Форум » Прошлое » Lovers End [Joker & Harley Quinn] » Ответить
Lovers End [Joker & Harley Quinn]
Harley Quinn: «Не ври себе когда знаешь что совершил ошибку, тогда не повторишь ее.» © название отыгрыша: Lovers End | Любители конца. время событий: Прошлое. место событий: Аркам. участники: Joker & Harley Quinn. музыка: I DON'T Wanna Fall IN LOVE. описание ситуации: Молодая докторша Харлеен Куинзел сталкивается с такой проблемой, как всеми известный преступник-психопат Джокер. Это их первое знакомство, которое в будущем круто перевернет всю жизнь молоденькой девушки, влюбившейся по уши в своего пациента. [more]Игра идет в несколько действий, следите за развитием сюжета..[/more]
Ответов - 9
Joker: Порой психопаты сами дают себя поймать. Зачем? Это просто весело. Не судите строго, но это действительно так. Рано или поздно бегство надоедает и делать ничего не остается, как развернуться лицом к охотникам, поднять руки вверх и мило улыбнуться. А ведь улыбка может быть такой милой, если она искренна, идет от самого сердца. Вы должны уважать охотников и, иногда, давать им такой приятный миг и мгновения триумфа. Они хотят вас поймать, хотят посадить в клетку? Так почему бы не предоставить вам этого шанса, в конце концов, гонку можно будет продолжить в любой момент после, а так – это будет своеобразный подарок одному из них. Мало ли, может у кого-то день рождения или годовщина свадьбы, или годовщина смерти бабушки, всей семьи, в том числе и любимого хомячка Теренса, который так мечтал увидеть Париж, но, к сожалению, уже не сможет, ибо эти маленькие грызуны живут не долго и очень плохо переносят смену часовых поясов. Да, порой людям необходимо давать шанс сжать вас в тисках правосудия, закона и прочей белиберды, которую нарушаете не только вы, но и множество остальных людей в этом мире, столько миллиардов и столько проступков. Но вся разница между ними и вами – в весе вины. Конечно, ваша более весома. Почему? Вы пойманы. Не пойман – не вор, именно эта поговорка стоит внимания и только она. Пока вы не за решеткой, пока вас не обыскали, не составили дело, не приговорили к такому-то и такому-то наказанию путем сильного удара молоточка судьи о трибуну, - пока всего этого не свершилось, вы просто одна из многих легенд, о которой могут говорить на телевидении, о которой пишут в газетах, о которой соседки рассказывают друг дружке, высунувшись из окна и развешивая свежее выстирано белье сушиться – ой, знаешь, Ларин, он убил троих – да что ты говоришь, какой кошмар. Итак, вы пойманы, посажены в клетку (на определенное время), над вами проводят различного рода эксперименты, а вы, тем временем, можете делать все, что душе угодно. Вы можете читать, рисовать, писать мемуары, многие отличные книги написаны в заключении. Конечно, в разное время и в разных странах, но мы не берем в расчет славу на столетия, неплохие продажи и вход в список ста бестселлеров года тоже сойдет. Иногда, правда, книгу можете писать не вы. А о вас. У себя в уме. Кто-то такой наивный, кто-то настолько глупый, что ему пришло в ум будто с вами-то он уж точно справится. Ведь вы так открыты, так непринужденны, вы загнаны в четыре стены и выбраться вам отсюда не удастся без посторонней помощи. Иногда, правда, такой наивный человек сам не осознает, что помогает вам. Поймали. Посадили в клетку. Или вернее сказать, подобно Ганнибалу Лектору, в какой-то инкубатор, со стеклом по две стороны комнаты, с белыми стенами, с белым постельным бельем, конечно, без кровати, даже ее не могли предоставить. Ни стола, ни стульев, ни минимальных удобств. Только пара стекол, несколько воздухоотводящих дырочек вверху этих окон, пол, потолок и стены из бетона. Дверь в расчет можно не брать. Ее открывают крайне редко и то, только для того чтобы кинуть миску с едой. Какие все-таки свиньи работают здесь. Они не предоставляют даже ложки или вилки. Нет, конечно, ему жалко того охранника, но он сам виноват. Нельзя подходить к клетке со зверем настолько близки и дразнить его. Все равно, что если бы вы пришли в зоопарк и начали дразнить тигра мороженом, вытянув руку с лакомством за ограждение периметра от клетки. Один удар лапы и вашей руки нет, как и не было. Тем паче, кто же знал, что ложка может оказаться таким полезным приспособлением. Хотя самому заключенному было бы предпочтительнее выкрутить петли в двери этим столовым прибором. Эх, вот что с собой поделать – горячая натура. Джокер потыкал стекло пальцем. Хмыкнул и отошел к стене напротив. Сегодня по коридору ходил только один охранник. Утром он посмотрел на клоуна, который будто не спал вообще никогда, посмотрел и неприятно улыбнулось. Или Джокеру это показалось? Прищурившись и подняв голову клоун проводил дежуревшего охранника внимательным взглядом в, кажется, триста семнадцатый раз. И судя по этим подсчетом, скоро должно было настать время обеда. Его продержали здесь достаточно долго, а следовательно, вместо обеда могли и обрадовать новостью о переселении в обычную палату. То есть практически ничем не отличающуюся от данной, только вместо стекол толстые стены, а сами стены несколько помягче. Мало ли, вдруг ему придет на ум расшибить себе голову. Услышав щелчок замка, Джокер лениво опустил голову и перевел взгляд. Над сидевшем на полу клоуном возникло две высоченных статуи. Статуи звались Стивом и Дейвом. Статуи работали санитарами. И принесли с собой смирительную рубашку. Однако надевать ее не спешили, словно предлагая Джокеру выбор, идти с ними по-хорошему, или по-плохому. На миг задумавшись, заключенный улыбнулся и медленно начал подниматься. Ему помогли. Грубо и болезненно для предплечий. Наверняка, останутся синяки. - Время для очередной терапии, господа? – словно за ним пришли, чтобы сопроводить на чай к королеве Виктории, осведомился Джокер. Санитары толкнули его вперед. Прокрутив головой и скорчив недовольную гримасу, передразнивавшую постные морды мужчин, клоун двинулся вперед по коридору. Его толкали на каждом углу, на котором стоило свернуть, пока не привели к одной из дверей, выглядевших более приветливо. Начнем с того, что она была сделала из дерева. А это уже прогресс – после пластика, метала и войлока. Пациента завели в помещение чуть меньшее, чем его собственная камера, в котором стоял стол и всего два стула. Силой усадив Джокера за стол, один санитар вышел из комнаты, а второй продолжил стоять позади клоуна, вперив взгляд в спину заключенного, чье тело было облачено в белую пижаму лечебного заведения. Спереди на груди с правой стороны значился номер и кто-то явно шутник и озорника, а также любитель лишних приключений с персоналом больницы, надписал под первой буквой номера J – “oker”.
Harley Quinn: Когда ты молод, то перед тобой открываются множество дверей в будущее, которое ты выберешь и будешь ему долгую жизнь способствовать. Перед тобой словно открывается новый мир, позволяющий решить что в дальнейшим тебе пригодится больше всего: продавать булки, быть секретарем и по несколько часов в день набивать бесполезные слова. Будешь ли знаменитостью и гастролировать по странам, открывать для себя новые знакомства или же ты будешь врачом, не важно каким, главное помогать людям. Харлеен Куинзнел, молодая девушка которая буквально не так давно закончила курс психологии и выпустилась из университета. Она долго мечтала работать в Аркаме и наконец ее мечта сбылась, девушку приняли в свой штат, и не успела она отработать там несколько месяцев, как впереди ее ждал сюрприз и очень необыкновенный пациент. Обычное утро, которое Харлеен встречала всегда с улыбкой на губах и удивительным зарядом бодрости. Блондинка потянулась на кровати, откинула одеяло в сторону и направилась в кухню, чтобы поставить чайник и после уже умыться. Она проделывала эту процедуру каждое божье утро и могла это повторить уже с закрытыми глазами. Когда чайник вскипел, Харлеен заварила себе кофе, вдохнула сладкий аромат, а затем уже направилась одеваться. На часах было около восьми, она как всегда опаздывала на работу, но что поделать, такова была Куинзел. Она впервые работает, и пока еще не смогла привыкнуть к раннему подъему. Надев черную юбку, чуть ниже колен, белую блузку и собрав волосы в высокий конский хвост, девушка направилась в коридор и через пару минут вышла из своей квартиры. В Аркам девушка обычно ездила на такси, так как машину блондинка не хотела покупать из за принципа. Она хотела наконец стать самостоятельной, а не жить за счет своих любимых родителей, которые по сей день старались всячески напоминать дочери о своем сосуществовании. Машина остановилась у ворот психиатрической больницы, где в основном держали преступников с психическими наклонностями. Выйдя из авто, она заплатила водителю и поправив сумку на плече, посмотрела на здание. Оно было мрачным, даже в такой, весенний день. По телу пробежал легкий холодок, но в глазах стояла решительность и уверенность в себе. Показав на входе пропуск, девушка прошла на территорию Аркама и направилась к крылу, которое было отведено специально для персонала больницы. Подойдя ко входу, ей предстояло опять предъявить пропуск, пройти осмотр на металлоискателе и после всей этой процедуры блондинка уже оказалась в здании. Она направилась к своему кабинету, но по пути на нее наткнулась одна из старших медсестер и передала Харлеен о том, что ее желает увидеть Джереми Аркам. – Наверно за мои опоздания – Подумала она направляясь в кабинет директора и крепко сжимая свою сумку хрупкими пальчиками. Постучав, она услышала разрешение войти и вошла. За столом сидел мужчина средних лет, который рылся в каких то бумагах и занимался попутно писаниной и заполнением важный документов – Присаживайтесь мисс Куинзел – Сказал мужчина и Харли послушно села на стул напротив стола. Она положила обе ладони на свои колени и внимательно посмотрела на директора, который нарочно тянув время, заставлял девушку нервничать. – Вот старый балван – Пронеслось в ее голове и тут внезапно раздался голос мужчины – Итак мисс Куинзел – Заговорил он и девушка подпрыгнула на стуле. Его голос был спокойный, деловой и в тот же момент показался угрожающим – Вы опаздываете на работу уже три месяца подряд. Первый месяц я вам прощал, но это уже не в какие рамки – Он наконец поднял взгляд и посмотрел на сидящую перед глазами блондинку – Мистер Аркам, прошу меня простить. Это был последний раз, больше такого не повторится – Как мышка пропищала она вжимаясь в стул и наивно глядя на мужчину перед собой – Я надеюсь, но в качестве наказания вы теперь будите задерживаться на работе до восьми вечера – Мужчина откинулся на спинку стула и осмотрел блондинку с ног до головы, после потянулся за какой то кипой бумаг и кинул их на стол перед собой – Но сейчас я вам дам работу, немного трудную, проверим как вы справитесь с ней – Он открыл титульный лист и там оказалось досье на некого Джокера. Харли с любопытством посмотрела на прикрепленную рядом фотографию пациента, а затем подняла взгляд на директора – Я слушаю – Только и сказала она отгоняя свое любопытство на задний план – Итак, ваш пациент теперь Джокер, думаю рассказывать о нем и его заболеваниях нет смысла, да мисс Куинзел? – Мужчина вскинул бровью и вопросительно посмотрел на девушку – Да, я готова уже приступить – Сказала она вставая с места, и получив документы в свои руки вышла из кабинета. К своему кабинету Харлеен шла задумчиво разглядывая досье своего нового пациента, войдя в комнату, она накинула на себя халат и направилась в кабинет для «душевных бесед», как называла его про себя девушка. Она вошла туда спустя тридцать минут, как уже завели Джокера, и натянув на себя маску профессионала, девушка повернула ручку двери и молча вошла в комнату. Усевшись поудобнее на стуле напротив, Куинзел положила документы на свои колени, достала из кармана ручку, поправила очки и подняла взгляд на пациента, внимательно смотря в его глаза – Добрый день… Эм… - Она на секунду опустила взгляд чтобы прочитать имя - … Джокер – Завершила девушка вновь возвращая свое внимание молодому человеку – Расскажите мне, хм.. Расскажите мне о вашем отце – Вечно наболевший вопрос задала она приготавливая чистый лист и ручку на готовность писать.
Joker: Никто не любит ждать, а он не любил ждать тем более. Особенно, когда ты сидишь в абсолютно пустом, неинтересном помещение, в котором не за что зацепиться глазу, да еще сзади твой затылок сверлит взглядом здоровенный бугай, явно не получивший медицинского образования, да и образования как такового вообще, но, тем не менее, принятый на работу в эту замечательную больницу. Комната для свиданий – он любил так называть это место – отличалась от его собственной камеры лишь тем, что имелась мебель, хоть какая, а в остальном – белый цвет уже начинал надоедать и слепил глаза, от него уже тошнило, хотелось блевать без перерыва, постепенно вместо ужина, вышвыривая из себя остатки собственного желудка и кишок. Взгляд блуждал по стенам, таким монотонным, без пылинки, без соринки, без явного признака того, что здесь хоть иногда, а люди бывали; блуждали глаза и по поверхности металлического стола, который предусмотрительно был прикручен к полу болтами, сверху шляпки которых расплавили, дабы никакой урод или псих, вдруг вышедший из себя, не смог бы поднять его над своей головой и забросить в кого бы то ни было, врача, санитара или эту чертову стену. Так, следовало расслабиться, поскольку он начинал чувствовать, как раздражение медленно, но верно подступает к горлу и желает вырваться в крике, не немом, что вы. Он будет кричать во всю глотку, пока ему не вколют как можно больше успокоительного, не запакуют в карман смирительной рубашке и не посадят в ту самую одиночную камеру, откуда он и был вытащен на свет божий в то форменное уродство со стеклами на две стороны. Джокер прохрустел позвонками шеи, затылком почувствовав как напрягся сзади санитар, еще злобнее вперив свой взгляд в клоуна. Это расслабило и порадовало, вот именно этот момент – держать человека все время в неясном напряжении, чтобы тот гадал, выкинет ли этот психопат сейчас нечто неоридинарное или нет. И, само собой, в короткостриженую башку мужчины не приходила такая мысль, что Джокер просто издевается над ним. Что-либо делать? Сейчас? Здесь? Нет. Скоро придет врач-очкарик, откроет последние записи и они поговорят…ну, скажем, о погоде. Опустив руки вдоль тела и расслабленно усевшись на холодном стуле, который был также привинчен к полу (честное слово, в этом месте работают настоящие параноики, они большие психи чем он и потому также заслуживают персонального психотерапевта и комнаты с мягкими стенами), Джокер обреченно вздохнул. Наконец, замок в двери снова перещелкнул, послышался скрип петель. Клоун не оборачивался на открытую дверь. Ничего интересного там он увидеть не мог. Ничегошеньки. Но едва взгляд зацепился за новые формы его обычного курирующего врача, которые надо сказать заметно улучшились, стали более привлекательными и, эм, выдающимися, пациент чуть напрягся. Девушка, в белом докторском халате, со светлыми волосами собранными в хвост, в короткой юбке едва прикрывающей колени. Это что-то заметно новое. Она прошла к столу, села напротив него. Джокер чуть нахмурил брови, заметно пригляделся к ней, прищурился. Будто без слов говоря – дамочка, вы не ошиблись палатой? Затем уперся локтями в стол и посмотрел на доктора прямо, скользнул взглядом по плечами, шеи, посмотрел в глаза. Когда девушка заговорила, Джокер поднял голову и откинулся на спинку. - А, понятно, - он устроился поудобнее на стуле, придавая себе вид крайней внимательности. На минуту отвел взгляд, чтобы проследить за тем, куда смотрит доктор, расправил складку на футболке, которая скрывала его номер, номер пациента. Вновь поднял лицо к девушки и потыкал пальцем в номер. – Четыре четыре семь девять, - поправил он ее. – Но для тебя, лапочка, просто мистер Джей, - широко улыбнулся он, от чего уголки губ потянулись следом за шрамами, скрытыми красным гримом. Сзади в спину его толкнул санитар, заставив поддаться вперед и чуть не встретиться лбом со столом. Зеленые патлы волос упали на глаза. - Обращайся вежливо, к доктору Куинзель, - громовым голосом заметил санитар, делая шаг назад и вновь лишь смотря на спину клоуна взглядом, в котором читалась ненависть всего человечества к данному субъекту. Джокер шумно выдохнул. Посмотрел на девушку и пожал плечами. Выпрямившись и вытянув руки на стол, он, по его мнению, скорчил ей милую улыбку. - О моем отце, да, - он закатил глаза, приоткрыл рот, якобы в задумчивости. – Только без дураков? – с наигранной серьезностью уточнил он. – Мой отец… он… потешался надо мной. Он не был плохим человек. Нет. Просто, не таким как все, - Джокер откинул назад волос. – А вот моя мать.. Да, вот о ней стоит поговорить. Потрясающая женщина была. Вся, знаете такая…такая… впечатляющая. Длинные стройные ноги, светлые волосы, голубые глаза, бледная кожа. Очаровашка, одним словом, - оскалившись, он уселся поудобнее, чуть поддался вперед и заговорческим шепотом добавил:А представляете, какие родители были у него? – указывая большим пальцем назад на санитара, усмехнулся он. Однако играть с огнем не стал, вновь откинулся на спинку, поднял голову и улыбнулся стоящему с вечной хмуростью на лице верзиле. – На самом деле, - продолжил он, придавая своему виду большую серьезность, которая, тем не менее, продолжала смахивать на какую-то игру, фарс, ведомый лишь ему одному. – На самом деле, это очень хороший вопрос. Да, родители. Отец. Ведь как правило, это все происходит из-за отцов, верно? Все эти убийства, изнасилования, всякие психопаты бродят по улице лишь потому что однажды любимый папочка не поцеловал их на ночь или решил отшлепать за провинность кожаным ремнем по голой детской попке. Как предсказуемо, - усмехнулся Джокер. – Но знаете что, эм…доктор…, - он присмотрелся к бейджику, - Харлеен. Так вот Харлеен, я облегчу вам задачу. Все, о чем вы собирались меня, эм, спросить, а потом записать в ваш блокнотик, чтобы на досуге перечитать и подумать – какой же урод и в то же время уникальный случай мне достался, и почему мне именно его доверили, когда я еще только недавно закончила университет и, по сути, это сложный пациент, требующей больше практики, - в общем, вся эта галиматья из учебников по психологии – лишнее. Вы, наверное, очень умная девушка, или пытаетесь ею быть, потому что все думают что блондинки тупые, - он жестом указал на волосы, на свои, но, конечно, имел ввиду ее. – И хотите все делать правильно. Это хорошо. Это очень хорошо, - участливо отозвался он и также посмотрел на нее. Так смотрят на маленького ребенка, который пришел рассказать родителям сказку, которую они знают наизусть, или на котенка, который не понимает, что перед ним поставили молоко, и потому не знает как его пить и можно ли это белое нечто пить вообще, да и вкусное ли оно. – Но вся эта шарада… из учебников, бросьте, - он отмахнулся. Затем подпер подбородок рукой и с интересом посмотрел на девушку. – Давайте лучше поговорим о ваших родителях. Как они поживают? Они ведь живы, да? – будто бы не желая обидеть Куинзель, уточнил Джокер.
Harley Quinn: Бывает такое, что глядя на человека ваше сердце замирает. Вы любуетесь им, разглядываете каждую морщинку, каждую клеточку и когда, наконец ваш взор поднимается на глаза, то вы сами того не замечаете, как на устах появляется счастливая детская улыбка. Харлеен смотрела на своего пациента, разглядывала его как какую то достопримечательность, напрочь забывая о правилах приличия. Проморгавшись Куинзел едва заметно покачнула головой и отвела взгляд в сторону, позволяя Джокеру подготовится для этих нудных тирад. Интересно, а врачи действительно уверены в подходе к излечению своего пациента, когда задают ему заезжие вопросы? Сама же Харли никогда особо не верила в эти расспросы, считая что таким образом вряд ли можно выявить причину заражения мозга. Когда он заговорил сердце блондинки вновь екнуло, да так что ей стало на какой то миг трудно дышать. Она подняла обратно взгляд на пациента и улыбнулась, легко и беззаботно, словно его слова для нее ровным счетом ничего не значили. – Не отвлекайтесь – Постаралась строго проговорить она покосившись в сторону санитара, который радуясь такому повороту событий толкнул Джокера вперед. – Не обязательно применять грубую силу – Хлопая ресницами сказала она своему коллеге и вновь посмотрела на клоуна. Ей было интересно проникнуть в сознание сидящего напротив нее, для того чтобы разобраться в его проблемах, а затем как правильный врач написать отчет и предоставить его мистеру Аркаму. Эх, мечты-мечты. Харлеен с первых дней работая тут, мечтала заполучить не только доверие и расположение к себе директора психиатрической больницей, но и стать одним из лучших врачей. Но увы, ничего стоящего она так и не получала, до сегодняшних дней, и сидя сейчас с блокнотом в руке, Куинзел полностью сосредоточилась на своем занимательном объекте. – Да-да, о вашем отце – Подтвердила она облокотившись локтями на край стола и чуть поддавшись вперед, дабы внимательнее разглядеть своего пациента – Я слушаю – Она опустила взгляд на свой блокнот и приготовила ручку для написания своих заметок, при этом внимательно слушая каждое слово и подтекст Джокера. – То есть был не таким как все, он вас бил? – Между тем проговорила Куинзел поднимая свой взгляд от бумаги на Джокера, а затем вновь углубилась в писанину, когда тот начал говорить о матери. – Так-так-так, стоп – Резко пролепетала она своим тоненьким голоском и непонимающе посмотрела на молодого человека – А причем тут ваша мать? – Нахмурившись она вновь кинула взгляд на записи, а затем на пациента – Надо на досуге повнимательнее проанализировать все – Проговорила она себе мысленно и перевела взгляд на санитара, на которого указал Джей. Почему то заданный вопрос показался Харлеен забавным и она едва сдержала легкий смешок делая на акцент кашля. – Не отвлекайтесь – С улыбкой ответила она и закусила свою нижнюю губу попутно откладывая блокнот с ручкой в сторону. Сейчас она хотела применить один известный, но редко использованный способ «общаться с пациентом на равных, показать ему свои дружеские намерения». Откинувшись на спинку стула она склонила голову на бок и выслушивая Джокера, одна ее бровь заметно поползла вверх – Это глупый стереотип, мистер.. Ммм – Запнулась она поправляя на переносице очки – Джей, бывают и брюнетки глупые, тут зависит от того, развивается ли сам человек или же он помешен на своей внешности. Обычно глупы те – кто зацикливается на моде и на том, как он выглядит – Пожала она плечами и подняла взгляд на санитара – Сеансы – это время когда пациент проводит время наедине со своим врачом – Бесстрастно сказала она кивнув мужчине на дверь – Можно и там подождать, я оповещу о завершении работы с этим человеком – Она не отрывисто смотрела в глаза санитара, который явно не особо горел желанием выходить из помещения и стоять как пес под дверью, но взгляд Харлеен был пронзительным и тяжелым, отчего он был вынужден выйти и закрыть за собой дверь. Вновь вернув свое внимание к Джокеру девушка свободно вздохнула и закусила нижнюю губу, пристально глядя в его глаза. Из размышлений ее вернул его голос, который как гром среди ясного неба разразился в голове, и Куинзел помотала головой. – Мистер Джей – Начала она склоняя голову на бок и слегка улыбаясь уголком губ – Мы пришли разговаривать о вас, а не обо мне. Давайте мы отойдем от привычных вопросов, который наверно вам задавали и до меня, поэтому перейдем сразу к делу… - Ее руки потянулись к блокноту с ручкой, внутри почему то все начало сжиматься в маленький комок, от чего блондинку пробрала легкая дрожь и все необходимое для записи сеанса свалилось на пол. – Черт – Слабо выдохнула она отвлекаясь на издаваемый шум упавших бумаг. Она встала с места и присев на корточки начала собирать растлившиеся на полу листья бумаги – Меня интересует следующий вопрос – Начала говорить она подняв с пола последний лист бумаги и положив его на стол, после чего сама села обратно на свое место и поправила свалившиеся на лицо пряди белых волос. – Зачем вы все это устраивали? Что вы хотели этим всем доказать? – Она вопросительно вскинула бровью и сняв очки положила их на стол, попутно массируя переносицу и устало вздыхая. Кажется день выдаться очень тяжелым.
Joker: Он смотрел на врача, сидящую перед ним, и беззлобно, а скорее, в силу привычки ухмылялся. Собранные в тугой хвост белокурые волосы, очки, едва заметный макияж, не вульгарный, просто подчеркивающий плюсы лица – светлые глаза и тонкие черты, аккуратные, словно у куколки, - доктор Харлеен, так теперь он ее будет называть, к чему все эти фамилии, официальные звания и какие-то барьеры между ними, если она теперь его лечащий врач, он и главного называл просто Иеремия или мистер А; в общем, весь этот ее маскарад – Джокер будто чувствовал и знал, что он наложен поверх чего-то большего, нежели могущая в скором времени стать совсем сухой и холодной личность докторши с дипломом в кармане, амбициями и желанием идти по головам и трупам своих пациентов. Она говорила и говорила, записывала и записывала, и при все при этом, только ее едва подавленная улыбка и смешок на его замечание-шутку показались клоуну, действительно, настоящими, шедшими от самой Харлеен Куинзель. Задним числом он представил - а каким бы он мог быть нормальным. Ну хоть на минутку задумайтесь? Трудно постижимо, не так ли? И, тем не менее, ведь он не родился с этим лицом, шрамами, характером и мыслями. О нет, с ними не рождаются, их приобретают. Вот только не начинайте говорить про горький опыт или эмоциональные потрясения, потому что все это такая же полная чушь как женщина с фальшивой бородой, бреющая себе ноги. Вы слишком привязаны к стереотипам, неужели нельзя просто проснуться однажды утром, встать с постели и сказать себе – мир дерьмо, мир полное дерьмо, мир преисполнен дерьма, так почему бы мне не быть навозным жуком, а превратится в муху, тоже липнуть время от времени к дерьму, но чаще просто летать с ним рядом, нервируя окружающих живых существ своим присутствием. Почему бы просто не анализировать весь опыт жизни, не пытаться расколоть твердую скорлупу орешка чужих домыслов, а встать, взять в руки предмет потяжелее и забить им до смерти первого встреченного на улице человека, и совсем не важно, кто это будет мужчина, женщина, ребенок, старушка, что все время вам мешала спать по ночам своим громким телевизором или жаловалась на обилие резинок, выброшенных во двор после хорошенького траха сослуживицей. Я могу сказать, почему вы так не сделаете. Но надо ли это мне? Нет. Сидя откинувшись на спинку стула, Джокер молча обвел губы кончиком языка и лишь в последний момент у самой двери проводил взглядом исчезающего из комнаты «допроса» санитара. О, бедная, бедная малышка Харлеен, жестокая малышка Харлеен, она лишила этого парня наблюдения экзекуции трепанации, образной, черепа этого психа. Само собой она за это не поплатится, разве что, если прислушаться, можно было бы услышать глухие ругательства и чертыхания в ее сторону. О, нет, расплачиваться придется ему – бедному маленькому психопату, беззащитному в этих холодных мрачных стенах лечебницы, предназначенной для настоящих психов. А он – ну да, псих, но не такой как все. Он жертва, беззащитная жертва будущего насилия и побоев, которые достанутся ему сполна. С чего начать – наверное перво-наперво его спокойно проведут в комнату, простите, в камеру, простите, в палату, затем как бы случайно подставят подножку, он мог бы увернуться – не стоит, будет только хуже; потом санитар нанесет точнехонький удар по челюсти, выбивая пару не лишних для Джокера зубов, вы знаете сколько стоит хороший дантист в этом городе; затем его напарник сожмет сзади руки клоуна, чтобы санитар от души потренировал свои коронные удары на жалкой, костлявой и похудевшей от местной диеты туше психа. А уж потом… Джокер вернул полностью свое внимание к сидящей напротив Харленн. Расправив плечи, он потер рукой шею. Да, как он жаждал в скором времени этого сомнительного мазохистского удовольствия. – А мы не знакомимся разве? – просто невинным, ангельским голоском поинтересовался он, нахмурив брови. Девушка была напряжена. Она нервничала. Он ее заставлял нервничать. Его вопросы. Так не похожие на те угрозы, что порой можно было услышать в свой адрес от пациентов Аркама. Листы блокнота разлетелись по полу, давая Куинзель время, пока она их собирала, собраться и самой внутренне, силами, духом, а также привести мысли в порядок и избавится от неприятного и странного чувства внутри, где-то там, на чердаке души. Средним пальцем, изредка поглядывая на сгорбившуюся над полом фигурку девушки, клоун притянул к себе ручку, внимательно посмотрел на нее, прочел логотип фирмы производителя. Пальцы сомкнулись на стержне. Клоун убрал письменный инструмент за ухо, затем откинул вперед волосы, провел рукой – ручки уже не было на месте. Есть в этом что-то от Гудинни – искать лазейки там, где простой человек их не найдет. И совсем не обязательно при этом подобно заключенным обычных тюрем что-то глотать или запихивать себе в задницу. Когда Харлеен, наконец, собрала листы блокнота и аккуратно отложила их на стол, пусть теперь и размешенные записями в хаотическом порядке, Джокер обратился весь в невинное внимание к ее словам и к ее персоне в частности. Опустив руки между колен, переплетая их пальцами, он чуть накренился вперед. – Кажется я где-то уже слышал, - тоном знатока заметил он. Девушка сняла очки, потерла переносицу. – А вам без очков больше идет. К чему они вам вообще нужны, отличное зрение у вас, не сомневаюсь, а петуха разглядывать где-то на горизонте вам совсем…, - он поймал на себе недовольный и продолжающий вопрошать взгляд Куинзель. – Я отвечу. Если вы ответите, Харлеен, - распробовав очередной раз ее имя на языке, ответил он. – Почему Вы делаете все Это. Почему встаете рано утром, накладываете макияж, идете в этом место, отчитываясь перед начальником, стараетесь работать сверхурочно и не пасуете, когда вам дают работу, с которой вы пока не готовы справится, прекрасно понимая, что вас просто топят, потому что вас здесь не любят, м? – почесав пальцами подбородок и громко опустив ладони сжатые в кулаки на стол, так что напряглись все мышцы рук, Джокер продолжил. – Я делаю потому, что я…делаю. Доказать? О нет, разве я кому-то что-то доказал, доказывал, показывал, убеждал? Повлиял? Да, возможно, вряд ли сейчас люди, которые участвовали в моем маленьком веселье, спокойно, тихо и мирно живут и даже не вспоминают обо мне, но разве это какая-то цель. У меня есть средства, у меня есть желание, у меня есть умение – цель, это уже вторичный продукт переработки всего этого, моих инструментов и даже ваших. Цель это шлюха, которую вы одеваете каждый раз так, как вам удобно. Сегодня она у вас одна, завтра – другая, послезавтра – вы решите послать ее подальше, а через четыре дня решите определится с целью-мечтой. Собственно, мечта – да, у меня есть. Но вам я ее не скаааааажуууу, - он насмешливо погрозил Куинзель пальцем. – Творить что-то просто ради самого процесса, результат – побочное явление, он не всегда тот, который мы хотели бы видеть. Он никогда не такой, каким мы бы его хотели видеть. Достигнув предела вы получите порцию разочарования и оскорбления собственной персоне. Собака не задумывается – зачем ей нападать на несчастного почтальона. Ей просто нравится это.
Harley Quinn: Жизнь состоит из черед картинок: черные, белые, яркие и мрачные. У каждого человека жизнь это «зебра», состоящая из двух полос, и хотя многие говорят, что присутствует третья – серая, это ложь. Поэтому сегодня вам может повезти, а завтра на вас обрушится град с бейсбольный мяч. Никто не может предугадать свою судьбу и то, что ему предначертано. Жизнь – это хаос, испытание, в котором ты либо будешь бороться как животное, либо будешь съеден. Такие же правила распространялись и в Аркаме, так как на одно место претендует сразу десять человек, готовых порвать друг другу глотку. И не дай Бог кто то вырвется вперед, например как Харлеен, то тебя еще очень долго будут унижать и топтать лицом в грязь. Уже не первый месяц она сидит на стуле психиатра, не первый месяц она слушает, как за ее спиной ведут обсуждения сослуживцы, готовые вонзить при удобном случаи нож в спину. Но что они скажут теперь, когда этой блондиночке достался такой интересный случай, интересный пациент, о котором ходили легенды. О да, именно легенды, потому что он был скорее самый знаменитый среди преступного мира. Его боялись, его считали безумцем, считали гением, но факт остается фактом – о нем говорили все без умолку. И когда Куинзел направлялась в комнату допросов, чтобы провести очередной сеанс, все смотрели на нее либо как на героиню, либо как на неудачницу, которую вот-вот ждет промах, и ей дадут пендель из Аркама. Но дадут ли? Все ли мы уверены, что все закончится хорошо, без каких либо последствий? Ведь не зря говорят, что порой психиатры сами сходят с ума, пытаясь вылечить больных. Девушка сцепила свои тоненькие пальчики и расслабила плечи, скользя взглядом по Джокеру, пытаясь запомнить его таким, каким он являлся. Наконец голубой взгляд приподнялся к губам, где красовались сильные шрамы, затем по носу и наконец остановился на глазах. Блондинка прищурила взгляд внимательно вглядываясь в глаза пациента, словно проникая в его душу желая почувствовать все то, что ощущал он внутри. Она хотела его понять, действительно этого хотела. Ей было жалко этого человека, потому что не все мы рождаемся маньяками-убийцами, кому то было предназначено стать хорошим человеком, но вот что то пошло не так и его курс склонился на другую чашу весов. Усмехнувшись на его вопрос Харлеен откинулась на спинку стула и закинув ногу на ногу покачала головой. – Вам нечего обо мне знать, мистер Джей – Честно ответила Куинзел закусывая нижнюю губу и чувствуя как при каждом взгляде на пациента у нее пробегали мурашки. Нет, она не стыдилась его, его шрамы ее не пугали, скорее ее пугало то, что она не могла понять о чем думал этот тип. – Просто мы здесь разговариваем о вас. Я хочу вам помочь – Искренне призналась блондинка облокотившись локтями на стол и поддавшись немного ближе к Джокеру, глядя пристально в его глаза с легкой улыбкой на губах. Она не могла поверить, что этот человек был способен только на зло. Нет, в нем была какая то хорошая частичка, просто до нее нужно достучаться. Нужно подобрать нужный ключик и дверка откроется, что и пыталась сделать Харлеен глядя на своего пациента. После небольшой игры в гляделки девушка вновь откинулась на спинку, в тот момент когда Джокер наоборот поддался вперед. Они словно играли в притяжение, два магнитика, которые тянутся, но им вечно что то мешает. И вновь ее возмутила несерьезность клоуна, который начал вроде бы как засыпать ее комплементами, но как только он поймал на себе ее недовольный взгляд, то тут же вернулся к нужному разговору. – Что же, хорошо – Сказала она устало вздыхая, понимая какой же ей попался трудный случай. На него уйдет недели, если вообще не месяцы. – Я это делаю, потому что это моя работа. Такие люди как вы, нуждаются в нас и мы обязаны помочь им. То, что меня здесь не любят – не секрет. Здесь вообще никто никого не любит, потому что все мы друг для друга конкуренты. – Начала Куизел отводя взгляд в сторону и словно задумываясь, закусила свою нижнюю губу. Она задумалась над словами Джокера, даже немного прислушалась. После небольшой паузы она вновь перевела свой взгляд на клоуна и улыбнувшись краем губ, принялась слушать его рассказ. Хмурясь и сканируя в своем мозгу каждое произнесенное им слово, Харлеен удивлялась. По его манере разговора, то как он произносил каждое слово, как излагал свою мысль, трудно было бы назвать этого пациента ненормальным. Нет, он не был психом, и Куинзел это сейчас поняла. Тогда зачем ее послали работать с ним, если она никогда еще не сталкивалась с такими случаями. – У меня тоже была мечта – Внезапно сказала она после очередной паузы, а потом смутилась, когда Джокер в шутку пригрозил пальцем. Прикрыв рот своей рукой, она резко отвела взгляд в сторону и попыталась мысленно собраться, после чего ей пришлось встать и отойти немного в сторону. – То есть вы хотите сказать, что вам нравится доставлять людям муки? Вам нравится их убивать? Мистер Джей, я не вижу в этом какой то логики – Серьезно проговорила она поворачиваясь к пациенту лицом – Если уж вам так нравится убивать, то почему вы не пошли работать на какую то скотобойню – Возмутилась она взмахивая хрупкими ручками вверх и слегка запрокидывая голову назад, стремительно подошла к клоуну. Она резко склонилась над ним, прищуривая свой взгляд и упираясь одной рукой о край стола, а второй о спинку стула – Моя мечта – это цирк. Я с детства мечтала работать в цирке, даже в детстве занималась акробатикой, но со временем поняла – с этой работой далеко не уйдешь. Вы не можете всю жизнь думать только о грабежах и убийствах, мистер Джей. Вы должны это понять и выбрать любой другой путь. Если вам это трудно сделать, я готова помочь – Она резко отстранилась и сделала шаг назад – У Готэма есть свои порядки и вы их нарушаете, за что вас и посадили сюда. Вас поймал Бэтмен, и он сделает это снова, если знаменитый Джокер не изменит свои мотивы. – Сделав глубокий вдох, Харлеен присела обратно на свой стул и приложила обе руки к своему лбу. Она не могла понять, что она вообще наговорила. Поток слов рвался из нее, предложения получались не связанными и непонятными. Девушка запуталась и поняв свою ошибку, оплошность, застыдилась. Никогда еще она так не позорила себя, пусть даже перед пациентом, которому ровным счетом все равно на тебя. – Простите – Тихо произнесла она выпрямляя осанку и с решительностью посмотрела в сторону Джокера. – Мои эмоции вышли из под контроля, но сейчас все в порядке, поэтому перейдем к делу – Она взяла со стола блокнот и не найдя ручку, достала из кармана карандаш – Сделав вывод из нашего с вами разговора, я могу заявить, что вы страдаете что то вроде звездной болезни. Вам нравится, когда о вас говорят, когда вас боятся и когда вас все знают. Вам нравится быть эдакой темной звездой Готэма. – Оторвав взгляд от своих записей, она взяла со стола свои очки и надела их обратно – Меня сейчас интересует один вопрос, что вы намерены делать дальше? Сидеть в этих стенах, терпеть издевательства санитаров и губить себя таблетками, которые вам выдают? Сомневаюсь, что вам это нравится, поэтому подумайте о своим исправлении. Теперь вы мой пациент и я сделаю все, чтобы вы вернулись к нормальной жизни – Куинзел закрыла блокнот и убрала карандаш обратно в карман. – Если вам больше нечего мне сказать, то я ухожу – Нервно закусив свою губу, глядя в глаза клоуна, Харлеен попыталась вновь разглядеть в его душе какое то изменение. Надежду, что он прислушался хоть немного к словам блондинки.
Joker: - Вы хотите мне помочь, - смакуя каждое слово, Джокер обводил взглядом потолок. Вполне обычный потолок. Побеленный, кажется, совсем недавно, а потом яркий, слепящий глаза и именно такую точку опоры нужно искать, чтобы найти смысл в чьих-то словах, когда смысла поначалу ты не находишь. – Помочь? – он опустил взгляд на девушку и поднял брови многозначительным жестом вверх. – М, вы можете мне помочь, - наконец, для себя решил он. Но дальше почему-то эту тему развивать не стал. Почему, спросите вы? А зачем? Когда вы играете хоть в карты, хоть в шахматы, хоть в шашки, да хоть, черт вас дери, в куличики в песочнице – вы же не сразу все раскрываете, не сразу говорите противнику или товарищу, какие ходы с вашей стороны предвидятся. Нет. Вы аккуратно идете вперед, продвигаетесь, задумываетесь, потом двигаетесь снова – в любом случае, он не задумывался настолько далеко, четкости в действиях Джокера всегда было столько же, сколько четкости есть в старом телевизоре компании «сони» шестидесятых годов, картинка вроде бы и красивая, но ты можешь резко испортить себе настроение, если неправильно или не так, или случайно, заденешь ящик рукой и сдвинешь его с места, экран покроется рябью шума, и до свидания накопленные деньги. Так вот, он не раскрывал всех своих карт, его план заключался лишь в том, чтобы сделать еще два шага вперед, а дальше – лучше всегда действовать по ситуации. Это абсолютно не глупо. Просто, когда ты учитываешь сразу несколько вариантов и исходов развития события жить становится намного легче, не говоря и о веселье всего того, что происходит вокруг тебя, пока ты качаешь головой и говоришь остальным – а я вот знал, что так будет. Джокер сочувствующе посмотрел на девушку, но затем его взгляд стал скорее удивленным. Он открыл было рот, затем задумался и все же задал вопрос: - Никто? Совсем никто? – в его голосе будто мелькнуло сожаление, однако приправлено оно было то ли желчью сарказма, то ли горькостью усмешки и насмехательства. – Странно. Очень странно. Мне казалось, что Бил…ну знаете, этот, - он кивнул в сторону двери, - бык… В общем, мне сперва показалось, что здесь очень любвеобильное место, - со всей серьезностью продолжил клоун. – Девочка, которая приносила мне эти ваши…мм…витамины, да? Он хорошо ее так…любил, мне было слышно. Кошмар. Всю ночь не мог заснуть, а вы представляете как сложно спать на жестком холодном полу? – он покачал головой, затем сосредоточил взгляд на двери и вдруг резко подался вперед к Куинзель. – А к вам он приставал? Пожав плечами, так и не дождавшись ответа, Джокер расслабленно прокрутил запястьями рук. Откинул волосы назад и вернул все свое внимание своему новому миловидному доктору, которая начала нравится ему все больше и больше. По сравнению со всеми этими остальными, которые устраивали ему терапии и сеансы гипноза… Впрочем, скоро и она, наверное к тому же придет. Иначе с ним работать невозможно. Джокер и сам это понимал. А что такого? Пациент и сам должен знать ,что с ним не так. А с ним было не так абсолютно все. - Нравится это не вполне точное слово, - облизывая губы отозвался он. – И не надо приплетать сюда логику. Вы же не верите в нее. Нет. Нет, нет, нет, Харлеен, вы не думаете и не хотите думать о логике моих действий, скорее это диктует вам…профессия, тот учебный материал, который вбили в вашу чудную головку пару лет назад профессора Готэмского университета, - он усмехнулся. – А, вы почти поймали меня! Да! – шрамы попололи вверх в страшном подобии улыбки. – Скотобойня. Лишать жизни ради жизни. М, хорошая перспектива, верно? Но, скажите мне, Харли, - он оскалился, - чем, эм, мясоперерабатывающий завод коров отличается мясоперерабатывающего завода людей? М? Или это все…выдумки гуманизма, гуманности, человеколюбия и прочего…не при даме будет сказано? И к тому же…, - он проследил за ней, как хрупкая фигурка вскинула свои тонкие ручки, как девушка резко поднялась со своего места, как приблизилась к нему, как склонилась над клоуном в немом укоре продиктованным отчаянием и запутанностью, что обеспечили эти словесные шарады ее психике. Джокер внимательно смотрел в светлое чистое лицо девушки, на кончике носика которой красовались типичные докторские очки, а волосы были собраны в тугой строгий хвостик, чтобы обмануть, чтобы создать ложное впечатление, но факт оставался фактом – мысленно Джокер снимал все эти маски с нее, препарировал душу, раздевал до нага и любовался на расстоянии смущением и некоей неприязнью к себе самому. – О, - он чуть повел головой. – Чудесная мечта, - приближаясь лицом к Харлеен и смотря той в глаза улыбнулся он. – Чудесная! Только, лапуля, - пальцы едва коснулись подбородка девушки, чуть приподнимая личико, - я не думаю, - он усмехнулся. – Ты поможешь мне, поможешь, но… не надо быть как они, как другие, тебя это заводит, так радует, - он не отрывал от нее взгляда, даже когда девушка отстранилась. – Подумай сама, это ты говоришь или это говорит то, что ты хочешь слышать от самой себя? То, что они хотят? – Джокер отвернулся, вздохнул. Похоже ничего не меняется, никто не меняется. Есть люди изначально предрасположенные к раскрытию истинной природы себя, а есть те – кто никак не хочет вылезать из раковины, или же перемещается просто в раковину другую. – Бэтмен. Бэтмен. Бэтмен, - процокал клоун языком, будто бы передразнивая Куинзель. – Не стоит извиняться. Вы – врач. Я – пациент. Вы имеете право на все. Аб-со-лют-но. Выпрямившись на стуле и опусти руки, Джокер начал внимательно слушать врача. Она успокоилась. Пришла в себя. Минутный порыв завершился вновь тем, что она вернулась в свой маленький уютный домик обмана сознания. Руки клоуна были скреплены в ладонях, слегка притоптывая ногой, он потирал одну ладонь о другую. Джокер закатил глаза, затем вновь опустил взгляд на девушку: - Да, - коротко ответил он, следя за ее дальнейшей реакцией. – Значит, мы еще увидимся, лапочка? – на лице играла странная, страшная улыбка, которая обещала что угодно, только ничего и ни капли хорошего. – Хм, - он наигранно задумался. – А…можно узнать, какого цвета на вас белье надето? – с крайней серьезностью задал он вопрос. Дверь в комнату открывал. - Доктор Куинзель, вы закончили, мистер Аркам вызывает вас к себе, - взгляд санитара упал на сидящего напротив врача клоуна. – Его можно забирать?
Harley Quinn: Почему люди так всегда стараются всем помогать? Почему они лезут постоянно не в свое дело, дают советы и выдвигают какие то свои теории не зная суть проблемы? Почему психиатры сидя перед нами делают такой умный вид, притворяясь что слушают вас, а на самом деле они вообще думают куда поехать в отпуск: на Канары или обойтись чем нибудь дешевле. Почему? Почему мы всегда помогаем, а сами себе помочь никогда не можем? Это прям загадка для Харлеен, которая наблюдала за клоуном и думала, а почему она ему помогает? Может он заслужил чтобы сам исправится, чтобы самому все осознать без подсказок строгой тети в белом халате. Убрав невидеммую прядь волос за ухо, чисто по привычки. Старый жест, который у нее остался со времен школьной парты, когда ее белые локоны были длинней, и в моде было носить распущенные волосы. – Я помогу, если вы позволите – Отозвалась она чуть ранее, перед тем как Джокер позволил себе зайти слишком далеко, задавая непристойные вопросы. Конечно Куинзел привыкла слышать в этом заведении и не такое, но порой помешательство ненормальных на темы сексуального характера заставляли доктора нервничать и чувствовать легкое отвращение. Она закатила глаза и отвела их куда то в сторону, слушая интонацию с которой клоун все это произнес. – Он не псих. Определенно не псих. – Подумала она про себя возвращая свой голубой взгляд на сидящего перед носом пациента. Почему она так подумала неизвестно, но эта заносчивая мысль не давала девушке сейчас покоя. Ей хотелось узнать этого несчастного получше, разгадать его секрет. Ведь он действительно говорил толковые вещи за всю их первую встречу, ни разу не упомянул про розовых пони и радугу, что бывало с другими пациентами. – Нет, не приставал – Наконец ответила она сжимая руку в кулак и делая глубокий вдох, пытаясь привести свои чувства в порядок и вновь приобрести маску профессионала. Ведь если директор Аркама увидит запись сегодняшнего сеанса, увидит, как вела себя Куинзел, то наверняка уволит или отнимет этот удивительный случай, известный всему миру как Джокер. Она склонила голову на бок и закусила нижнюю губу, чуть прищурив свой взгляд девушка принялась записывать каждое слово, которое произнес сейчас клоун. Она готова была взять сегодня работу на дом, потому что эти его рассуждения… Они действительно заинтересовали Куинзел – Логика? – Переспросила она на секунду отвлекаясь от блокнота – Нет, вы правы. Возможно логики тут и не существует, но это тогда лишь доказывает вашу невменяемость – Вскинув бровями она вновь опустила взгляд на документы и что то написала для себя. Но все это было несколько минут ранее, до того пока Куинзел не оказалась возле пациента, пока она не почувствовала его взгляд на себе, пока его пальцы не коснулись ее лица. Легкий румянец пробежался по щекам блондинки, она даже почувствовала какую то неловкость, что было совсем уже смешно. Дрогнув телом, она сделала небольшой шаг назад – Чего вы добиваетесь? Я... – Харлеен начала запинаться, все последующие слова Джокера проскальзывали мимо нее. Она конечно слышала что этот фрукт опасен и что его надо держаться стороной, но она растоптала ту стену, которую построила идя сюда. Она позволила ему вообще до нее дотронуться, а настолько тесный контакт с пациентом девушка вовсе не планировала. К счастью в комнату вошел санитар, которому стоит сказать даже спасибо, ибо кто знает чем бы вообще все закончилось. Нет, только давайте без фанатизма и пошлостей, уж кидаться на шею своего пациента и срывать с него больничную одежду она бы не стала. – А? Да – Робко проговорила она поднимая свою голову и взгляд на молодого человека в белой униформе – Сеанс на сегодня закончен – Быстро схватив со стола свои документы и записи, девушка вылетела из помещения как чуть ли не пробка, быстро передвигая ногами по узким коридорам, пока в итоге не добралась до служебного корпуса. – Харлеен – Позвал ее кто то позади и она резко остановилась, обернувшись и напуганным взглядом посмотрела на женщину средних лет. Сейчас блондинка не могла вспомнить как зовут этого врача, но она однозначно помнила, что именно она и вела собеседование на принятие работы – Да? – Спросила Куинзел закусывая нижнюю губу и поправляя свои очки – Мистер Аркам просил вас пройти в его кабинет – От этих слов девушка хотела взвыть. Она закатила глаза к потолку и кивнула направляясь к директору. Второй раз за день – это было не к добру, отчего все органы внутри начинали сжиматься как пружина. Подойдя к двери, где весела табличка «Джереми Аркам» Куинзел почувствовала приступ паники, который накатывал все больше и больше, сердце готово было вот-вот выпрыгнуть и ускакать куда нибудь подальше. Она постучала два раза, и, услышав разрешение, открыла дверь протиснув голову между небольшой щелью, улыбнулась – Вы меня вызывали, мистер Аркам? – Глупо похлопав своими большими глазами, она получила приглашение пройти в кабинет и хотя ей этого не хотелось, девушка подошла ближе к столу, предварительно закрыв за собой дверь, и села на стул сложив руки на коленях. – Что то случилось?
Joker: Безумие — это язык, на котором культура говорит не менее выразительно, чем на языке разума. Есть небольшая сказка. Или анекдот. Или просто придумка-экспромт. Так вот. В этой «сказке», маленькая девочка, наивная, невинная, попала в большой, большой и страшный темный дом. Сами можете догадаться, что потом стало с этой девочкой. Конечно же, она выбралась на утро следующего дня из дома целой и невредимой. Только вот, когда люди любят рассказывать подобные истории, в их понятии «невредимая» значит физически не покалеченная. Понимаю, для многих из вас это больная тема и уже хорошо, что девочке не оторвали руку или ногу, или не лишили одного глаза, или не изнасиловали, а может просто – не убили; и все же, почему никто и никогда не спросил ту маленькую милую девочку, со светлыми, как солнце, волосами и большими голубыми глазами, губками-вишенками и носиком-курносиком, в порядке ли все с ней, на самом деле? Может она там такого насмотрелась и натерпелась, что лучше бы ее и не выпускать из большого страшного темного дома? Подумайте сами. Вот она – красавица, всем нравится, на ножки засмотреться, а стоит ее впечатлить, стоит ей попасть под влияние кого-то, скажем так, не слишком приятного и не слишком морально обремененного, и тогда вы пожалеете, что вообще пустили ее в тот дом. Ведь наша психика так тонка. Ведь наш разум настолько сложен и примитивен в одном ключе, что сломать его, что подпоясаться. Немного отклонить ни в ту сторону и вот уже перед вами не нормальный представитель общества, а некто более странный, страшный, ужасающий. Да еще и проверьте, так ли уж нормальны ваши знакомые. Наверняка, у них не скелеты в шкафу, а целые кладбища. Джокер сидел на стуле и лениво смотрел на Харлеен. Кто-то бы сказал плотоядно, как хищник, но нет – лениво. Почему? Потому что удочку клоун забросил, наживка начала гнить, однако рыбка ее уже стала подъедать. Вот так. Вы думаете, все обходится просто так? Вы думаете, ему так просто повернуть мир именно тем местом, каким он хочет его трахнуть? О нет, друзья мои, порой терпение и расчет – ваши единственные друзья. Никто не запрещал отказываться от грязных методов, если они приносят столько удовольствия. Едва Куинзель выбежала из комнаты, как санитар подошел к клоуну и с силой поднял того за плечи, нацепил смирительную рубашку, да затянул узел потуже. Кулак ударил Джокера по почкам, отчего ноги подкосились, и клоун зашипел от боли. Ну да, как мы это любим, бить лежащего, беспомощного. Хорошо. Хорошо. Он сам так делал. Потому что так проще. Проще всего сломать нос Бэтмену, когда он лежит и не двигается, чем когда он стоит, готовый к любому твоему ходу. Уж про примочки все эти, и, заметьте, каждый раз новые, Джо узнал не понаслышке. Санитар резко одернул клоуна, откидывая к стене, затем разворачивая к двери и толкая вперед, мол, идем уже. Никто, правда, гарантию не давал, что по дороге псих не получит еще немного сладкого наркотика, который расползется шрамами и синяком по телу. В коридоре клоун чуть оглянулся, спина Куинзель еще была видна, прежде, чем фигура девушки скрылась за поворотом. Джокер облизнулся, санитар сильнее толкнул его в спину. Закатив глаза, Джокер направился вперед, по тому же маршруту, каким его привели сюда. Шаг влево – получишь в челюсть, шаг вправо – скажи «прощай» своей печени, попытаешься ускорить шаг – о мистер Джей-младший, детей у нас не будет. Санитар толкнул со всей силы пациента в камеру. Ударившись о твердый пол, Джокер закашлялся, так как скованные руки, костяшки пальцев ударились самому ему под ребра, вызывая неприятные ощущения. Но это пустяки, вот Бэтси; о да, тут грим не нужен, по шрама натуральная кровь течет. Санитар рывком стянул с клоуна, сидящего на полу смирительную рубашку. Джокер проводил его и закрывающуюся дверь спокойным взглядом. Волосы упали на лицо, штанины задрались до щиколоток, да и вообще вся форма эта, аля тюремная и привет Алькатрасу, смотрелась именно смешно, на нормальном, но все-таки излишне худощавом теле пациента. Причмокнув, Джокер убрал волосы с глаз, запустил пальцы за ухо и извлек оттуда ручку. Малышка Харлеен, спасибо тебе. Ты подарила ему прекрасные ночи внеземных и внереальных утех, а также кое-что еще. Поднявшись на ноги, клоун осмотрел стены своего темницы. Все четыре белые. Аж глаза режет. А помниться раньше, они пихали его в приятные теплые комнаты, с обивкой из войлока. Ну да. Пока им не надоело стирать кровь с войлока. Это то еще занятие. Она не отстирывается. Приходится отдирать обивку целиком и ставить новую. А это влетает в копеечку. Облизнувшись, Джокер попробовал ручку на палец, а затем со всей силы воткнул стрежнем в запястье. - Да, Харлеен, вызывал, - Аркам сидел в своем кресле и чувствовал себя вполне комфортно. Он вальяжно, подобно Бондовским злодеям (недавно, он с семьей смотрел эти фильмы, все подряд, такие семейные вечера за экраном, он, Кэрри и дети с собакой, американская идиллия). – Я хотел поинтересоваться, как у вас прошел первый сеанс с пациентом. Все-таки мистер …кхм, Джокер не вполне обычный экземпляр, даже для нашей клиники, - уж это точно, сам бы, несмотря на докторскую степень, Аркам и на милю не подошел бы к камере Джокера. – Судя по тому, как мне описал санитар, как вы держались, вы наладили какой-то контакт с ним? Также у нас имеется запись, с камер наблюдения, - он удовлетворительно кивнул. – Вы вошли в тактильный контакт и все же сохранили самообладание, очень похвально и…. В кабинет ворвался один из санитаров. - Мистер Аркам! Мистер Аркам! Джокер он… Джереми Аркам поднялся со своего кресла, а ведь он так хорошо в нем устроился. - Куинзель, за мной, - он направился к коридору, девушка шла за ним. – Коли он теперь ваш пациент, то теперь и все его …чудачества – ваша работа. Так что он сделал? Опять на кого напал? - Нет, он…сами смотрите… Санитар остановился, шумно выдохнул и открыл ключом одну из камер. Дверь со скрипом распахнулась. Внутри, на противоположной стене от двери, красным красовался пейзаж города. Линии были четки, мастерству, на самом деле, можно было бы позавидовать, однако стоило приглядеться, стоило лишь заглянуть внутрь, как вы могли бы увидеть, что художник рисует данный пейзаж своей собственной кровью. Джокер, пошатываясь, обернулся. - А..мистер…Аркам. Мисс…Харлеен….эм…я тут, - с самым невинным выражением лица, Джокер привалился на одно колено и оперся плечом о стену. – Оп, стерлось.
полная версия страницы