Форум » Альтернатива » Красный дом с зеленой крышей. » Ответить
Красный дом с зеленой крышей.
Omen: Альтернативная вселенная. Участники попадают в мистическое место, окруженное болью, смертью, кровью. Этот дом представляет собой с одной стороны вместилище искусства, с другой стороны - гроб. Жанр: психологический, исторический, философия, импровизация, мистика. Приглашенные участники: Metal Leaf. Metal Leaf - Адвокат Липшец Омен или Venom - Фредерик и его жена, хозяева дома, дочь мертвого барона, Пан Леленевский Все персонажи, конечно считаются условными и вся суровость их поведений и мыслей полностью наш талант.
Ответов - 4
Omen: Вот сестрица пишет, пишет, А на сердце тяжело Муж её давно убитый, Сердце кровью залило. Этой весной килограмм картошки стоил в Варшаве 60 грошей. Литр молока 54 гроша. Литр керосина 1 злотый и 20 грошей. Петрушка 15 грошей. Было это в 1943-м, я находился в Варшаве, в бывшей Польше, находившейся под немецкой оккупацией. Небольшой кружок моих знакомых из бывших кафе «Зодиак» и «Земьяньска» собирался каждый вторник в одном доме. Для того чтобы пить и всё ещё пытаться быть художниками, писателями, мыслителями. Красная комната, увешанная большею частию восточным дорогим оружием, сквозь прозрачные красные занавеси освещенная солнцем, меня, привыкшего к этой декорации, на минуту поразила, а ему она осталась памятною до гроба. После долгих и страшных испытаний забыл он все: и искусство, духовную жизнь свою, и любовь, отравившую его, и меня, искреннего друга своего, - всех и всё забыл. Особенно холодно было в Варшаве. Быть может, этот – такой солидный, монументальный на вид – помещичий дом служил для его бывших хозяев только летней резиденцией? В комнатах не стояло ни единой печки, ибо отапливался он при прежних владельцах по амосовскому методу: говорили, что где-то в подвале высится огромная печь, и ежели ее топить, то горячий воздух поднимается во все этажи по специальным каналам, проложенным в стенах; действительно, в каждой комнате красовались на стенах большие бронзовые отдушники. Но при нас амосовская печь не использовалась: то ли она оказалась неисправной, то ли требовала квалифицированных кочегаров, то ли топливом для нее мог служить только каменный уголь, которого в описываемое мною время в данной местности нигде не имелось, – так или иначе, в комнатах пришлось установить печурки-времянки. Эти буржуйки давали тепло, только пока топились, а потом в спальни вползал холод; к утру в доме всюду стояла стужа, да такая, что в один особенно морозный день всем младшим детдомовцам после завтрака предписано было улечься в свои постели и лежать там до обеда, пока печурки не нагреют воздуха хоть мало-мальски. Самым теплым местом в этом доме была красная диванная; она находилась во втором этаже. Я отлично запомнил эту просторную, в три окна, комнату, в сущности зал: стены обтянуты вишнево-красной тканью; к двум стенам примыкают, сходясь в углу, широкие алые (кажется, бархатные) диваны; на полу лежит ковер. Комнату украшал камин, облицованный фигурным кирпичом; при нас он не топился, но зато впритык к нему установили совсем особенную, не похожую на все прочие, печку-времянку: то был массивный чугунный цилиндр, похожий на вставший на дыбы паровозик; печка эта давала много тепла. Меблировка красной диванной уцелела почти полностью, и даже на ковер никто не покусился. По-видимому, помогла опасная репутация этой комнаты: в ней в стародавние времена повесился управляющий баронским имением. Поговаривали, что в ней «нечисто»: тень самоубийцы иногда появляется здесь, и тому, кто ее увидит, надо ждать беды. Местные жители верили этому вполне; детдомовцы тоже охотно уверовали в привидение; как ни странно, но и воспитательницы некоторые побаивались призрака. Все же, не вполне полагаясь на охранительную силу привидения, дверь в красную диванную часто запирали на ключ, чтобы никто не срезал обивку с диванов. А когда дверь была отперта, то поодиночке в комнату никто не заходил; она была или совсем пуста, или в ней находилось сразу несколько человек; и покидали ее сразу всем гамузом, теснясь в проходе, – последним уходить никому не хотелось. Когда грянули холода, красная комната, самая теплая в доме, стала и самой оживленной, особенно по вечерам. За окнами, как правило, разыгрывались трагедии. Неуютные сцены насилия оккупантов над местными жителями вселял неприятный холод, жалость и от этого совершенно непреодолимое чувство тоски по миру и красоте. Над крышами время от времени взлетали огненные шторы взрывов, и мы с замиранием представляли, что это Советские войска. - Каким ветром тебя принесло сюда, Фредерик? Женский голос был кротким, но приятным, а от неё самой веяло домашней выпечкой и само собой – добротой. - Холодным, арктическим…. - Фредерик отличался твердостью, колким взглядом и непонятным никому характером, кроме его жены. – А может и теплым…. Я не помню. - А если серьезно? - Серьезней некуда. – Он поднял вверх сигарету, которую вытащил недавно из старого пиджака, - У меня есть четыре заячьи шкурки и кожаные подошвы. Надо кому-нибудь? Девушка с красивыми ухоженными волосами обернулась к столу, налила в небольшой стаканчик ликер и подала мужу, который, он тотчас выпил залпом. Затем они оба посмотрели на присутствующих, и Фредерик за все это время в первый раз опустил брови, словно хмуро рассматривал нашкодивших сорванцов-детдомовцев. Девушка представила адвоката Липшеца, который заинтересованно надев круглые очки, читал в полутьме какую-то книжицу. В такой непривычной атмосфере вполне возможно, что он знал весь текст этих страниц, чтобы буквально пробегая глазами черные от тьмы листки представлять написанное. Когда он услышал свое имя, то поднял глаза на Фредерика и чуть кивнул. Дальше девушка представила дочь барона Фон Орда, почему-то тише, чем прошлого гостя и сразу перешла к композитору Пану Леленевскому, погруженному в эзотерику востока в этот момент, конечно же, в мыслях. Он дремал и был, пожалуй, здесь самым пожилым мужчиной. - Художники, писатели и поэты, оставшиеся в живых. – В ответ на сказанное, Фредерик склонил голову в бок, приветствуя тем самым сразу всех гостей. – Это голубая кровь Варшавы, что еще можно желать? Фредерик взял в рот сигарету и поднеся коробок к глазам спросил у жены: - Не будет спички? Когда спичка была дана, он зажег её одним ударом серной головки о висок и закурил, выставляя при этом большой палец вверх. Горящую спичку он не глядя, отвел назад, чтобы жена задула её, как свечу на пироге, затем выкинул в вазу. Затянувшись, очередной раз, он протянул сигарету девушке, которая сделала скромный вдох с ней, даже не беря сигарету в руку. Уголек вспыхнул в полутьме на полсекунды и погас, не оставляя даже алого следа.
Metal Leaf: Холодный вечер - он везде холодный вечер, включая душу. Она далеко не всегда охлаждается под таким напором, но мороз всегда предприримает попытку проникнуть туда. Если не в лице погоды - то в касках немецких оккупантов. Страшно даже и подумать, как чувствовали себя те, кто верил в бравых сынов Польши. Вот в такие моменты острее всего хочется опустить слезу, наклонить голову и шёпотом произнести: "Всё кончено". Советские войска, конечно, могут исправить ситуацию, но как можно верить в чужеземцев, когда вера в своих была растоптана прямо перед твоими глазами? Остаётся только с последними неслышными вздохами доживать своё существование, ещё разок перед кончиной попытаться быть тем, кем привык всегда быть. Ведь от привычек так трудно отказаться. Вот это и привело адвоката Липшеца сюда. Дом, в котором он сейчас находился, был уникален своей более-менее сохранившейся довоенной атмосферой. Разумеется, скорее менее, чем более. Но дарёному коню в зубы не смотрят, особенно если у всех остальных копытных в округе эти самые зубы давно выбиты. Вот прогремел ещё один взрыв, что заставило Липшеца оторваться от читаемой им книги и заглянуть в окно. Пять минут прошло. Ничего не произошло. Значит, этот взрыв прогремел просто так. Может, это судьба играется со сломленными людьми, каждый раз подсовывая им надежду на спасение и так же быстро отбирая? Выражение "У Судьбы жестокое чувство юмора" сразу принимает новое ужасающее значение. - Говорят, тут призрак водится. - Липшец попытался отвлечь себя от дистопичных мыслей. Получилось, честно говоря, не очень. Он был человеком науки и не верил во всякого рода привидений и прочую мистику. Сегодня уже приходилось слушать рассказы о призраке, и адвокат делал это с нескрываемым скептицизмом. Поговаривали, здесь, в этой комнате, при невыясненных обстоятельствах повесился управляющий имения. Об этом говорили столько раз, но почему-то никогда не рассказывали ничего больше. Что могло бы быть ключом к разгадке этого дела. Так и хочется спросить: "А был ли мальчик?" Услышав, что его представляют, Липшец оторвался от книги и кивнул. Никого, кроме Фредерика и жены в этой комнате он не знал. Поэтому достаточно тихо, чтобы не будить Пана Лененевского, произнёс: - Может, кто-нибудь расскажет мне о местном призраке? Я тут впервые и хочу знать несколько больше, чем обычно говорят. Липшеца не интересовал сам призрак, его волновала загадка. Что на самом деле произошло тогда - вот что он хотел бы знать. Конечно, это было давно и вряд ли ему кто-нибудь расскажет, но ведь попытаться стоит? Адвокат положил очки на стол, ведь книгу он дочитал. Не любил Липшец носить очки, они ему не очень шли, но для чтения был вынужден. Он потянулся за оставленной на этом же столе чашкой недопитого, уже остывшего кофе. Держа её в руках и изредка отпивая чуток, Липшец приготовился слушать.
Venom: Оглядев с новым азартом присутствующих здесь, в комнате людей он снова посмотрел на гостей, окруженных полу мифической тьмой, которая, казалось, их окружает и хранит от всяких напастей различного характера, которые можно увидеть невооруженным глазом и тех, что можно лишь учуять. Кроме гостей нутром чувствовалось чье-то присутствие, но в зале никого более не наблюдалось. Хотя это только если смотреть в неодобрительном тоне на вещи, которые не могут происходить на самом деле, то есть вера в них лишь символическая, позволяющая навсегда снять розовые очки и взглянуть в черно-белый космос иллюзий. Вопрос про призрака слегка развеселил хозяйку дома, которая издала приглушенный сигаретным кашлем смешок. Она ждала вопрос, который крутился на языке почтенного адвоката Липшеца. Ей захотелось еще раз вдохнуть этот аромат балтийских папирос и, задержав их дым почувствовать тяжесть смолы. Фредерик же промолчал. Он смотрел на дочь барона, которая скучая, рассматривала заморские сабли, утопающие в ветхой паутине на стенах. - Помилуйте господин Липшец… - Изобразив смех Фредерик закашлялся и, поднеся ко рту кулак украдкой взглянул на жену, - Я думал ваш образ жизни и тяга к науке исключит не только всякий интерес, но и веру в подобное. А сегодня я слышу от вас слово призрак, и право мне становится забавно…. Фредерик вновь закашлялся и, отдав рюмочку жене, без слов попросил ликер. Приняв рюмочку, жена отчего-то посмотрела на композитора, мирно спавшего в приглушенном свете керосинового ночника. - Господин Липшец, - Начала тихонько она, - до войны и задолго до всей военной кампании этот дом уже принимал на себя не важные отзывы окружающих. Почему-то жители окружающих этот особняк домов продавали их или переезжали на другой край города. Если капнуть историю дома еще глубже, то выясняется куда более потаённая вещь. Документы первого владельца не остались ни в самом доме, ни в комендатуре местного или районного воеводства. В третьем году сюда перебирается крупный бизнесмен, барон с большими деньгами и связями по всей Польше. У него рождается дочь, и какое-то время эйфория счастья заполняет поместье, пока не случается большое горе…. Девушка налила в рюмку ликер и протянула Фредерику, которую он снова осушил в один глоток и приправил глубокой затяжкой. Он уже не улыбался на вопрос адвоката про призрака, теперь он с интересом слушал рассказ. - …Спустя какое-то время за каких-то две недели барон сходит с ума и убивает себя, он повесился в центре подвальной комнаты. Он стоял на коленях, держа руки в карманах. В безудержном гневе на самого себя он дополнительно вскрыл себе вены, измарав лицо и белую рубашку кровью…. - Хватит, а то разбудишь Пана Леленевского…. – Бросил через плечо Фредерик, - Доктору Липшецу и так понятно, что призрак, это неуспокоенная душа чокнутого барона. Кстати, потом в этом доме был приют для детей, который и по сей день существует в этих стенах. К сожалению нацистов не очень заботит судьба детей с которых нечего взять и скорее всего их ждет голодная смерть, ну это в лучшем случае, извините. Фредерик снова протянул сигарету жене и, не выпуская папиросу из рук, позволил ей сделать короткую затяжку. За окном медленно опускалось солнце, уродливое, оно было измазано дымом горящих на улицах трупов и частенько резонировало с тряской взрывов, которые старались преуспеть в яркости неба.
Omen: Ладно, никто больше не рискнул отписываться, давай по плану "А" зажигать вдвоем. Metal Leaf твой ход.
полная версия страницы