Форум » Штаты и города США » Хоксфорд [Монтана] 0.1 » Ответить
Хоксфорд [Монтана] 0.1
Bombist: Тюрьма строгого режима для тех, кому давно пора сидеть на электрическом стуле. По документам Хоксфорд также выполняет функции психиатрической клиники и берет на себя все соответствующие обязательства, однако на деле врачебные предписания не выполняются и за психическим состоянием заключенных никто не следит. Программа реабилитации существует лишь в бумагах. В Хоксфорде четыре трехэтажных корпуса. Только один используется для содержания преступников, остальные помещения либо пустуют, либо отведены для размещения охраны, количество которой превышает количество заключенных (часть из них записаны как медперсонал). В подвальных помещениях расположены системы энергоснабжения, общая душевая, 21 карцер для дисциплинарных наказаний. Камеры рассчитаны на содержание 4 человек. На деле в Хоксфорде камеры становятся одиночкой для каждого заключенного. Также есть общая столовая и специально отведенный для прогулок участок. Так как прогулки в Хоксфорде не проводятся, территория остается не используемой. На данный момент количество заключенных составляет 73 человека. По планировке тюрьма способна вместить до 1000 заключенных. В корпусе, отведенном для охраны, размещены наблюдательный пункт, комната отдыха и кабинет директора Хоксфорда. Тюрьма окружена забором с колючей проволокой, по которой проходит электрический ток. Кроме того, наблюдение за периметром круглосуточно ведут охранники на вышках. В 20 метрах под тюрьмой была сооружена серия туннелей. Их назначение неизвестно.
Ответов - 41, стр:
1 2 All
X-23: Лаура лежала с закрытыми глазами, но это вовсе не значит, что она не была на стороже, напротив, прислушивалась к малейшему шороху. Можно ощутить себя агентом МИ-6, которого под прикрытием забросили в самое сердце вражеской территории и помощи ждать не от куда, Кинней была уверена, что разговор тут был бы очень короткий с правительственным любопытным агентом. Блондинка, которую этой ночью выволокли из женского блока, не выходила из головы. Эти глаза до краёв наполненные ужасом и страхом, здесь чуть ли поголовно у каждой заключенной подобный взгляд. Как и стоило ожидать, с пробуждением заключенных тут не церемонились, никакого музыкального сопровождения, лишь жесткий голос охранника под аккомпанемент глухого звона прутьев решеток под скользящими ударами дубинки. Это не пятизвёздочный, даже не трехзвездочный, отель. Всё так же бесцеремонно выпихивая женщин из камер, пророча знаменательный день, богатыри в форме, выстраивали шеренгу и рассматривали женщин, будто что-то выискивали. Лаура не могла спрятать взгляд в пол в поисках выемок и неровностей, внимательно следила за шагающим перед ними мужчины, оценивая его настроение. Ничего нового, всё тот же надменный взгляд хищника. Одна из заключенных, стоящая прямо напротив Кинней, вернула агента в тот самый момент, когда её соседку, бьющуюся в истерике, увели в известном лишь охранникам направлении. Лаура кивнула в ответ, мысленно готовя себя к новому знакомству с женщиной на грани нервного срыва. Здесь все находятся на этой самой грани, до смерти боящиеся охранников и страшной одиночке. Удивительно, как внезапное появление охранника за спиной, не заставило женщину рухнуть на пол в обмороке. И вот он, долгожданный глоток воздуха, менее затхлого, который портился лишь амбре самих заключённых и не менее слабым надсмотрщиков. На кой чёрт властителю этой дыры являться перед заключёнными? О чём можно вести речи? Девушка ожидала какого-нибудь низкорослого человека, именно таким он рисовался в её воображении. Маленький, плотненький с поросячьими маленькими глазками и гнусавым голоском. Воображение подкачало, этот статного вида мужчина никак сгодился бы в дублёры к Брюсу Уиллису, но никак не главой этого концлагеря. А вещал он как какой-то политик, за которого хотелось бы голосовать и довольно визжать «Я мясо! Я мясо!». Был конкретен в своей речи, но слова были подобраны весьма осторожно, с долей угрозы, намекая на кнут, но при этом словно обещая и пряник. Хотя какой тут к чёрту пряник? В тюрьме-то?! Мужчина действительно отбирал у заключённых их досуг. Теперь и информацию достать станет труднее. Кинней услышала возглас Генри и стала глазами выглядывать его. Рост подкачал и девушке пришлось привстать на цыпочки, проследить в какую сторону двинусь охранники, обходя растекающихся зеков, и вот он. Вампир, который явно нарывался на хорошие и качественные тумаки и…Лаура не сдержала лёгкой улыбки, когда их уже, словно стадо, заводили обратно в загон. Кинг мальчик большой и в любом случае справится что бы там не было, да и момент выбран идеально. Ей бы обратно в камеру, да вылазить из своей обители, а ещё лучше устроить сабантуй и в женском строю, но не получилось. Не потому, что трудно было затеять драку или иным способом привлечь к себе внимание. В этом не было необходимости ибо её уже заметили. И не кто-нибудь а сам начальник тюрьмы. Это удивляло. Стоит ли сейчас начать паниковать и вести себя, как её соседка ночью? Нет, поддавшись натиску охранника, Кинней шла послушно следом. - Что там? В карцере? – обратимся к первоисточнику, конечно, ничего кроме хитро усмехающегося взгляда и коротенькой фразы, которая толком ничего не объяснит, Лаура не дождётся. А может мистер «Уиллис» будет более разговорчивым, - Почему все его так боятся? – не унималась Кинней, осознавая, что сейчас ей ничего не грозит, кроме как встреча с верховнокомандующим. - Хочешь лично познакомится с карцером, продолжай задавать глупые вопросы, - её вели по коридору, а в голове летали все возможные причины заинтересованностью её персоной. Может потому, что она, как «свеж прибывшая», ещё не успела проникнуться любовью к сокамерникам и может стать кем-то вроде доносчика, но с такими порядками и устрашением во внедрённых крысах не нуждаются. Раскрыли? Невозможно, она не давала повода. Выбрал себе девочку-развлекалочку? Наиболее вероятным вариантом был лишь инцидент с этой несчастной блондинкой, которой не удалось помочь. Её спросят лишь о сумасшедшей блондинке, а вот что сделает Кинней? Она посмотрела на охранника, пока тот вёл её по коридору к двери в кабинет/покои/ванну/камеру/или где нынче сидят начальники тюрем, и поймала себя на мысли, что не прочь хотя бы сломать ему нос. Так обидно стало за то, что вчера она могла помочь блондинке, но не помогла из-за задания. Пусть сумасшедшая женщина и осуждена за какое-то зверское преступление, но этот несчастный вид. Дверь, рядом с которой, как и положено, стояла пара часовых, раскрылась и тычком в спину Лаура была спроважена в гости к командующему парадом. Сейчас догадкам придёт конец. Рассмотрев помещение и впиваясь в начальника хмурым взглядом, Лаура задала интересующий её вопрос. - Что Вам от меня надо? - да, сразу к делу, а потом к интересующим её вопросам.
Malice: Кабинет начальника тюрьмы был скорее похож на музей, в хорошем смысле этого слова, а не в абстрактно юмористическом. Обычно кабинеты каких-то начальников представляются по-другому: на столе есть и полезные, и бесполезные письменные принадлежности, которые лежат лишь для видимости создания рабочей деятельности, на книжных шкафах и подвесных полках расфасованы папки без корешков, книги, как правило, либо на интеллектуальную тему психологии, либо просто справочники по специальности тюремщика, если такая специальность есть в природе, скорее – это вид, само собой также стоят и на столе, и на полках фотографии семьи и ближайших родственников, а также многочисленные награды, грамоты и прочее, и прочее, что, по сути, является мусором. Кабинет начальника тюрьмы Хоксфорда мог чем-то из этого списка похвастаться, а в остальном – полностью отличался от стереотипа. Небольшая комната, дверь которой открывалась, и вы сразу видели напротив стоящий большой дубовый стол, позади и с боков которого, вместо стен, были зашторенные жалюзями окна. Стены были также отделаны деревом, потому создавалась неправдоподобная, но некая уютная атмосфера помещения. Развешенные поощрительные листы, сертификаты и грамоты говорили о многом и ни о чем сразу. За блеском позолоты печатей и каллиграфическом почерком нельзя было толком прочесть за что и кому тот или ной лист вручили. Фотографий семьи не было, не было и просто каких-либо картинок со спокойным пейзажем, что обычно вешают в кабинет, дабы раз в день минут на пять расслабиться путем их созерцания. На полках стояли книги, справочники, толстые папки без корешка, рядом с одной из полок можно было заметить, наконец, хоть какую-то видимость размещения здесь не робота, а живого человека – каллиграфию, или подделку под таковую, наводившую, правда, отнюдь не на приятные мысли – по желтой бумаге, черными чернилами художник расписал «Пляску смерти», аллегорическое изображение свирепствующей во время чумы старухи с косой. У стола был приставлен передвижной на колесиках столик, на котором располагался пленочный проигрыватель фирмы «Zech». Пленка прокручивалась, и по помещению раздавался приятный и плавный звук музыки Вагнера «Lohengrin». Когда Лаура вошла в кабинет, начальник тюрьмы сидел в своем кресле, повернувшись спиной к двери. Мужчина откинулся на высокую кожаную спинку кресла, прикрыл глаза и в такт музыке двигал руками, словно бы представляя себя дирижером и создателем представления, что разворачивалось у него в воображении. Непонятно вывел ли его голос девушки из этой некой прострации или нет, однако мужчина поднял руку, ладонью вверх, будто бы призывая Кинней к тишине. Только, когда музыка стихла, сменяя одно действие другим, начальник тюрьмы повернулся в кресле к девушке. - Присаживайтесь, пожалуйста, - тихим, вкрадчивым голосом обратился он к ней, указывая на стоящий напротив стола один из двух стульев, затем кивнул охраннику, сопровождавшему одаренную, тот вышел из кабинета и закрыл за собой дверь. Мужчина поднялся – вблизи можно было оценить, что он действительно далек от стереотипа прирожденного чиновника, с залысиной и брюшком, с кучей детишек и зависимостью от собственной работы, так как на любую другую его возьмут максимум в качестве уборщика; высокая, статно сложенная фигура обошла стол, тонкие пальцы потянулись к переключателю громкости проигрывателя, чтобы сделать музыку еще чуть тише, для удобства общения. –Вам знакомо понятие «Суд Божий», мисс? – он перевел взгляд темных глаза на девушку. – Когда-то так выявляли виновность или невиновность человека. Иногда подвергали испытаниям, а иногда давали защитить свою честь самому, или с помощью кого-то, мечом. Если перенести это в наше время, сколько судебных процессов было бы завершено до их начала даже, а сколько свободного места стало бы в тюрьмах. И, конечно, чистота общества,- он усмехнулся, подходя чуть ближе, опираясь руками о стол. Длинные пальцы с прямыми чуть заостренными ногтями сомкнулись к ладоням, словно прячась от возможного любопытного взора Кинней. – Никто не будет скорбеть по жестокости преступника, способного повторить свое преступление, верно? Но, гуманизм превыше всего. Каждому должно дать шанс, - он сделал паузу. – Особенно необходимо дать шанс калекам, - не сводя взгляда с Лауры, мужчина потянулся, взял со стола тоненькую папочку, в которой было вложено всего два листа. – Я мог бы сказать, что вопросы в этом кабинете задаю я, но это будет невежливо. В конце концов, сюда из заключенных никто не заходил. Вы особое исключение, - он протянул папку Лауре. – Очень хорошо склеенное досье и крайне трагичное. Авария, детский дом, стальные стержни для полноценной жизни от неизвестного филантропа, и при этом такая озлобленность и несколько убийств, - начальник тюрьмы вздохнул, ослабил воротничок рубашки. Обойдя стул, на котором сидела Кинней, он опустил руки на его спинку. – Я не психолог, но могу угадать, что вы чувствуете сейчас, какие вопросы крутятся в вашей маленькой, умной и крайне любознательной головке. Примерно те же, что подтолкнули вас обратить внимание на несчастную сумасшедшую миссис Палмер. Так звали вашу соседку. К сожалению, она умерла. По дороге в карцер. Сердце не выдержало, печально, крайне печально. Хотя, если вспомнить, что она убила собственного мужа и детей, а потом решила скрыться от правосудия – может и поделом. М? – нельзя было сказать, что тон голоса этого человека походит на выученную заранее речь, что произносят потом без тени интонации, чувствительности, но каждое предложение, каждое слово срывалось с его губ и долетало до уха девушки в таком виде, будто мужчина наслаждается рассказом о происшествии, будто он сам при нем присутствовал, видел. – Мне кажется, на одну из причин вашего беспокойства я дал ответ. Как могу дать и на множество других, - глаза смотрели на девушку сверху вниз, без тени каких-либо эмоций, так хищник смотрит на жертву, уже вынеся приговор, - я не балуюсь сексом с местными женщинами, не пристаю к ним, не пытаюсь завербовать, так сказать, и сделать из них, выражаясь жаргонным отвратительным языком, «стукачей». Здесь не на кого доносить, не на что. Абсолютно. Я здесь лишь для того, чтобы следить – Божий суд будет свершен, даже если суд человеческий вынес людскому уроду оправдательный приговор. Я развеял ваши опасения? – мужчина склонился к Лауре лицом к лицу. Мужчина улыбнулся, обошел стол, сел в кресло. Сквозь прорези жалюзей было видно, как на небе развеялись облака, выглянуло солнце, его лучи прокрались в кабинет и могли бы наполнить его светом, если бы окна не были закрыты, а от того помещение вдруг показалось более темным, если не совсем мрачным. Кажущийся уют развеялся. Кабинет сейчас можно было скорее сравнить со склепом. Красивым склепом. - Вы могли вырасти нормальным, законопослушным гражданином, мисс Кинней, но сами выбрали свою судьбу. Десятки заключенных за столько даже не дней, лет. Сотни осужденных, вы себе это представляете? Конечно, их кто-то спохватится. Еще надеющиеся на умственное излечение родственники, вдруг подобревшее правительство или присяжные, которые вдруг решили, будто каждый человек имеет право на второй шанс. Но вот тут они ошиблись. Есть грань, переступив которую, человек не сможет вернуться назад, не сможет стать прежним. А раз он не может стать прежним, зачем ему отравлять своим существование жизнь других, - он медленно опустил взгляд на стол, на котором было разложено еще несколько папок. – Но кого-то все-таки волнуют они, кто-то хочет быть лучше, даже сделав что-то худшее, кто-то – кто сует свой нос туда, куда не следует, кто-то возомнивший себя первой и высшей инстанцией, кто-то требующий альтернативного метода. Скажите, мисс Кинней, как вы предпочли бы встретить волка – в клетке или же на воле? Подумайте хорошо, ведь этот вопрос и является ответом на все те, которые вы должны были со своими друзьями разгадать в стенах моей тюрьмы. Воцарилась тишина. Музыка стихла, обрывок ленты лишь тихонько шуршал во все еще крутящихся кассетах проигрывателя. - Нет, убивать вас здесь и сейчас я не буду и не буду даже пытаться, - он ответил на так и не заданный вопрос. – Стержни-протезы? Прошлые были сообразительные, но и они тоже все-таки выдали себя. Я не знаю, кто остальные, но это уже и не важно, Лаура, - мужчина вздохнул, откинув голову на спинку кресла. – Я допустил всего одну ошибку, позволил кое-кому уйти, а так – моя работа нужна тому обществу, в котором вы живете. Раз есть падаль, должны быть падальщики, но дело в том, что падальщик тот же хищник и может соблазниться кем-то, кто еще живет, дышит. Теперь вы понимаете? – мужчина улыбнулся, складывая ладони домиком у рта и перекрещивая длинные будто когти зверя ногти тонких, костлявых пальцев. – Назвать работу благородной – нельзя, но и волки сыты, и овцы целы. А теперь – придется дать волкам немного воли, и все из-за вас и ваших друзей. Впрочем, - он пожал плечами, - вы можете мне просто сказать, кто они. Таким образом, нам с вами еще удастся избежать определенного рода последствий. Мужчина едва заметно улыбнулся. Избивать заключенного – это святое дело в тюрьме. Охранники устают, испытывают стресс, им становится скучно, а избиение поднимает настроение, и только в роли экзекутора любой самый последний человек по характеру может почувствовать себя настоящим Богом. В Хоксфорде как такового, все-таки, избиения заключенного никогда не было. Вы можете удивиться, но избивать тут было просто некого и незачем. Даже самые агрессивные «быки» попав сюда, становились смирным скотом; стадом, что слушается своего пастуха и молча идет на бойню. Было что-то в здешних представителях охраны, что заставляло вас сразу присмиреть. Да, было оружие – дубинки, электрошокеры, винтовки; была видна и развитость тела, пусть и бледного кожей, но под тканью рубашки угадывались отлично развитые мышцы, но ко всему прочему – человек просто чувствовал постоянное внимание, сосредоточенное на нем, словно кто-то следит, готовится прыгнуть и напасть, перегрызть горло и оттащить за угол, чтобы еще живого медленно сожрать. Некоторые называют это обычным духом тюрьмы, ее атмосферой, что испытывают «новички». Мол, если не показал себя как надо – пиши завещание. В Хоксфорде все было несколько иначе. Кейгла взяли под руки и потащили через двор, затем по противоположному камерам коридору. Для охранников эта ноша будто и не составляло особой трудности. Ноги Генри волочились по земле, а пренебрежение, с каким служители здешнего порядка и его хранители относились к заключенному, при плохом раскладе могла бы стоить мужчине поломанных конечностей. Еще немного и охрана его выпустить и даже не заметит этого, или будет держать за кисти, носом подметая пол. Конечно, такого не случилось, но вполне могло. Освещение коридора перешло на искусственное. Тусклый свет желтых лампочек освещал островки коридора, между которыми оставалось еще метра два-три свободного темного пространства. Чистая белая плитка пола попадалась все реже, стали встречаться выбоины, крошки у стен, царапины. Раздался звук открываемого железного засова. Тяжелая дверь поддалась вперед, охранники проволочили Кейгла за собой дальше, дверь за ними захлопнулась. Освещение полностью сошло на нет, но сопровождающих Генри это, казалось, никак не смущает. Вновь раздался звук открываемой железной двери, охранники переступили через порог, а затем один из них толкнул бесчувственное, как ему мнилось, тело вперед к противоположной стене. Дверь за вышедшими охранниками закрылась, звук двойного засова возвестил о том, что пребывающий здесь человек выйдет отсюда тогда, когда тюремщики сами решат, и самостоятельно выбраться будет крайне затруднительно. Дверь закрылась – лампочка включилась. Яркий свет осветил камеру карцера, которая была размером значительно больше положенной. Голые каменные стены были сплошь заляпаны кровью, где-то виднелись следы ногтей, где-то – когтей. Ни вентиляционной отдушины, ни даже щели, через которую в камеру поступал бы воздух. Все словно бы говорило – никто здесь надолго не задерживается. Хотя кровь была повсюду, и даже каким-то образом попала на потолок, следов рванной одежды и костей не было, пусть и создавалось впечатление будто здесь работал некий зверь. Местами на стенах можно было нащупать выцарапанные осколками стены или собственными ногтями недописанные послания, местами кто-то брал за основу собственную кровь, которая въелась и высохла, оставив следующему невезунчику эпитафию от предыдущего. - Ваш ответ, Лаура. Здесь день короток, - начальник тюрьмы смотрел на девушку пристально. Во взгляде и голосе не было угрозы, скорее чувствовалось напряжение, скрытое, сдерживаемое желание действия. Еще минута – он перестанет задавать вопрос и ждать на него ответ. Дверь в кабинет начальника открылась, в помещение вошел охранник. - Зачинщика поместили в карцер, также как и еще одну заключенную, нарушившую до этого правила, - отрапортовал он. - Хорошо, - кивнул мужчина в ответ. – По моему сигналу, откроете двери всех камер. С карцером разберитесь сейчас, чтобы его потом можно было отмыть. Охранник улыбнулся и вышел из кабинета. Начальник тюрьмы поднялся со своего места. - Подумайте сами, Лаура, то, что мы делаем, никому не вредит. Наоборот, это все упрощает. А ваше молчание подписывает только еще больше грехов на наши души. Стоит вам выдать тех, с кем вас прислали, и не говорите, что вы здесь одна, и все кончится быстро. Кого-то успеют оправдать до того, как он попадет сюда, а все эти – проживут на день дольше и смогут помолится доброму боженьке, чтобы он простил их. Он поменял запись на проигрывателе. - Романтическая и печальная история. Эльза умерла от горя. Джейсен вздохнул. Обыск? Бросьте бывало и хуже. Не будет жрачки? Подумаешь, когда он крепко сидел на героине, то не ел по месяцу, переживет. Да и вообще, все это были какие-то проблемы житейские. Больше волновало то, что происходит вокруг относительно окружения. Заключенные стихли. Все будто пошевелиться боялись. А затем свет в корпусах погас. Ирландец прикрыл глаза. Сглотнул. Будет больно. Будет очень больно. Спиной и руками он прижался к стене. Лицо покрыла испарина пота. Зубы были сжаты. Все нервы сейчас напоминали тело накаливания лампы. Чернота татуировки сместилась со спины к шее, образуя ошейник, а затем стала истончаться. От ошейника по телу пошли трещины, сквозь которые пробивался слабый темно-синий свет. По-другому найти Генри или Лауру было невозможно.
Hannibal King: Всю дорогу до карцера Генри старался не открывать глаз и расслабляться как только мог. Все-таки надо было создать впечатление того, что он потерял сознание от побоев. Он чувствовал как с него капает кровь, но в полной мере оценить свои повреждения он не мог. Хотя было-бы прикольно на них посмотреть. Может какие гематомы и образуются. Эти грязные животные, охранники, затащили Кинга в крыло где располагались карцеры. В нос сразу ударил резкий запах. Непонятный и неразличимый. Какая-то смесь всего. Это было ужасно, но все-таки терпимо. Генри старался не морщится от такого запаха. Он оценил хватку рук охранников. Сильная, уверенная и вполне напрашивался вывод о том, что эти руки много что сжимали очень крепко, до перелома костей. Да и били они весьма ощутимо. Хоть боли и не чувствовалось, но вот все остальные факторы присутствовали слихвой. Еслиб Кинг был человеком, то врятли бы быстро оклемался от таких ударов с его-то телосложением. Скрежет открываемых замков на стальной двери, скрип задействованных петлей на двери. Охранники протащили Генри еще немного. Дверь за охранниками захлопнулась. В голове Генри начали зреть различные мысли по поводу того что с ним сейчас сделают в таком удушливом и отбивающем всякое обоняния месте. Вплоть до изнасилования. Хотья это скорее будет не изнасилование, а надругательство над измякшим и помятым телом. Кинг открыл глаза. В темноте он видел как кот и потому отсутствие освещение его нисколько не заботило. Для правдоподобности Кейгл страдальчески простонал, оценив что его язык еле ворочается. Получив пинок от бросившего его на пол охранника Кинг утих, тихонько посапывая сломанным носом. Дверь открылась, выпуская охрану, и закрылась за ними. Заскрежетали закрываемые замки и засов. Свет включили. Наконец Генри начал шевелится. Поднявшись на руках и сев на пол, как делают кавайные девчонки из аниме, он провел языком по губам, которые распухли. На языке остался медный привкус собственной крови. Кинг знал что происходит с вампирами, которые пьют свою собственную кровь и потому прекратил это занятие. Челюсть не двигалась совсем. Скулы опухли и ощущались так, словно туда ввели десять миллилитров ботекса. Пощупав руками челюсть Генри убедился что она не сломана, а лишь выбита из суставов. Болталась как елочное украшение на лице. Всунув в рот указательные и средний палец обоих рук себе в рот, а остальными крепко взявшись за челюсть, он несильно дернул ее от себя и вверх, вставляя челюсть обратно в суставы. Челюсть встала, правда пришлось сильно прикусить себе пальцы во рту зубами. Слава богу что не откусил. Отпустив челюсть и поводив ей в сторону Генри убедился что она нормально встала в суставы. Теперь нормально. - Я ненавижу и люблю свою работу одновременно...- пробормотал он принявшись за нос. Ощупав переносицу Генри убедился что кончик его носа смотрит куда-то в сторону. Зажав его между ладонями он вставил нос обратно и пошморгал им. Вроде все нормально. Ну а теперь стоило осмотреться. Оглядев помещение Кинг оценил обстановку. - Прямо японский минимализм с добавлением от фанатов "Пилы". Шикарно.- почти восхищенно пробормотал Генри разглядывая запекшуюся кровь на поверхностях. Чем-то все это напоминало ему отпуск вместе с тем чувачком, который прямо писал кипятком от тамошней преступности. Да, тогда Кинга изрешетили мама-не горюй. Поводя глазами еще по полу Кинг обнаружил еще более-менее свежую лужу крови. - Зачотно.- На карачках подползши к этой луже Генри сложил губы трубочкой, прильнул к ней и начал всасывать в рот. Она было не то чтоб не вкусной, а скорее жутко не приятной. Холодной, с пылью и камушками, но зато она поможет Кингу немного поесть и восстановится. Как только Генри сделал первые глотки, то его глаза хищно распахнулись, зрачки сузились, а радужка глаз сменила цвет на бледно-голубой, который начал излучать слабый голубой свет. Генри пил до тех пор, пока не выпил досуха всю лужу. Все повреждения на его теле начали заживать с огромной быстротой. Раны затянулись, вытекшая из них кровь втянулась обратно в раны, а раны закрылись без рубцов. Будто их и не было. Оторвавшись от слизывания остроконечным языком оставшихся капель крови с пола, генри выгнул спину, завел голову наверх, прикрыл глаза, оскалился и с шипением втянул через рот воздух, словно наркоман получивший дозу после долго-го перерыва. В мгновение все тело Кинга задрожало противоестественной дрожью, голова начала поворачиватся из стороны в сторону будто вампир разминал шею. - Чееерт, хорошоооо...- прошипел Генри. В данный момент его сознание отчаянно боролось с подступившим чувством получения еще большей дозы. Когда он впадает в такое состояние, то даже стальная дверь карцера его не удержит. Голова слегка кружилась, тепло разливалось по всему тело. Ощущение было такое, словно в мозг влили пару литров ЛСД. Чертовски хорошо. Спустя пару минут Генри пришел в себя. Его сознание победило припадок голода и жестокости. - Фууух... Еле справился.- Поднявшись на ноги Кинг прошелся по кругу в карцере. Собственно теперь кроме как ждать - нечего было и делать. Странно даже было чего заключенные так боялись этого место. да, было душно, неприятный добивающий запах, но в целом довольно мило. Но как для вампира. Вдруг Кейгл услышал слабое пищание и фырканье где-то в углу. Посмотрев туда вампир увидел небольшую дырку в нижнем углу, откуда выглядывал маленький пушистый носик. - Не бойся, мой маленький дружок. Иди сюда.-подойдя поближе к углу и сев перед ним на корточки сказал Генри. Он знал что это была крыса и управлять ими получалось как-то подсознательное. Ему стоило просто захотеть и крыса сделает то, что велено. Средних размеров крыс быстро выбежал из дырки и забежал на подставленную ладонь Вампира, сев там пушистым комом умиления, который начал чистить мордочку, свесив хвост вниз. - Ну, расскажи мне что тут происходило до меня.- ласковым тоном попросил Генри и поднес грызуна к уху. Тот начал фыркать что-то ему в ухо, но Кинг все отлично понимал что ему говорит его маленький дружок. Крыс поведал всю историю карцера. Что тут происходило, почему столько крови и даже добавил что тут вполне сытно можно поесть и никогда никто не пнет и не попытается поймать. Также Крыс добавил что и за Генри скоро придут, как приходили и за другими. - Ладно, мой пушистый дружок. Беги по своим делам.- Генри опустил грызуна на пол и тот убежал в дыру. - Интересно девки пляшут...- пробормотал он и встав посмотрел на лампу. Возможно она могла-бы как-то оказать поддержку генри в предстоящей схватке не на жизнь, а на смерть. На железном плафоне была надета железная сеть, которая защищала лампочку. В голове вампира сразу родилась идея того что можно из этой сетки сделать. Одним прыжком Кейгл оказался на потолке карцера и словно паук подполз к шнуру на котором висела лампа. для него потолок был вторым полом и ходить по нему он мог по всякому. Встав полноценно на ноги взял плафон в руки, повертел его, чтоб посмотреть как закреплена сетка. Так просто ее не отодрать. Поэтому пришлось действовать другим способом. Указательный палец правой руки Генри непропорционально остальным удлинился, почернел и ноготь на нем принял форму очень твердого и очень острого когтя. орудуя этим когтем Кинг разрезал крепления сетки к плафону, словно кусачками. Вскоре сета была отсоединена от плафона. Простым прыжком с переворотом Генри оказался ногами на полу и начал с увлечением и силой рассоединять прутья один от другого, разрывая хлипкие спайки. Спустя какое-то время Генри держал в обоих руках вытянутые штыри, которые недавно являли собой железную сетку. В опытных руках вампира это было страшным оружием, которое он приступил изготовлять. В его планах было сделать пару оружия ближнего боя и сколько получится метательного.
Director: - С чего ты вообще взял, что тело еще там, на дороге? – Фидель не пытался скрыть своего отношения к происходящему. Губы изогнулись в презрительной гримасе, будто под нос вудуисту подсунули тухлую рыбу. Он бросал на сидящего рядом Долохова взгляды, полные злобы и угрозы. – Я скажу тебе, с чего ты это дерьмо взял. Ты надумал это, просекаешь? От нечего делать взял и придумал себе проблемы на башку и решил перекинуть ее на всех нас! Это мать ее глубинка, Мухасранск чертов, где у местных свои повадки и культурные особенности. Может это нормально для них, ты об этом подумал? Оставить труп на пару часов на свежем воздухе, чтоб проветрился, пропитался местными запахами и простился… с чем они там прощаются, черт знает! Но может уже убрали труп и закопали к чертовой матери в землю под плиту надгробную – так, как ты мечтаешь. На кой хрен нам сворачивать и вмешиваться в их дела? Озираясь по сторонам, Фидель говорил быстро и часть слов проглатывал, неожиданно выдав странный акцент. Вся его речь не произвела на вампира впечатления и Фрэнк продолжал гнать машину в обратную сторону. - Ясное дело, решил погеройствовать. Раньше служил в полиции нравов, а? Черт подери, Долохов, соображай. У нас другая задача. Не забыл про наших? Мы на связь с ними давно не выходили, а ты тут… - не договорив, агент махнул рукой и вытащил из поясной кобуры табельный Glock 22. Проверил патроны, вложил оружие обратно в кобуру и отвернулся к окну. В темноте что-то мелькнуло. Подобравшись, Фидель стал всматриваться вдаль, но мелькнувшая тень пропала также быстро, как появилась. В следующее мгновение его тряхнуло как следует. Визжа колесами на мокром асфальте, автомобиль вилял из стороны в сторону. Фиделя приложило головой о крышу. - Какого хрена!? Впереди показался здоровяк с пнем в руках. Эта гнида, чью рожу агент не мог разглядеть, метил прямо в них. Внутри стал зарождаться страх, что чертова поездка может стать последней в его жизни. - Сукин сын, куда ты нас привел?! Автомобиль замер на месте на доли секунды. Воспользовавшись короткой передышкой, Мори сунул руку в свои припасы и достал из сумки хорошо знакомую ему емкость. Откупорив пробирку, он влил содержимое в рот и почувствовал, как внутренности начало переворачивать. Вместе с ними переворачивался и автомобиль. Отключиться на долго агенту не удалось. Открыв глаза, он обнаружил себя лежащим в искореженной машине, с заломленной рукой. Скулу саднило от удара, нога была зажата сместившимся с места сиденьем. Выдавив дверцу плечом, агент вывалился из салона и потянул ногу, пытаясь ее освободить. Лицо исказилось гримасой боли. Матерясь, Фидель наконец высвободился из заточения и поднялся, прихрамывая. Взгляд упал на чудом уцелевшее стекло, в котором он разглядел свое отражение. Хмуря брови, на него смотрел подросток лет 15, в которого его превратила выпитая в машине сыворотка. Фидель всегда считал, что молодая версия его самого - живучая и изворотливая. Полученные травмы проходили быстрее, чем у 50-летнего агента в плохой физический форме. Помолодевший Фидель осмотрелся, изучил местность и прикинул в уме понесенный урон. Машина была чужой, раскошеливаться на ремонт придется законному владельцу, значит их эта проблема не касается. Подобрав вывалившееся из сумки снаряжение, агент забрал ее и пошел на шум. Совсем рядом орал Долохов, столкнувшийся лбами с их новым знакомым. - Хватит верещать как баба. У тебя пушка есть, пристрели его! Здоровяк мотал головой как бык, взгляд метался от Долохова к Мори. Растеряв остатки преимущества, он пытался решить, на кого напасть первым. Лобовая атака для него казалась делом привычным. - Понял, не берет значит, - разглядев на груди нападавшего кровавые пятна, пробормотал агент. Кивнув Долохову, чтобы отвлек амбала, Фидель расстегнул ремень и стащил его с себя. Стараясь обойтись без шума, агент медленно подбирался к помощнику шерифа со спины. Оказавшись в нескольких шагах от противника, Фидель прыгнул ему на спину и закинул на горло импровизированную удавку. Затянув ремень потуже и потянув назад, он бормотал под нос заклинание. Здоровяк захрипел. Хватая руками воздух, он смотрел перед собой выпученными, налитыми кровью глазами. Повинуясь словам агента, из затянутого ремня в глотку помощника впились острые длинные шипы. Из ран за ворот потекли струйки крови. Открывая и закрывая рот как рыба, выброшенная на сушу, помощник начал пускать кровавую пену.
X-23: Имея дело с преступниками каждый день, зная их богатую на кровь биографию, неужели у начальника тюрьмы, на которого, как правило, валятся все шишки в случае чего, нет страха остаться наедине в тесной комнате с одним из своих заключённых тет-а-тет? Неужели он настолько уверен, что не понадобится подстраховка, в случае, если эта маленькая девчонка с громким досье решит воспользоваться весьма идеальным моментом, если не для побега, то хотя бы для утоления своей жажды крови? Согласитесь, убийство начальника тюрьмы было бы весьма ожидаемым действом со стороны Лауры, но от чего-то она очень внимательно слушала мужчину. - Я знаю свою историю жизни, - скорей для видимости произнесла она, быстро пролистывая папку, Оружие Икс дело своё знало, вся биография была составлена складно, но что же тогда этого мистера заставило обратить внимание именно на неё из всего-то этого сброда? С каждым словом этого мужчины Лаура всё больше хмурилась. Даже она понимала, что, пусть не все, но большинство заслуживают второй шанс, все оступаются, просто кто-то в большей степени. Нет, она не питала симпатий к этим, запертым в камеры, преступникам, просто девушка проецировала его слова исключительно на свою персону, ведь не дай ей люди возможность измениться и стать чем-то более человеческим, то где бы она была сейчас? - Вы весьма категоричны в своих суждениях. Вершите вовсе не «Божий суд», а свой собственный, на который и прав-то нет. Тот же самый преступник, но преподносите свои деяния как благое дело, - уже говоря открытым текстом, без умолчаний своих мыслей, - И красочные речи, не изменят действительности, они не выгородят Вашу карающую тюремную политику. Либо мужчина слишком проницателен, либо действительно прочёл большое количество психологических книг, а может и на тренинги всякие ходил, но он словно читал мысли Кинней. Он озвучил каждое её опасение, ничего не пропустив. Но увы, подтверждая что кто-то, возможно и не именно в их организации, но тот кто обладает информацией о их миссии, сдал их с потрохами. Но не стоит исключать возможность наличия штатного телепата. Начальник тюрьмы говорил настолько легко, будто эту речь он произносил не один раз, либо он просто настолько эрудирован и красноречив…настоящие качества лидера. Но как именно Икс выдала себя? Девушка не задавала много вопросов, но и не держалась в стороне, наблюдая за заключёнными в тихую. Наверно у всех, служащих в правительственных структурах, на лбу выбита эта тяга к справедливости. Вот только Кинней за счет своего тёмного прошлого, должна была отлично вписаться в это общество. Сейчас важно только одно, она завалила скрытность миссии, больше нет нужды в растворение в серой массе. Можно действовать открыто, не ограничивая себя в действиях. - Я уже встречалась с волком, и не один раз, что в клетке, что на воле. Они все рычали и скалили свои зубки, норовя показать, что именно волк настоящий хищник, но итог был один и тот же, - будто рассказывая байку, скорей с неким вызовом, чем с надменностью, во взгляде, Лаура выдержала секундную паузу, - Они скулили, истекая кровью. Глаза тех, кто называет себя хищником, затмевает пелена собственного превосходства над прочими, и они не замечают тот момент, когда перед ними не очередная дичь, а более нечто более могучее… В голове кружились варианты развития событий. Девушка поглядывала на окно, какой это этаж? Есть ли на окнах решётка? Двадцать третья молчала, сдавать своих -дело последнее. И пусть они ей вовсе не друзья до гроба, но девушка им импонировала, весьма сильно. И была уверена, что оба парня поступили бы аналогично. Кинней поднялась со стула и повернулась к двери лицом. Генри скоро разгадает главную тайну Хоксфорда. Каким образом умрут чистильщики карцера? - Посмотри мне в глаза, - пусть каждый из охранников на две головы выше и шире в плечах девушки, но её образование говорит само за себя, - Ты видишь в них хоть тень сострадания или страх? Мы последние, кто побывает в этой тюрьме…- не давая возможности, начальнику вставить своё слово или издать смешок, она закончила задушевный разговор, - А ты умрёшь, но последним. Как только с уст девушки, которая сегодня побила свой собственный рекорд по продолжительности разговора, слетело последнее слово, Кинней быстрым рывком оказалась рядом с начальником. Кровь словно закипала в её жилах, глаза блеснули кроваво-красным цветом. Но нет, ни один из них не умрёт в этом кабинете. Лязг металла и один точный удар в плечо, лишь чтобы убрать преграду перед выходом из этого накалённого кабинета. Действо. Время действительно требовало действа. Конечно же начальник был готов к подобному поведению засланного агента, будет не мудренно, если мужчина успел хоть как-то уменьшить тяжесть травмы. Захлопнув дверь в кабинет начальника Хоксфорда, предусмотрительно отрубив ручку с внутренней стороны кабинета, Икс отрезала мужчине путь в коридор. Она найдёт его позже, она словно пометила его. Уже находясь в коридоре, переходя на бег, чтобы догнать охранника и не дать ему передать команду к началу своеобразного геноцида. Остановившись лишь раз, рядом с одним из охранников. Их сила полностью оправдывала внешний вид, если не эффект неожиданности, то Лауре пришлось бы задержаться подольше рядом с этим лбом. Но даже самый сильный человек, или чем они там являлись, не способен на сопротивление с перерезанным горлом. Голова того, будто держалась лишь на одном хребте, картина не для слабонервных. Девушка догнала нужного тюремщика, но слишком поздно, он уже передал послание, увы и её с окровавленными лезвиями тот заметил. Кинней знала, что сейчас не будет просто, скорей всего, но трудности закаляют. Началась борьба,девушке удалось повалить на пол эту тушу, и под звуки раздавшейся сирены, поместилась сверху большого парня, нанося колющие раны по всей груди. Конечно, было сопротивление, а кто не будет сопротивляться при угрозе смерти? Мужчине удалось скинуть Кинней с себя, но та, словно полоумная бросилась на жертву снова. Проливая его кровь на нестерильный пол. Подминаясь с мужчины лишь после контрольного принизывания черепа на тройной шампур. Какая следующая остановка? Карцер или мужской блок? Пора было воссоединяться со своими союзниками, чтобы разворошить это осиное гнездо, сровнять до нуля наличие персонала в это местечке. Девушка рванула к карте эвакуации. Ей не нужен арсенал или какое-нибудь огнестрельное оружие. Пора было вызволять Генри, его местоположение Кинней хотя бы знала наверняка, а потом они на пару найдут Джейсена. Вот только сейчас Лаура ушла в тень, скрытое перемещение по тюрьме от проснувшихся охранников. Ах, как не хорошо. Крадущимися шажками, девушка шла на запах, перемешанный с гнилью, смрадом, крови туда, где запах только сильнее от ужасов, творящихся там. Как не мой стены, пол, но они пропитаны, словно губка, запахом разлогающейся человеческой плоти. И вот вход в карцер, голоса охранников и звук открытия двери. Кинней встала за прижалась к стене, вслушиваясь, готовясь в любой момент вступиться за товарища.
Speaker: Черная пелена перед глазами. Треск чего-то очень похожего на мягкий металл. Звон бьющегося стекла. В одно мгновение сотни звуков обрушились на Томаса. Все они только мешали ему чётко осознавать ситуацию. Черна пелена вдруг превратилась в белую, а все звуки слились в единый громкий звук. Напоминавший звук сирены. Томас с трудом открыл глаза. Все плыло, все было как в замедленной съёмке. Через секунду Пейн пришёл в себя. Машина – вдребезги. Рядом никого. И только откуда то из далека доносились чьи то крики. Томас попытался открыть дверь, но ничего из этого не получилось. «Черт, её заклинило.» Подумал Томал, ложась на спину. Он двумя ногами выбил чудом уцелевшее стекло, которое было уже разбито но всё ещё держалось из-за плёнки. С характерным звоном оно вылетело наружу автомобиля и упало на асфальт. «Кажется, появился выход.» Юноша ловким движение выкинул из автомобиля сумку. Сам же вылез наружу вперёд ногами, зацепившись руками за крышу автомобиля. Первое что увидел Томас было то, как Долохов хватал как-то огромное чудовище. Мори же держась на ремень, словно за удавку, повиснув на шее у этого чудовища. На асфальт капала алая пена которую испускало чудовище. Ему явно больше мешала пена нежели сам ремень и Морри который повис на нём. Не долго думая Пейн открыл свою сумку и достал от туда пистолет. Взяв его двумя руками, он прицелился в висок монстру. И нажал на спусковой курок. Раздалась серия выстрелов. В своей точности юноша не сомневался. А значит все пули легли точно в цель. Прошла секунда тишины. Монстр продолжал испускать слюну. Но теперь он уже опустился на одно колено, что свидетельствовало об истощении. - Что-то мне подсказывает – что это ещё не все сюрпризы – шёпотом проговорил Томас. Томас снял с себя куртку и кинул её в салон автомобиля. Из сумки он достал военную амуницию с кучей всяких отделений, в том числе и для пистолета. Надев её на себя и распределив всю амуницию по отделениям, которые были. «Такой здоровый и не может откинуть Мории в сторону?» Подумал юноша как в тоже мгновение этот монстр встал с колена, закинул руку за спину и начал нащупывать там Феделя. «Кажется это, только начало...» Монстр взревел и начал крутиться из стороны в сторону. Пытаясь скинуть Феделя со спины. Томас перезарядил пистолет и снова направил его на монстра. Но тут остановился и задумался. «Если те пули на него не подействовали. Значит и эти не подействуют. Может попробовать что-то более сильное?» Юноша достал из кармана гранату. «А поможет ли?» Сжав её в руке подумал Томас поглядывая на Долохова и Феделя. - Эй! – крикнул Томас – насколько толстая у него кожа? – прокричал юноша ожидая ответа хоть от кого-то.
Dragon Keeper: Если бы в подобную передрягу Влад попал вместе с братом, то сейчас они бы уже всецело любовались красотами ночи. Андреш был приверженцем действий. Пришел, увидел, устранил неудобство. Из них двоих, таких внешне похожих и таких разнящихся по характеру и нраву, именно Владек был одержим желанием докопаться до сути и понять мотивы. Попытаться разобраться в происходящем и по возможности избежать насилия. Отсюда все эти разговоры, промедления.. Наверное, именно так доносились и оставляли на нем свои грубые оттиски отголоски инквизиторского прошлого, того времени, когда вина не требовала для него никаких доказательств, а приговор не подлежал сомнению. Фидель кричал и возмущался, их случайный попутчик проявлял чудеса меткости и больно ранил слух вампира громогласной канонадой, а противник, огромный, наполненный силой и злобой, по-прежнему никак не хотел умирать. Долохов отступил на шаг и глубоко вздохнул. - Раз пули здесь не помощницы, и подмоги ждать больше неоткуда.. Но он лукавил. Даже перед самим собой он не хотел признаваться в том, что ему просто не терпится превратиться в другого себя. В того, в иного, в темного и опасного. Переродиться, дать себе волю. Стать тем, кем стал он уже много лет назад и кем никогда уже не перестанет быть. Пожирателем чужих душ. Помощь пришла, откуда не ждали. Невысокий худощавый мальчишка появился откуда-то из темноты и в привычной уже манере попытался научить Долохова жизни. Влад, нахмурившись грозно зыркнул на него, и с трудом подавил в себе желание отвесить мальцу такой подзатыльник, чтобы тот пропахал своим, наморщенным в гримасе отвращения, носом никак не меньше нескольких метров плодороднейшей земли Новой Англии. - Еще раз хоть косо глянь в мою сторону и я.. - говорить и сдерживаться вместо того, чтобы в едином движении откинув, схватив за волосы младую русую голову и вырвав горло, погрузить свое холодное лицо в обжигающе-приятный фонтан крови... Но он все же сдержался и был за эту жертву всецело вознагражден. Вудуист, даже в столь юном возрасте оказался не из трусливых. Коротко кивнув вампиру в знак возможного заградительного огня, он ловко извернулся, ужом бросился на спину странно неумирающему чудовищу и мертвой хваткой вцепился ему в горло. Монстр взревел. Он вскочил, заметался из стороны в сторону, пытаясь сбросить со своих плеч мальчишку. Но не тут-то было. Фидель висел на нем словно влитой. Мотаясь в такт дерганным движениям раненного получеловека-полузверя, он умудрился накинуть на его горло ремень и несколько раз закрутить его, затягивая петлю. Рев чудовища сначала взвился до вершин великанских сосен, распугав с них несколько крикливых соек, а после упал сначала до хрипа, а после и вовсе до булькающего сипения. Губы великана окрасились алым. Пузыри розовой пены хлопьями падали ему на грудь и в глубокую черноту травы. Но вот, зашатавшись, поверженный исполин рухнул, наконец, на колени. Долохов шагнул вперед. Сейчас, даже реши вдруг монстр упасть назад, Влад был готов броситься к нему и подхватить, не дав рухнуть и придавить собой, так помолодевшего и определенно гораздо более облегченного, Мори. Где-то глубоко в душе, вампир в нем очень хотел этого. Помощи, которая вдруг понадобилась бы мальчишке. Тогда бы он без всяких зазрений совести мог подойти и добить этого безумного детину. Разорвать ему горло. Одним ударом обнажить и вскрыть артерию. Или, например, не размениваясь по мелочам, просто вырвать чудовищу сердце. Будто услыхав его мысли, великан вдруг оставил все туже затягивающийся ремень на своем горле, и из последних сил рванул на своей груди, некогда клетчатую, а сейчас совершенно темную от крови, рубашку. Словно зачарованный, еще находясь под властью собственных грез и фантазий, в которых он так сладко питался кровью, Долохов качнулся ему навстречу. Даже не задумываясь занес для удара руку, уже увенчанную крупными, почти звериными когтями и бросил ее вперед. Это его спасло. Быть может не от смерти, в конце концов, он был мертв уже без малого три столетия, но от неприятных последствий и воспоминаний точно. На груди израненного великана, прямо между нескольких черных провалов оставленных револьвером Долохова, выпирал вперед уродливый нарост. Размером с мяч для регби он венчался разверзнутой пастью, полной крупных и, даже на вид, острых зубов. Когда рука вампира приблизилась к груди человека, которого совсем еще недавно и одновременно бесконечно давно, Владек запомнил как помощника здешнего шерифа, нарост на его груди шевельнулся и, словно собака за костью, вдруг дернулся вперед и Долохов взвыл, когда его предплечье будто попало в дробильню. Пасть, а вместе с ней и нарост, задергались из стороны в сторону, пытаясь оторвать и измочалить попавшую к ним добычу. - Твою мать! - Долохов был правшой и носил пистолет под левой рукой. Поэтому сейчас наличием оружия он мог лишь только похвастать, но никак не применить. Оторопевший и удивленный увиденным и происходившим, Влад даже позабыл о своей тяге к крови. Он дернулся, пытаясь вырваться, но вовремя остановился, понимая, что скорее потеряет одну из конечностей, чем эта тварь выпустит его. Перспектива остаться без руки так напугала и разозлила его, что взвыв, словно раненный зверь, Долохов удалил чудовище слева. Ударил в скулу, сминая и дробя кости. Ударил, когда почувствовал, что его собственная правая ладонь уже пропорота насквозь, ударил, когда понял, что даже умри помощник сейчас, эта пасть у него на груди продолжит поглощать его, вампирскую плоть. - Пистолет! - не глядя назад, Влад взревел в сторону паренька и протянул к нему раскрытую левую ладонь. В тот же момент когда холодная рифленая рукоять коснулась его кожи, он дернул оружие к себе и, на ходу взведя курок, ткнул дулом возле своей изувеченной руки, сломав при этом несколько зубов страшному наросту. Несколько, один за другим, выстрелов подряд отбросили их с помощником шерифа в разные стороны. Тяжело дыша и даже боясь посмотреть в сторону изорванного правого предплечья, Влад спросил у далеких звезд: - Надеюсь теперь-то он издох… Фидель? Эй, Мори, поди сюда… Слышь, малец, я понимаю конечно что рискую, но выбор у меня не велик, ха-ха.. Послушай, малек, возьми все свои склянки, нитки там и иголки и собери мою руку в единое целое, хорошо? – Владек поймал глазами светлую голову паренька – мне бы только в город вернуться… я найду Андреша, а он врач, он сделает все в лучшем виде… Ослабевший из-за отсутствия крови, Долохов не спешил подниматься на ноги. Он так и лежал в густой, благоухающей после недавней грозы, траве и, с легкой улыбкой вглядывался в далекие звезды. - Парень, эй, парень.. – скрипучим, будто решившим вдруг соответствовать возрасту, голосом обратился Владек к попутчику. – Там в багажнике я видел лопату. А вот там дальше – вампир чертыхнулся когда по привычке хотел воспользоваться правой рукой – вон там, у дороги, небольшой ярок. Оттащи туда этого бугая, да и присыпь маленько, идет? С ним мы разберемся после. А пока придется вернуться обратно.. Судя по всему, ехать нам не на чем. Да и не с кем. – Глубоко втянув носом воздух, Владислав расстроенно поморщился - с Фрэнком что-то случилось. Он больше не сможет быть нашим водителем. Уже нет.
Director: - Срань Господня! Фидель вобрал голову в плечи и крепче сжал кулаки, туже затягивая ремень на глотке помощника шерифа. Взволнованный взгляд мальчишки метался от затылка засранца, отказывающегося подыхать, к сосредоточенной физиономии придурка, открывшего по ним стрельбу. План сплясать с помощником шерифа с самого начала был тупым и мало продуманным. Используя фокусы, которые не дотягивали до статуса магических, Фидель надеялся повысить шансы на выживание. С каждой минутой он все больше убеждался, что все шансы сводятся к бессмысленной гибели в объятиях неопознанного урода. Его ладонь была большой и походила на клешню. Хрипя и извиваясь всем телом, он выворачивал наружу кровавое месиво, но не оставлял попыток дотянуться до Мори и сбросить его со спины. Краем глаза заметив приближение Долохова, агент ослабил хватку и качнулся в сторону, глазами ища место для приземления. Вышло неловко – носком ботинка зацепившись за насыпь, юнец пропахал землю и растянулся во весь рост. - Он еще живой? – прикрывая голову руками, Фидель украдкой заглянул за плечо и стал наблюдать, как между собой сцепились Долохов и неубиваемый ублюдок. Подниматься на ноги и начинать новый раунд агент не рискнул. Ему оставалось смотреть со стороны, как незнакомый паренек перекидывает вампиру пистолет и тот в упор расстреливает противника. В воздухе повисла напряженная тишина, прерываемая звуками природы и мученическими стонами Долохова. Облегченно выдохнув, Фидель приложился лицом к земле, помотал головой и стал нехотя подниматься. Долохов и помощник шерифа лежали по разные стороны. Неподалеку стоял незнакомец, в руке которого еще виднелась граната. Присвистнув, Фидель двинулся к их общему врагу. Ублюдок не подавал признаков жизни; валялся поверх сломанного куста бесформенной кучей изувеченной плоти. - Сдох или не сдох, такую гниду хрен поймешь, - агент пнул тело носком ботинка. Выждав пару минут, подошел ближе и сел на корточки. Внимание привлек разрыв грудной клетки, откуда на Фиделя все еще щетинилась клыкастая пасть. – Выглядит он так, будто из него все дерьмо выбили. Это уже хорошо. Нахмурившись, мальчишка почесал голову и взглянул на своих спутников. Пожал плечами, отбрасывая все моральные препоны, и потянулся к карману убитого. Вытащил кошелек, проверил документы, пересчитал наличку и сунул смятые баксы себе в карман. - Не гунди, Долохов, ты сам заставил нас повернуть обратно. Фрэнк на твоей совести, - небрежным движением кинул кошелек на грудь трупа и встал на ноги. Отряхнул руки, корча брезгливую гримасу. – Когда будешь закапывать – засунь ему гранату эту в рот. Тебя ж не надо учить, как это делается? Решит воскреснуть – подорвется. Это прикроет наши задницы, пока будем убираться отсюда, - махнув в сторону Долохова, Фидель добавил. – Я пока с этим разберусь. Сумерки сгустились. Мрачный лес стал выглядеть зловеще. Сыпая ругательства сквозь зубы, Фидель подумал, что вся эта хрень стала походить на съемки документального фильма про поиски ведьм, вампиров и оборотней. Взгляд невольно вернулся к трупу помощника шерифа. Разорванная грудная клетка красноречиво свидетельствовала, что они столкнулись с отродьем проклятого народа. Он пытался пройти трансформацию, но не успел вылезти из собственной шкуры. Сумка с припасами затерялась. Наклоняясь, Фидель зажигал спички и рассматривал землю у себя под ногами. - Какого хрена я слышу в твоем голосе сомнения, Долохов? – ботинок агента наткнулся на что-то плотное. Потребовалось зажечь еще одну спичку, чтобы проверить находку. Довольно хмыкнув, Фидель подобрал сумку и пошел к вампиру. Осматривая рану, то и дело кривил губы в усмешке. – Давай успокою своим экспертным мнением насчет твоего состояния. Судя по тому, как тебя погрыз этот зверь – разорвал мышцы, сломал кость, оттяпал пару пальцев. Смотрю, у тебя и нервы повреждены… - Фидель покачал головой и положил руку на здоровое плечо вампира. – Нет, дружище. Диагноз у меня не из лучших. Как бы тебя не жрал этот засранец, ты при любом раскладе труп. Дохлятина. Протухший кусок мяса. Гниющий мертвец. Причем давно и надолго, успеваешь за мыслью? Черт тебя подери, Долохов! Тебе не нужен врач. Тебе уже даже патологоанатом не поможет! Вместе со слюной нашего покойника в кровь попал яд, не дающий ранам затянуться. Без проблем, я перетяну все бинтами и зафиксирую руку, чтобы не болталась, но тебе нужна кровь. Как всегда. Поймав на себе взгляд Долохова, Фидель сдвинул брови на переносице и перешел на шепот: - Могу подержать того чувака, пока ты будешь ему глотку грызть.
Malice: Запись завершилась как раз тогда, когда прозвучали слова девушки. Он чувствовал в ней силу, чувствовал вызов, будто бы в сотни межреальностей мог просчитать, что может произойти через минуту. И он не ошибся. Взгляд Лауры был холодным и жестоким, движения стремительны и сосредоточены, ни одного лишнего взмаха, ни одного лишнего шага или действа; будто расчертив для себя заранее дальнейший план действий, девушка нанесла точный удар в плечо. Сантиметр в сторону, и лезвия когтей проткнули бы сердце. Но что такое этот удар для него? Для нее – это был путь на волю, на свободу, прочь из кабинета, дальше по коридору, оставляя позади за, кажется, наглухо запертой дверью будущую жертву своего правосудия; жертву, лежащую на полу, истекающую кровью, в тишине помещения, прерываемом лишь потрескиванием чистого звука пленки, продолжавшей крутится в магнитофоне. Движения девушки были стремительны, быстры, не было времени, чтобы оглянуться, не было времени чтобы убедиться – что же сталось с ее будущей жертвой, ее будущим оппонентом. Мужчина же лежал на полу, его руки были расставлены в стороны, глаза чуть прикрыты, а улыбка более походила на страшный оскал дикого зверя. По кабинету раздался смех. Он становился все громче и громче, безумнее, ужаснее. Тело мужчины выгнулось дугой, а затем он поднялся в один прыжок на ноги, продолжая улыбаться во все зубы, обнажая четко очерченные клыки. Тонкие пальцы с острыми когтями остановили магнитофонную запись, сняли пленку и поставили следующую. Тонкие пальцы отжали кнопку радиосвязи, оскал-улыбка склонился к микрофону, прозвучали первые ноты увертюры. В динамиках, расставленных по тюремным коридорам и некоторым помещениям, послышался треск, затем заключенные и охраны смогли услышать приглушенный вкрадчивый голос начальника тюрьмы Хоксфорда: - Что выдает вашу природу? Что выдает ваш страх? Что говорит о вас больше слов и нелепых закорючек в личном досье? Запах. Я почувствовал запах вашей крови и крови ваших жертв. Я увидел, как руки ваши по локоть в красной жиже. Я узнал о вас гораздо больше, чем вы смогли узнать об этой месте, пребывая здесь. Охота началась. Это мой приговор вам. Это то, чего заслуживаете вы все. Заслуживаете стать жертвами. Заслуживаете стать кормом. Я не запрещаю вам верить, молится, бояться. Я отпускаю вам ваши грехи и привожу в исполнение приговор. Это мой приговор вам. Но и приговор тех, кто отправил вас сюда. Электричество по всему комплексу сразу отключилось. Свет в общих камерах, коридоре и даже карцере погас. В воцарившейся тишине можно было различить, как отворяются замки на дверях. Лязг решеток в мужском и женских бараках возвестил, что путь из камер открыт. Но никто не торопился выходить наружу. Кто-то не мог поверить в происходящее, кто-то забился в самый дальний угол своей коморки, единицы решились подойти ближе, как им показалось, к спасительной возможности побега. В этом не было ничего странного и сложного. Дверь камеры была открыта, последовать по коридору, молится, чтобы свет не включили снова, в кромешной темноте обмануть охрану и вырваться наружу, прочь из душного, пропахшего плесенью и грязью здания. Но дальше куда? На несколько миль вокруг тюрьмы не было ни даже самого малого поселения, поля и леса, открытая территория – словно специально созданная для развлечения охранников, стреляющих с вышек по потенциальным беглецам. Любой побег представлялся одновременно и легким, и невозможным. У тебя был шанс почувствовать вкус свободы, а затем подавиться им насмерть. Дверь слетела с петель и с шумом упала на пол. В дверном проеме, едва различимой тенью показался мужчина. Он шел по коридору медленно, почти бесшумно. В нос ударял запах пота и крови. Начальник тюрьмы наклонился и лишь одной рукой, рывком, окончательно сорвал голову мертвого охранника с тела. Держа ее в руках за волосы, он смотрел прямо перед собой. След девушки петлял, но был четок, чист, проследить ее путь можно было с легкостью. Ему не нужны были глаза. Им не нужны были глаза, чтобы видеть в темноте. Позади мужчины раздался тихий рокот, как если бы тьма решила улучить момент и породить из ничего животное, мощное и свирепое, напоминающее о своем присутствии мерзкой вонью псины. - Ты умрешь, но последней, - выросшие когти пробили черепную коробку в голове охранника, горящие красным глаза словно бы смеялись над фактом того, что должно было сейчас произойти. Мимо мужчины прошло что-то тяжелое и большое, и гибкое настолько, что каждый шаг выдавался лишь скрежетом когтей о кафельную плитку пола. Начало было положено тогда, когда со стороны блоков с заключенными раздались первые крики. Освещение помещения больше не волновало его, как и все посторонние звуки. Джейсен сидел на полу, приникнув спиной к стене. Руки были опущены, голова откинута назад. Глаза смотрели прямо перед собой, зрачки едва-едва можно было различить в черноте всего глазного яблока. Даже вскользь брошенный сейчас на парня взгляд мог бы подметить то, насколько напряженно все его тело: до того едва различимые вены сейчас проступали причудливой картой, каждая мышца, каждый нерв натянулись будто тетива, готовые треснуть или ослабнуть лишь в том случае, когда будет выпущена стрела, кожа на тощих руках и шеи покрылась едва заметными трещинами. За стеной, в соседней камере раздался вскрик, сразу же перешедший в булькающий звук от того, что жертва начала захлебываться собственной кровью. Были и другие звуки – тоже крики, а еще звуки раздираемой плоти, ломающихся костей, чавкающие движения челюстями, шумные выдохи, удары и скреб когтей о стены. Вот тихий рык раздался совсем рядом. Мутант скосил взгляд в сторону открытой двери камеры. В полутьме прохода между камерами показалась массивная туша зверя, он шел медленно, переставляя одну лапу за другой, принюхиваясь, склонив морду почти к самому полу. Он не был похож на волка, это был совершенно иной хищник, похожей породы, но разительно отличающийся от приятного глазу образа лесного охотника. Слишком мало шерсти, слишком много мышц, сплетенных причудливым образом так, что создание казалось неуклюжим, хотя таковым не являлось. Черная кожа, покрытая уродливо отросшей щетиной, желтые почти янтарные глаза, вытянутая морда, с торчащими верхними клыками, почти лысый хвост, рудиментарный и более крысиный, нежели даже собачий. Пропитанная теперь чужой кровью слюна капала на пол, когда существо поднимало голову. Передние лапы еще напоминали чем-то человеческие руки в переходе предплечья и локтя, но ладонь полностью претерпела изменения лишившись противопоставленного большого пальца, как если бы кто-то обрубил его. Мэлис не двигался, не проявлял никаких чувств, эмоций, реакции. Тем не менее, существо уже вошло в его камеру, разинув смрадную пасть и смотря на жалкое человеческое тело полными голода глазами. Значит вот что происходило со всеми предыдущими заключенными и здесь, и в особенности в карцере. Огромная официальная кормушка, в которую отправляют всех тех, кого не жалко или кого потом не хватиться никто. Все это просто, даже слишком просто, и это создание, что скалится и присматривается с какой части тела начать пожирать Джейсена, слишком просто для понимания. Этот зверь силен и опасен, однако же, шестое чувство подсказывает, что он не лучший представитель своего вида. Скорее – неудавшийся экземпляр, эксперимент, уродливый потомок чистой крови, преклоняющий колено перед своим создателем и подчиняющийся его воле, а также своим первобытным инстинктам агрессии и голода. Дальше по коридору послышалась возня. Нечленораздельное шумное бормотание, затем топот человеческих ног, стремящихся унести своего опомнившегося хозяина подальше из этого Ада. Позади вошедшего в камеру Джейсена монстра мелькнула тень. Второй зверь мигом оказался рядом с горе-беглецом. Лапа прижала к стене, вторая сорвала половину туловища, упавшего вниз на первый этаж камер, к ошметку тела тут же подошел еще один зверь, полакомиться своим куском счастья. Неудивительно, что никто из этих затравленных, потерявших волю к жизни, заключенных не пытался отстрочить свой жалкий конец. Как скот, они молча ждали смерти, мучительной и страшной, молясь лишь обо дном – потерять сознание от шока боли или истечь кровью скорее, чем пасть начнет рыться в брюхе. Мэлис смотрел на зверя, глаза в глаза. На лице Джейсена играла легкая полуулыбка окончательно сошедшего с ума человека, который не отдает себе отчет в происходящем и в том, что через минуту он не будет существовать в этом мире. И все же зверь не двигался, молча взирая на добычу перед собой. В темноте камеры едва можно было различить как тонкой нитью, от тела ирландца к хищнику тянется некая связь. Хищник сделал шаг вперед, человек вскинул бровью, ухмыльнувшись. Однако незаметным подобное действо не могло быть. Атмосфера в камере, запах, звуки, - все изменилось, и эти изменения вызвали любопытство и настороженность у других, привлекая их внимание. В дверях уже показалась морда второго хищника, настроенного не так спокойно как тот, разум которого контролировала сейчас Мэлис. Можно было бы приручить и его, но что тогда бы стало с основным носителем? А борьба внутри кажущегося простым сознания псевдо-волка шла нешуточная. Инстинкты и установки данные вожаком выбивались и заменялись идеями «паразита», буквально, с мясом и кровью. Стоило расслабиться совсем чуть-чуть, как работа трещала по швам, зверь снова становился собой и обуздать его вторично делалось задачей еще более сложной. Не напрямую, не сейчас, в данный момент, а много раньше, закрепившись в подсознании, на уровне необоснованного подчинения, зверь слушался лишь одного – своего вожака, своего «отца», иконы, можно сказать, образа столь сильного, что текущая ситуация никак не могла стать лучше для зажатого в угол ирландца. Как бы то ни было, даже малой возможностью и шансом в пару минут следовало воспользоваться, и Мэлис этим шансом не упустила преминуть. Подконтрольный ею зверь резко обернулся и напал на своего же собрата. Завязалась нешуточная схватка, победить в которой можно было лишь убив своего противника. Один хищник не уступал другому, правда, долго такое продлиться не могло. Потасовка привлекла остальных находящихся в помещении на разных уровнях оборотней, кого-то оторвала даже от трапезы, заставив опустить с третьего яруса морду, из пасти свисали чьи-то кишки. Либо сейчас, либо никогда и больше. Тело болело, все болело, это даже не мгновенная вспышка, это ноющее чувство, когда каждый нерв ты чувствуешь и ощущаешь, всю структуру самой системы и малейшее движение приводит к желанию закричать во все горло, что есть мочи. Но боль стоило переселить, как и во все прошлые разы. Звери вцепились друг в друга, не давая подступить никому больше ни к ним двоим, ни к камере Крига, хотя для худосочного тела Джейсена не составило бы труда проскользнуть в вырисовавшийся проход. А потом куда? Наверху – смерть, внизу – смерть. Эти оборотни отличались от тех, что когда-то пришлось видеть ирландцу. Насколько сильнее и быстрее они были – неважно, ведь даже с обычным волком человеку нужно приложить усилия для борьбы. Джейсен проскочил во вновь образовавшийся проход между камерой и дерущимися хищниками, перевернулся через ограду и упал на колени на первом этаже, тотчас встретившись взглядом со зверем. Дверь камеры карцера, куда поместили Кинга, приоткрылась. Замок больше не работал, как и свет, и вентиляция, если таковая имела место быть вообще в этом помещении. И поначалу, в той абсолютной темноте, что воцарилась в карцере, не было ни видно, ни слышно ничего. Хотя тишина не продлилась долго. Из коридора начали доноситься звуки, сначала тихие, потом все более отчетливые. И пусть в самом начале пути в изолированные камеры вас ждал более разнообразный шумовой фон, нежели там, где находились заключенные, рано или поздно мысли подталкивали своего хозяина к выводу о самом неприятном исходе решения проблемы между арестантами и персоналом тюрьмы. В находящийся дальше по коридору камере карцера раздался голос заключенного там человека. Бедняга решил подать признак своей жизни, которая закончилась быстро. Скрип петель двери его камеры не смолкал, а стоящий в проходе зверь громко расправлялся с задачей отрывания кусков и их проглатывания. Пока что он был один здесь, его товарищ, вероятнее всего один из тех, кто тащил Кинга в карцер, впрочем, был неподалеку. Учуяв совершенно иной запах, нежели тот, который должен был бы присутствовать рядом с этими помещениями, оборотень направился к самому входу в крыло.
Dragon Keeper: - Обойдусь без помощи некоторых болтунов… - Долохов поморщился и сел. Преодолевая неудержимое желание поправить свое здоровье прямо здесь и прямо сейчас, он протянул изувеченную руку в сторону мальчишка, а второй, достал из внутреннего кармана чудом уцелевший телефон. - Просто собери в единое целое, чтоб клочьями не весела, неприглядное зрелище же, даже я понимаю.. А я попробую обеспечить нам новый транспорт. Владислав набрал несколько кнопок на панели телефона, задумался на несколько мгновений, а после, кивнув самому себе, будто подтверждая выбранное решение, закончил набирать номер. - Агент Норд? Это Долохов. Прошу отследить наши координаты по позывному маячка со служебного удостоверения некоего Френсиса К. Догерти. В данный момент он мертв, а машина, на которой мы проследовали сюда, не подлежит восстановлению. Поэтому, мы ждем вас как можно быстрее, плюс желательно что-нибудь из оружия. Крупнокалиберного и с приставкой разрывное.. Все, отбой. Владек отключил мобильный и, стараясь лишний раз не смотреть в сторону склонившегося над его разодранной рукой, щуплого, но такого теплокровного мальчишечьего тела, переключил свое внимание на регулярные взмахи лопаты неподалеку. Его желудок спазматически сжался, когда он вспомнил лицо парнишки со стоянки. Выше Фиделя, более плотный, и уже без этого явного налета полового созревания. В юном Мори гормоны били ключом, делая его и без того несладкий характер еще более невыносимым. ….Кто он? Даже не назвался. Зато возит в пустой дорожной сумке нешутейного вида оружие. И эти очки его нелепые, ведь дождь тогда был.… Пытается скрывать свое лицо? Не хочет быть узнанным? Но то, как бездумно, ни взирая на свидетелей и возможных случайных прохожих, открыл огонь на невинную, в принципе, шутку мальца? И он был явным чужаком в том городе.. Скрывается? Преступник? Так я тогда обществу услугу окажу, не иначе.. И мне ведь могут понадобиться силы, вдруг на нас нападут еще до того как подтянется с поддержкой наша небольшая мобильная армия.. А Мори хоть и лакомый кусок, к тому же нарывается сам постоянно, но Кэл спросит за него, это точно. Маленький паскудник ни абы какой маг.. А парень странный и незнакомый.. это хорошо.. не люблю если знаю имя, чувствуешь потом чуть ли не желание написать родным, извиниться, ха! Долохов дождался, пока юный вудуист закрепит последнюю повязку и, не оборачиваясь и ничего не объясняя, резко поднялся. Ежеминутно оскальзываясь на мокрой траве и, чуть-что теряя равновесие от слабости и голода, двинулся в сторону неглубокого оврага, из которого все еще доносились тяжелое дыхание и негромкая ругань от возни с лопатой. И там, в слабом свете восходящей луны, он без всяких предисловий или задушевных бесед, без всяких церемоний или размышлений на тему о бренности всего сущего, просто протянул вперед обе руки и, поморщившись от того, что мешали не слишком аккуратные швы на одной из них, сильным, властным рывком сломал шею незнакомцу-попутчику. После, притянул к себе его, еще теплое тело и, вспоров яремную вену острым клыком, принялся жадно пить. Над пустынной дорогой, где-то в глухом лесу, раздались явственные сосущие звуки….
Herbert West: сюжет закрыт. Оборотни уничтожены, сотрудники эвакуированы
полная версия страницы