали теплее. Можно было подумать, что это другой человек. Совсем другой мальчик. Обжигающе горячий лед. Осторожно держа в своих руках ее, он мягко улыбнулся. Слишком. Нежно. - Я еще не видел ничего, что не смотрелось бы на тебе.. он снова улыбнулся, коротко и как-то озорно, прикладывая ее руку к губам, не хотя отпуская ее от себя на этот раз. Какой контраст. Всего несколько минут назад, он так легко отпускал ее от себя, совсем даже не интересуясь, пойдет она с ним или же нет. Остановившись, он посмотрел на нее, как-то со стороны. Каким-то другим взглядом. Не стоило бы играть в эту игру. Артур выдохнул, прикрывая глаза. Он права видел эту улыбку? А ты, оказывается, не можешь себя держать в руках, так хорошо, как пытаешься показать. Ах, вот оно слабое место. Блондин ласково улыбнулся, продолжая ее обнимать, ничуть не огорчаясь ее холоду. Мы меняемся ролями? Как насчет горячего дыхания на шее? Легкое касание губами шеи. Улыбка. - Развлекайся, принцесса. отпуская ее, равнодушно проговорил блондин, снова становясь холодным и спокойным. Густая дымка заволокла помещение. Истошный вопль. Жалкое скуление. Равнодушное пожатие плечами. Две темные фигуры, метнувшиеся к Лили. Артур улыбнулся, словно бы виновато пожимая плечами и отрицательно кивнул головой. Ах, нет ребята, нет. Снова улыбнувшись легкое дуновение, едва заметный взмах рукой, касание, ледяная фигура номер один, неповторимое, практически идеальное творение ледяного скульптора. Живые фигуры изо-льда. Застыв третьим ледяным изваянием, молодой человек, посмотрел на светящуюся от счастья девушку. Пожар в груди. - Это же мои творения. с небрежной улыбкой проговорил блондин, задумчиво проведя кончиками пальцев по ледяной глыбе и ненадолго прикрывая глаза, вздохнув. - Поздравляю, кстати. коротко бросил молодой человек, выходя из бутика. Бойся истерик, когда крадётся зима, Бойся метели, когда глаза намокнут каплями, Его совсем не заботило, что стало с теми людьми. Его совсем не заботило, что с ними станет потом, с той девушкой. Он вдруг почувствовал, что ему тяжело находиться рядом с Лили на короткое мгновение, которое буквально вытолкнуло его из бутика. Абсолютно, дико непонятное и практически бесконтрольное желание подарить ей то тепло, настоящее, которое он не дарил, не дарит, и конечно же, не будет дарить, совершенно не понятно почему овладело им. Она была удивлена настолько, что даже не смогла этого скрыть, она действительно думала, что он ледышка, отличный спектакль, длинною в жизнь, главное теперь не запутаться в масках, да не открыть случайно свое истинное лицо. Когда Лили подошла к нему, ну разумеется она не слишком торопилась, он коротко усмехнулся. - Сегодня странный день, я не знаю, чего хочу. медленно проговорил молодой человек, а потом не спеша двинулся вперед по улице, - Ну-ка, дай посмотреть. резко остановившись, он бесцеремонно взял за руку брюнетку, снимая тонкий шелк перчатки и посмотрел на колечко, которому она была так рада. Симпатичное. Ему так же искренне она не радовалась. Искривив губы в жестокой насмешке, он сжал ее руку сильнее чем нужно. Захотелось вдруг сделать ей больно, очень. Пауза. Отпуская ее руку, отбрасывая, блондин промолчал, оставляя свои мысли и чувства при себе, как всегда. Избегая взгляда. Вперед. Неожиданно схватив Лили и затащив в какой-то не шибко людный переулок, прижав спиной к холодной стене, он удерживал ее одной рукой в стальной хватке, хотя нет, просто замораживающе-ледяной и невероятно твердой, казалось, откуда в нем столько силы, другой же рукой, держа ее за подбородок, цепкими, холодными пальцами, не позволяя ей отвернуться от него и заставляя смотреть прямо в глаза. Артур сам точно понять не мог, почему сейчас им овладела эта холодная жестокость, с которой он обращался с девушкой. Он не мог объяснить, что так задело его, и почему он ищет в ее глазах какой-то ответ, на вопрос который даже не знал сам. Он видел её нервы. Они у нее были. У нее не получилось сыграть на этот раз свою роль идеально. А сейчас в глубине ее карих глаз, он видел отголоски страха, но на самом же деле, он просто тонул. Секунда. Сладкий. Яд. Губы её яд. Сладкий. Хмельной. Кружат голову. Губы. Огонь да по венам. Страсть. Лёд. Поцелуй-крик. Поцелуй-боль. Поцелуй-пламя и алкоголь.
Lily: Холодно… Як би не було і Як не боліла б твоя любов, З ким не вела б війну, В тобі я втоплю свою весну. Кто-нибудь может ей объяснить, что здесь происходит? Лили, конечно, за время своего существования на этой планете много чего повидала, много чего сделала, но она не понимала того, что сейчас делает Артур. Какую он, мать его, игру затеял? Это у неё тут амплуа актрисы погорелого театра, а он не имеет права так ловко жонглировать своими масками. И вообще, у него одна всего маска, та, которая стала его лицом. Маска холодного, равнодушного, пофигистичного ублюдка, который лишь изредка проявляет свои чувства, и то, чувствами это назвать нельзя. Он не смеет, не имеет никакого морального, физического права так себя вести по отношению к ней. Лили Сильвестри не игрушка. Стоит ему это запомнить и учесть на будущее. Бледные щёки брюнетки вспыхнули алым румянцем, когда она вспомнила тот самый момент, последний перед их нападением. Его горячее дыхание, а оно действительно было горячим, обожгло ей шею, оставило клеймо на хрупкой, бледной, почти прозрачной коже. И это выбесило, это вывело Лили из себя. В этот момент она едва сдержала себя, чтобы не скрутить Артуру шею. Ему нельзя было так жестоко обходиться с ней. Хотя, почему нет? Он же не верит, не знает. Да и к тому же, разве она не жестока? Как ты, так и к тебе. - Не называй меня принцессой, никогда, - холодно обронила Лили, глядя в спину удаляющегося Артура. Она не понимала, почему продолжает стоять на одном месте, глядя в темноту дверного проёма, среди сошедших с ума девушек, двух ледяных скульптур. Но она понимала, что злость и холодная ярость просыпаются в ней, вместе с каким-то ещё чувством. – И да, я знаю, что это твои творения. Они, такие же как ты. Как я . Хотя нет. Я жарче, острее, страсти во мне больше. Я умею хотя бы ненавидеть. А ты умеешь только источать безразличие. Ну, и что? Ведь нам всё равно весело вдвоём, не так ли? – Лили роняла эти слова в пустоту, зная, что никто её не услышит, просто ей было необходимо высказаться. Она была обязана это сделать. Впервые, что-то задело её за живое, за то живое, что, оказывается, ещё было у неё. Резко выдохнув, брюнетка тем не менее взяла себя в руки, сделала парочку глубоких выдохов, одела на тонкие пальчики свои шёлковые перчатки, и с лучезарной улыбкой выплыла из бутика, будто бы никогда в жизни там и не была. А что, именно так всё и обстояло. Артур ждал её неподалёку. Лили медленно, но верно приближалась к нему, как неизменная погибель, его личный Апокалипсис, его ненависть всего рода человеческого. О, как же она одновременно восхищалась им, и ненавидела его. Лили всего на секунду поджала губы, но тут же снова ласково, почти нежно, почти по-настоящему улыбнулась ему. Статному, красивому, чуточку худощавому, но безумно элегантному в этом своём чёрном пальто, с непослушной копной белых волос, и ледяными глазами. «Я бы их вырвала и выкинула в Сену. Чтобы ты мучился в адских агониях», - подумала про себя Лили, крепко сжимая кулаки, но улыбаясь. Розовый кончик языка скользнул по губам, когда Лилс продолжила свою ставшую уже привычной игру в дуру. Змiни себе або зламай, Пiзнай себе, себе вiддай. Вiддай як ти найбiльше любиш. - Ну, ты подумай, может быть, мы вместе решим, чего ты хочешь, - Лили хихикнула, склонив головку набок, и позволяя чёрным волнам её волосы, прикрыть розовую щёчку, которую пощипывал лёгкий морозец, внезапно возникший на улице. Бесись, ненавидь меня. Ну, же, любимый, давай, включай своё ледяное, убийственное сердце, накажи противную девчонку, тем самым доказав свою слабость ей. Но жест Артура вовсе не понравился Лили, несмотря на то, что именно такую реакцию она и ждала. Он резко сдёрнул перчатку, и Лили тут же нахмурилась, не понимая, чего он от неё хочет. - Мне больно, Сильвестри! – Вскрикнула брюнетка, когда Артур отпустил её рук, сложив губы в усмешку, которая немного удивила Лили. Что с ним происходит? Он никогда в жизни не был таким….жестоким. Да, они конечно, были оба сволочи те ещё, жестокие, неуправляемые. Но не по отношению к друг другу. Это было что-то вроде неписанного правила: кто угодно, только не они двое. Ведь если уничтожить этот странный союз своими руками, кому дальше править в этом королевстве абсурда и полного неадеквата. Но сегодня в Сильвестри будто что-то сломалось. Хотя в нём ли одном?.. Лили натянула перчатку назад на руку, чувствуя, как та начинает медленно неметь от холода, плотнее застегнув пальто, девушка неторопливо двинулась следом за своим безумным спутником, даже не представляя на секунду, что они будут делать дальше. И тут в голову брюнетки пришла ещё одна идея, которая хотела, было высказать Артуру, но не успела. Вiзьми мене, забудь мене, I знов знайди, поклич мене. I вибачай, що так чекаю. Как резко, больно, неожиданно. Чёртвозьмичтопроисходитартур?! Так и хотелось закричать Лили, но она держала на губах замороженную его взглядом улыбку, не в силах опустить уголки. Она действительно чувствовала страх. Этот маленький, жестокий демон, кого-то боялся? Нет, она просто так не сдаётся, скорее уж она переживёт этот страх, переборет его, в свою сторону повернёт, чем сдатстся сразу. И всё равно, как же больно. Его пальцы слишком холодные, для такой горячей девочки. Но его дыхание, так близко от её губ, его глаза, в которых горит ледяное пламя, такие злые. Или ей просто, кажется. Нет, они не злые, в них просто много боли и безнадёжности, эти глаза – отражения её собственных. Нет, не останавливайся. Позволь секунду слабости, когда можно не играть, и когда неважно, любишь ты человека или просто страстно желаешь его. Лили сейчас только желала, чтобы эти губы не прекращали терзать её горящие, красные губы. Эта боль, он прокусил ей нижнюю губу до крови. Её нога на его бедре. Ближе. Я разорву тебе нервы движением губ. Пальцами в его плечи, чтобы не упасть, не потерять равновесия. Целуй, твою мать меня слаще, холоднее, жарче, да без разницы, целуй. Лили против воли таяла от этой грубости, жестокости, она умирала. Слабости, её чёртовы слабости, не дающие ей покоя. - Пожалуйста, пожалуйста… - шептала она, закрывая глаза, снова и снова чувствуя его губы, которые уже были по всему её лицу, спускались на шее. И его руки по-прежнему с силой сжимали её, грозя сломать пополам. И тихий девичий смех, тихий, но вместе с тем пронзительный, убийственный. Сладкий голосок, прерывающий эту прелюдию. - Ну, не здесь же дорогой, в самом деле. На улице холодно, да и ты сам не то, чтобы холоден, но… Недостаточно горяч, а я хочу в тёплую ванную, с пенкой, желательно с запахом шоколада, - Лили открыла глаза, снова улыбаясь той самой, мерзкой, приторно-сладкой улыбкой. Её ножка опустилась на землю, а пальчики освободили молодого человека из своего плена. Она не признается в том, что её сердце бешено стучит в районе горла. Что её трусики можно выжимать. Что ей хочется вцепиться в него и безумно, безумно долго заниматься любовью. Он до истерики. До боли. Завёл её. Но Лили не могла вот так просто всё прекратить. Игра только началась, она ещё отомстит ему за его равнодушие/игры_в_одни_ворота. За всё. Она будет жестокой, раз так получается. - Пойдём лучше…ммм… ко мне. И там продолжим наше милое занятие…Кстати!.. – Лили приподнялась на цыпочках, касаясь руками груди Артурта, её губы коснулись его уха и тихо прошептали. – Никакого секса. Это запрещено правилами игры. Всё, что ты хочешь. Как хочешь. Объятия, поцелуи, прочие прелести, но никакого секса… Убей её, пока не поздно. Сломай эту тонкую шейку. Только не смотри вослед этой крошке, беспечно размахивающей шарфом, и так открыто ненавидящей тебя. Ну, же. Убей. Только равнодушным не будь, она такого не простит.
Freezer: Ему ведь это восхитительно шло, не правда ли? Если уж выбираешь себе роль сволочи, то играй ее с блеском. У него получалось. Столько харизмы. А как приятно чувствовать, что тебя ненавидят, какая похвала, овации. Зачем иметь чувства вообще? Это же так устарело. Так не модно теперь, что-то чувствовать, испытывать, искренность. Как банально. Дорогая, зачем ты снова пришла в его жизнь? Ты ведь не приносишь правды. Ты приносишь ложь, наигранность, фальшь. Принцесса, он ведь и сам несет это, без тебя. Так зачем? Ты думаешь, что можешь приносить боль, безнаказанно? Ты думаешь, это тебе не вернется? Неужели тебя устраивает его холод, такой контрастный, на фоне тебя, такой эмоциональной, горячей? Ничего не мешает дышать, не колит в груди, хотя бы капельку, так неприятно, вроде бы не больно, но ощутимо, нет? Актёры без грима играли роли Он не смотрел на нее. Специально. Не обращал внимания на ее улыбку. Ложь. Не смотрел в ее глаза и не волновался о том, что она может замерзнуть. На улице не холодно, нет, рядом с ним - да, очень. Блондин выдохнул ледяной пар изо рта, позволив себе слегка улыбнутся. Ей самой рано или поздно надоест эта роль пустышки. А пока, что ж, если она так хочет, пусть поиграет, ей никто не запрещает и не мешает, да и внимания, не обращает. Ей было больно. Ой, да что ты? Он промолчал, никак не реагируя на то, что ему сказала девушка. Ему на мгновение почти показалось, что она такая хрупкая, ранимая, нежная девочка, а он ошибся. Всего лишь на одно мгновение. Вспышка и секунда, которая исчезла из его сознания, нет, он не поддастся на эту обманчивую хрупкость, на эту ложную слабость и беззащитность. Она застыла. Даже не пытаясь как-то сопротивляться. Даже не пытаясь, что-то ему сказать, спросить. Взглядом на взгляд. Он держал ее, крепко. Чуть ли не впечатывая в стену. Сдавив грудную клетку. С безумными глазами. С ледяными руками. С горячими губами. Жадно. С головой накрывшая, бесконтрольная, чистая страсть, закрывшая глаза пеленой, заставившая кровь стучать в висках и бурлить по венам, делая его руки горячими, словно он - огонь, а не лед, жадно, похотливо терзая губы, словно желая выпить дыхание, кусая и пробуя на вкус. Снова. Его руки уже были везде, не отпускали, поднимали, забирались и крепко сжимали. Ее нога на бедре. Не картинно. Они не лгали. Ни он ей, задыхаясь, теряя контроль, и летя в пропасть, не успев ухватиться хотя бы за тонкую нить разума. Безрассудство. Ни она ему, прикрыв глаза, шепча, так честно. Капля правды. Секунды правды. Касаясь ее лица, холодных щек, горячих губ, трепещущих ресниц.. И.. А ты опять играешь в демонов. Он резко выдохнул. Еще не успев, набрать достаточно воздуха в легкие, еще не успев остудить свой пыл, что бы его дыхание стало ледяным, а руки колкими, как прежде. Продолжая сжимать ее, но уже не обнимать, он посмотрел на нее как-то снисходительно и немного насмешливо. Как будто она была ребенком, пытающимся что-то доказать. Улыбнулся, уже бледными губами, остывшими от поцелуя, так быстро, потому что он так захотел. Проведя холодными пальцами по щечке, почти нежно, но холодны, увы, уже холодно. - Если тебя так пугает холод, какого черта ты все время ко мне приходишь, принцесса? с издевательской усмешкой спросил он, убирая холодные пальцы от ее щеки и едва ощутимо очертив контур ее губ, Артур задумчиво улыбнулся. - Я не настаиваю. он чуть заметно пожал плечами. Как же ему хотелось стереть с ее лица эту долбанную довольную улыбку школьной королевы бала. Порой он ее ненавидел. Сильно. Так, что срывало крышу. Ненавидел без причины, просто накрывало и все, а может из-за какой то мелочи. И он понимал, что ненавидит ее глаза, волосы и губы, что ненавидел ее тонкие пальцы, нежную кожу и улыбку. Ненавидел самой искренней и ничем незамутненной ненавистью, на которую только был способен, в глазах тогда краешки льдинок сталкивались друг с другом. Он никого так еще не ненавидел. Больше всего на свете, в этот момент, ему хотелось причинить ей невыносимую и нестерпимую боль, что бы она умоляла его о том, что бы он остановился, а он бы ее мучил. Эта ненависть была неуправляемой. Сумасшедшей. Он так ее ненавидел, что готов был убить любого, кто приблизился бы к ней хоть на километр. Он уничтожил бы того, кто причинил бы ей боль. Это он один должен причинять ей боль, будет причинять ей боль, а потом целовать кончики пальцев и вдыхать запах волос, не отпуская от себя. Резко дернув ее назад, он в очередной раз жестко впечатал брюнетку в эту злосчастную, многострадальную стену, чувствуя к ней ненависть замешанную на остром, горьком, сжигающим все изнутри желании, а ещё.. И вновь жадно ее поцеловав, с той неконтролируемой страстью, что была ему не присуща, блондин заломил ей запястья, не позволяя вырваться, прижал ее к стене, обжигая своей горячкой и заражая, жадно хватая ее губы. Умоляя себя остановиться и не позволить сумасшествию полностью захватить его. Кровь. Сладость. Кровь. Горечь. Но между нами зима. А потом резко остановился, выдохнув и улыбнувшись, невозмутимо и так холодно, холодно и больно, колко и жестоко. - Да, совершенно не настаиваю. если только ты сама не захочешь этого милая, но тогда, разве тебе не придется переступить через себя-же? Он ласково улыбнулся. Захочется. Подмигнув ей, он выпустил ее, провожая взглядом. Не торопясь догонять. Прижимаясь спиной к холодной кладке кирпича и прикрывая глаза. Несколько секунд, он слушал свои мысли - пусто. Слушал свои чувства - буря. Она - куталась в пальто, пряча замерзающие руки. Он - в расстегнутом пальто нараспашку, с растрепанными светлыми волосами. Нагнав Лили он обнял ее, коварно улыбаясь - пусть только попробует вырваться - не грея, а еще больше замораживая, идя с ней, задав свой ритм шага, не слишком торопливый, скорее даже, прогулочный, устремив задумчивый взгляд куда-то в даль, с легкой мечтательно улыбкой на губах. Он подошел бы под описание идеального романтического героя, эдакого принца из сказки, если бы конечно вы не знали каков он. - Так значит, мы идем к тебе? спросил он, на мгновение взглянув на нее, замерзшую и сейчас совсем сбитую с толку. Да, тяжело играть с тем, кто каждую секунду меняет свое поведение, такого не просчитаешь.
Lily: Тебе следует быть счастливым, но ты несчастлив — значит, надо притворяться. Лили медленно обернулась, она почти вышла из переулка, но что-то удержало её. Точнее удержал её вопрос Артура, на который она всё же нашла ответ в своей голове. Какой смысл врать сейчас, если он в любом случае не поверит ей. Может будет гораздо интересней сказать правду, только приправить её всё той же сладкой и приторной улыбкой, лишь взгляд сделать жёстче, непроницаемее. - Может быть, ответ просто как, ледышка?.. Ты просто мне нужен, вот я и возвращаюсь, - Лили медленно отвернулась от Сильвестри, замершего в странной позе у стены, будто восстанавливал своё дыхание. Интересно, зачем они всё-таки оба продолжают играть эти роли, неужели никому из них не хочется любви там искренней, радостных минут проведённых вместе, без скандалов и угрозы быть убитым? Нет. В этом всё самое интересное, им ни капельки этого не хочется. Лили упивается ненавистью, которую испытывает к ней Артур. Ведь никто больше не сможет так ненавидеть её, и никто не сможет получить таких сильных, безудержных чувств от него. Девушка снова сделала всего лишь один шаг, но не успела покинуть той темноты, чтобы создана не ею, искусственно, а самой природой. Эта темнота, не скрывавшая пороки, а обнажавшая их белую, нежную плоть. Дамы и Господа! Не уходите со своих мест, второй акт Безумия!.. Вцепитесь в ваши кресла, приготовьтесь нервно выдыхать, громко стонать и умолять своего партнёра, чтобы он сделал тоже самое. - Больно. Больно. Больно! Господи, как же мне больно! – Буквально прохрипела в раскрытые губы Лили, когда Сильвестри выворачивал ей запястья, впиваясь снова и снова губами в её податливые губы. Она сопротивлялась? Нет. Зачем? Ведь она действительно была не против такой экзекуции над собственным телом. Ей нравилось, она буквально сходила с ума от эдакой сладкой, томной боли. Губа вновь. Прокусанная. Струйка крови, сбежавшая по подбородку, и подхваченная кончиком чужого языка. И вот ты уже ощущаешь вкус собственной крови у себя же во рту, размазывая её по чужому языку, впитывая в себя. Судорожно освобождаешь руки, чтобы в следующий миг обнять, прижать, задохнуться. Истерично, капризно, безумно. Целуешь, нервно дышишь, чувствуя, что вместо холода к тебе приходит тепло. Оно разливается по телу. Отрицают любовь как раз те, кто больше всех в ней нуждается. - Господи Боже мой, какой контраст, сойти с ума и не возвращаться к привычному рассудку, - едва слышно прошептала Лили, ударившись головой о стенку, зажмуриваясь и стараясь унять собственное сердце. Сейчас она не играла, о нет, она просто сняла вообще все маски. Она даже почти не слышала Артуровского насмешливого, холодного и колкого тона, который в любой другой момент мог бы вывести её из себя. Нет, только не сейчас. Подожди, любимый, дай секунду, дыхание в зобу спёрло, хочется воздуха. Не морозного только, а тёплого. Пальцев твоих тёплых снова хочется и губ. И чтобы по всему телу. Лили резко открыла глаза, оттолкнула Сильвестри, зло сверкнув глазами. Только сейчас она поняла, какую ошибку допустила, и безумно злилась на себя за эту оплошность. Как она могла. Вечно не контролирует свои желания. Выдохнув, девушка вышла всё-таки из переулка, запахнув пальто плотнее, стараясь унять дрожь не только от нервов, но и от пронизывающего холода, который пробирался под ткань и мучил нежное тело. Но нет. Ему надо было добить её, сделать так, чтобы она совсем перестала соображать. Что же, ты сделал это, поздравляем!.. - Да, любимый, мы идём ко мне. Мне безумно холодно, - её глаза были пусты, а губы едва сложились в вымученную улыбку, будто выкрашенные в тёмно-фиолетовый цвет. Цвет холода и боли. На подбородке всё ещё оставался кровавый, едва заметный след от струйки крови. Но Лили не могла сделать ничего, она уже не дрожала. Она просто не чувствовала ни рук, ни ног. Холод пронзил её насквозь и подбирался к самому сердце. Все чувства, эмоции враз охладели. Лили перевела на Артура ничего не выражающий взгляд. Она как будто не узнавала его. Какой красивый. И такой жестокий. Может быть сделать его добрее, она ведь может. Хотя, зачем?.. Не стоит. Нет, не надо. Они вместе зашли в тот самый небольшой, но фантастически уютный и красивый отельчик, их приветливо встретил хозяин, который не удивился наличию рядом с Лили красивого мужчины, а лишь тихо улыбнулся, радуясь за молодую девушку. Ведь с такой любовью, нежностью и лаской, может обнимать только тот, кто по-настоящему любит. Или ненавидит. Он не отпускал её ни на секунду. Даже, когда им надо было подняться по лестнице, Артур держал её за руку, продолжая морозить не только своими способностями, но и взглядами, улыбками, словами, действиями. Лили резко распахнула дверь, ведущую в её номер, и также резко вырвала свою руку из цепкой хватки. Она услышала за спиной лишь тихий, презрительный смех. Игнорируй. Ничего не делай. Нет, не надо оно тебе. Негнущимися пальцами, посиневшими от холода, Лили сняла сначала перчатки, кинув их на столик, рядом с ключами. Затем пальто, которое полетело на пол, а за ним и сапожки. Лили не двигалась с места. С неё постепенно слетала одежда, приземляясь на пол маленькими, лёгкими облачками: шёлковое платье, шарф, чулки, ажурные трусики. Лили стояла посреди комнаты, спиной к Артуру полностью обнажённая, с распущенными плечами, и дрожа от холода. - В ближайшие два часа я не хочу тебя видеть, слышать, знать. Да, я сама нарушаю установленные нами правила игры, но мне сейчас безумно плохо. И я настолько эгоистична, что признаю это. Делай, что хочешь… - Брюнетка сняла с пальца кольцо и бросила его всё на тот же столик. Оставив Сильвестри в гордом одиночестве с его холодом и злобой. Она еле заставила себя двинуться с места, сделать несколько маленьких шажков в сторону ванной. Включив на полную мощность горячую воду, и добавив лишь каплю холодной, брюнетка залезла в ванную, включила душ и едва ли не закричала. Всё её тело пронзили острые иголки. Тело словно отходило после долгой пытки, предаваясь ещё одной. Девушка прижала колени к груди, не опуская головы, позволяя воде стекать по волосам. Она тряслась, но чувствовала, что постепенно согревается, и что ей становится намного лучше. И в эти же минуты Лили более чем ясно осознавала, что просто так она не простит Артура. Нет. И ещё раз нет. Хотя, никто не знает, чем это кончится…
Freezer: На Самом деле, он не был таким плохим. Да и чувствовать он мог, если честно. Он мог быть живым и настоящим. Просто он не верил. Никому. Никогда не верил и носил свою маску, как приклеенную. Всегда холоден и сдержан, как его учили. Родители, аристократы. С высока на всех смотреть, презрительно морщиться. Но спокойно, холодно, никакой горячки. Это все - удел слабаков. А сильные, сильные ничего не показывают, и даже, не чувствуют. Ему никогда не бывает больно. Он не сожалеет о поступках, потому что он - единственный кто всегда все делает верно. Его так воспитали, он так жил. Он не чувствует. А Лили, заставляла его чувствовать. Проявлять, если не любовь, то ненависть, и не так холодно, как его учили, а так страстно, порывисто. И он ее за это ненавидел, он за каждый раз, обещал ей отомстить. Жестоко. Потому что он не верил, что она на самом деле, не играет с ним. Эта девочка, эта маленькая эгоисточка, разве может думать о чувствах других? Она ломает жизни, так легко так просто. Сколько жизней она уже сломала? Поиграла, поразвлекалась, и выкинула, как ненужную игрушку, перед этим сломав окончательно, да так, что бы шансов назад уже не было. Жестокая. Она столкнулась со своей жестокостью. Она ведь не знала, что он может быть настолько жесток с ней. Просто не привыкла к тому, что с ней могут так обходиться. Либо она так обходилась, либо никак. А тут вдруг с ней. Вот ведь незадача. - Да что ты.. Ее слова лишь подхлестнули его. Добавили масла в огонь. Он словно с цепи сорвался, совершенно не понимая, как такое с ним может происходить, такой порыв эмоций, захлестнувший его с головой. И теперь, ему срочно необходимо было насытиться ею, хоть ненадолго, почувствовать собой ее настоящую. Наслаждаясь ее прерывистым, нервным дыханием, упиваясь своей собственной властью над ней, над ее губами, руками и телом, и чувствуя, что вот сейчас, в эти короткие секунды их общего безумия, она его. Она действительно его. Не чья-то еще, а только его, принадлежит целиком и полностью, в его руках она стонет и подается на встречу, совершенно по настоящему, без приторных вздохов и улыбок. Это дорогого стоило. И он конечно, за это заплатит сполна. Но разве ведь, это не будет потом?Разве сейчас, он не владеет ситуацией и не в его ли руках она? Ну так почему бы и не до ломать ее? Конечно. Докажи ей, что она поставив на красное, ошиблась. Докажи ей, Сильвестри, что она может чувствовать, что может быть больно, что ты можешь причинить ей такую боль, которую она точно очень давно не чувствовала. Сломай. Разбей. Для полноты картины, можешь и поиздеваться над ней, окончательно сломав. Сожги мосты, Артур. Когда-то я знал на память все краски спектра. Теперь различаю лишь белый, врача смутив. Но даже если песенка вправду спета, от нее остается ещё мотив. Маски прочь. Пустые глаза, всегда с такой хитринкой, с задором, сейчас посмотрели на него равнодушно и с болью. Настоящей. Он отвернулся. Не переставая ее обнимать, словно ему это было нужно, действительно, а не просто что бы поиздеваться. Нет, не просто. Нахмурившись и посмотрев в даль. Какого черта? Не было торжества. Или самоудовлетворения, чувства превосходства, над этой принцессой, привыкшей купаться в обожании. Было ощущение, что он просчитался. Где-то ошибся, не добрал где-то, переложил что-то. Перестарался. Так хотел причинить боль, что во время не нажал на стоп, а теперь мосты сожжены, и поезд едет в туннель, а за ним, за ним пропасть, и уже нажимай не нажимай на стоп. Задумываясь над своими чувствами, он чуть заметно покачал головой. А он не врал. Не было его холодной маски. Вот он был такой, горячий и настоящий, он ведь совсем не просто хотел ее заполучить, как какой-нибудь хищник, она не была целью. Ее губы действительно сводили его с ума, а глаза, он был готов им молиться. Просто. Просто он не хотел быть одним из тысячи ее вечных обожателей. Лучше он запомниться ей одним, тем самым, кто не любил и не обожал ее. Лучше? Да? Точно, уверен?.. Ври, ври, Сильвестри, да не завирайся, ты именно этим сейчас и занимаешься, колко что-то ей бросив. А потом, они вошли в симпатичный отель. Он не отпускал ее. Не хотел. - Как мило.. пробормотал блондин, равнодушно скользнув взглядом по стенам, не смея посмотреть на свою спутницу. Больно. Ему было больно. Он жалел. Он никогда не жалел. Это ведь он, Сильвестри. Он всегда все делает правильно, незыблемое правило - не сомневаться, не жалеть. Он жалел. Он сомневался. Она была честной. Он ударил подло. Он поступил не честно. Он поступил жестоко, разве он такого хотел? Разве он не хотел просто чуть-чуть позлить ее. В конце-концов, он не испытывает к ней ровным счетом никакого равнодушия, которое так красиво и метко в нее бросает, попадая, кажется, в самое сердечко. Он хотел рвать, метать, крушить и умолять, кричать о том, что она не безразлична ему, нет, с первого дня она почти свела его с ума. Она одна то сделала так легко, так просто, изящно и словно бы незаметно и случайно, легко. Свела с ума. Сама того даже и не подозревая. Ей нельзя знать. Медленно, отступив, словно во сне, в дымке, от нее, Артур прижался спиной к двери. Наблюдая как она медленно избавляется от элементов одежды.Никаких эмоций. Он видел, как она дрожала от холода, как бегали мурашки - вот кто не врет - он видел ее беззащитной. И верил в это, не сомневаясь ни секунды в ее словах. Не сомневаясь ни секунды в ней. Понимая, что уровень стал выше, сложнее. Играй с другими - запросто. Переиграй себя - не получится. Да все уже вышло за рамки игры. Это были чувства. Я был попросту слеп. Ты, возникая, прячась, даровала мне зрячесть. Не двигаясь с места, он опустил руку в карман, нащупывая там что-то, а разглядев, увидел тот платок. Тот самый. Платок, что начал всю эту игру. Сильвестри закрыл глаза, медленно опускаясь на пол и делая несколько методичных ударов затылком о дверь, с силой сжимая в ледяных, уже немеющих пальцах белый платок.. Что же ты натворил, мальчишка? Он не боялся расплаты, какой бы страшной она ни была, он не боялся боли, что она может ему так легко доставить, даже сама не зная, как легко, он боялся, что он достучался до нее, да не так как надо, он боялся, что он никогда больше до нее не достучится. Он боялся, что упустил свой возможный единственный шанс увидеть ее настоящую, что он просто ее упустил. Это было единственное, что пугало его до темнеющего взгляда и срывающегося дыхания. Прости меня, я ведь не хотел. Открыв глаза, Артур посмотрел на дверь, ведущую в душевую. Медленно поднялся. Скинул пальто. Подошел. Прислушиваясь, молодой человек застыл в нерешительности. В голове была неразбериха. Он запутался, запутался сильно. В себе. В его чувствах к ней. Артур выдохнул и решительно вошел, замерев на пороге, чувствуя, что это - войти - максимум на что хватит сейчас его решимости, Лили уже выбралась из ванной и была в полотенце, он нахмурился. Ей хватит одно взгляда, что бы он упал на колени перед ней. Ей хватит одного взгляда, что бы он исчез из ее жизни навсегда. Ей хватит одного взгляда, что бы все решилось. Может, она прочитает это в его глазах? Пожалуйста, только не ошибись..
Lily: В твоих красных глазах Не было льда Спасибо тебе, благодарю тебя - Что ты тут делаешь, Лили? - Ничего, мамочка. - Я же тебе сказала, чтобы ты не заходила сюда, - фантастически красивая брюнетка зло поджала губы, резко схватив дочь за руку и потащив её прочь из галереи, наполненной сочными запахами самых разных цветов. Девочка даже не сопротивлялась, посасывая указательный пальчик, наколотый шипом от розы. Лили никогда почти не плакала. Она ясно поняла, что при маме нельзя плакать, она этого не любит. Это опасно. - Прости меня?.. - Помолчи, Лили. Ты невыносимое создание… - Ты меня не любишь? – Резко спросила малышка, остановившись и высвобождая свою руку из хватки матери. Дейдре медленно обернулась к дочери, расправляя складки на платье. Лили видела, как играли мышцы на лице безупречной принцессы, и с замиранием сердца ждала ответа. – Только скажи правду. - В нашем семействе не принято говорить правду. Только если она не сможет погубить твоего соперника, - женщина холодно улыбнулась, переведя взгляд в окно, а затем снова повернувшись к дочери. – Любви не существует. И да, я тебя не люблю. Но ты моя дочь и я обязана защищать тебя, чего бы мне это ни стоило. И будь добра, отвечай мне тем же. А теперь, хватит. Идём, нас ждёт Рэндом. Дейдре схватила малышку за руку и потащила её в общий зал. Покорная, с опущенной головкой, Лили следовала за ней, как маленький паж, продолжая высасывать кровь из пальчика, и пряча горькие, обидные слёзы, которые норовили упасть из огромных карих глаз. Её никто не любит. Вот в чём заключается вся правда. Вы думаете, почему люди становятся злыми? Вам объяснить? Когда их никто не любит, когда им с детства внушают, что их и не будут любить, и что жизнь – это всего лишь игра, где надо играть по своим правилам, так или иначе чувства умирают внутри таких людей. Хотя Лили невольно задавалась вопросом: почему тогда она чувствует то, что чувствует по отношению к Артуру? Они встретились спонтанно, начав играть уже с первых секунд встречи. Поцелуи, объятия, совместные походы и убийства. Никакой любви, о чём вы?.. Это история грандиозной, всепоглощающей, страстной Нелюбви. Сильвестри… Лили выключила душ, переключив воду на кран, и заткнула пробкой ванную, позволяя воде набраться до краёв. Брюнетка выпрямилась в ванной, опустив голову на край ванны и закрывая глаза. Она позволяла горячей воде мягко ласкать её шёлковое тело, постепенно согревая его и доводя до нужной температуры. От рук Лилс поднимался лёгкий пар, глаза её были по-прежнему закрыты, а губы чуть приоткрыты. Лили думала, она снова и снова возвращалась к тому моменту, что был в переулке. Она не могла не признать того, что это было…так завораживающе, что до сих пор мурашки по всему телу. Ну, и плевать, что он её не любит. И не надо. Это же игра, развлечение. Нет, не станет она больше обращать внимание на его выходки. Что хочет, то и делает, она будет сносить каждую. Каждую!.. А потом ударит. Больно. Чётко и очень точно. Артур… Нет, хватит об этом думать. Подлая девчонка. Кто ещё две минуты назад мечтал его убить, сдавить его горло в своих пальцах?.. О нет и нет, только не этими пальцами, что так бесстыдно заскользили по горячему телу, заставляя кожу покрываться мурашками. Лили прикусила губу, мысленно возвращаясь к страстным поцелуям, она чувствовала, как вся съёживается от такого, будто снова и снова губы Сильвестри касались её. Нет. Стоп. Не надо… - Ох, нет… - лёгкое, как пёрышко дыхание и возглас сорвались с алых губ, когда пальцы, эти тонкие, изящные хрупкие пальчики, соскользнули по мягкому животику и ещё ниже… Когда замрут отчаянье и злоба, Нисходит сон. И крепко спим мы оба На разных полюсах земли. … Лили выбралась из ванной, чувствуя приятную негу во всём теле, глубоко вздыхая и закутываясь в мягкое махровое полотенце, даже не пытаясь вытереть маленькие капельки со своего тела. Она резко отвернулась от зеркала, в которое смотрелась, расчёсывая влажные волосы, и застыла на месте. Сердце девушки противно сжалось, как она себя не заставляла простить того, что сделал Артур, она так и не могла. Пока не могла. Её самолюбие было задето, хотя самолюбие?.. Она внимательно посмотрела ему в глаза, на сжатые кулаки, и расчёска выскользнула из её пальцев, мягко ударившись о пушистый коврик. Брюнетка мысленно закричала, упала на пол в истерике, сжимая в руках мягкий ворс коврики и рыдая навзрыд, умоляя, чтобы он перестал так на неё смотреть, чтобы перестал так откровенно лгать. Не любили её никогда, не любили! Не поверит она. Не может. Но нет. Нет. Нет. Лили улыбнулась, не так сладко и приторно, как до этого, а вполне искренне и довольно мягко. Она глубоко вздохнула, подошла к Артуру, мягко обнимая его за талию, и уткнувшись носом в плечо, медленно вдыхая этот морозный аромат. Он был также горяч, как и она сама, и как ему удаётся сохранять такую горячую температуру тела?.. - Что-то случилось, родной? – Подняв глаза, спросила девушка, проводя рукой по щеке Сильвестри. – Почему ты такой напряжённый? Расслабься. Всё хорошо, - Лили приподнялась на цыпочках, касаясь лёгким поцелуем губ мужчины. И тут же опускаясь назад. – Я оденусь, если ты не против. Лили отпустила Артура и выскользнула из ванной комнаты, проходя в небольшую, но бесконечно уютную комнату, с большой двуспальной кованой кроватью. Полотенце соскользнуло к её ногам, а Лили ни капли не задумываясь, ходила по комнате абсолютно обнажённая, в поисках чистого нижнего белья, наконец, оное было найдено и одето на девушку. - Артур!.. – Лили вышла к блондину, совершенно наглым образом запрыгнув на него сверху и обвивая ногами за талию, а руками за шею. – Ты ничего не заказывал нам поесть? Мы могли бы остаться дома, или ты хочешь предложить новое развлечение, в результате которого я снова стану холодной дрянью? Ай, опять не удержалась. За ласковой и нежной улыбкой проскользнула горечь, которую Лили никак не могла скрыть. Ей было, мать вашу, больно. Но нет. Рано. Не надо. Не стоит. Лили опустила ноги на пол, продолжая обнимать Артура, вцепившись в него, как в по-настоящему родного мальчика, и уткнувшись носом в грудь, нервно вздыхая, и просто стараясь на пару секунд забыть, что она хладнокровный убийца, маньяк и просто сумасшедшая. И поверить в то, что чувства есть. Создай мне иллюзию счастья…
Freezer: И махнувшая вслед голубым платком наезжает на грудь паровым катком. Что же такое происходило? Не могло такого быть с ним. Не могла его решимость хоть как-то покачнуться. Покачнулась. Он был не уверен. Возможно, впервые в своей жизни, этот высокомерный, всегда бесконечно самоуверенный блондин, был не уверен в себе. Он был не уверен в том, что происходило с ним, что он сможет держать происходящее с собой под контролем, а главное, не выдать. Не выдать себя, Сильвестри, не показать свою слабость. Ты не имеешь быть права слабым, ты - сильный. Сильный, черт возьми, побудь тут сильным. Как же. Ну не может между ними чего-то быть. Чувств. Настоящих. они слишком похожи, слишком разные. У них пути сходятся только тогда, когда кому то из них, чаще ей, скучно. Отношения завязанные на не честной игре, разве могут вылиться во что-то серьезное, во что-то настоящее? Честное? Сильвестри миллиард раз уже успел пожалеть, что повстречался с ней. Проклясть себя за то, что утонул в ее глаза однажды и продолжает это делать каждый раз снова и снова, вопреки своему здравому смыслу. Что ее губы самое желанное, какой тут здравый смысл вообще? Что она однажды лишила его сна. Спасу никакого нет, от этой Лили. Но признаться честно, перед самим собой, что если у него был бы шанс - он бы все равно ничего не поменял. Блондин молчал. Забавно, правда? Учитывая, что он сам ворвался к ней, без стука, спросу или приглашения. Лучше бы она не улыбалась. Лучше бы она дала ему пощечину, звонкую. Лучше бы она не подходила. Лучше бы она его выгнала. Или убила. Он даже, согласен, на адские боли или мучения. Пусть сделает из него зайчика, милашку и принца из сказки. Добряшку. Но. Только. Не. Так. Разлетевшиеся осколки его собственного сознания, царапая и коля, вылетали, разбившись о ее слова. Как будто бы, все это нормально. Хотя, почему как будто бы? Давно он стал воспринимать все так болезненно? Все в порядке, мальчик. Девочке плевать, девочка не чувствует, снова. Неужели, что бы вывести ее на какие то эмоции, надо только и делать, что бить ее ледяным колом в грудь, дырку там проделывая, и давать буквально несколько секунд, чтобы отдышаться, а потом заливать в эту дырку лаву, обжигая края. Леденя после. Он так умел, конечно умел, он уже это ей продемонстрировал, на практике. Да только дырку в груди он почему то с успехом продублировал и у себя. Раньше такого не было. Фокус не удался, фокусник поранился. Фокуснику больно. Сильвестри падал, в свою личную пропасть, видел свое падение в замедленной съемке, со стороны, не имея абсолютно никакой возможности прекратить все, кинуть спасательную веревку. Она была слишком спокойна. На лице не было той самой улыбки, которую он ненавидел, но и.. все равно не была она собой. Или он не верил. Не верил или боялся поверить? Блондин вздохнул, на губах появилась легкая улыбка, на мгновение могло показаться, что улыбка горечи, но лишь на короткий миг, который исчез, оставив после себя бесстрастную маску, спокойное выражение лица, улыбка, чуточку насмешливая, но не слишком ехидная. - Тебе показалось, все в порядке. пробормотал молодой человек, видя в зеркале свое отражение. Бледное лицо, с растрепанными светлыми волосами и горящие глаза, с медленно, едва заметно, затухающим в них огнем. - Я, кажется, просил тебя, не называть меня ни любимым, ни родным. хмуро проговорил блондин, убирая ее руку от своей щеки, и чуть дольше чем следовало бы, держа ее в своей, но как-то без той прежней жестокости, скорее, где-то даже осторожно. Отойдя в сторону, Артур приблизился к раковине, несколько секунд, не моргая смотрел на свое отражение, а затем, включил воду, ледяную. Не долго думая, засунув под струю воды голову, от почувствовал волну мурашек, которая пробежалась по спине, остановив свой ход, где-то в районе шеи. Сильвестри мог избрать способ охлаждения и попроще, просто приложив ледяные руки к голове, но он не хотел. - Господи, какого черта?.. резко выдыхая, чуть слышно прошептал он, встрепывая волосы мокрым ёжиком и неторопливо выходя в комнату, вновь по тихоньку замораживаясь и замораживая воздух во круг себя. Многозначительно кивнув на телефон, он равнодушно пожал плечами. - Я был не голоден. Эгоист, проклятый. Было бы не плохо, если бы она подумала так же и, скажем, вышвырнула бы его из своего номера, из своей жизни, разозлившись, а он ее как следствие, вполне возможно, рано или поздно, выжжет или выморозит из сердца. Во всяком случае, пока она еще не успела там основательно утвердиться, так что его шансы были весьма велики. Он на это надеялся. - Сегодня я никуда идти не хочу, я устал. Этот чертов Париж меня выматывает. стоит заметить, что он по прежнему ее так и не обнимал, учитывая, что она обнимала его за шею, улыбаясь при этом, как-то..нежно? Он хотел правды. Просто на секундочку. Он согласиться ее потом забыть, но просто пусть она будет вот сейчас, в эту секунду, в это мгновение, когда она так нежно его обнимает, когда утыкается ему в грудь, вздыхая, выглядя хрупкой. Он знал, что это все ложь, но почему то хотелось думать, что правда, почему-то хотелось, что бы это было правдой. Да пусть она просто ему скажет, что это правда, и он поверит, наплевать, что потом он себя за это еще не раз обзовет совсем не хорошими словами. Пусть она будет его слабостью, единственной в жизни. Пусть она будет его первым и последним ослепительным фиаско, в его столь безгранично эгоистичной и победоносной жизни. Пусть. Он согласен. Пусть же в сердце твоем, как рыба, бьется живьем и трепещет обрывок нашей жизни вдвоем. Холодные пальцы медленно, почти что лениво опустились ей на талию. Холод. Осторожно обнимая. Очень осторожно. Словно он может причинить ей боль. О, да. Еще как может, причинял, причинит еще, выбирай любую, хочешь физическую, хочешь моральную, а хочешь, спец предложение - обе сразу. Не сейчас. Сейчас он будет нежным мальчиком. Влюбленным. Нежным влюбленным в нее мальчиком. Пусть она поиграет. У нее таких было сколько? Много, несомненно. Он незаметно пожал плечами, наплевать, слабость всего на чуть-чуть. Тонкие пальцы, уже не столь холодные, пробежались по позвоночнику, легким, едва ощутимым и потому еще более дразнящим касанием. Зарылись в волосах. Очертили контур губ. Чуть заметно улыбнулся. Уловил удивление во взгляде. Не удивляйся, он так хочет и все. Наклонившись, он поцеловал ее. Совсем другой поцелуй. Кружит голову. Пьянящий своей нежностью. Затяжной, переходящий в безумный. С чувством. Первый и последний поцелуй. Из той серии, в который вкладывают все что чувствуют, а потом просто уходят. Он не уйдет. Закрыв глаза, честно. Обнимая ее, осторожно, ласково, поглаживая по спине и прижимая к себе. Тепло. Называй меня родным, любимым, единственным. Я буду верить во все, что ты скажешь. Сегодня. Завтра, я снова стану прежним, ты снова станешь прежней. Сегодня - что-то сломалось. Если мы очень захотим, мы вернем все обратно, конечно вернем, но только не сегодня. Сегодня не получится, сегодня нам придется быть такими, какими мы себя ощущаем. Потом - завтра, через неделю, месяц, ты сделаешь ответный удар, такой же больной, такой же, что я пожалею. Но ведь не сейчас, правда?..
Lily: Откуда такая нежность, И что с нею делать, отрок Лукавый, певец захожий, С ресницами — нет длинней? - Я всё равно буду называть тебя любимым, родным и нежным… - пробормотала Лили, не меняя положения, и глубоко вздохнув. Она, вообще, что хотела, то и делала. Называла как хотела, говорила, что хотела. Она даже целовала, обнимала, сводила с ума так, как она того хотела. Лили продолжала обнимать Артура, сжав его на секунду ещё крепче, словно боялась, что сейчас он снова всё испортит. Она сама к нему пришла, сама сдалась первая. Так что давайте на пару дней, или хотя бы на сегодня они забудут обо всём, сыграют роль двух простых молодых людей, будут говорить обо всём на свете, будут чувствовать не ненависть, а лишь нежность и тепло. Ведь в них это есть, не зря же Лили может людей и к добру склонять, не всё же ей народ в психов превращать. Сильвестри что-то говорил своим холодным, равнодушным тоном. А Лили пропускала это мимо ушей, как когда-то делал он, просто потому, что знала, что всё это неправда, что он врёт и на самом деле чувствует совсем иное. Чувствует то, что она. Лилс лишь услышала ответ на свой вопрос. Он согласился остаться дома, согласился остаться с ней, и никуда не ушёл. Девушка облегчённо выдохнула, хотя так и не получала того, что безумно хотела. Обними меня, пожалуйста. Если не так, как в переулке, то так, как при нашей первой встрече. Когда мы ещё толком не знали, что представляем, друг для друга, но когда поняли, что не сможем жить без вмешательств в жизнь другого. Лили медленно подняла взгляд на Артура, не отрываясь ни на секунду. Она почувствовала, как его рука легко легла на её талию, почувствовала прикосновение пальцев к спине, и тут же нервно выдохнула. Зачем он знал все её болевые и эрогенные точки, и так нагло использовал это в своих целях?.. Это было нечестно, а ну и плевать. Лили поймала губами палец Сильвестри, и тут же отпустила его, но её взгляд выражал удивление той странной смене настроений, которые преследовали блондина, даже жёстче, чем её саму. Но почему она не сжимается в ожидании боли, а лишь трепещет в предвкушении её? Лили вздрогнула, подалась чуть вперёд, уперевшись грудью в грудь, чувствуя своим сердцем стук другого, но не менее горячего. Алые губы приоткрылись, ожидая поцелуя. Такого нежного, совсем не похожего на тот, что был в тёмном и грязном переулке. Как и их мысли, чувства и желания. А сейчас что-то случилось, будто сама Лили против воли воспользовалась силами и изменила их обоих. Девушка закрыла глаза, почувствовав, как впервые за много-много лет, по её щекам соскользнули две прозрачные и горячие слезинки, падая на тонкий шёлк маечки. И снова она целовала его безумно, задыхаясь. Так, что голова кружилась от нехватки кислорода. Губы болели. Её пальцы впивались в его плечи взъерошивали влажные волосы, и тянули вниз, доставляя боль. Лили чувствовала, что слёзы не прекращая скатываются по щекам. О, нет. Она не боялась быть сегодня слабой, демонстрировать свои пороки. Они ведь договорились, что эта неделя будет такой, что будет только их двое, настоящих. И ничего более. Баюкай же - но прошу, будь друг: Не буквами, а каютой рук: Уютами... - Правда…клянусь, что правдой стану в эту ночь… - тихо, очень-очень тихо прошептала Лили, отрываясь на мгновение от губ Артура. Её горячая кожа покрылась мурашками от внезапно ворвавшегося в комнату ветра, что распахнул двери небольшого балкончика, и теперь легко касался Лили. Девушка подняла свои карие глаза, внимательно вглядываясь в лицо Сильвестри, чувствуя, как замирает сердце. Она хотела его попросить, чтобы и он хотя бы на чуть-чуть оставил маски, позволил ей отдохнуть, но просить не надо было. Он ведь сам ей это предложил там, в ванной, а она сделала вид, что не заметила. – Мы останемся в номере, закажем еды, накроемся тёплым пледом и… неважно, что будет дальше. Я просто хочу быть с тобой рядом, любимый… - шептала брюнетка, приподнимаясь на цыпочках, и целуя Артура после каждого слова, прижимаясь к нему, не в силах оторваться, и лишь один раз она отошла, чтобы вытереть слёзы, которые застыли в глазах, и которым Лили не позволяла показаться. Итак слишком слабости. Девушка взяла Артура за руку и с улыбкой повела в ту самую комнату, где только что переодевалась. Остановившись у кровати, она повернулась к Сильвестри, и молча стала расстёгивать его рубашку. Пуговичку за пуговичкой, в полной тишине, в неясном свете заходящего солнца, дрожа от ворвавшегося холода, стоя босыми ногами на полу. Дрожащие губы брюнетки коснулись голубой жилки на шее блондина, чувствуя, как она бьётся, как пульсирует в ней кровь. Лили мягко обняла Артура, касаясь шёлком майки его обнажённой груди, вдыхая полной грудью аромат его тела и не выпуская из рук, будто боясь, что он снова исчезнет или сделает что-то не так. Лили сейчас искала защиты у того, кто делал ей больно так, как никто другой. Потеревшись щекой о его грудь, Лилс прикрыла снова глаза, ни о чём не желая думать, даже холод и голод, который постепенно брал верх, отошли куда-то на задний план. Это всё условности, когда рядом есть тот, кого ты хотела заполучить больше всего и кого ни с кем не хочешь делить. И тут Лили резко развернулась, толкнула Сильвестри на постель, и упала тут же рядом, потянувшись за телефонной трубкой, и заказывая в номер ужин на двоих и «что-нибудь сладкое, романтичное и очень интересное». Как сказал сам хозяин, он мастер на сюрпризы. - Интересно, а у нас получится не заниматься любовью, - о, какой прогресс, крошка, теперь ты называешь это любовью?.. надейся, чтобы он не заметил, - без этого ведь и ощущения острее, и чувства жёстче… - Лили положила телефон, и теперь сидела на кровати, водя пальчиками по груди Артура, и изредка касаясь его губ губами. Она смотрела с непривычной нежностью, будто всё то тепло, что было в ней, но что она никому не дарила, просто вырвались наружу. Но это могло быть также опасно, как и прекрасно.
Freezer: Он пропустил ее слова мимо ушел, Артур вообще любил это делать - никого не слушать кроме себя. Впрочем, когда она его не слушала, в отличае от остальных, ей практически ничего за это и не было. Может потому что, порой ему было и не очень-то важно, чтобы она его слушала. Во всяком случае, его точно устраивало так думать. Поэтому он и не обижался на него, какая в конце концов разница, слушает она его или нет? Он все равно слишком редко кому-либо, а тем более ей, рассказывал когда-либо что-то действительно важное. То, что было важно для него. Ведь по сути дела, она ничего о нем и не знала, ну за исключением того, что он англичанин и некоторых мелочей, ну и конечно же его сволочного характера, и то, до конца, она его не знала. Он мог в любую секунду открыть новую грань своей сущности. Он играл нечестно. Он это умел, он это любил, он очень редко когда за это платил. Сильвестри чуть заметно улыбнулся, видя ее реакцию. Он успел уже кое-что выучить, самое главное, что ему помогало в играх с ней. Кажется, что он таки достучался до нее. Знать бы еще, какая потом будет расплата. Но если честно, ему было наплевать. С самого начала, Артур решил, что его не волнует ни цена, ни то, что будет потом, с самого начала он решил, что с ней он готов рисковать и идти на всевозможные глупости, безумства и опасности. Это было с его стороны столь безрассудно, однако, стоит отметить, что ни разу еще блондин не успел об этом пожалеть. Совершенно ирреальная нежность. Едва касаясь позвоночника, спины, задумчивые узоры, кончиками пальцев, теплом, от холодного-холодного мальчика, легкая улыбка. Он целовал ее осторожно, словно боялся, что она исчезнет, рассыплется воспоминанием, прямо в его руках, и он никак не сможет ее удержать. Он целовал ее так, словно боялся напугать своим поцелуем, словно был не уверен в нем. Нет, он целовал ее так, как целуют любимых, не веря своему счастью. Чувствуя легкое головокружение, усиленное сердцебиение и жар в груди. Он никогда не чувствовал жар. Он же был ледяным. Сильвестри, чувствовал жар, в своей груди, чувствовал её дрожь. Ее руки, в его волосах, легкая боль. Жадно впиваясь в ее губы, перескакивая с нежности на страсть всё сжигающую. И резкий стоп. Внимательно вглядываясь в нее, он на некоторое время нахмурился, слезы. Сильвестри нахмурился еще больше. Слезы. По ее щекам. Поймав одну слезинку, он покачал головой, прижимая ее к себе, он хотел знать почему, он совсем не был уверен, что он когда-либо узнает - Почему?.. тихо спросил Артур, спрашивая обо всем сразу и ни о чем конкретном, она даст ответ на тот вопрос, на который посчитает нужным. Разве сильная девочка может плакать?.. Покрывая поцелуями ее лицо, он не отпускал ее от себя, ни на секунду. Verra la morte e avra i tuoi occhi. ...Она расстегивала его рубашку, слишком робко, для той, которую он знал всегда. Она была совершенно другой. Неужели, она вот такая - настоящая? Это не то, что удивляло, это меняло абсолютно все. Это ломало все, что он думал. Это ломало всю оборону, что он выстраивал, перед ней, всю ту стену ледяную, что он строил, шлифовал, все свои годы, зная наверное, что когда-нибудь встретить подобную ей, и что он будет готов.. Как он ошибался. Он не был готов. Артур никогда не был готов к встрече с ней. Он был совершенно безоружен, на самом деле. К этому даже не возможно подготовиться, как ни старайся. Потому что оборона была не нужна. От нее не нужно было защищаться. Ее нужно было защищать. Он не мог ничего сказать. Сильвестри смотрел на нее удивленными глазами, в которых не было ни грамма лжи. Такими правдивыми они не были еще никогда. Разве что в далеком детстве, когда еще было можно. Обнимая ее, одной рукой он придерживал Лили за талию, другой гладил по волосам. А потом оказавшись на кровати, не удержался от легкого смешка. - Хм, забавно.. пробормотал блондин, после того, как девушка повесила трубку. Наверняка, они со стороны показались тому мужчине очень милой парочкой. Если бы он знал, чего с ними творилось на самом деле. - Ммм..любовью?.. заинтересованно переспросил Артур. Блондин цеплялся к словам. Цеплялся, потому что он не любил одного - когда что-то что касалось его, называли не своими именами. Она называла его любимым, что его невероятно раздражало, ведь он был уверен, что она его ни капли не любила. Сейчас - он готов был в это поверить, потому что этот взгляд не мог лгать. Как же ему хотелось, что бы этот взгляд не лгал. Пожалуйста. Потянув брюнетку за руку, на себя, он с улыбкой приобнял ее, когда девушка удобно устроилась у него на груди. Все так же молча, не зная совершенно что сказать, он легонько ее поглаживал, чуть улыбаясь и задумчиво смотря в потолок. Несколько часов назад - он бы ни за что не поверил, что позволит себе такую роскошь с ней. Нежность. Искренность. Сильвестри чуть улыбнулся, в мгновения ока оказываясь над девушкой, наклоняясь и даря Лили безумный поцелуй. Сладко. Чуть прикусывая кожу, он поцеловал девушку в шею. Плечи. Едва касаясь провел языком от ключицы к шее, сходя с ума от вкуса и запаха ее кожи. На мгновение останавливаясь, словно задумавшись над чем-то, а потом слегка поцеловав Лили в губы, опустился ниже. Вырисовывая на теле девушки узоры языком, блондин спустился к ее животику, слегка покусывая и целуя, неумолимо опускаясь все ниже.. - Ну я же обещал.. он чуть заметно улыбнулся встретившись с возмущенным взглядом Лили и ласково целуя в носик - Без этого всего же ощущения острее и чувства жестче, помнишь? в очередной раз, улыбнулся молодой человек, ласково поглаживая девушку по щечке. Не успела она возмутиться как следует, и опровергнуть его слова, как в комнате раздался стук, молодой человек, вопросительно посмотрел на Лили, не желая выпуская ее из своих объятий. Казалось, что у них так мало времени. Не хотелось упустить. Не хотелось отвлекаться.
Lily: Было душно от жгучего света, А взгляды его - как лучи. Я только вздрогнула: этот Может меня приручить. Лили поняла в какой-то момент, ещё тогда, перед ванной, в маленьком коридорчике их общего номера, что-то сломалось не только в ней, но и в Артуре. В нём куда-то ушла жестокость, и теперь он обнимал её с нежностью, любовью и так аккуратно, будто она фарфоровая куколка. И всё, что оставалось делать брюнетке – это просто быть собой. Точнее быть той, кем она являлась когда-то в глубоком детстве, еще, когда бабочки были предметом красоты, а не изучения цвета пыльцы на кончиках пальчиков. Жалела ли она о том, что показала ему свои слёзы? Может быть только чуть-чуть. Ведь Лили не была уверена в том, что в какой-то момент он сможет использовать это против неё. Впрочем, она сама не была уверена в том, что не нанесёт ответный удар, потому что…Ну, потому что это их вторые натуры, они могут быть разными, но избавиться от истинной сущности – это невозможно. Но можно её немного обуздать, хотя бы по отношению друг к другу. Хотя бы на чуть-чуть. Именно поэтому Лили даже в какой-то степени была рада тому, что Сильвестри увидел всё это, но только она не ответила на его вопрос. Просто сейчас не время раскрывать все тайны. Ты видел её, но не разгадывай, пока не надо. Ведь сильные девочки если и плачут, то только потому, что не-вы-но-си-мо больно. По пустякам разве будут они тебе плакать? Да, скорее каблуки об кого-нибудь сломают, чем слезу пустят. Только вот сейчас и каблуков не было, и больно было. Лили вздрогнула. Он всё-таки услышал, зацепился. Сильвестри, ну почему ты всегда всё так усложняешь, а?.. Лили прикрыла глаза, прикидывая, как выпутаться из этой ситуации, и таки нашла. - Именно. Ты не ослышался, Артур… - Лили задержала руку, а потом снова продолжила легонько поглаживать мужчину, искренне и совершенно открыто улыбаясь. – Но, мы, конечно, можем заняться просто сексом. Безудержным, страстным, но всё-таки просто сек-сом, - девушка широко улыбнулась, переплетая свои пальцы с пальцами блондина, и устраиваясь рядышком. Он был совсем-совсем тёплым и таким уютным, как тот плюшевый белый мишка в её далёком детстве, которого она с такой любовью обнимала. Вот только мишку она не хотела поцеловать/изнасиловать/попробовать на вкус/связать (нужно подчеркнуть), а вот Артура хотела, причём желательно всё и сразу. Ну, или чтобы он её. Какая же она всё-таки непостоянная, сумасшедшая и неадекватная, явно сказывается генетическая наследственность. Как можно одновременно плакать и хотеть заняться любовью? Как?! А вот легко. Лили легко это делала, чувствуя, что желание не хочет отступать, и что это желание надо было либо удовлетворить, либо заесть чем-нибудь очень сладким и запить очень алкогольным. Не успела Лили об этом подумать, как оказалась прижатой к кровати. Она приподняла левую бровь, с лёгкой, непонимающей улыбкой глядя на Артура, в глазах которого загорался странный огонёк. Девушка облизнула губки, даже не зная к чему именно ей готовиться. Сильвестри перевернулся так, что теперь Лилс пришлось чуть шире раздвинуть ноги, чтобы ему было удобней нависать над ней. И эта весьма многозначительная поза едва не свела с ума её. Брюнетка выгнулась ему навстречу, опираясь на локти, и целуя блондина в ответ. Растворяясь в этом диком поцелуе. Ничего нежного. Ничего удивительного. Но столь мучительно сладко, что заныло внизу живота, и перестало хватать воздуха. Лили снова и снова погружала пальцы в блестящую белую массу, упав на кровать. Лилс согнула правую ногу в коленке, левую вытягивая вперёд и чувствуя напряжение, которое пронзило её до самых кончиков пальцев. Губы, зубы, язык Сильвестри творили что-то невообразимое. И ведь это была всего лишь самая лёгкая прелюдия. Это первая стадия. Так какого чёрта, она уже готова перейти к последней, когда мир сходит с ума, а твоё тело, как один сплошной нерв. Ух, в этом и была проблема Лили. Она не умела и не хотела терпеть таких пыток. Сразу. Всё. Kiss baby, kiss. Baby, baby. Suck baby, suck. Но нет. Она должна суметь… - Я должна-а-а-а-ах… - глаза девушки широко распахнулись, и тут же закрылись, и на губах заиграла немного одурманенная улыбка, которая тут же была стёрта другими губами. Настойчивыми. Сладкими. Пьянящими. Лили обнимала Артура, но тот легко вырвался из этих цепких ручек, заскользив вниз по её телу, приподнимая майку, и лишь слегка коснувшись груди. Лили сжала в руках простынь, и закусила губу, чтобы не застонать в полный голос. Он каждый раз это делал с ней. Знал же, что она умирает, когда он так делает… - Твою мать, Сильвестри! – Прорычала Лили, отмахнувшись от него, полностью не удовлетворённая, разгорячённая, влажная, страстная, безумная. Он поцеловал её нежно в носик, а ей захотелось ударить его в нос! Брюнетка раздражённо отбросила его руку от своего лица, и оттолкнула мужчину, в тот момент, когда раздался стук в дверь. Вскочив с кровати, и нервно одёргивая майку, и даже не пытаясь накинуть что-то сверху, Лили подошла к двери. - Ужин в номер, как и заказывали, - раздался приятный мужской голос. Лилс распахнула дверь, мрачно уставившись на парнишку, которой стоял около небольшого столика на колёсиках, на котором стояли разнообразные вкусности. - Спасибо, - буркнула Лили, протаскивая стол в номер, засовывая в карман парня сто евро, и захлопывая перед его носом дверь. В эту секунду ей будто бы послышалось чьё-то мерзкое хихиканье. Лили хмыкнула, ну окей. Раз они играют в эту игру, то значит не ей одной страдать. Девушка затащила столик в комнату, прошла к окошку, закрыла его, чтобы не было холодно. Затем всё также молча подошла к рубашке Артура, которая валялась на полу, подхватила её и коротко бросила парню: - Сейчас отнесу её в стирку и вернусь, развлекайся, - по дороге Лили успела включить какую-то музыку, которая играла в фоном, и ни капли не напрягала. Зайдя в ванную, Лилс скинула с себя майку и чёрные ажурные шортики, в итоге оставшись в чёрной рубашке, доходящей ей до середины бедра. Подвернув у неё рукава, девушка вышла из ванной, выключив свет, и с совершенно непроницаемым видом зашла в комнату. Вроде бы ничего не изменилось, и ничего она такого не делала, пока не делала. - Я передумала её стирать... Она пахнет тобой. Ммм, что нам тут вкусного привезли? Я так хочу есть, если честно! – Лили склонилась над столиком, убирая за ухо непослушную прядку чёрных волос, и внимательно водя пальчиком над блюдами. Скромно? Скромно. Если не считать того факта, что Артур мог видеть всю грудь Лили в вырезе своей же рубашки, он мог увидеть даже родинку на правом соске, если внимательно приглядеться. Идём дальше. Лили села на постель, подобрав под себя одну ногу, и прикрываясь рубашкой, которая обнажила одно плечо и норовила снова обнажить правую грудь. Брюнетка самозабвенно поглощала какое-то совсем не эротичное блюдо, но кажется оно было весьма сочным. Во всяком случае, она так вкусно облизывала грязные пальчики, и при этом так томно прикрывая глаза, что казалось, будто она делает…В общем, очень интересно. - Расскажи мне о себе, Артур, - внезапно обратилась Лили к блондину, в очередной раз, облизывая пальчики, и не желая пользоваться салфеткой. Посмотрев на парня, принцесса ласково улыбнулась, едва ли смущённо не краснея. - Ой, ты не видел пульт от центра? – Пробормотала Лили, всё-таки вытирая руки, а затем… Затем она забралась с ногами на кровать, ложась поперёк неё, и потянулась за пультом, который лежал на полу, с другой стороны. И кто бы мог знать о том, что рубашка так высоко задерётся, полностью обнажая нежно-персиковую кожу чей-то весьма очаровательной попки. – А вот и он… - протянула Лили, возвращаясь назад, сначала вставая на четвереньки, а затем усаживаясь на ноги, и крутя в руках пульт с таким видом, будто это была какая-нибудь весьма забавная игрушка из секс-шопа. – Ну, так что. Ты расскажешь мне что-нибудь о себе?.. Хоть что-нибудь…Я хочу знать чуть больше…
Freezer: Меньше всего, Артур ожидал, что она не будет уходить от слов, на которых он ее поймал. - Я впечатлен. проговорил молодой человек, на мгновение слегка улыбнувшись и выглядя действительно несколько озадаченным. Он ожидал, что она скорее опровергнет свои слова, нежели подтвердит их, даже в той ситуации, даже с тем раскладом, что она себя ведет совершенно по другому, он почему то был уверен, что такого он от нее не услышит. Потому что блондин прекрасно понимал что значат ее слова. Во всяком случае, что они значили для него он точно знал. И он почему-то совсем не сомневался, что их взгляды тут сходятся. Выпьем черного ямайского рома И лучше останемся дома Никто не сможет никогда отнять у Сильвестри, это его бесконечную любовь к тому, чтобы издеваться над кем-либо, даже сейчас, он не мог стать по настоящему идеальным, без обломов. Ну ведь он, откровенно ее обломал, прочитав в потрясающих глазах Лили, желание заехать ему как следует по лицу, чтобы он больше так не делал. Откидываясь на кровати и расслабляясь, он даже не посмотрел ей в след, когда девушка пошла открывать дверь, забирая то, что им принесли. Точно так же спокойно, он проигнорировал тот факт, что она скрылась от него в ванной. Заложив руки под голову, Сильвестри задумчиво смотрел в потолок. Порой ему чертовски хотелось, понять что с ним будет дальше. А сейчас, пока он еще не успел пожалеть о том, что он еще тогда, в кафе не сказал ей нет, он тем более хоть на чуть-чуть хотел знать, что будет. Его бы устроил даже тот факт, что все в принципе будет не так плохо, ну или, что она не исчезнет, в ближайшее время, как она очень любила. Сильвестри тоже это любил, да только почему-то не с ней. Чуточку нахмурившись, он закрыл глаза, стараясь не думать. Пока она застряла в ванной, он лениво поднялся, налил себе бокал шампанского, в импровизированный замороженный бокал, который вырос у него руке, в тот момент, как он задумчиво разглядывал столик, выбирая что бы еще взять к шампанскому, блондин напрочь проигнорировал предложенные для использования емкости, хотя они и были очень даже не плохи, наливая шипящий напиток. Захватив с собой веточку винограда, он вальяжно устроился на подушках, с бокалом шампанского в одной руке и с веточкой винограда в другой. То, окно, что закрыла Лили, абсолютно ему не мешало, будучи в открытом виде, ну а она, могла замерзнуть просто будучи в его объятиях, впрочем, кажется она решила, что сегодня он будет ее греть, улыбнувшись себе под нос, молодой человек сделал небольшой глоток, кто знает. С некоторым удивлением обнаружив, что напиток как ни странно его устраивает, Сильвестри откусив виноградинку, приподнял брови, встречая лениво-оценивающим взглядом выходящую из ванной комнаты девушку. - Я уже начал скучать, отсалютовав ей бокалом, он сделал еще один глоток -Хм, посмотрев на девушку едва ли заинтересованным взглядом, блондин подлил себе шампанского, чуть ли не интересуясь им больше даже чем ей, Сильвестри опять в своем репертуаре, придется с этим смириться, он лениво улыбнулся - Если она тебе так понравилась, могу подарить, у меня есть ещё. подмигнул блондин, делая глоток. Потянувшись, откидываясь на подушки в очередной раз, и отбрасывая в сторону уже голую веточку от винограда, после чего, заложив руку за голову, Сильвестри стал наблюдать за Лили, с непроницаемым выражением лица, периодически хмыкая и делая небольшие глотки шампанского. А посмотреть, было на что. Абсолютно ничем не прикрытая грудь, рубашка, не очень справляясь с функцией прикрывания, так издевательски наложенной на нее Лили и Артур мог либо с мучительным желанием на нее смотреть, либо уделить внимание чему-то менее интересному, но и менее заводящему. После очередного глотка, он посмотрел на бокал в свое руке. Какие они там все скучные, ничего кроме шампанского придумать не могли. Хоть бы бутылку виски положили. Он усмехнулся своим мыслям. А девушка тем временем, явным образом решила над ним поиздеваться. С выражением умеренного интереса, он за ней наблюдал, определенно разочаровывая ее, все таки он был замечательным актером, умея скрывать даже те чувства, которые казалось бы, совсем никому неподвластны. Поставив бокальчик на столик, блондин поднялся с кровати, чуть пожимая плечами, - Очень мило, пробормотал он, облизывая мигом пересохшие губы, в тот самый миг, когда рубашка задралась до самого края, открывая соблазнительные округлости. Не удержавшись, он на короткое мгновение расплылся в хищной улыбке, после чего резко развернувшись, отошел от кровати, находя свое пальто, и вытаскивая оттуда пачку сигарет. Вытряхивая белую палочку, молодой человек, порылся в кармах, в поиске зажигалки, а когда нашел ее, зажег сигарету. Вернувшись к столику, Артур подлил шампанского, и взяв его, не торопился возвращаться на кровать. Она ведь установила не самые справедливые правила, откровенно говоря, она придумала самые не справедливые правила, которые только можно было выдумать, она ведь знала, что он ее захочет. Ну, чего скрывать, он даже в состоянии особо сильного желания ее убить, не прочь сначала ее как следует отыметь. - Я художник, спокойно проговорил Сильвестри, делая большой глоток, а затем затягиваясь. - Это всё. пожимая плечами, проговорил он. Ей совсем не за чем было знать подробности его биографии, к тому же, пусть она и была местами очень интересна, вряд ли ей стоило это знать. Не отходя от столика, он смотрел на девушку, искренне ей наслаждаясь. Это был абсолютно неоспоримый факт, что она была хороша. Она это прекрасно знала, нагло сейчас пользуясь этим. Скажи мне, с кем спит твое сердце? Возможно, это был один из немногих моментов, когда он чувствовал что-то особенное. Да, глядя на нее, он чувствовал нечто гораздо большее, чем то, что чувствовал когда-либо раньше. Но ведь, не очень хотелось признаваться себе в слабости к ней, в очередной раз. Он ведь уже один раз признался в этом себе. Задумчиво пройдясь по комнате, он размышлял над чем-то, рассеянно покусывая губы и не посвящая в это Лили, уже давно докурив сигарету и допив свой бокал шампанского, не спеша наполнять его в очередной раз. Наконец, присев на край кровати, он закинув в рот несколько виноградинок, и через плечо ненадолго взглянул на лежащую девушку. На что поспорим, что любой другой мужчина на его месте, уже давно занялся бы с ней сексом? Но разница была именно в том, что сексом-то он заниматься не хотел. Сексом. Улавливаете? В пол оборота повернувшись к ней, Артур поднял над ней руку, чуточку пошевелив пальцами, с легкой улыбкой наблюдая, как над Лили посыпались снежинки, тая еще раньше, чем долетят до нее. Что будет этим утром, Холодным и светлым, Пьяным и одиноким с тобой? Кто-нибудь, когда-нибудь, хоть немножечко, знавший Артура Сильвестри мог бы когда-нибудь подумать, что он хоть капельку романтик? Но ведь согласитесь, что-то было в этом романтичного и где-то даже немного нежного. Особенно улыбка. Она хотела его завести, наверняка, еще отомстить. Да только она не знала, что итак его заводит одним только взглядом. Где-то в глубине души, он относился к ней возвышенно, как не относился ни к одной из девушек, которые у него были. - Скажи, чего ты сейчас хочешь? в очередной раз, слегка улыбнувшись, поинтересовался Сильвестри. Откинувшись боком на кровать, он лежал облокачиваясь на одной руке, второй, задумчиво водя кончиками пальцев, по голым ногам Лили, вырисовывая какие-то узоры, внимательно смотря на нее. Он вел себя слишком странно, то обжигая и коля равнодушием, то удивляя, окутывая лаской и нежностью, казалось, что его желания, мысли менялись каждые несколько секунд, и было совершенно невозможно предугадать, что он сделает следующим. Он один знал, что сделает и он один знал, что чувствует на самом деле.
Lily: Лили сидела на кровати, на секунду словно погрузившись в себя и собственные размышления. Она вроде бы как выпала из жизни, из времени, пребывая в своём собственном маленьком мирке, куда никто не имел никакого доступа. Девушка вглядывалась в ночь, что уже опустилась на город Любви, и теперь подкрадывалась к окнам отеля. Взгляд Лил был странным, она задумалась о чём-то так сильно, что почти пропустила слова Артура, и даже почти забыла о его существовании. Что ты видишь за окном? Город? Нет, это не просто город. Это место, где я раскрывала тебе своё сердце и разум. Место, где ты в миллионный раз принимал правила игры и играл, не понимая того факта, что я приехала к тебе, нашла тебя, чтобы прек-ра-тить игры. Я не умею раскрываться постепенно. Для меня проще сделать это сразу, кому-то одному. Например, тебе. Человеку, ненависть к которому едва ли не сильнее лю…Стоп. Нет. Этого слова не будет. Ведь оно не надо тебе. Ты волен делать, что хочешь. Я не могу тебя просить о чём-то, я могу лишь сжимать кулаки, нервно выдыхать и продолжать делать вид, что мне плевать. Хотя это совсем-совсем не так. Лили тряхнула всё ещё немного влажными волосами, чтобы очнуться от своих мыслей, и перевела взгляд на показушно-равнодушного Сильвестри, цедящего ледяное шампанское из импровизированного бокала. Так странно, первоначальное желание отомстить ему, вызвать какие-то чувства, отошло на задний план. Лили поняла как по-детски это выглядило с её стороны, и захотелось сразу же укрыться, спрятаться, выгнать Артура из своего номера, и вообще бросить всё это. Чего она хотела, когда ехала сюда, изначально, когда ей в голову пришла эта сумасбродная идея попытаться стать ближе к блондину? Да, Лили сама понятия не имела, чего она хочет, кроме разве того, что просто увидеть его. А теперь? Что теперь? Теперь Лили понимала всю глупость своих действий. Но отступать некуда, просто иди до конца, доведи игру до логического завершения. - Подлей, пожалуйста, - Лили протянула Артуру свой пустой бокал, отворачиваясь в сторону, и часто-часто моргая, чтобы убрать не прошенные слёзы обиды, лишь бы их никто, кроме неё самой не заметил. Может быть Артур и был прав, проявляя к ней такое безразличие, но не могла же Лилс сказать ему о том, что в принципе он тот единственный, чьё внимание ей и было нужно? Нет, конечно, она не может такого ему сказать. Равнодушие задевало, обижало, оно убивало. Да, лучше бы он ненавидел дальше, чем вот так себя вёл. Колко и безразлично. Лили залпом выпила холодную жидкость, поставив бокал на столик, и подтянув ноги к себе, обняла их, уткнувшись подобородком в колени, внимательно наблюдая за Артуром, который всячески продолжал выказывать своё равнодушие к происходящему. И лишь нервно дрожащие кончики пальцев, чуть охрипший голос, выдавали волнение. Но Лили лишь коротко улыбнулась, это не принесло ей должного удовлетворения. - Ты нарисуешь меня? – Вскинув взгляд, тихо спросила Лили, в упор глядя на метавшегося по всей комнате Сильвестри. О, нет, ей не обязательно было знать ответ на этот вопрос, она задала его лишь потому, что не знала о чём говорить дальше. Сегодня был явно не её день, и желания выводить кого-то из себя пропало. И Лили просто уже устала от всего этого. С протяжным вздохом, зажмуриваясь, сжимая руки в кулаки, Лили опрокинулась назад на подушки, сдерживая своё желание громко-громко закричать в подушку. Нет, она не сделает этого. Только не здесь, не сейчас и не при Артуре. Настоящую нежность не спутаешь Ни с чем. И она тиха. Ты напрасно бережно кутаешь Мне плечи и грудь в меха И напрасно слова покорные Говоришь о первой любви. Как я знаю эти упорные, Несытые взгляды твои! Лили приподнялась на локтях как раз в тот момент, когда Артур присел на краешек кровати. Девушка склонила голову набок любуясь красотой его тела, в неярком свете тусклых ламп, освещавших немного винтажный интерьер номера. Белые волосы отливали серебром, под кожей можно было заметить, как перекатываются мышцы, при каждом ленивом движении этого снежного барса. У брюнетки перехватило дыхание, когда она поняла, что она и Артур, это как две половины её сил. Тёмная и светлая. Тёмная содержит в себе свет, свет содержит в себе темноту. Лили на секунду прикрыла глаза, а когда открыла их, то увидела, что Сильвестри держа свою руку над ней, заставляет ажурные снежинки спускаться по воздуху и таять, не позволяя касаться горячей кожи. Лили, завороженная этим странным зрелищем, подняла ладошку, ловя одну из снежинок, и слизывая её языком. Она была настоящей!.. Сияющие глаза уставились на Артура, который по-прежнему был безумно меланхоличен. - Ох!.. Это… Просто… Я люблю… - Лили не смогла продолжить предложение дальше, ком застрял у неё в горле. Девушка глупо улыбалась, продолжая наслаждаться снежинками. Но долго это не смогло продолжаться, видимо, блондину надоело развлекать свою спутницу, и он решил, что настала её пора. Но у Лили не было каких-то особых желаний, хотя нет. Было. Ты письмо мое, милый, не комкай. До конца его, друг, прочти. Надоело мне быть незнакомкой, Быть чужой на твоем пути. Лили вздрогнула от прикосновения этих тонких, почти волшебных пальцев, к своей ноге, где вырисовывались замысловатые узоры. Как старинные символы заклятия, когда никому тебя не отдадут больше, и себе принадлежать не сможешь. Брюнетка подняла спокойный, почти безразличный взгляд на Артура, и всё тем же спокойным тоном заявила. - Я хочу тебя, - Лили вдохнула поглубже, и на выдохе продолжила говорить. – Не только в плане секса, хотя этого я не могу отрицать, но и… - Лили запнулась, но подумав ещё секунду, она продолжила. – Я просто тебя хочу. Всего. На эти долбанных четыре дня я хочу, чтобы ты был только моим. И когда я говорила тебе всё то, в кафе, я не лгала. Каждое слово, каждое желание были реальными и настоящими. Мне это надо. Это не прихоть, не каприз, это не-об-хо-ди-мость! – Лили переменила позу, заставляя Артура убрать руку с её ноги. Девушка перебралась по постели поближе к Сильвестри, и перекинув ногу, устроилась на нём сверху, обхватывая своими ладонями его лицо, и пристально вглядываясь своими чёрными глазами в его серые. - Это не игра, Артур. Игры кончились. Мне просто нужен отдых. Я ехала сюда не для того, чтобы… Неважно. Я просто приехала сюда потому, что мне нужен ты. Я прошу тебя, слышишь, прошу. Забудь обо всех на эти четыре дня. О своих женщинах, друзьях, партнёрах. Я умоляю, мне это надо. Я сделаю всё, что ты попросишь, только сделай это…прошу…прошу…прошу…- Лили закрыла глаза, касаясь своим чуть влажным горячим лбом лба Артура и прерывисто вздыхая. Её пальцы чуть дрожали. – Если хочешь, то мы можем отправиться в Амбер. Ко мне, где нет никого, кто мог бы нам помешать… Но если хочешь, ты можешь уйти. Только не сейчас, доведи хотя бы одну ночь до конца…
Freezer: Конечно он на самом деле был такой холодный и равнодушный. А еще, если подумать, это было идеальная защита От всего мира и от каждого человека и другого мутанта конкретно. Включая Лили. Особенно Лили. Не потому что она ему не нравилась или он ее боялся. А наоборот. Потому что она ему нравилась. Слишком нравилась, для того времени, что он ее знал. Слишком нравилось, учитывая, что он в принципе о ней знал. Он надеялся, хотел, в тайне, в глубине души, где то так глубоко, что и самому не докопаться, что бы она приехала сюда к нему, не просто так, что бы в очередной раз поиграть в какую-то странную, непонятную и жестокую игру, что бы после окончания опять исчезнуть из его жизни, даже не размениваясь на прощания, оставляя после себя какую-то дурацкую, ноющую пустоту и желание вновь ее увидеть, почувствовать, да хоть как нибудь. Он мог бы не прощать ее, он бы просто игнорировать ее приходы, ее появление, ее врывания в его жизнь без спроса, без предупреждения, просто когда захочется.. Но он не мог. Он не мог ее игнорировать, у него ничего не получалось, даже если он хотел, даже если он пытался, даже если он бросался на нее с кулаками, с желанием придушить, с желанием заморозить на веки вечные, все равно он не мог не думать о ней. Не мог и все. Не получалось не обращать на нее внимания, даже с его ледяным равнодушием. В реальности, без масок и игр, все было иначе. - Конечно, сказал блондин, наполняя бокал брюнетки, легко и беззаботно, словно его на самом деле не мучили никакие вопросы, никакие мысли или тревожные ожидания. Он не мог ей полностью доверять, потому что ощущение того, что она просто играет с ним, его не покидало. Она была слишком принцессой, что бы ее могли заботить чужие чувства, она просто привыкла ими играть, управлять и направлять. И поэтому, ей было лучше думать, что он бесчувственный, холодный, равнодушный. Во всяком случае, он думал так раньше. Сейчас, сегодня, несколько часов назад, все изменилось. Но от этого не стало легче. Те простые истины в которые он мог легко верить рассыпались, явив перед ним другую Лили, ту Лили которую он не знал и знал одновременно, ту Лили, которая теперь не могла вызывать в нем тех холодных чувств, растапливая его изнутри, размораживая его ледяное сердце, вызывая в нем нежные и теплые чувства. И это не могло не тревожить его. А, вдруг, он ошибается? Вдруг, ему только кажется, или она так искусно притворяется, вдруг она играет новую роль, раскусив его, найдя его слабое место, вдруг она ему просто мстит, или хочет чтобы он был перед ней на коленях? Он уже давно и безвозвратно попал к ней в сети, но ведь это еще совсем не значит, что он не может сопротивляться, он ведь не беззащитен, он может показывать клыки, которые у него были, использовать приемы, которые могут тоже ее ранить. - Вряд ли.. коротко ответил он, сомневаясь, что такой ответ ей понравится, хотя, может быть, на самом деле, ей было плевать. Она была бы идеальной натурщицей. Лили уже не один раз доказала ему что, верить ей не стоит и теперь он просто не знал, что ему делать. Она не могла врать, она точно не могла врать, сейчас... Молодой человек улыбнулся, ее реакция была такой забавной, какой-то по детски милой - Понравилось.. скорее утвердил, нежели спросил Сильвестри, задумчиво наблюдая за ней. Он все еще не мог определиться. Артур не мог решить, готов ли он к боли, настоящей. Если он ошибется. Если он доверится. Кто показал тебе звезды утром? Кто научил тебя видеть ночью? Кто, если не я? Откидываясь спиной на кровать, он расслабленно раскинул руки, наблюдая за бликами на потолке. Он совсем не успел заметить как наступил вечер. Как зажглись огни. Как почти прошел целый день, с того момента, как они решили провести несколько дней вместе. Едва заметно покачав головой, он зажмурился на секунду, а потом открыл глаза, заглядывая в глаза Лили. - А потом? он покачал головой, снова, приподнимаясь на локтях, хмурясь и словно не решаясь сказать, негромко все таки проговорил - Что потом? Что ты будешь делать? он усмехнулся. Да жить как обычно, конечно, что ты ведешь себя как глупый, маленький и наивный мальчишка, Артур? Поморщившись он отвернулся от нее, посмотрев в стену, слушая что она говорит и с отвращением к самому себе понимая, что он ей верит, каждому слову, сказанному так неподдельно искренне, он верит, и что он не сможет отказаться от нее сам, сил собственных не хватит, это было какое-то мучение, какая-то невменяемая пытка, он понимал, что потом его ждет ад, все девять кругов чтобы потом стать прежним, что бы выжечь воспоминания, чтобы выжечь чувства. А самое тяжелое будет то, что он не захочет этого делать, конечно не захочет. Он знал это. - Я не смогу. тихо сказал блондин, обращаясь то ли к себе, то ли к ней, поворачивая голову и испуганно посмотрев ей в глаза. Впервые в жизни, да? В первые в жизни он боялся и понимал, что не сможет чего-то сделать. ты стоишь своих откровений. я верю, что тоже стою. - Я не смогу потом. освобождаясь от ее рук и откидывая голову назад, на кровать, застонал парень, с какой то безумной усмешкой на губах. - Понимаешь? Резко поднимаясь и хватая ее за плечи, заглядывая ей в глаза Сильвестри усмехнулся, без холода, без равнодушия, а горько - Ты понимаешь что просишь? покачав головой он вздохнул - Нет, я могу. Ты знаешь, что я могу. Но как я буду потом? Вот пройдет 4 дня, и что дальше? Как мне потом? Мне будет тяжело. Я не хочу этого. Я привыкну к тебе. Я всегда к тебе привыкаю. А потом мне приходиться отвыкать, а ты снова берешь и приходишь. И все ломаешь. Я не могу так. На секунду прикрывая глаза и переводя дыхание, он спросил - Зачем ты это делаешь со мной? Четыре дня. Все так легко. Четыре дня. Два человека. Не совсем человека. Веселые развлечения. Порой жестокие и беспощадные. Боль. Взаимные обиды. Ревность. Холод. Париж. Цветы. Все так легко. Все так просто. Усмешка проскользнувшая на губах, чуть подрагивающие веки закрытых серых, всегда насмешливых и ироничных глаз, в которых последние несколько секунд напрочь отсутствовало и то и другое, уступив место непривычной серьезности и какому то отчаянью. Почему бы просто не согласиться? А сколько можно? Сколько раз он уже соглашался, сколько раз он обещал себе не соглашаться? Раз уж мы говорим откровенно Лили, тебе стоит знать чуть больше чем ты знаешь, или думаешь. - Я не могу тебя забыть. он открыл глаза - Когда ты уходишь. выдохнув он почувствовал как во рту пересохло, как слова жги его, как чувства жгли его - Еще ни разу не получалось. сжав кулаки, он замолчал, с боем вырванные слова. Больше ни слова. Отвернувшись, на какое то время, он застыл ледяным, снова ледяным, изваянием, а через несколько секунд, пожав плечами вновь повернулся к ней - Четыре дня, да? Я никуда не уйду. И гори все синем пламенем, полыхай и взрывайся, уничтожай его, рви изнутри, выворачивай душу ко всем чертям. Наплевать.
Lily: Always wanted to be Always wanted you to see my heart Always wanted your love Always wanted but never was А он ведь не верил ей. Даже когда её откровенность была настолько сильной, что саму Лили едва ли не наизнанку выворачивало, это противоречило её сущности, тому, что было внутри неё. Девушка нервно, прерывисто выдохнула, затем зажмурилась, и резко распахнула глаза, продолжая смотреть на Артура. Всё ещё держа его лицо в своих ладонях. Её взгляд, как безумный метался по этому красивому, аристократическому лицу, от серых, стальных глаз, к плотно сжатым губам, которые хотелось немедленно разомкнуть, чтобы они не были такими презрительными. Лили опустила руки на колени, вместе с этим опуская и взгляд, который упёрся куда-то в район сердца Сильвестри, а сама Лили словно задумалась о том, а есть ли там правда сердце, или это всего лишь иллюзия?.. - Я не знаю, что я буду делать. И я не хочу даже думать о том, что будет через эти четыре дня, - Брюнетка так и не подняла взгляда, она сцепила вместе пальцы, чувствуя, что поступки, которые она совершает сейчас, приведут к необратимым последствиям, но значит такова жизнь. Ты можешь быть убийственно жестокой с другими, даже с собой, но ты не можешь быть настолько жестокой с ним. Тебе не позволяет твоё сердце, твоя совесть, которая ещё жива внутри тебя. - Ты так говоришь, будто бы я смогу. Я не осознаю до конца на какой риск иду сама и предлагаю пойти тебе, да и не хочу осознавать. Артур, ты знаешь, что мы оба сумасшедшие, нам никогда не было дело до остальных, кроме себя любимых, - Лили по-прежнему сидела сверху на Сильвестри, но сейчас девушка подалась вперёд, касаясь руками его груди, и чуть приподнимаясь, чтобы заглянуть в глаза мужчины. - Не думай о том, как сможешь потом, потому что я сама не знаю, как смогу я. Но думай о том, что ты можешь сделать сейчас, - взгляд Лили всего на одно мгновение стал необычайно жёстким. Она знала, о чём говорила. Решение надо принять, и она примет любой исход событий и даже слова против не скажет. Never wanted to feel Never wanted you to steal my heart Never wanted you to know Never wanted to show I'm weak Лили вздрогнула, когда Артур на мгновение превратился в того мужчину, который причинял ей самую сладкую боль в том переулке. Его пальцы до боли, до синяков сжали её плечи, словно Сильвестри хотел ей сказать о том, что она так или иначе принадлежит ему, и что только ему позволено причинять ей боль, что физическую, что душевную. - Тебе тяжело будет?.. А ты думаешь, что мне легко уходить каждый раз, чтобы потом снова вернуться? Чтобы разворотить твою душу, добраться до самого сокровенного. А всё ради чего Сильвестри? – Лили зло прищурила глаза, её ногти впились в ноги Артура, в ткань брюк. – Ради того, чтобы среди всей той вереницы твоих преданных шлюх, я была единственной женщиной. Которую ты помнишь, к которой стремишься, пускай и не говоришь об этом вслух. А хотела я этого лишь потому, что хотела тебя. Ясно? И я понятия не имею, что МЫ будем делать после этих четырёх дней. Может мы просто решим убить друг друга, или решим пожениться и завести кучу детишек, да какой бы ни был результат, главное, что он будет, - отчеканила брюнетка. Их взгляды встретились, и на мгновение показалось, что свет и тьма сошлись в своём поединке, кто сдастся, а кто нет?.. В любом случае победителей не будет, каждый чем-то пожертвует. Ради другого. Лили внимательно следила за тем, как Артур сначала отвернулся, выбрасывая ей в лицо, как оскорбления те слова, которые она столько ждала, о которых грезила, а потом повернулся и посмотрел ей прямо в глаза, пытаясь заново включить своё равнодушие. Не получится. Не в этот раз. - К тебе? - Ко мне. Коротко. Жёстко. На разрыв души. На разрыв Чулков, спрятанных под коротенькой клетчатой юбочкой. И пальцы под этой юбкой, срывающие простые белые трусики. Неужели кого-то заботит, что они в такси, и что на них как бы смотрят. Да, никого это не заботило. Лишь жгучее желание тела, что рядом с собой. Его руки резко схватили её за талию, пересаживая на себя. Её пальцы ловко управились с застёжкой на брюках и с ремнём. Ещё мгновение, и острый вскрик наслаждения. И темп, который был задан им. Не ею. Нравится впервые подчиняться, даже несмотря на то, что девочки по-прежнему сверху?.. По прикрытым глазам. По сбитому дыханию. Влажной коже. Видно, что нравится. И ему это нравилось. В его адских глазах плясало пламя, он ни на секунду не закрыл их, искренне наслаждаясь этой победой, и почему-то наверняка зная, что с другими она не будет закрывать глаза, не будет сжимать его внутри себя, выгибаясь навстречу ему и его губам, и злым рукам, сжимающим всё крепче и крепче… И как финальный аккорд, её крик. Его стон. - Так не забывай. Как не забываю и я. Держи это внутри себя, и каждый раз, когда мы будем вместе наслаждайся каждым мгновением. Ведь постоянство может убить всё…- Лили посмотрела пристально в глаза Артуру, вспоминая их самый первый секс, и поняла, что сейчас немного другое состояние и что, к чёрту условия. – Ты не уйдёшь, каким бы ледяным ты не был, меня достаточно, чтобы растопить. Лили резко подалась вперёд, обвивая шею Артура руками, впиваясь в его губы безумным поцелуем. Его и поцелуем было трудно назвать. Скорее сплетение из укусов, засосов, нежности, страсти. Девушка прижималась к Артуру сильно, крепко, чувствуя его холод и стараясь растопить. Оторвавшись всего на мгновение, брюнетка трясущимися пальцами расстегнула рубашку и скинула её назад, оставаясь полностью обнажённой, отбросив за спину копну тяжёлых чёрных волос, и снова возвращаясь к губам Артура. - К чёрту все условия, и только попробуй меня оставить ни с чем, я слишком по тебе соскучилась, родной, - едва ли не с надрывом произнесла девушка, мягко перебираясь на кровать, и увлекая за собой Сильвестри, который теперь оказался сверху.
Freezer: Он был как перевернутый вверх дном стакан. Никакие эмоции не проходили. Пуст. Никаких чувств не было. Так, капли. Смешно. Легко, сама не зная, она переворачивала его каждый раз, наполняя до краев. Наполняя, даже не спрашивая, хочет ли он. Артур тонул, Артур захлебывался, он терялся в этом водовороте чувств, что испытывал к ней, он не знал, что с ними делать, бороться ли, поддаться ли? Он не знал, как можно было выплыть, как не захлебнуться окончательно, что бы глотнуть хоть каплю воздуха, что бы хоть немного держать разум под контролем. Как же ты так, оступился, Артур? Как же ты так попал?.. - Я.. он сбился, не зная, что сказать, он выглядел растерянным, он выглядел каким-то совсем мальчиком от которого требовали то, чего он не сможет сделать, от которого требовали то, в чем он был не уверен, чего он боялся. Разрушь свою жизнь. Это же так просто. Всего-то и делов. Прикрывая глаза в очередной раз, скрывая чувства, что сквозили, скрывая мысли, что можно было прочитать. - Сейчас.. повторил он, хмурясь, словно бы пытаясь понять, что это значит. Легко, но ощутимо тряхнув ее Сильвестри зло на нее смотрел. Он не понимал ее. Не понимал, зачем она так делала. За что, она его топила? За что она толкала его в эту пропасть, куда он совсем не хотел падать, отчаянно упираясь и хватаясь за все, что могло бы помочь ему спастись. Почувствовав как ее ногти впились в нее, охнув от неожиданности. - Я уже хочу тебя убить! Ты чертова садистка. зло прошипел Сильвестри. Лучше бы он не понимал, зачем она делает, как не понимал раньше. Лучше бы он думал, по прежнему, что ей хочется поиграть просто. Ах, ей хотелось, что бы он не забывал ее? Ах, ей хотелось быть такой единственной. Ах, ей одной хотелось иметь права на то, что бы его душа разрывалась на чертовы клочки и на осколочки разлеталась. Ах ей, хотелось быть такой одной, кто оставляет после себя сквозняк в сердце и лохмотья чувств. Ах, как же это было невероятно мило с ее стороны. - Ты итак была единственной, совсем не обязательно было меня потрошить. глухо прошептал он, отпуская ее плечи. Он давно проиграл. Артур давно и провально проиграл ей в этом поединке, потому что он не мог ей сопротивляться. Он никому бы не прощал эти уходы, эти появления. Он никого бы не ждал. Никогда. Её - всегда. Артуру хотелось схватить ее еще сильнее, встряхнуть так, как электрошоком, что бы она поняла, что ему тоже может быть больно. Что бы она поняла, что на самом деле, все это - маски, что все это защита, что он просто не хочет боли, что все равно он ее получает, ни смотря на то, как красиво строит ледяные стены, во круг себя, своего сердца. Замораживая, замораживая без конца, ища в этом свое спасение. - а может быть, я хочу что бы ты была моим постоянством. так же тихо проговорил он, словно не признавался в этом ей, а себе. Словно для него это была какая-то новая правда, которая свалилась на него совсем неожиданно. - Понимаешь? моргнув, он взглянул в ее глаза. Сейчас он казался молодым мальчишкой, совсем не знающим жизни. И верящим во что-то, чего возможно и не было, что никогда не должно было случиться с ним. По всем правилам, не должно было, но.. Не стреляйте В этой комнате любовь Раздетая любовь Отчаянно хватаясь за ее поцелуй, словно он был на грани смерти, и это была его единственная надежда на то, что бы выжить. На самом же деле, он был на грани падения в глубокую пропасть, что разверзлась под его ногами совсем не давно, так неожиданно, так быстро, что он даже не успел ничего сделать. Он не был уверен, что хотел узнать как глубоко находиться дно. Он не совсем был уверен, что у него был какой-то выбор, он совсем точно был уверен что попал так сильно, что не выбраться. Я готов к боли. Ложь. Я не готов. Я никогда не буду к ней готов. Я никогда не привыкну к ней, не смогу ее терпеть легко, не смогу ее не замечать. Но если ты назначаешь эту цену, пожалуйста, бери. И сердце заодно захвати. Он хотел ее..любить? Выстрел в спину. Пронесшееся по позвоночнику понимание ударило в затылок, с силой, заставляя его на секунду вздрогнуть, замешкавшись, нависая над девушкой, разглядываясь в ее глаза. Вот она была, перед ним, открытая для любви. Треск, которого она конечно не могла слышать. Треск, ледяной стены, которая была так тщательно, которая была так кропотливо создана, что бы скрыться. Осторожный поцелуй. Какой-то робкий и нерешительный. Пропустив сквозь пальцы прядку волос, он чуть заметно улыбнулся. Трепетно покрывая ее лицо легкими, быстрыми поцелуями, он чувствовал как горят губы, чувствовал как горят руки. Пожалуйста, не уходи. Опускаясь ниже, он целовал ее шею, так же осторожно, нежно. Воздушно и почти что робко. Вереница поцелуев по всему телу, легких, невесомых и каких-то бесконечно откровенных. Медленных, чувственных. Едва ощутимо обводя пальцами контуры ее тела. Раскрывая свою сущность художника, нежными прикосновениями, тонких пальцев заставляя вздрагивать как электрического разряда, и выгибаться на встречу. Как будто бы он ни разу с ней был. Как будто бы он мечтал запомнить каждый изгиб, каждую родинку, едва ощутимо обводя и целуя. Да нет, разве как будто бы? Мечтал. Целуя ее нежную кожу, он тихо сходил с ума, теряя голову, теряя себя полностью, словно растворяясь в ней, теряясь в ней. Откуда-то в руках у блондина возник маленький кусочек льда. В горячих руках он таял, на горячих губах он растворялся. Оставляя мокрую дорожку на шее, после него, целуя ее в шею, он повел льдинку ниже, по груди, с легкой улыбкой наблюдая как она выгибается ему на встречу с мучительным вздохом, тут же даря холоду, контраст горячих губ, и следуя за мокрой дорожкой на животе, языком. Ты знала, что лёд может не только замораживать, а разгорячить?.. Оставив маленькие капельки на животике девушки, он медленно их слизывал языком, задумчивым движением скользя пальцами по внутренней стороне бедра. Разве это могло быть просто прелюдией, перед просто сексом?..
Lily: Это было так же интимно, как держать в руках чье-то сердце. - Так какого чёрта, Артур… Просто сделай меня этим постоянством, - выдохнула Лили, приподнимаясь на локтях и целуя Артура снова и снова. Бог ты мой, она когда-нибудь сможет насладиться этим презрительно кривящимся ртом, который столько раз убивал её, уничтожал без права на восстановление, а потом снова воскрешал. Проклятый Сильвестри, чтоб ты сдох. Но только от этих цепких пальчиков, от этих сладких и ядовитых губ, которые могут сделать с тобой тоже самое, что ты делаешь с ней. Была ли Лили удивлена ответом Артуром на все её слова? Ни капли, она просто подстёгивала его, чтобы он наконец высказал всё это вслух, чтобы припечатал к стенке своим «я», которое столько раз выводило её из себя. И этот поцелуй, на грани приличия, хотя о каких приличиях может идти речь, когда она распластанная на кровати, с тяжело вздымающейся грудью, когда его пальцы такие нежные, холодные скользят по её бархатной коже, сводя с ума. О, да, это было истинным безумием, именно так и никак иначе должен был закончится этот день, чтобы плавно перетечь в следующий. А может быть не перетечь. Может быть одним резким толчком, на вскрик и взлёт эмоций. Но нет. Сегодня всё было в его руках, и даже она. Впервые, доверялась так, как никому другому. И ей было плевать, что он может её убить, растоптать чувства и сердце. Да, какая разница… Вдох, выдох…Вдох, выдох… И он такой юный, словно бы совсем неопытный, в этом юношеском, скромном поцелуе-прикосновении, совсем неощутимым, будто сызнова открывает горизонты, ступает на доселе неведомую тропу. А она… О, Господи, кем же она тогда для него является? Даже задумываться об этом не хотелось. Лили чувствовала бушующее внутри неё пламя, и сгорала от этой медлительной пытки, но понимала, где-то на задворках сознания, что так надо было, иначе всё будет испорчено, и всё будет совсем-совсем неправильно. Ведь сколько безумных ночей у них уже было, и где только не было. Но это всё в прошлом. В данную секунду есть только этот номер, кровать и всё… Её ресницы трепетали, губы были чуть приоткрыты, и с них срывалось немного неровное дыхание, как в лихорадке. Несмотря на холод в комнате, впущенный сюда совсем недавно через распахнутое окно, Лили чувствовала, как яростным пламенем объято её обнажённое тело, и каким целительным действием обладают губы, или это были руки?.. Или это был язык, о боже, Сильвестри, да что же ты творишь?..Девушка ловила губами его губы, так редко оказывавшиеся рядом с ней, она хотела чувствовать его немного сладковатый привкус, но он не позволял, играя с её разумом, её сознанием, создавая на белом теле свою новую историю их взаимоотношений, в которых она теперь подчинялась, хотела она того или нет. Она запрокидывала голову назад, позволяя этим чувственным губам оставлять такие же лёгкие клейма, что и пальцам, которые огибали каждую линию, каждую округлость её тела, словно запоминая. И Лили нестерпимо хотелось, чтобы эта картина осталась если не на холсте, то хотя бы в воспоминаниях Артура, чтобы он запомнил её и не смел забывать, ни за что. Лили вскрикнула. Выгнулась, вцепишвись пальцами в простыню, втянула в себя живот. Капли ледяной воды, на её теле. На её груди. На самую вершину соска. И таким изящно-медленным движением она слизывалась, доводя едва ли не до сумасшествия. Лили уже не понимала, где именно оставлял следы этот маленький кусочек льда, потому что там тут же оказывались горячие губы Артура, который с лёгким смешком реагировал на все реакции Лили. Но тут он добрался до живота. Лили не выдержала. Она уткнулась в подушку с громким стоном, дрожа всем телом, выгибаясь навстречу умелому и знающему языку. Лили впивалась ногтями в ладони, закрывала глаза, считала про себя до десяти, но понимала, что ничего не помогает. И возбуждение с каждой долей секундой нарастало всё больше и больше. Ладонь Артура скользнула по внутренней стороне бедра, а брюнетка скользнула в пропасть, легко и просто. Он двинул руку чуть выше, стон стал чуть громче. Его язык был чуть настойчивее, а её бёдра раздвигались чуть шире. Ну, зачем так откровенно подавать себя, где тайна и интрига?.. О, оставьте это скромным, юным девственницам, ни разу вкушавшим сладость этого греха. А ей предоставьте горячее тело, безумие… - О Боже… - тихо прошептала Лили, в очередной раз пытаясь взять себя в руки, и открывая глаза, устремляя ничего не видящий, чуть затуманенный взор в потолок, будто там в данную секунду раскрывалась тайна мироздания. Но нет. Не эта тайна, другая, сейчас открывалась за пологом этой постели. А она просто продолжит таять в руках этого ледяного мальчишки, как лёд, как сладкий яблочный лёд…
Freezer: Впивающееся в нутро, взвивающееся вовне, наряженное пестро, мы снова наедине! С каждой секундой, с каждым мгновением, с каждым поцелуем и прикосновением, он становился все более и более настойчивым. Он становился все более жадным и страстным. Все более горячим, все более ненасытным. Нежность медленно, но верно, уступала место неудержимой страсти, которая захватывала его разум полностью. Она действовала на него каким-то удивительным образом, откликаясь на его прикосновения, заводя его все больше. Едва заметные прикосновения уступили место жадным покусыванием и требовательным объятиям. Как он ни пытался, у его не получалось потрогать ее везде и сразу, и он стал действовать хоть и требовательно, жадно и мучительно, но медленно, мучительно медленно, и так сладко. Целуя ее животик, он наслаждался ее вздохами, нервными выдохами и едва слышными проклятиями. Тонкие пальцы знали свое дело, неторопливо, но безусловно умело, ловко лаская ее, изводя своей неторопливостью, выводя на нервы своей сладкой осторожностью и в тоже время, где-то проскальзывающей грубостью. Пусть у нее не будет никого такого же как он. Он был эгоистом. Он не хотел, чтобы кто-то мог доставить ей подобное мучительное удовольствие. Он хотел быть таким одним. Он хотел, что бы она так себя чувствовала только под его губами, только под его руками, что бы она захлебывалась в этих сумасшедших эмоциях, тонула в наслаждении, теряла голову от желания только с ним. Жадно целуя ее покрасневшие от поцелуев губы, он чуточку прикусил ее нижнюю губу, ощущая головокружение от этих эмоций, теряясь в этом водовороте смешанных чувств, тут была и страсть, и нежность и л.. А ее губы пьянили, они были сладкими, хмельными, податливыми и такими требовательными, они были сочными, манящими, хотелось целовать их, кусать их, терзать их, бесконечно. Она была в его власти. Она была только его. И он мог сделать с ней что хотел. Абсолютно. Резкими скачками, он перескакивал с мучительной нежности, на грубую, почти животную страсть, умудряясь доставлять ей сладкое наслаждение даже от излишне грубо и через чур неосторожно сжатых пальцев, на мягкой нежной коже, оставляя отпечатки, заставляя ее вскрикивать. Мгновенно от этого превращаясь в нежного и ласкового, целуя и замаливая свои порывы. Не имея возможности оторваться от ее идеального тела, от нежной, мягкой кожи, он упивался близостью с ней, теряясь во времени. Раньше он не позволял себе такой нежности, на изнанку, раньше он не позволял себе такого трепета с ней, не понимая, что ему самому это было нужно. Разве может быть что-то лучшее, чем доставлять удовольствие любимой женщине, чувствовать как она извивается под тобой, выгибается на встречу твоим губам, сжимает в пальцах простыню, закусывая губы что бы не закричать в голос от твоих прикосновений? Этой ночью, в этом городе, в этом небольшом отеле, в этом номере, искрилась любовь на кончиках пальцев, которую можно было почувствовать, которую можно было вдохнуть. Красиво. Это было красиво. Это было искренне. Проведя кончиком пальца по ее носу, губам, шее, обведя контуры груди, чуть задержавшись, повел им вниз, по животику, обводя пупок и опускаясь ниже..Медленно, едва касаясь. Издевательски замедляясь. Проведя языком по ее губам, Сильвестри повторил путь, что прошел его палец. Еще медленне, уделяя внимание бусинкам сосков, он неторопливо опускался все ниже, чувствуя, как она охнула, когда он добрался до самого сокровенного, не собираясь на этот раз останавливаться.. Как не скрывай черты, но предаст тебя суть, ибо никто, как ты, не умел захлеснуть, выдохнуться, воспрять, метнуться наперерез. Назарею б та страсть, воистину бы воскрес! Стоит ли говорить, что он с ней творил? Да, пожалуй, стоит, хотя бы немножко. Язык Артура творил нечто невообразимое, сводя ее с ума и даря невероятные ощущения, о чем говорили уже не сдерживаемые стоны. Неожиданно блеснула яркая вспышка молнии, осветившая на секунду безумную картину в номере, после чего грянул оглушительный гром, а ворвавшийся в комнату ветер, распахнувший окно, которое девушка лишь прикрыла, пробежался холодным языком по спине, лишь подзадоривая разгоряченных Артура и Лили. Горячие, горящие руки блуждали по телу девушки, в то время как он уже совершенно терял голову от ее вкуса. Совершенно безумие, в которое они прыгнули вдвоем. Остановив свою пытку, он резко вдохнул, чувствуя как сердце отбивает ненормальный ритм, как оно буквально разбирает, разрывает грудь, просясь наружу. Он хотел ее. Безумно. Он просто умирал от того, как хотел ее, у него в глазах темнело от желания, черные точки перед глазами плыли и кружилась голова. Он не мог ждать ни секунды. Не смотря на то, что хотел все еще довести ее, извести ее, окончательно, но он больше просто не мог. Гром, гремящий на улице, гром сердца, стучащий в ушах. Он взглянул на девушку затуманенным от дикого желания взглядом, в вспышке молнии, осветившей номер, она тяжело дышала, она выглядела такой разгоряченной, такой манящей.. Самое забавное заключалось в том, он по прежнему был в брюках, что удивило его, впрочем, когда бы он успел избавиться от них, будучи целиком и полностью занятым ей. Медленно, проведя пальцами по ее коже, он наконец избавился от своих брюк. Потянув ее к себе за руки, Артур заключил ее в объятия припадая жадными губами к ее груди, обнимая ее за талию, прижимая Лили к себе, уверенно и по хозяйски. Несколько мучительных секунд, он провел пальцами по позвоночнику, заставляя ее выгнуться, и с наслаждением услышав сладкий стон, слетевший с ее губ. Ну давай, попроси его это сделать, ты же тоже уже не можешь выдержать.. Еще одна яркая вспышка, осветившая их переплетенные тела в безумном, страстном порыве, отчаянным криков взревел гром и льющийся стеной дождь, барабанящий по крыше, по подоконнику, такой неистовой стеной, что некоторые капли, даже долетали до них. Пылай, полыхай, греши, захлебывайся собой. Как менада пляши с закушенною губой. Артур больше не мог ждать, терпеть. С утробным рыком оказываясь в ней, он на какие-то секунды замер, прижимая ее к себе, после чего под аккомпанемент полыхающих молний, сумасшедшего сердцебиения, ее вздохов и вскриков, в ушах, начал мучительное, медленное, издевательское движение, придерживая ее за ягодицы и целуя все части тела, что попадались ему, жадно хватая ртом воздух, сходя с ума, чувствуя как под раскаты грома, рушиться все вокруг, как весь мир разлетается на кусочки, как все рассыпается песком, как все превращается в прах. Все. Кроме них. Чувствуя, что во всей вселенной нет никакого кроме них, и этого безумного слияния их тел, слияния их душ. Капелька скользнувшая по виску, жадные губы. Быстрое, все более быстрое движение, хриплые стоны и вздохи, полностью раскрываясь, целиком отдаваясь на волю этим эмоциям и чувствам, что были сильнее, сильнее даже их собственных сущностей. Они были идеальны, они были словно Боги, спустившиеся с небес. Совершенны и превосходны в своем диком, личном пожаре в котором горели, жадно наслаждаясь друг-другом. Так рушатся корпуса, так из развалин икр прядают, небеса вызвездив, сонмы искр.
Lily: Мы касались двадцатью пальцами четырех рук наших тел. Мы дотрагивались четырьмя губами четырех губ. Мы тянули четырьмя руками четыре руки. И сливались в чем-то одном. Чему не хотелось давать названия. С улыбкой безумной, с закушенной губой, бесстыдно разведёнными ногами, она была похожа на юную блудницу в борделе, коих в Париже было великое множество. Но, нет, она не была таковой, в жаркой истоме распахивая глаза, облизывая нежные, припухшие губки, зарываясь тонкими пальчиками в его густые светлые волосы. Лили втягивала живот в себя каждый раз, когда аккуратные белые зубки касались его, и даже если в какой-то момент ей становилось больно, брюнетку тут же отвлекали другой лаской. О, эти умелые пальцы, они знали своё дело, и делали его так, что хотелось кричать от счастья. Снова и снова эти замысловатые узоры, снова и снова, вроде бы невзначай по самым откровенным, эрогенным точкам на теле, с такой лёгкостью, воздушностью, будто пёрышком, и от этого ещё больше возбуждая. Вы думаете, что подобное наслаждение, чего уж говорить об оргазме, можно получить с каждым мужчиной? Такое бывает либо в сказках, либо…в сказках. Но тут, было совсем иное. Сильвестри будто читал каждую мысль, он не знал, но угадывал точки, на которые надо нажать, приласкать изучить, чтобы доставить ещё большее удовольствие. В его руках она стала послушным орудием исполнения его собственных желаний. Иногда они не совпадали с его, но Лили с уверенностью принимала каждое новое правило игры. И это нельзя назвать никак иначе, чем безумием. Только безумец броситься с головой в такой потрясающий секс. И будет хотеть выпить до дна этот нежнейшей алый рот, что так беззастенчиво губит. А эти руки. О, об этих руках Лили могла бы сложить поэму, но сейчас всё, что она могла им посвятить, и выразить свою благодарность, было лишь хриплое, сбитое дыхание, тяжело вздымающаяся грудь и ощущение все нарастающего наслаждения. Губы в губы, ладони в ладони. Что ты творишь, мой милый мальчик? А впрочем, кому какая разница, просто делай то, что считаешь нужным. Моя голова отказывается работать, и сейчас я думаю исключительно телом, каждым его оголённым нервом. Мой ласковый и нежный зверь… Внезапное замедление времени, Лили медленно открыла глаза, внимательно глядя на склонившегося над ней Артура, непонимающе хлопая длинными ресницами. Её тело трепетало, не совсем ещё отойдя от той безумной пляски чувств, что была до. Артур же прочертил пальцем линию по её личику, спустился по телу, всё ниже и ниже, с издевательской улыбкой на таких припухших губах, как и у неё самой. Лили лишь на секундочку прикрыла глаза, но этого хватило, чтобы почувствовать его влажный язык на нижней губе, а затем… Затем он начал спускаться им всё ниже и ниже, и брюнетка почувствовала, как её глаза против воли раскрываются всё шире и шире, а тело невольно предаёт, выгибаясь послушной дугой навстречу маленькому негодяю. Это так сладко, это так жестоко — ощутить вечность в момент падения. и растаять снежинкой в его теплых ладонях. Он начал тихо и очень медленно, распаляя её и без того больную фантазию, заводя в такие дебри подсознания, что Лили уже готова была кричать в полный голос, но нет, она ещё сдерживала себя. Но эти приоткрытые губы, полуприкрытые глаза, и изредка срывающиеся стоны уже говорили о том, что долго она не выдержит подобного издевательства, и взмолиться о пощаде. Его прохладная ладонь на горячем животе, губы и язык дарящие какое-то просто инфернальное удовольствие, Лили уже потерялась во времени, откинувшись на подушках, крепко зажмурившись, закусив губу до крови. И даже вспышки молний, резко распахнувшееся окно, и дождь, бьющий по подоконнику, и бессовестно врывающийся в комнате, ни капли её не волновал. Все чувства собрались в один тугой клубок, расположенный чуть ниже живота. Ещё чуть-чуть хотелось ей крикнуть, но видимо у Сильвестри были совсем иные планы. Лили беспомощная лежала на кровати, оставшись совсем одна, не замечая ничего вокруг, с ощущением полного облома, и чувствовала, как ледяной ветер нагло обнимает её обнажённое тело, проникая в самые заветные места, и легко их щекоча, но даже это не смогло погасить огонь, который сейчас бушевал в венах, вместо крови. Но, и тут же всё разочарование, как рукой смело. Лили дёрнуло вперёд, она раскрыла глаза и тихо вскрикнула, оказавшись восседающей сверху на Сильвестри, который, как оказалось просто решил избавиться от ненужной детали его гардероба. Его требовательные губы терзали нежную плоть груди, облизывая, кусая и нежно посасывая. Лили запрокинула голову назад, подчиняясь заданному ритму. О, нет, сегодня он – хозяин положения, и даже, если ты сверху – это не значит, что ты диктуешь правила игры. Женщина в постели бог, если мужчина — дьявол. - Прошу… - тихий шёпот, с надрывом в темноту ночи. О чём она просила, одному Богу было известно. Может о любви, может об удовольствии, а может ещё о чём-то неземном, известном, только им двоим. Но ведь просила, умоляла. Любая женщина становится слабой, как только мужчина находится в ней. Это какое-то безобразие, но чёрт возьми, какое же оно, это безобразие, прекрасное!.. И было в этом что-то символичное, в этом ритмичном стуке капель дождя, в резких вспышках молнии, и оглушающе громком громе. А что именно?.. Блондин сумел найти в этом всём гармонию, заставляя Лили двигаться в такт дождю, и ровно на каждую вспышку молнии, будто контролируя её, он заставлял девушку вскрикивать, вздрагивать, впиваться в его плечи ногтями, раздирать спину до крови, и едва ли не умолять не останавливаться. А он всё останавливался и останавливался, сдерживая себя, наслаждаясь не только её теплом, но и её покорностью. И снова эти его проклятые губы, которые были повсюду. Лили даже не успевала замечать, где они сейчас. Они слизывали капельки пота с её тела, целовали её губы. Руки Артура всё сильнее и сильнее сжимали её ягодицы, оставляя ровные и сильные синяки на нежной коже, не задумываясь, что это может принести определённую боль. Нет, зачем об этом думать, когда наверняка знаешь, что она ею наслаждается?.. И снова это ощущение близкого оргазма, когда всё крепче и крепче сжимаешь его ногами, в себе, затаиваешь дыхание, наслаждаясь каждым быстрым движением, и…и… - Что за?.. – Прохрипела Лили, когда Артур резко остановил её, а затем обхватив за талию снял с себя. Девушка в шоке, недоумении уставилась на него, ничего не понимаю. Но Сильвестри с самой нежной и невинной улыбкой посмотрел на брюнетку, а затем, каким именно образом Лилс так и не поняла, заставил девушку опуститься на пол, на ворсистый ковёр, прогнув спину. Такого поворота Лили никак не могла ожидать. Она только хотела воспротивиться, как почувствовала острую и резкую боль, в двух местах своего тела одновременно. Артур намотал её длинные чёрные волосы на кулак, с силой дёрнув на себя, и одновременно входя в неё, по-прежнему горячую и жаждущую продолжения. - Оооооххх… - закрывая глаза, и едва не падая на руки, застонала девушка, сжимая пальцы в кулаки, и подаваясь всем телом назад, чтобы хоть чуть-чуть ослабить боль от того, мужчина тянул её за волосы. Секс не может быть быстрым, а удовольствие надо заслужить. Но в таком положении Лили почувствовала всю остроту наслаждения в полной мере, пускай потом её коленки будут стёрты в кровь, равно как и локти, но ведь это того стоило. Эти дикие, безумные крики, полные желания и мольбы, Лили едва ли не плакала, умоляя Артура двигаться быстрее. А он не двигался, издевался играя, резкими толчками входя каждый раз так глубоко, как только мог, огибая пальцами округлые формы тела, больно сжимая грудь, и не было никакой нежности в этом всём, но была пошлая, грязная, но всё-таки лю…
Freezer: Я хотел бы, чтобы тело твое пело ещё. Сильвестри можно было назвать мальчиком-контрастом. Он жег губами, замораживал руками и наоборот. Он был нежным, грубым. Он целовал, тут же оставляя отпечатки зубов на нежной коже. Он знал где погладить, где нажать по сильнее, а где едва прикасаться, что бы она металась под ним. Что бы она молилась всем богам, чтобы она теряла голову. Изучая ее тело, ни на секунду не отрываясь, упиваясь ее вздохами, в полубезумном состоянии пробуя ее на вкус, снова и снова, порой сжимая так грубо, что она от неожиданности вынуждена была охать, и словно на мгновение приходя в себя, моментально была вновь вводима в этот сумасшедший транс его руками, его губами. Слияние тел, слияние душ. Нежно. С крапинками боли, с капельками жестокости. Просто пока, он держит себя в руках, еще. Пусть ее тело поет, откликаясь на каждое его прикосновение, как тонкий инструмент, подаваясь вперед, издавая ласкающие слух звуки, тонкой мелодией. Он мог рисовать на ней, играть, создавать, будучи мучительным творцом прекрасного, неповторимого, отдавая ей себя полностью, забирая взамен ее. Сегодня он доведет ее до такого изнеможения, которое она не испытывала никогда. Сегодня он измотает ее физически, и добьет морально, ибо выдержать подобную пытку тяжело что на моральном, что на физическом уровне. Отвлекаясь от собственных ощущений, эмоций, которые буквально молотили внутри головы железными, раскаленными балками, требуя, большего и большего, Сильвестри издевательски тратил время на нескончаемые ласки, преднамеренно и извращенно не доводя ничего до конца, останавливаясь за несколько секунд до головокружительного цунами, которое могло накрыть их обоих, не позволяя ей что-либо с этим сделать, а только смириться с этим, покориться судьбе и его рукам. В глазах плясал самый что ни на есть адский огонь. Проси меня, умоляй, кричи во весь голос и тихо хрипи мне на ухо, я не остановлюсь, я не ускорюсь, я буду над тобой издеваться, я буду сжимать тебя в объятиях, я буду пить твою душу, тянуть ее сквозь твои губы, медленно, мучительно. Когда он перешел от нежного темпа на все более горячий, на все более жесткий? Мальчик-контраст, помните? Память рушиться. Время исчезает. Вместо этого каждая клеточка его тела, становиться все более и более восприимчивой к любому прикосновению. Каждое ее прикосновение, каждый раз, когда она впивается ногтями его в спину, раздирая ее до крови, оставляя эти вечные напоминания, он испытывает какой-то дикий, извращенный кайф, смешанный в невменяемом миксе из боли и наслаждения. Внутри все горит, а возбуждение нарастает с дикой скоростью, и он уже совершенно не контролирует себя, слетая с катушек, понимая где-то на задворках сознания, что необходимо остановиться, только еще немножко, ему чертовски хочется попробовать кое-что. Еще несколько толчков, и вместо того чтобы завершить начатое до конца, Сильвестри прикасается ледяными, в мгновение поледеневшими пальцами, ее груди, губ, а после читая в глазах немой вопрос, который оказывается, слетел с ее губ, но дошел до него в замедленном темпе, без соответствия между тем, когда она это произнесла и когда он увидел как ее губы зашевелились, догадываясь, а не все таки слыша, ее слова. Даря ей самую невероятную улыбку, от который могло бы захватить дыхание и замереть сердце, если бы только они уже не находились в космосе, он отвлеченно прикасается к ней, а потом.. Один резким толчком заставляет ее оказаться на ковре, прогибая спину, и выставлять себя напоказ, с каким-то безумным блеском в глазах, он сжимает ее ягодицы, после чего, проводит тонкими пальцами по спине, добираясь до шеи, на какие-то секунды замирает, а потом, схватив за волосы, дергает на себя, с жестоким наслаждением слыша ее вскрик и резко в ней оказываясь. Несколько ровных, словно бы отмеренных толчков, под ее вскрики, дергая на себя ее за волосы, тяжело дыша и слыша как в ушах барабанит и гремит. Он буквально называет ее на себя, не позволяя пошевелиться лишний раз, доминируя так, что она ничего не может сделать кроме лишь вздохов и вскриков, ну и конечно, мольбы. Отпустив ее волосы, он хватает шее за шею, закидывая ее голову назад и немного в бок, что бы она могла увидеть его равнодушное, спокойное непроницаемое лицо во вспышке молнии, спокойствие и равнодушие мгновенное сметает каким-то безумием, дикой животной агрессией, вновь хватая за волосы, Сильвестри вколачивается в нее, безжалостно нагнетает темп с каждой секундой все быстрее и быстрее, в неистовом поиске самого глубоко и сладко-мучительного проникновения, разрывает ее, выворачивает, не позволяя своим рукам ни на секунду от нее оторваться, сжимать, тянуть и щипать, сильнее, грубее, жестче. Грязно, неистово, безумно. Наклоняется, замедляя темп, проводит языком по спине, сжимая руками ее грудь, находясь в ней, прислушиваясь, останавливаясь на секундочку, чтобы сквозь свой наркотически пьяный транс услышать как громыхает на улице, как она жадно хватает ртом воздух, получая секундную свободу, момент, чтобы перевести дыхание. Что бы он снова завел ее диким ритмом, не давая ей абсолютно никакого контроля, чтобы она стерла все руки, чтобы у нее все коленки были в крови. Входит в нее на грани боли, спорим, что она уже искусала себе губы от боли, до крови, хотя, спорить даже не нужно. Маньячно, безумно, ненасытно. Ускоряясь уже до такой степени, что кажется, больше не возможно, хватая ее руками за бедра, за грудь. Гром. Сердечный бит, хриплое, сбитое дыхание, которые что бы восстановить, надо остановится. Остановиться? Ни за что. Куда делать вся его трепетная нежность? Полузакрытые глаза, с безумной улыбкой на губах, с каким-то бесконечным, бешеным ритмом, Артур прикусил губу, делая еще несколько острых толчков. Так, бросаем то в жар, то в холод, то в свет, то в темень, в мирозданьи потерян, кружится шар. Кожа звенит. Яркая вспышка молнии кажется чем-то ирреальным, диким, сумасшедшим, граничит с безумием, с миллионом ярких вспышек, взорвавшихся в голове Артура, ослепляя его, на губах по прежнему играла какая-то полубезумная, полу блаженная улыбка, звон в ушах. Стук в ушах. Гром в ушах. Золото. Осколочки. Он слышит звон осыпающихся осколочков и миллиард ледяных, обжигающих ножичков, вонзившихся в тело, в каждую клеточку тела, что была сейчас так бесконечно напряжена и чувствительна. Накатившая волна сладкого, дурманящего оргазма, следующая шла за ней - бешеная усталость. И словно из далека, Сильвестри слышит ее крик.
Lily: Легли вместе. Закрыли двери комнат. И между нами нежность протекла по коже мокрой волной. Меня тоже сводят с ума и крики, и их стоны... Твоё безумие, моя болезнь, мой любимый мальчик. Делай это так, как ты делаешь сейчас. О, нет, не надо обращать внимания на громкие крики, наполненные болью, мольбой и животной страстью. Обними покрепче за талию, потяни посильнее за волосы, и войди поглубже в это мягкое, податливое тело, что с радостью раскрывается навстречу тебе. Он твой мальчик, а ты его девочка. Девочка, что сегодня послушно исполняет все прихоти, все желания своего мужчины. Хотя, если бы ей это не нравилось, вряд ли бы мы смогли подглядывать сквозь замочную скважину за этой дикой картиной уже давно не красивого, поэтично красивого, секса. Это вуаеризм чистой воды, но неужели по вашему телу не прокатывается волна сладкого и ненасытного желания, глядя на то… Как Сильвестри, совершенно слетевший с катушек, едва ли не проникая пальцами под кожу Лили, нанизывая её на себя, оставляя огромное количество синяков и покраснений по всему телу, в блаженной неге своего сумасшествия прикрывает глаза. А крики этой брюнеточки, упирающейся ладоням в ковёр, едва держа на ослабленных коленях, становятся всё громче и громче, и сладкое, полное очарования: - О, мой Бог, как же больно!.. – Приобретают совсем иное значение, когда вслушиваешься в эту интонацию. Не больно – приятно. Не Бог – а чёрт возьми!.. Как многое может измениться, стоит только правильно расставить ударения. О, да. Лили умоляла Артура, чтобы он не останавливался, чтобы двигался быстрее, а не этими мучительно-ласкательными резкими толчками, буквально разрывая её на части. И пальцы, скользящие не только по спине, но и по груди, животу, с короткими, почти незаметными ногтями, но всё же оставляющими следы на нежной плоти, такие сильные, убийственно сексуальные. Он отпустил её голову, и Лилс резко выдохнула. На этом выдохе получилось особенно жёстко то, как он в очередной раз вошёл в неё. Его рука грубо и совсем не ласково схватила её за шею, заставляя повернуть голову, и полюбоваться на равнодушное лицо. «Боже мой, как ты всё-таки красивый, ублюдок Сильвестри!», - внезапная вспышка разума в больной голове, где только стоны, крики и хрипы. Лили несколько секунд любовалась, сквозь дымку в глазах, этим идеальным лицом, демонической картиной. О, да, она почти почувствовала себя невинной девой, что насилует жестокий демон. Вот только демонов тут не было, и её никто не насиловал. Самолично подставилась под это. И неужели не нравится?.. Ты хотела быстрее, девочка? Получай. До истерики. Плевать, что по подбородку уже стекает алая струйка крови из прокушенной губы. Она стекает вниз по шее, потому что кое-кто снова схватил Лили за волосы, заставляя запрокинуть её голову назад. А зачем? Чтобы лучше слышать твои хрипы, негодяйка. И Лили позволяет это сделать. Неистовое, безумное. Хотел? Получи. Ты молчишь, а я кричу. Всё честно. - Не останавливайся… - рваное дыхание, передышка. Его язык на её спине, слизывая капли пота, и ни о чём не заботясь. О, нет, это не конец ещё пока. Сильвестри так ускорил темп, что Лили на секунду показалось, что она сейчас точно умрёт от головокружения. Держать так долго на пороге оргазма – это золотого стоит, честное слово. И Артуру она потом ещё спасибо скажет, ну а пока. Пока она будет бить ладонью по полу, кричать в полный голос, сжимать его изнутри, продлевая своё собственное удовольствие. А ещё прислушиваться к своему сердцу, которое уже кажется давно не слышно, из-за бешеного ритма, он совсем слился со звуками грома, или со стуком сердца блондина. На какую-то секунду Лили расслабилась внутренне и внешне, и тут же пожалела об этом. Вы знаете это ощущение, когда до полного удовольствия остаётся совсем чуть-чуть, и ты, чтобы ещё немного продлить его, расслабляешься?.. И тут начинается что-то невообразимое. Пальцы на ногах начинает чуть сводить, дыхание либо замедляется, либо его не остаётся вообще, короткие вздохи, широко распахнутые глаза. Нет, не надо тут говорить о приоткрытых губах и глазках. Ни черта подобного. Только широко распахнутые, мутные, пьяные глаза, открытый в крике безудержном рот. Это вовсе не изящно, но это адски красиво. Какая-то потусторонняя красота в подобной похоти и пошлости всё-таки есть. До финиша прямая. Снова начинаю нижний отсчёт. За тонкой стеной я чувствую своё дыхание... Толчок – вскрик, толчок – мольба, толчок – громкий стон. Звук звонкой шлепка по упругой попе, чтобы от души, чтобы ещё больнее, хотя казалось бы, куда уж больше!.. Но нет. До последнего, ведь тебе осталось совсем чуть-чуть девочка, да и ему тоже. А ты чувствуешь, как он напрягся в тебе, как сначала ускорился, а потом замедлился. Прости, ты этого уже не чувствуешь, ты чувствуешь совсем другое. И как это так получается, что эта «волна неземного наслаждения, накрывшая обоих любовников» вдруг накатывает на тебя реально неожиданно. Ах эти клише любовных романов, иногда ты ими всё же пользуешься, но не сейчас. Откровенность на откровенность. Мурашки по телу, горячо внутри тела. Лили зажмурилась, услышав лишь глубокий стон Сильвестри, и в следующую секунду уже сама получала это высшее наслаждение. И никаких звёздочек, лишь чёрные точки перед глазами, шум в ушах, бесконечно учащённое дыхание, и чувство, которое не поддаётся никаким описанием. Это трудно назвать через что-то. Это просто НЕРЕАЛЬНО. Когда вот внутри тебя этот комочек эмоций собирается, собирается, а потом взрывается, рассыпаясь по всему телу, втыкаясь в каждую клеточку, и слегка так потрясывая. Ощущение, что тебе в душу голыми руками залезли и понажимали разом на все кнопочки, отвечающие за удовольствие. - Чтоб мне сдохнуть, - простонала Лили, всё-таки не выдерживая напряжение и падая на руки, на мягкий ворс ковра. Артур не спешил покидать её тело, тихо усмехаясь, глядя на то, как у его ног разлеглась, раскинулась принцесса, столь воинственная утром, а сейчас совершенно беззащитная и расслабленная. Что хочешь с ней, то и делай. Лили уткнулась носом в сгиб локтя, тяжело дыша, и ещё не до конца отойдя от того оргазма, что накрыл её. Каждое движение, каждая ласка вызывали очередной стон и очередную дрожь по телу. Лили подалась вперёд, всё-таки заставляя Сильвестри выйти из неё, и без сил упала на пол, переворачиваясь на спину, выпрямляя ноги по обе стороны от Артура, и снова оказываясь бесстыдно раскрытой. Лилс провела пальцами по щекам, чувствуя на них мокрые дорожки и чувствуя, что теряет сознание. Последняя стадия?.. Всё дело в том, что у неё было три стадии удовольствия: первая – потеря контроля над собой; вторая – слёзы; третья – потеря сознания от удовольствия. Но Лили быстро взяла себя в руки, закрывая глаза и восстанавливая дыхание. Девушка приподнялась на локтях, глядя на довольного собой Артура, и ухмыльнулась в ответ: - Я тебя ненавижу, Сильвестри, - прохрипела Лили, усаживаясь на полу, и обнимая Артура, проводя пальцами по его груди, и спускаясь к животу, задерживаясь там чуть дольше и чувствуя, как от этой невинной ласки вновь стали сокращаться мышцы. Губы Лили аккуратно коснулись его губ, а розовый язычок затем облизал влажную щёку.
Freezer: в твоих словах - как отповедь, верней, как зов: "за мной!" - над нежностью моей, моей, земной. Не испытывал он ни с кем такого, это где-то внутри него, а может, просто в голове, да только такой яркости он не чувствовал, такое звенящее каждой клеточкой кожи наслаждение, сумасшедшее и пьянящее, сладкое. Не смея молчать, не имея права на ложь, на равнодушие. Хватая губами свежий воздух, словно это последнее что ему оставалось, словно это был последний вздох в его жизни, после которого душа вырвется ко всем чертям на свободу и бросит его, не в силах больше находиться в его груди. - Мне никогда не достать до неба, до звезды, луны или солнца, мне нет другой дороги кроме как в пропасть, обратиться в пепел, потому что рано или поздно, я сгорю от того, что чувствую, я не умею обращать свои чувства к тебе во благо.. Куда же мне? На звук! За речь. За взгляд. За жизнь. За пальцы рук. Ты самонадеянно думал, что сможешь забыть ее? Ты самонадеянно думал, что кто-то может быть лучше, чем она? Ты правда считал, что чьи-то другие руки, губы, глаза смогут подарить тебе то, что ты получаешь с ней? Дурачок. Ты играешь всю жизнь, ты уже давно запутался, но это-то ты сразу понял, тебе было не нужно много времени. Взглянув в окно, он сквозь тяжелую, дурманящую дымку увидел капли на окнах, освещенные вспышками, все еще не утихающей бури. Сколько он сказал ей лишнего, сколько скажет еще? Не жгите только мосты за собой. Сумасшествие, безумие, отчаянная животная страсть отступала, отдавая свое место усталости, какой-то дурманящей расслабленности, легкие покалывания во всем теле все еще давали о себе знать, секундный удар в затылок, из-за неимоверного напряжение подкосил молодого человека и он на несколько секунд закрыв глаза откинулся на спину, облокотившись о край кровати, тяжело дыша, слушая стук своего сердца и гром. Подняв ледяную руку, он приложил ладонь к раскаленному, как ему показалось, лбу и облегченно выдохнул, открывая глаза, в темноте всматриваясь на лежащую на ковре девушку. За рай. За ад. И, тень свою губя (не так ли?), хоть за самого себя. Ему хотелось проклинать ее и целовать тонкие пальцы. Он проклял ее собой, за то, что она с ним сделала. Он не верил ни во что, но кажется, фортуна подарила ему лучшие часы, что он мог когда-либо почувствовать. Так ведь и не долго совсем разориться на чувства, особенно это опасно было для Сильвестри, с его-то и без того, особой чувствительностью. С легкой улыбкой, молодой человек смотрел на нее, позволяя себе слишком теплый взгляд, впрочем, ему уже было наплевать, она все равно практически раскрыла его. Сердце продолжало безумно стучать, а дыхание отказывалось выравниваться. - Неужели? приподнимая брови, поинтересовался молодой человек, на мгновение поймав ее руку и приложив к губам, после чего снова едва заметно улыбнулся, обнимая ее одной рукой за талию, - А я тебя обожаю, не дав опомниться, он запечатлил на ее губах поцелуй, после чего рассмеялся, читая в ее расширенных зрачках такое забавное непонимание. - Ты прекрасна.. задумчиво проговорил блондин, убирая прядку темных волос, проводя кончиками пальцев по щеке, и наклонившись легонько поцеловал ее плечи. А потом, поднял руку, ладонью вверх, задумчиво на нее смотря, после чего легонько подул, маленькая метель, на мгновение полностью скрыла ладонь, а когда она рассеялась, там оказалась небольшая, переливающаяся и блестевшая от вспышек, ледяная розочка, он чуть заметно пожал плечами, на мгновение усмехнувшись, после чего, подкинул ее вверх, улыбнувшись, когда она осыпалась маленькими снежинками, которые едва коснувшись теплых плеч растаяли. Просто, у него совсем не было слов. Облокотившись вновь о край кровати, он притянул ее к себе, слегка обнимая, внимательно глядя в открытое окно, слегка поглаживая ее. Хмурясь каким-то своим мыслям. Несколько секунд, да нет, скорее всего минут, и точно дольше чем несколько. Сильвестри вздохнул, чувствуя, что дыхание давно успокоилось, удивляясь, что сердце по прежнему стучало как-то слишком уже неровно, слишком не точно, пропуская, торопясь. В одно неожиданное мгновение, подхватив ее на руки, блондин в следующую секунду опускал ее на кровать и коротко поцеловал в губы. Отходя от кровати, он повязал полотенце на бедрах, некоторое время блуждая по темной комнате, а после подходя к окну, что бы закрыть его. Не приятное ощущение того, что 4 дня это - мало, засело где-то внутри, свернувшись клубочком, не засыпая, не давая о себе забыть, пародический напоминая и абсолютно не давая ему успокоиться. Махнув рукой, он мысленно выругался на себя, решив, что подумает обо всем потом, что у него есть не всего 4 дня, а целых 4 дня. Мало и много. Много, для тех, кто видится гораздо реже и гораздо на меньшее количество времени. Мало для Артура. Все равно, мало. Но хотелось бы, чтобы у него за это время не случилось, окончательного привыкания/передозировки Лили, что бы потом не вкушать все прелести ломки, ему ведь итак будет небо в алмазах. Он знал. Взглянув на девушку, он с легкой улыбкой, увидел, что она уснула. Чуточку пожав плечами, блондин тихонько добрался до своего пальто, извлекая оттуда карандаш, вернее, целых два, и пробираясь обратно в комнату. Как эхо, я коснусь и стоп, и уст. Взяв листок бумаги, он устроился на кресле, которое стояло напротив кровати, прикусив нижнюю губу и щурясь, он неторопливо водил карандашом по бумаге, изредка что-то затирая пальцам и продолжая вырисовывать тонкие черты. Гроза закончилась и наступила какая-то подозрительная тишина, можно было услышать, как тонкий грифиль разрезает бумагу, оставляя темный след. Что бы написать портрет нужно много времени, а еще желательно, что бы натурщица не шевелилась, почти, Лили во сне вряд ли могла об этом знать, посему, когда он в очередной раз поднял на нее глаза, девушка уже благополучно перевернулась, из-за чего закончить рисунок не получилось. Вздохнув, блондин свернул лист, и небрежно кинул на столик, оставив там же карандаши. Устало вздыхая, он уселся на край кровати, чувствуя, действительно сильную усталость, медленно склоняясь к подушке и мигом проваливаясь в сон. А врем-то шло, три дня, тик-так. здесь, в памяти твоей, в любви, внизу постичь - на самом дне! не по плечу: нисходишь ли ко мне, иль я лечу.
Lily: Хочешь знать, как все это было? Три в столовой пробило, И, прощаясь, держась за перила, Она словно с трудом говорила: "Это все… Ах, нет, я забыла, Я люблю вас, я вас любила Еще тогда!" - "Да". Она внимательно слушала стук его сердца, просчитывая про себя количество ударов, и с каждым новым ей казалось, что оно отбивает какой-то определённый ритм, как музыка, сопровождающаяся тихим дыханием. Лили прикрыла глаза, глубоко вздохнув, вдыхая снова этот запах тёплого и близкого мужчины рядом, немного мускуса и мороза, и капелька ванили, её собственного запаха на его безупречно белой коже. Лили улыбнулась уголками губ, когда Артур поймала её пальчики, легко поцеловав. - Ты забавный у меня, - тихо прошептала девушка, чувствуя, как ёкнуло сердечко в груди, и забилось, словно раненная пташка. Лили прижалась к мужчине ещё чуть ближе, ощущая приятный холодок на талии от его рук. А он вовсе не был холодным, как до этого. Его тело дышало жаром, приятно согревая, и лишь ладони оставались по-прежнему прохладными, контрастируя с горячей кожей самой брюнетки. – Лучше бы любил, - прошептала едва слышно она в его приоткрытые губы, и снова чувствуя его поцелуй. Этот мороз по коже, но в хорошем смысле. И почему она произнесла эту фразу? Неконтролируемый поток сознания, который решительно выливался в такие же неконтролируемые фразы. Ресницы Лили трепетали, а дыхания снова и снова не хватало, но благодаря Артуру оно у неё не заканчивалось. Девушка внимательно смотрела на ладонь Сильвестри, пытаясь понять, что он задумал. Метель кружилась по его руке, как заведённая юла, а Лили смотрела на неё, как завороженная, не в силах отвести взгляда от этого чуда. Так странно. Вот вроде бы, протяни руку, и сможешь ощутить её холод, и поймёшь, что она настоящая. Но розочка, в которую и превратилась эта метель, удивила девушку ещё больше. Она тут же вспомнила, как в детстве нашла точно такую же, хрустальную на вид розочку, переливающуюся на солнце. Будто искусный скульптор высек её из хрусталя. Но прошло пару минут и она исчезла, оставив после себя лишь капли воды. Но на этом чудеса не закончились, и этому Лили почему-то искренне и совсем по-детски радовалась. Она так любила зиму, что просто не могла передать. И эта вот зима её – персональная. И эти снежинки на обнажённых плечах, и метель, и мальчик ледяной рядом, который вовсе не был таким. Как собственно и она. И под этот странный аккомпанемент из дождя и снежинок, Лили и сама не заметила, как уснула, постепенно погружаясь в сладостную дрёму, по-прежнему слушая биение сердца Артура, и радуясь тому, что сейчас рядом с ней он, и что она не зря за ним поехала. Девушка едва слышно вздохнула, почувствовав прикосновения рук к своему телу, а затем холод простыней. Лили недовольно поморщилась во сне, но быстро расслабилась. Ею окончательно овладел сон, сковавший тело, и пробравшийся в разум. И это было лучше, чем чтобы то ни было, засыпать, зная, что рядом есть кто-то, кто тебе бесконечно нужен. И лишь среди ночи, когда Лили перевернулась на другой бок, она сквозь сон почувствовала странный холод, и поёжилась, протягивая руку, и не ощутив там ничего, кроме подушки. Но уже в следующий миг, на неё плавно опустился Артур, который тут же был взят в плен горячих рук, а сама Лили оказалась укрытой тёплым одеялом. Лили спала без снов, глубоко и так сладко, что было бесполезно её будить. Сегодняшний безумный день вытащил из неё все силы, но она даже не стала этому сопротивляться. Ей это нравилось, она готова была терпеть это всегда, лишь бы было так. Ночь - как ночь, и улица пустынна. Так всегда! Для кого же ты была невинна И горда? Она проснулась первой, медленно открывая глаза, и глубоко вздохнула, чуть потягиваясь в объятиях своего мужчины. Лили приподнялась, глядя на Артура, который безмятежно спал. Жёсткие складки в уголках рта расправились, и теперь он выглядел таким беззащитным, что девушка тут же поцеловала его, едва касаясь губами губ. Стараясь не разбудить мужчину, она выскользнула из постели, ёжась от той прохлады, которая гуляла по комнате, и сунув ноги в мягкие тапочки, накинула на себя халат, слабо затянув его в поясе. Внимание Лили привлёк листок и карандаши, которые лежали на столике, напротив кровати. Девушка прошла к нему, аккуратно дотрагиваясь пальцами до белого листа, и едва касаясь кончиками контуров своего тела, нарисованного талантливой рукой. Так всё-таки он рисовал её, и осознание этой мысли вызвало у Лили такую нежную улыбку, что она сама удивилась тому, что ещё может так улыбаться. Это же было просто невозможно. Но радость от этого момента как-то быстро испарилась, когда Лилс увидела ещё кое-что. Белый, аккуратный конверт с печатью Амбера. Нервно сглотнув, девушка открыла его, и прочитала содержимое короткого письма. «Лили. Я надеюсь, ты ещё не забыла своих родственников? Рэндом хотел бы тебя видеть во дворце, как можно быстрее. Картами ты не пользуешься, поэтому пришлось использовать такой способ. Как добраться до Амбера из Парижа, я думаю, что ты знаешь. Будь добра, не задерживайся долго. Твоя мать». Лили скомкала бумажку и выбросила её в сторону, едва справляясь со злостью. Так и придётся ехать домой, если уж дядя просит, то возвращение необходимо. Осталось только Артуру сказать об этом и уговорить его. Лили вернулась к кровати, присаживаясь рядом с блондином, и с лёгкой улыбкой глядя на его лицо. Подумав немного, Лили легла рядом, положив свою руку ему на грудь, и снова прикрывая глаза, лишь для того, чтобы снова услышать тот ритм, который слышала ночью. – Доброе утро, родной… - тихо прошептала Лили, не открывая глаз, и даже не зная, проснулся ли Артур или нет.
полная версия страницы