Форум » Альтернатива » The Chronicles of Parallel World [Wolverine, Torrent] » Ответить
The Chronicles of Parallel World [Wolverine, Torrent]
Wolverine: Время и место: параллельный мир, приблизительно наше время Участники: Wolverine, Torrent + Storm (С разрешения Грозы задействован ее персонаж в некоторых моментах). Сюжет: эпизоды из жизни семьи одаренных, которые боролись за честь и справедливость сверхчеловеческой расы в кровавой войне между людьми и мутантами. Связующий элемент хроник - их главная героиня Кендалл Хоулетт (Torrent), дочь Росомахи и Грозы в альтернативном мире. Удивительная судьба удивительных персонажей.
Ответов - 36, стр:
1 2 All
Wolverine: Погоня. Сколько тревожного в этом слове. Сколько опасности, неизвестности, страха. Сердце отбивает безумный ритм, норовясь покинуть грудную клетку, дыхание безнадежно сбилось, и из горла вырываются глухие хрипы, сменяющие угрожающее рычание. Перед глазами мелькает расплывчатым пятном урбанистический пейзаж главного метрополиса мира. Это было ошибкой, огромной ошибкой возвращаться в Нью-Йорк, пусть даже спустя девять лет. Они думали, что-то изменилось, что-то наладилось, их ждет совсем другая жизнь, не похожая на тот ад, из которого они еле выбрались после одного знаменательного события, перевернувшего все их планы. Они влюбились друг в друга – Логан и Ороро, и все развивалось так быстро, что незаметно для них самих наступил момент, когда оба поняли – друг без друга они прожить не смогут. Росомаха пожертвовал многим: свободой, должностью командира армии мутантов-повстанцев, таким привычным холостяцким существованием, но и Гроза заплатила достойную цену за то, чтобы оба они на следующие несколько лет стали счастливыми. Свадьба, медовый месяц, жизнь в Европе, где родилась малышка Кендалл. Относительно мирные будни, регулярные, но не спонтанные переезды с места на место. Дочка подрастала, они с Ороро снова работали в филиале одной из организаций мутантов, которая боролась за права одаренных на всем материке. Меньше опасности, чем раньше, и меньше возможностей для самореализации. Настал день, когда пришлось возвращаться. Сколько времени они провели с того момента, как частный самолет приземлился в Нью-Йорке? Неделю? Семь дней, три из которых Хоулетт метался по городу, преследуемый старыми заклятыми врагами. Те научились следить за тем, что творится у них в метрополисе, не без предателей со стороны мутантов узнали о том, что Росомаха и его семья снова в США. Что может ударить сильнее по рядам противника в кровопролитной войне, как не убийство самого отчаянного и живучего из всех повстанцев? Логан был лакомой добычей для правительства, военных, ученых, для всех, черт побери, для каждого человека, который вышел из подросткового возраста и мог носить в руках оружие. «Врешь, подонок, не возьмешь.» - мрачно усмехнулся зверь, ловко увернувшись от посланной в голову очереди патронов со смещенным центром тяжести. Такие, прежде чем покинуть тело, зигзагами пройдутся по внутренностям, тканям, разрывая все, что только можно уничтожить. Опасные штуки, черт побери. Особенно если они способны пробить адамантиевый череп. «За девять лет научились делать оружие, которое может прикончить меня, но так и не научились стрелять. Идиоты.» - Хоулетт перепрыгнул через забор из металлической сетки в одном из дворов на окраине города. Он направлялся прочь из Нью-Йорка, в леса, где можно было укрыться гораздо быстрее и проще, чем здесь, в метрополисе, где на каждом углу висели камеры, а его преследовали с воздуха и по земле. Три дня, три гребанных дня он пытается укрыться от целой армии людей, которые устроили засаду, когда Джеймс ехал в сторону секретного убежища мутантской организации. Ублюдки. Бронированный Хаммер разорвало в клочья. Сколько взрывчатки они потратили на то, чтобы лишить Хоулетта машины? И ведь наивно полагали, что после такого он добровольно отдастся им в руки. Черта с два! Ярость и звериные инстинкты быстро подлатали своего хозяина, которому явно повезло и он отделался лишь ожогами, и погоня началась. Интересно, по всем ли каналам успели сообщить, что люди пытаются уничтожить Росомаху? Проклятье. Вертушки начали обстрел с воздуха, совсем страх потеряли. Их не впечатлило то, как вчера он сбил одну из летающих машин мотоциклом? Это даже оскорбительно. Фыркнув, мужчина остановился на миг, чтобы определиться с дальнейшим планом действий, и исчез меж домов, укрывшись за колонной одного из зданий. Смеркалось. Вчера ему почти удалось улизнуть от преследования, быть может, повезет сегодня. Или пора менять тактику? Вымотанный до предела, Хоулетт прислонился спиной к стене и прикрыл глаза. Ему нужна помощь. И не кого-либо, а собственного зверя. Того чудовища, которого он до сих пор придерживал на коротком поводке. Поддаться инстинктам, позволить ярости наполнить каждую клетку, и броситься в бой, отчаянно, безумно, смело. Так, как и должен поступить Росомаха. А не петлять меж зданий до тех пор, пока он не свалится от усталости. Вот только как потом успокоить зверя… Но это уже будет потом. Если он выживет сегодня. А пожить еще ой как хотелось, черт побери. Веки широко распахнулись и из груди вырвался глухой рык. Глаза сменили цвет на кроваво-красный, блеснули в сумерках адамантиевые когти, и Логан мощным прыжком впился лезвиями в бетон, с чудовищной скоростью поднявшись на крышу девятиэтажного старого дома. Вертолет – вот его цель. Летающая машина опустилась совсем низко, и военные, свисавшие с нее, уже заметили свою добычу. С настоящим звериным оскалом Росомаха метнулся к ним навстречу, набирая скорость и бегом направляясь к противоположному концу крыши, над которым замер вертолет. Секунда – и начался обстрел, настоящий град из патронов. Большая часть их лишь разрезала воздух, но некоторые попадали в цель. Вот только мутант не чувствовал ничего, кроме переполнившей его ярости. Совершив еще один мощный прыжок, вцепившись когтями в обшивку, он повис на несколько мгновений, а потом совершил грациозное сальто спиной назад, оказавшись прямо в кабине. Три размашистых движения – и вся команда вертушки заливает кровью пол. Сбросив тела вниз, Росомаха преодолел разделявшее его расстояние до кресла пилота, перерезал ему глотку и швырнул назад, в салон. За полторы секунды он завладел вертолетом. Путь к свободе был открыт. *** Звонок в дверь дома, где жили Хоулетты – в пригороде метрополиса, вне очага ненависти людей и мутантов. Иметь квартиру в центре теперь было не роскошью, а глупостью, ведь легче всего тебя найдут в самом городе. Тишина. Еще один, более долгий и настойчивый звонок. Джеймс открыл бы сам, вот только незадача – из разорванной и сгоревшей одежды чудесным образом исчезло большинство карманов и их содержимое в том числе. Пошатнувшись, он медленно сполз по стене крыльца на пол, оставляя за собой кровавый след. Что ж, побег можно было назвать успешным. Даже с учетом того, что на окраине Нью-Йорка его умудрились подбить, и вертолет совершил далеко не мягкую посадку в окрестных лесах. Зато его след потеряли, и это позволило вернуться домой, к жене и дочери. Пусть даже в таком плачевном состоянии. Ожоги, осколки обшивки во всем теле, повреждения внутренних, в том числе и жизненно важных органов… Красавец. Логан надеялся, что Ороро пустит его таким в дом. Какой-никакой, а живой… Пусть даже если она уже потеряла надежду.
Storm: Жизнь Ороро изменилась. Причем изменилась она до неузнаваемости, изменилась настолько, что порой даже сама Гроза не могла понять, она ли это, ее ли это жизнь, или это уже какая-то другая женщина, абсолютно незнакомая и непонятная даже самой себе Монро. Нет, было бы абсолютно неправильным сказать, что Погодная Ведьма несчастна, что она страдает или хочет вернуться к прежней жизни. В конце концов, ну, какая женщина не мечтает о прекрасном любящем муже и красавице дочке? А у Шторм уже были и муж, и дочь, которых она просто обожала, и без которых теперь уже точно не смогла бы прожить. А как невинно когда-то все начиналось... Гроза думала, надеялась, что отношения с Росомахой уж точно не выльются во что-то серьезное, ведь с ее стороны было настоящей авантюрой влюбляться в такого, как он, - за головой которого гоняется столько народу. Но ведь сердцу, как известно, не прикажешь, и получилось так, как получилось. Ороро не побоялась пожертвовать всем, что было ей так дорого, не побоялась окунуться в водоворот невероятных приключений с головой, и женщина ни разу не пожалела об этом, как бы трудно и тяжело не приходилось мутантам, ведь, как уже было сказано, она получила то, о чем некоторые могут только мечтать - прекрасную любящую и любимую семью. Спрашивается, и зачем только они решили снова вернуться в Нью-Йорк? Решили, что мир изменился и что теперь люди будут боготворить мутантов? Глупцы! Ороро с самого начала была против этой идеи, она опасалась за дочь, за свою малышку Кэнди. Кто знает, как там, в этом сумасшедшем городе теперь относятся к детям мутантам? Ну, ладно Росомаха и Гроза - они уже многое испытали на своем веку, смогут защититься, но как же Кендалл? Что будет с ней в Нью-Йорке? Волнение и даже некоторый страх не покидали Монро все то время, что семья готовилась к отъезду в Нью-Йорк, но, конечно, женщина старалась не показывать этого ни мужу, ни, особенно, дочери. Кэнди незачем видеть это - пусть считает, что все хорошо, пусть хотя бы у нее будет то детство, которого, по сути, не было у Погодной Ведьмы. Семья жила в Нью-Йорке уже около недели. Три дня прошло с тех пор, как пропал Росомаха. Не сложно было догадаться, что именно с ним произошло, ведь все каналы так и пестрили радостными новостями о том, что Росомаха почти пойман и скоро будет отправлен туда, где ему и место - на тот свет. Сказать, что Ороро переживала за своего мужа - не сказать ничего. Но как бы одаренная не хотела помочь своему супругу, она не могла позволить себе такой роскоши, ведь найти его и ввязаться в эту войну - означает подвергнуть дочь огромной опасности, возможно, даже смертельной. Именно поэтому все эти три дня Гроза как могла убеждала Кендалл в том, что папа просто уехал по неотложным делам и скоро вернется, что обязательно привезет ей много подарков, что они вместе пойдут в цирк или в парк или еще куда-нибудь, куда хочется девочке. Убеждала ребенка и пыталась убедить саму себя. Было намного легче, когда Монро была с дочерью, ведь тогда она просто обязана была улыбаться, делать вид, что все просто прекрасно, да и компания Кэнди всегда действовала успокаивающе на женщину. Такая красавица, такая умница - мечта любой матери. Гораздо сложнее было по ночам, когда Гроза еле-еле сдерживалась, только чтобы не расплакаться. Но бессонные ночи, когда можно просто побыть собой и не притворяться ни перед кем, проходили быстро - и снова наступал беспокойный день в ожидании чего-то. Чего, Монро и сама не знала, но знала, что скоро это все должно закончиться - раньше или позже, хуже или лучше, но закончиться, а это самое главное. Когда в квартире прозвучал звонок в дверь, Гроза сидела в гостиной и нервничала. Странно, но Шторм словно почувствовала, что именно в это время ей нужно быть дома и просто сбежала со своей работы в филиале одной из организаций мутантов, которая боролась за права одаренных. И еще один, более долгий и настойчивый, звонок. Сначала Монро как будто даже не услышала звонка и лишь резко встала с дивана, затем разум наводнили самые темные и страшные мысли, а после Ороро пулей бросилась к двери и, резко открыв ее, ахнула. - Боже мой, Джеймс, - прошептала женщина, увидев то, что увидела. Любимый супруг лежал на полу, за ним виднелся кровавый след, одежда порвана и даже обожжена. Сейчас можно было только догадываться о том, какие же повреждения получил Росомаха и сколько их, но что-то подсказывало Грозе, что они явно не самые безопасные и их немало. «Живой...», - только и пронеслось в голове Погодной Ведьмы, и она бросилась к мужу. Легкий порыв ветра - и Хоулетт уже лежит на диване в гостиной, а входная дверь закрыта на все возможные замки и окна занавешены так, что вряд ли через них можно что-то разглядеть. - Джеймс... Я ведь говорила тебе, что это глупо и не нужно! Говорила, что нам ни за что не стоит возвращаться в этот чертов город! Почему же ты не слушал меня?.. - Монро понимала, что сейчас не время начинать этот разговор, что супруг не в том состоянии, но она просто не могла молчать, она не могла думать, она не знала что делать. Гроза присела на колени рядом с диваном, на котором лежал Логан. - Я могу чем-нибудь помочь тебе? - едва слышно прошептала Ороро, немного подавшись вперед, к Джеймсу. Глупый и совсем неадекватный вопрос, но разве можно думать логично, когда твой супруг лежит перед тобой при смерти, а ты не можешь ничего сделать? Шторм, конечно же, знала, насколько сильной регенерацией обладает Росомаха, но такие ранения... Справится ли он с ними? Выживет ли?.. Нет-нет, об этом даже думать не стоит! Конечно же, он выживет! Выживет, подлатает все свои раны и они снова будут ездить по всему миру вместе с дочуркой, снова будет семья, спокойная жизнь, прогулки в парке по воскресеньям и празднование Дней Рождения дочери. В голубых глазах Монро, так сильно выделявшхся на нежно-шоколадной коже, блеснули слезинки и Гроза закрыла лицо руками. Ороро предпочитала никогда не плакать, особенно на виду у мужа, но разве можно сдержать свои чувства и эмоции в такой ситуации?..
Torrent: - Мама, мы просто играем! Сколько в этом мире неизведанного! Интересно, ей хватит целой жизни для того, чтобы успеть объехать весь мир? А для того, чтобы услышать все сказки? Хотя нет, не все, а только самые лучшие! Как же здорово, что рядом есть любящие родители, готовые в любой момент поддержать и рассказать что-то новое! И почему только мама не улыбается, когда думает, что ее никто не видит? Неужели она не замечает этой красоты вокруг? Неужели ей не хочется играть и веселиться? Она, наверное, устала... В такие моменты Кендалл подходила к Ороро и беззаботно тянула ту на улицу - девочке казалось, что все заботы могли прогнать теплые лучи солнца. Да, дети понимают гораздо больше, чем кажется их родителям, но они, к счастью или же к сожалению, видят этот мир иначе - для них не существует страха, опасности или смерти. Разве можно чего-то бояться, когда с тобой живет такой большой и сильный папа? Торрент порой казалось, что ее отец был отважным рыцарем, а мать - настоящей королевой. Тогда она, Кэнди, была маленькой прекрасной принцессой - стоило признать, что никто ее в этом разубеждать не собирался. Какая же сказка без волшебников, добрых и злых? О черных колдунах девочка слышала совсем немного - изредка до нее доносились фразы отца, преисполненные затаенной ненависти. Себя и своих родителей она, как ни банально, относила к светлым чародеям - разве можно было иначе назвать Ороро или Джеймса, если веления первой слушалась сама природа, а второй не боялся боли? Когда Кендалл узнала, что совместила в себе способности обоих родителей, ее радости не было предела, и она старательно, как губка, впитывала все те знания, которые могли предоставить ей Хоулетты. Магия была трудной наукой - зачастую Кэнди, сама того не желая, вызывала шторм или метель, но мать играючи справлялась со стихией, и жизнь снова становилась такой же чудесной, какой была. - Мама, мы просто играем? Что-то изменилось, и Торрент не могла этого не заметить - казалось, что родители ожидали чего-то страшного, и это раздражало маленького ребенка. Пришлось бросить родной дом и поехать в незнакомый город. Игрушки, книги, атмосфера уюта и тепла - все осталось далеко позади, и Кендалл желала вернуться назад, снова оказаться в своей маленькой спальне. Она так хотела завести собаку, так хотела показать папе новый рисунок... Да, раньше решения Ороро и Джеймса приносили только пользу, и девочка понимала, что могла бы согласиться на переезд, но почему, почему нельзя было это сделать не сейчас, а чуть позже? Новый город встретил семью не так радушно, как хотелось бы - казалось, что воздух пропах страхом - на уровне инстинктов, почти не уступающих звериным, Торрент могла это понять. Сомневаться в том, что отец так же чуял опасность, не приходилось. Что, если они попали к тем самым злым волшебникам? Тогда нужно немедленно бежать! Но почему нет папы? Мама твердит, что он уехал по неотложным делам, но раньше он никогда не покидал Кэнди молча, он всегда говорил ей, что обязательно вернется и привезет с собой подарки. "Пусть он придет, не надо подарков", - не все желания исполнялись по первому требованию, и это не могло не злить - часто портилась погода, небо становилось еще темнее, чем обычно, но отца все не было. Мама волновалась, хотя и притворялась беспечной - Торрент успела ее изучить и понимала, что женщина лишь играла свою роль. Пусть безукоризненно, но играла. Молчаливое, затаенное страдание Грозы пугало девочку еще сильнее - если даже мать боялась за отца, но ничего не могла изменить, что оставалось ей, маленькому ребенку? Пожалуй, оставалось ждать. И Кэнди терпеливо ждала, твердила себе, что папа уехал по делам. И она дождалась. - Мама, мы больше не играем! В какое-то мгновение Кендалл показалось, что папа решил пошутить, что он придумал новую игру, но она решительно отвергла эту мысль - слишком тяжелым было его дыхание, слишком резко изменилось лицо матери. А эта красная вязкая жидкость - именно так на картинках изображают кровь! - Папа! - дети не умеют сдерживать эмоций, они могут обратить внимание всего мира на свои неприятности, хотя не нуждаются в этом. Кендалл звала отца, и больше всего ее пугало то, что он не обращал внимания на ее мольбы. Раньше Джеймс бросал все ради дочери, стремился помочь ей... Что могло заставить его забыть про нее? - Мама, папе больно, да? - по щекам текли слезы, а на лице застыла маска страдания. - Но ему никогда еще не было больно! - Кендалл схватила отца за руку и вновь взглянула на Ороро - та даже не пыталась сдержать слез. - Не плачь, мама, не плачь, - дочь кинулась к Грозе. Привычный мир рушился, но Кэнди казалось, что все вот-вот вернется на круги своя - Джеймс встанет, усмехнется и скажет, что все в порядке, а на прекрасном лице Погодной Ведьмы вновь засияет улыбка. Время шло, но ничего не менялось, и Торрент хотелось убежать как можно дальше, но она без движения стояла между родителями, не зная, к кому кинуться, кому помочь. Девочка твердо знала лишь одно - она не должна была плакать. Кендалл знала, что отцу было гораздо хуже, чем ей, но он держался и молчал, да и мама не устраивала истерик... Она будет сильной. Такой же, как и ее родители. Пусть только папа откроет глаза.
Wolverine: Когда наконец Ороро появилась на крыльце, Хоулетт учуял запах супруги и вымученно, слабо улыбнулся, постепенно проваливаясь в затягивающую темноту беспамятства. Очертания Монро расплывались, веки опускались сами собой, и вот он прикрыл глаза, сдавленно выдохнув. Он не заметил, как оказался на диване в их просторной и уютной гостиной, где по вечерам семья обычно собиралась вместе и делилась своими мыслями и впечатлениями о прошедшем дне, смотрела телевизор, читала газеты или сказки для дочери. Конечно, малышка давно могла сама взять в руки книгу и прочитать ее, но родители старались уделять ей как можно больше внимания и времени. А теперь, на месте их семейных собраний, Джеймс лежал в забытьи, заливая кровью светло-бежевый кожаный диван, широкий и мягкий. Он постепенно приходил в себя, словно издалека доносились до чуткого слуха взволнованные слова жены, не лишенные упрека и горечи. С большим трудом мужчина заставил себя открыть глаза, глухо вздохнул и с тоской посмотрел на Монро. В взгляде четко отражалась смертельная усталость и нечеловеческое терпение разъедавшей тело и сознание боли. - Ороро…все не так плохо… без паники… я справлюсь… зато мы снова в строю… мы близки к победе… все это не напрасно… ради будущего… нашего… и нашей дочки.. – хрипло, пересиливая дикую слабость, ответил Росомаха, проследив подернутым кровавой пеленой взором за тем, как Гроза опустилась перед ним на пол. Чуть приподнявшись, он коснулся губами ее щеки в знак извинения и благодарности за поддержку, и прилег обратно, коротким кивком отреагировав на вопрос. - Аптечку… Бинты… таз с водой… Мой ремень… бутылку водки… - совсем тихо перечислил мутант и отвернулся к спинке, когда накатила волна особенно сильной боли. Крепко сжав левой рукой край дивана, он неестественно прогнулся в спине и глухо выдохнул, сдерживая вой, готовый вырваться из груди. Регенерация работала с перебоями, истощенному организму требовался отдых и новые силы, либо какая-то дополнительная встряска. Ошибочным было мнение, что Джеймс не ощущал боли. Еще как сильно. Просто его болевой порог был на порядок выше, чем у остальных, однако даже для него серьезные ожоги и осколки обшивки, кусками впившиеся в тело, причиняли немало мучений. На несколько секунд провалившись в небытие, он вернулся в сознание, уже когда рядом стояла дочка. Ее тонкий голосок, наполненный отчаянием и страхом, заставил Хоулетта собраться с остатками сил, повернуться к Кендалл лицом и слабо, грустно улыбнуться. - Все в порядке, родная… Я скоро поправлюсь, обещаю… Ничего не бойся, слышишь?.. Поднимись к себе, досчитай до тысячи и возвращайся. Мне станет лучше… - крошечные пальчики схватили его за руку, несильно сжав ладонь. Знала бы малышка, насколько виноватым перед ней чувствовал себя Джеймс. Еще никогда он не появлялся перед ней в таком состоянии. Всегда старался переждать где-то, пока регенерация не подлатает раны, но сегодня у него не было другого выхода. Или вернуться домой полуживым, или погибнуть. Он еще раз попросил дочку подняться к себе в детскую, пока Ороро собирала все, что было необходимо. Росомаха планировал заняться самоврачеванием, но подобное зрелище для Кендалл было бы крайне неприятным. Облегченно выдохнув, когда малышка наконец выполнила просьбу, мужчина благодарно взглянул на вернувшуюся супругу и с ее помощью поднялся, присев. Блеснули на свету адамантиевые когти, ловко разрезавшие прилипшие к телу остатки одежды, которые тут же были брошены в подставленную рядом мусорную корзину. Затем в ход пошло смоченное водой полотенце, антисептики, и наконец Хоулетт взялся за операцию самому себе, прежде опустошив половину бутылки с алкоголем. Сжав челюстями коричневый кожаный ремень, чтобы не издать лишнего громкого звука, который мог бы напугать маленькую дочь, он принялся извлекать с помощью когтей застрявшие в теле осколки. Процедура была невероятно болезненной, но необходимой, и благодаря ремню вырывавшиеся стоны и рычание были совсем тихими. Спустя десять минут Росомаха сделал перерыв, не в силах терпеть больше такие вспышки боли. Он допил водку, восстановил сбившееся дыхание и молча переглянулся с Ороро, которая оставалась свидетельницей этой пренеприятнейшей картины. Нужно было удалить застрявшие в груди, в опасной близости от сердца мелкие осколки. Собравшись с силами, мужчина продолжил самоврачевание. Еще через десять минут он обессилено откинулся на спинку дивана, и теперь настала очередь Монро помогать ему – обрабатывать раны и накладывать повязки. Супруга управилась быстро, пока Джеймс боролся с вновь утягивавшей его пучиной холодной темноты, и когда Кендалл уже должна была вернуться, он провалился в болезненный сон. Без картин, без кошмаров. Росомаха проснулся через два с половиной дня, ранним солнечным утром. Собственно, именно лучи света и разбудили его, сквозь неплотно прикрытые гардины проникнув в гостиную. Похоже, Ороро не стала переносить его наверх, в спальню, и это было верным решением – пока Джеймс шел на поправку, его беспокоить не стоило. Как известно, быстрее всего организм восстанавливается именно во время сна. Что ж, регенерация Хоулетта проделала серьезную работу: он чувствовал себя гораздо лучше и, несмотря на общую слабость и головокружение, смог подняться и самостоятельно, чуть пошатываясь, дойти до кухни. Его мучила дикая жажда и зверский голод, так что после литра выпитой воды из графина мутант перекусил оставленными на столе в вазочке фруктами. Он собрался было приготовить что-то более сытное, но предательски проснувшаяся боль в теле резко ухудшила его самочувствие. Присев на стул, одаренный обхватил голову перебинтованными руками и оперся локтями на стол, прикрыв глаза. Ему удалось перебороть слабость и желание уснуть снова и, тяжело вздохнув, Хоулетт покосился на висевшие на стене часы. Было еще совсем рано, семь утра, и семья спала наверху, еще не зная, что он вернулся. Пусть не до конца поправившийся, но… Все самое страшное было позади. Дальше – только быстрое выздоровление. Поднявшись из-за стола, Джеймс решил совершить путешествие по лестнице на второй этаж, и это получилось у него довольно тихо и без происшествий. Он заглянул в комнату дочки, та сладко спала в обнимку с любимой мягкой игрушкой. Не желая будить ее, мужчина проник в их с Ороро спальню, осторожно опустился на край широкой кровати и прилег рядом с супругой, нежно обняв ее за талию и уткнувшись лицом в роскошные белоснежные волосы. Здесь его место. Не внизу, на диване, не где-либо еще. А здесь, рядом с ней. Когда Ороро проснется, Джеймс предложит обсудить ей возвращение в Европу. Все-таки они рисковали слишком многим, находясь в США. Их переезд сюда был пусть и необходимым, но не до конца продуманным, и во многом виноват был сам Хоулетт. Он рванул в Нью-Йорк, не раздумывая, уверенный в том, что борьба с людьми поднимется на новый уровень. Вот только тогда еще мужчина не знал, за счет каких жертв придется добиваться этого улучшения на фронте. Он не готов был оставлять семью, он не хотел умирать у них на руках. Должен быть другой путь. Он давно не одиночка и не может так безрассудно рисковать собой. Потому что его жизнь принадлежит теперь не только ему самому, но и Ороро, и Кендалл.
Storm: "Играем". Как бы самой Ороро хотелось, чтобы все, что произошло сегодня, было просто игрой. Обычным баловством любящих родителей и любимой дочери. Чтобы сейчас Росомаха просто встал с дивана, живой и здоровый, чтобы Кендалл весело и задорно рассмеялась своим звонким смехом, чтобы семья снова просто села бы на диване в просторной уютной гостиной и вместе посмотрела бы телевизор или почитала бы дочери какую-нибудь красивую сказку со счастливым концом. Но, увы, игрой это все не было, а врать Кэнди Гроза не хотела, поэтому решила просто промолчать, сделав вид, что не услышала ее. Конечно, игнорирование - не самая лучшая тактика, но придумывать что-то не было ни времени, ни сил - ровно, как и желания. - Да-да, конечно, Джеймс, - тихим шепотом выдохнула Погодная Ведьма, сидя напротив Джеймса, когда супруг все-таки открыл глаза и заговорил. У женщины сердце кровью обливалось, при виде на мужа в таком состоянии и алую кровь, медленно стекающую по светлому дивану в гостиной. Усталость, боль - все это внимательная Монро увидела во взгляде Росомахи, отчего в какой-то момент занервничала еще сильнее, но заставила себя успокоиться, когда мужчина попросил принести ему кое-что. - Сейчас, - пролепетала Шторм, и, словно на ватных, ногах, направилась за вещами, которые попросил у неё Хоулетт. Как будто на автопилоте, женщина прошлась по дому, собирая аптечку, бинты, ремень и бутылку водки. Она старалась просто не думать о том, что Джеймс будет делать со всем этим, и даже думать не хотела, представляя, что, как и всегда, это будет нечто кровавое, страшное и неприятное, и чего дочь уж точно не должна видеть. Отгоняя от себя какие бы то ни было мысли, Гроза вернулась в гостиную и, резко остановилась в дверях, увидев дочь рядом с мужем. Чего Ороро сейчас не хотела, так это, чтобы Кендалл видела отца в таком состоянии. Однако, слава Богу, кажется, все прошло не так уж и плохо, Монро с облегчением выдохнула, когда дочь выполнила просьбу отца и ушла в свою комнату, оставив родителей самих справляться со своими проблемами. - Спасибо, - поблагодарила Гроза супруга, сама не зная за что, и одновременно помогая ему присесть. Спасибо за то, что заставил дочь уйти? Или спасибо за то, что вернулся каким-никаким, но живым? Погодная Ведьма и сама толком не знала. Все, что происходило дальше, все, что делал муж, для Шторм было словно в каком-то тумане, как будто глаза заволокла странная пелена, и очнулась от легкого ступора женщина лишь, когда Джеймс закончил свою процедуру. и молча переглянулся с ней. Ороро пулей метнулась к супругу и принялась обрабатывать раны Джеймса и накладывать повязки. Довольно быстро управившись, Монро предпочла оставить Хоулетта в одиночестве на диване отсыпаться, а сама же ушла наверх, к дочери, успокоить ее и в который раз убедить в том, что все будет хорошо, хотя одаренная и сама с трудом верила в это. Те несколько дней, что Росомаха спал, почти ничем не отличались от обычных дней Ороро, за исключением того, что она практически каждую минуту нервничала, переживала и боялась, хоть и старалась не показывать это окружающим, и беззаботно улыбаться. Как бы женщина ни старалась думать о чем-то приятном, но все равно, все ее мысли были только об одном. Но вот, однажды, Гроза проснулась, чувствуя, что кто-то нежно обнимает ее за талию. Так, как это делал только один человек в этом мире - Росомаха. - Джеймс, - едва слышно прошептала женщина, поворачиваясь к мужу, - Тебе уже лучше? - также тихо поинтересовалась Ороро, глядя Росомахе в глаза. Она была рада, счастлива. Счастлива так сильно, как не была уже довольно давно: к ней вернулся ее самый-самый любимый мужчина. Да, пусть еще не совсем окрепший, пусть не совсем здоровый, но, тем не менее, это он. - Боже мой, я так рада. Это правда, ты?, - Монро прижалась к груди супруга, осторожно обнимая его и стараясь не задеть бинты и повязки. Женщина понимала, что это еще не конец, что впереди будет еще что-то, но самое страшное - страх потерять любимого человека - уже было позади. Теперь семья снова вместе, а это уже не так плохо, это уже маленькая победа.
Torrent: Папа прогонял ее. Да, он делал это мягко и ненавязчиво, но факт оставался фактом - он не хотел, чтобы Кэнди видела то, что будет происходить в гостиной. Стоило признать, что Торрент уходить не желала - она боялась за Джеймса и не хотела его покидать. Казалось, что с ним все будет в порядке ровно до тех пор, пока она его видит и чувствует - девочка крепко сжимала ладонь отца. Тот вновь повторил свою просьбу, на этот раз более настойчиво, и Кендалл, легонько кивнув, медленно побрела в свою комнату. "Он обещал", - напомнила себе одаренная, оказавшись в детской. Росомаха никогда не обманывал свою дочь, и она знала, что могла положиться на него в этом отношении - он не бросал слов на ветер. Если Джеймс сказал, что с ним все будет в порядке, значит, он успел все продумать и найти выход из сложившейся ситуации. Конечно, на словах все было легко, но сердце и разум подсказывали ребенку, что отец мог ошибаться. Считать до тысячи Кэнди не стала - она прислонилась к двери и изо всех сил старалась услышать хоть что-то, полагаясь не столько на слух, сколько на свои звериные инстинкты. К сожалению, родители не разговаривали - лишь изредка доносились приглушенные стоны, и в такие моменты сердце Кендалл трепетало и, казалось, норовило вырваться из грудной клетки - она никогда не видела Джеймса в таком состоянии. "Что они с ним сделали? - девочка уселась на кровать и погрозила кому-то маленьким кулачком. - Что эти люди с ним сделали?" - она нахмурилась. Ее семья не угрожала человечеству, не стремилась захватить власть над миром, они жили спокойно и радостно до тех пор, пока не приехали в Нью-Йорк и не встретили людей, готовых уничтожить все то, что от них отличалось. "Мы должны отомстить", - впервые в жизни она испытывала такую жгучую ненависть. - Мама, что с папой? - выкрикнула она, едва услышала торопливые шаги Ороро. Наконец женщина вошла в комнату, и Кэнди сразу поняла, что на этот раз все обошлось - на лице Погодной Ведьмы было написано облегчение, и на какое-то мгновение девочке удалось успокоиться - она ждала отца, но тот не приходил к ней. Несколько часов Кендалл провела в своей комнате - казалось, что время специально замедлило свой ход. Она пообещала себе, что спустится вниз, когда уснет мама, но вечер, бесконечный и долгий, тянулся как сгущенка, и девочка, не дождавшись ночи, выскользнула из спальни и пошла в гостиную. Непривычно бледный отец лежал на залитом чем-то бурым диване, и что-то подсказывало девочке, что этим "чем-то" была кровь. "Сколько ты всего пережил", - осторожно, чтобы не повредить повязку, она коснулась руки отца - в том, что он был жив, сомневаться не приходилось, ведь ладонь по-прежнему хранила тепло, а грудь вздымалась при дыхании. Как долго она смотрела на его спокойное лицо, Торрент не могла сказать - она все еще ждала, что Джеймс проснется, но тот, по всей видимости, не спешил с пробуждением. - Все будет хорошо, - тихо повторила она его слова и поднялась в свою комнату. Следующие два дня Кендалл провела как будто бы во сне - почти каждый час она подходила к отцу и упорно выискивала хоть что-то такое, что могло бы дать ей надежду на его выздоровление - Торрент надеялась, что с лица уйдет мертвенная бледность, а дыхание станет ровнее. Порой ей казалось, что его щеки действительно становились розовее, но иногда она списывала это на игру своего же воображения, и тогда начинала волноваться еще больше. Ороро как могла успокаивала дочь, и ожидание Кендалл проходило не так страшно, как могло бы, именно при помощи матери. Казалось, что болезнь Джеймса сблизила Кэнди и Монро - все случайные разногласия были забыты.
Wolverine: Он лишь улыбнулся настолько мягко, насколько позволял его характер, коротко кивнул, подтверждая, что перед Ороро действительно настоящий Джеймс, и, когда супруга прижалась к нему, обнял ее чуть крепче. Его губы прошлись дорожкой поцелуев по лбу и бархатной россыпи волос Грозы, вздохнув, мужчина на миг прикрыл глаза, запоминая столь приятный момент проявления их любви друг к другу, один из многих, но таких бесценных, что хотелось держать их в памяти как можно больше и дольше. Ничто на свете не способно было покорить зверя в душе Хоулетта так, как удавалось жене и дочери. Благодаря их нежности, теплу, заботе он был более открытым, мягким, ласковым, но стоило Росомахе оказаться в обществе без семьи, как собственный разум сковывался звериными инстинктами и эмоциями, и он становился нелюдимым, суровым, во многом даже жестоким. - Все в порядке, дорогая. Мне действительно намного лучше. Думаю, уже к вечеру можно будет снять большинство повязок. С добрым утром, любимая. Я не решился приготовить завтрак один, но мы можем сделать это вместе… Правда, сначала я собираюсь побеседовать с Кендалл, все-таки она имеет право получить ответы на свои вопросы. Ты согласна ведь, да? Обещаю, я постараюсь объяснить ей все как можно мягче. Я понимаю, что она еще малышка, но ей пора знать, что этот мир далеко не сказочен, а мы с тобой не волшебники, не королевская чета… Я пойду, мы вместе с ней спустимся на завтрак. Начни пока без меня… Ороро… Я люблю тебя. – он приподнялся на кровати, выпрямившись и усевшись на колени, подтянул к себе супругу и подарил ей необыкновенно долгий, страстный поцелуй. Судорожно выдохнув и отстранившись, когда руки уже непроизвольно стали избавлять девушку от ночной сорочки, Хоулетт улыбнулся ей и подмигнул, горячо прошептав, что сегодня ночью он весь принадлежит ей, и она сможет сделать все, что ей заблагорассудится. Но впереди был весь день, и что самое главное, беседа с дочерью. Довольно ловко поднявшись с постели, мужчина на несколько минут исчез в ванной комнате, чтобы принять душ, затем самостоятельно наложил повязки на некоторые еще не зажившие серьезные раны, приоделся в черную футболку и черные спортивные штаны, и, по привычке растрепав рукой и без того взъерошенные волосы, покинул спальню, позволяя Ороро подготовиться к встрече нового дня, привести себя в порядок и вообще заняться маленькими женскими мелочами. Джеймс остановился у двери детской, прислушиваясь к мерному дыханию Кендалл, бесшумно проник в ее комнату и осторожно опустился на край кроватки, с безграничной любовью и нежностью вглядываясь в лицо дочери. Она была так мила и прекрасна, особенно во время сна, с таким серьезным, почти взрослым выражением лица обнимала мягкую игрушку, уткнувшись носиком в плюшевую ткань. Хоулетт приподнялся, потянулся к ней и, наклонившись, поцеловал в щечку, ласково прошептав пожелание доброго утра. Его маленький ангел, его родная плоть и кровь, его ребенок от любимой женщины. Ради этой малышки Росомаха был готов на любое безумство, лишь бы она была жива, здорова, счастлива, лишь бы у нее все в жизни сложилось не так, как у них с Ороро. Она слишком прекрасна, она не заслуживает того, что пришлось испытать им. И, признаться честно, Джеймс черпал силы, сражался, рисковал жизнью, руководил повстанцами ради ее будущего. Будущего в мире, где не было бы гонений на таких одаренных, как они, где она смогла бы спокойно пользоваться своими силами, не опасаясь последствий, где она никогда бы не испытала то, что вытворяли с ее отцом военные ученые. Мужчина встрепенулся, будто его окатили ледяной водой, стараясь отвлечься от неприятных воспоминаний, и снова вздохнул, едва ощутимо поглаживая девочку по плечу. - Родная, извини, что разбудил тебя… Я готов ответить на любые твои вопросы. Знаю, они у тебя есть. Постараюсь максимально честно и четко изложить все…
Storm: Теперь, когда Ороро была в объятиях Джеймса, на какое-то мгновение женщине показалось, что все страхи, весь ужас, всё самое плохое, что было в жизни - всё это уже позади. Что впереди ждёт только радость и счастье. И пусть, разумом Гроза понимала, что это далеко не так, что жизнь не отпустит их просто так, но одна только мысль о светлом и радужном будущем заставляла Монро улыбаться. Да и сложно было бы не улыбаться, видя, что твоему мужу, который ещё всего пару дней назад был практически при смерти, стало лучше, что теперь он улыбается, как раньше, обнимает, как раньше... любит, как раньше. - Я так рада, - повторила Погодная Ведьма едва слышным шепотом, и ещё сильнее прижалась к Джеймсу. Казалось, женщина была готова повторить, прокричать эти три слова ещё сотню, тысячу, миллион раз! С небес на землю Ороро вернуло упоминание супруга о Кендалл. Находясь в радостной эйфории от выздоровления Росомахи, Гроза совсем забыла, что они ещё не объяснились перед дочерью, а это обещает быть непростым делом, если не сказать больше. Ведь нужно не просто рассказать дочери всю правду - которая, почти наверняка, шокирует её - но ещё и не травмировать маленькую девочку, которая до сих пор верит в добрые сказки со счастливым концом, так редко встречающиеся в реальном мире. - Да, Джеймс. Кэнди заслужила узнать, наконец, правду, - с легким налётом горечи в голосе произнесла Погодная Ведьма. Так не хотелось разрушать иллюзии дочери, так не хотелось снимать с неё розовые очки, так хотелось, чтобы хоть она прожила всю жизнь, словно в сказке, раз уж это не удалось родителям. Но, увы, это невозможно, и Шторм понимала, что именно правда сейчас будет лучшим вариантом для Кендалл. - Постарайся рассказать ей всё как можно более мягко, и... может быть, не стоит рассказывать обо всём сразу? Лучше по-немногу, чтобы не вываливать на Кэнди всё и сразу, - попросила Гроза. Разумеется, как мать, она очень переживала за своего ребёнка, и до сих пор очень боялась реакции Кэнди. Что она сделает? Что скажет? А что, если она разозлиться на родителей за то, что они врали ей всю жизнь? Этого Монро просто не переживёт. - Я тоже люблю тебя, Джеймс, - выдохнула Ороро, когда муж отвлёк её от нерадостных мыслей страстным поцелуем, на который Гроза поспешила ответить. - Ловлю тебя на слове, - мурлыкнула Погодная Ведьма, услышав обещание Росомахи, что этой ночью будет целиком и полностью принадлежать ей. Откинувшись на подушку, Шторм принялась наблюдать за мужчиной, то и дело ловя саму себя на мысли, как же он красив. - Я буду ждать вас обоих на кухне, - сказала Монро напоследок, перед тем, как Хоулетт вышел из комнаты. Ещё немного понежившись в постели, но всё-таки так и не избавившись от слабого волнения где-то внутри, Ороро последовала примеру супруга и встала, лениво потянувшись. "Теперь всё будет хорошо", - произнесла Гроза самой себе, глядя в зеркало в ванной и причесывая длинные белоснежные волосы. Сейчас для женщины это было скорее самовнушением, чем настоящей верой в то, что всё будет в порядке. Всё будет в порядке только, если они немедленно уберутся из этого проклятого города, а иначе - нет. Иначе не будет ничего. Переодевшись, Ороро спустилась в кухню. Сейчас она не особо понимала зачем сделала это - волнение с каждой минутой все нарастало и нарастало, а исчезать, казалось, даже не думало, и лишь заволокло весь разум какой-то странной пеленой. Захотелось подойти к двери комнаты Кендалл и подслушать весь разговор, но ведь Росомаха всё равно услышит её шаги, какими бы тихими они ни были - только это и остановило Погодную Ведьму. Решив сделать хоть что-то, Гроза достала из холодильника какие-то продукты - она и сама не заметила какие - и, разложив их на столе перед собой, прислонилась к столешнице. Нет. Если сейчас она начнёт готовить завтрак, то только разобьет, выльет, сожжёт что-нибудь, и ничего хорошего из этого всё равно не выйдет.
Torrent: Несколько лет назад Кендалл снились кошмары. В то время ее сны были невероятно правдоподобными - казалось, что реальность и вымысел смешивались в сознании юной одаренной, и монстры, порожденные ее собственным воображением, преследовали ее даже в родном доме. Впрочем, при свете дня ужасные создания казались лишь призраками, бледной тенью тех чудовищ, что являлись ночью, и Торрент неизменно откладывала разговор с матерью на потом - даже тогда она не хотела признаваться в собственной слабости и думала, что сможет справиться со своим подсознанием самостоятельно. Как и следовало ожидать, вскоре жизнь вошла в привычную колею, и Кэнди сумела забыть о кошмарах. А теперь они снова вернулись, пропитанные безысходностью, страхом и предчувствием надвигающейся беды. Скорее всего, вид израненного отца и страдающей матери впечатлил юную одаренную намного сильнее, чем она предполагала. Третью ночь подряд Кендалл стояла перед высокой башней, на верхнем этаже которой, насколько ей было известно, были заперты ее родители. Впрочем, на этот раз сон заметно изменился - еще вчера девочка безуспешно пыталась взлететь, чтобы спасти их, а теперь они спускались к ней по веревочной лестнице. Невероятно счастливая, Кэнди бросилась вперед, но в тот же момент ее кто-то позвал. - Ты тоже часть сна? - рассеянно спросила она, пристально глядя на склонившегося над ней отца. Для того, чтобы осознать нелепость своего вопроса, Торрент понадобилось всего несколько секунд, ведь крепость исчезла, а она сама оказалась в своей постели рядом с любимым плюшевым мишкой. - Тебе уже лучше? - жалобно спросила она, глядя на Джеймса чистыми голубыми глазами - она знала, что еще вчера папа находился в гостиной. "Находился в гостиной. Спал в гостиной. Умирал в гостиной", - пожалуй, за одно только это некогда любимая комната превратилась в самое ненавистное место в доме. - Тебе лучше! - торжествующе отметила она - да, сейчас Росомаха не был похож на того здорового мужчину, каким был всего неделю назад, но и умирающего бойца он больше не напоминал. - Тебе уже лучше, - повторила она еще раз заветные три слова, обнимая отца за шею - подумать только, они с мамой чуть не потеряли его по вине незнакомых монстров, по характеру ничем не отличающихся от тех, что ей снились. - Вопросы, - она задумчиво отстранилась - одна-единственная фраза вернула Кендалл на землю. Еще вчера у нее был миллион вопросов, но теперь, когда ей предложили задать их, она неожиданно смутилась. Что она знала о мире, в котором жила? Стоит признать, что ее жизнь чудесным образом ограничивалась домом, садом и родителями. - Кто это сделал? - неуверенно начала девочка. - За что? Это как-то связано с тем, что мы мутанты? Почему мы так часто переезжаем? Почему неожиданно пропал мистер Джонс? - она вспомнила друга семьи. - С ним сделали то же , что и с тобой? Что нас ждет? Зачем мы вообще приехали в этот чужой город? - Кэнди понимала, что правда могла ей не понравиться. Впрочем, в глубине души девочка надеялась на то, что ее уютный мирок останется нерушимым - дети быстро забывают все неприятное, - но что-то во взгляде Джеймса заставило ее признать то, что у сказки может и не быть счастливого конца. - Мама знает, почему мы прячемся? - после небольшой паузы продолжила она - Хотя подожди, пап, - она откинула со лба прядь белоснежных волос жестом, унаследованным от матери. - Получается, что до этого вы меня обманывали?
Wolverine: Искренняя радость малышки тронула сердце зверя. Он мягко улыбнулся дочери, обхватившей его тонкими ручками за шею, крепко прижал к себе. Поцеловал в висок и глубоко вздохнул, отгоняя неприятные мысли. Что было бы с его любимой семьей, если бы ему не удалось справиться с полученными повреждениями? Он обрек бы супругу и ребенка на многолетние страдания, прекрасно понимая, что их троих связывали особенно крепкие узы. Они были самой настоящей дружной семьей, несмотря ни на что оставались верны и преданны друг другу. И если раньше Джеймс просто холодно рассмеялся бы, если бы кто-то назвал его подходящим для брака и отцовства мутантом, то сейчас он не представлял свою жизнь без Ороро и Кендалл. Так сильно и крепко он привязался к ним, а случившиеся за последние дни неприятности, частично являвшиеся его виной, заставляли Хоулетта волноваться. Когда малышка отстранилась, он не стал мешать ей, просто выпустил из объятий и поднял на нее внимательный взгляд. Еще в коридоре, до того как войти в детскую, мужчина дал себе слово по возможности честно и полно отвечать на любые вопросы дочери, но сейчас, сидя рядом с ней и наблюдая за по-взрослому серьезной Кендалл, в душе зарождалось сомнение – стоит ли ей знать абсолютно все правду? Ороро просила его рассказывать дозированно, чтобы не шокировать малышку. Все-таки она была еще ребенком, а отнимать детство Росомаха не смел. Он помнил тот роковой день, когда сам внезапно позврослел, будучи ненамного старше Кэнди, и вряд ли это событие можно было назвать приятным. Когда остаешься один против всего мира, требуется достаточно душевных и физических усилий, чтобы выжить во враждебно настроенной обстановке. - Пожалуйста, с твоего позволения я буду отвечать по порядку, хорошо? – коротко добавил Джеймс, услышав первый вопрос девочки. Он замолчал вновь, позволяя ей закончить и не показывая, насколько глубоко затронули его сердце фразы, подобные той, которой Кендалл закончила свой монолог. Прошло несколько секунд, прежде чем мужчина уселся поудобнее, положил ладонь на укрытое одеялом колено малышки, и, тяжело вздохнув, начал: - Правительство считает меня опасным, потому и послало за мной военных. Сложно сказать, кто виноват. Офицеры лишь исполняют свой долг. Поэтому справедливее ответить – правительство США. Это напрямую связано с тем, что я - мутант. За что… За мою попытку изменить мир к лучшему. За борьбу с ущемлением прав одаренных. Мы ничем не хуже людей, соответственно угнетать нас нельзя. Мы переезжаем из-за нашей с мамой работы, родная. К сожалению, если долго засиживаться на одном месте, нас могут вычислить так же, как вычислили несколько дней назад, когда мы вернулись сюда, в Нью-Йорк. Раньше мы жили здесь. Мы встретились с твоей мамой тут, полюбили тут друг друга… Мистер Джонс жив и здоров, не переживай за него. Просто тогда за ним, как за одним из одаренных, началась охота. Мне удалось помочь ему и его семье. – Росомаха умолк, не отрывая от дочери пристального взгляда ясных голубых глаз. Он говорил чистейшую правду, возможно, недостаточно мягко, но это уже можно было отнести к прямолинейности его характера и вообще сложности сглаживать углы. Хоулетт не стал уточнять, как именно он помогал семье Джонса, что пришлось вытерпеть за то, чтобы спасти друга. Позже, об этом дочка узнает чуть позже. Сегодняшний день и так станет для нее шокирующим. - Что нас ждет? Солнышко, я не знаю, я ведь не предсказатель. Мне известно лишь одно – если мутанты позволят людям унижать их, счастья и мира не будет никогда. Пока мы отстаиваем свои права, да, порой не всегда гуманными способами, но даем отпор всем ученым, военным, политикам, мы даем надежду себе самим на лучшее будущее. Я сражаюсь за то, чтобы ты, когда подрастешь, жила в таком же прекрасном и добром мире, который окружал тебя с рождения и до сегодняшнего дня, заботливо и тщательно охраняемый мною и твоей мамой. Мы очень сильно любим тебя, Кэнди. Ты – все, что есть у нас с Ороро. Ты наше счастье и смысл нашей жизни. Прости нас за то, что мы старались уберечь тебя. Клянусь, мы собирались с мамой рассказать тебе все, но чуть позже. Ты еще малышка, еще ребенок, несмотря на незаурядные способности и поразительно живой ум… Я так хочу, чтобы у тебя было детство, родная… - он тяжело вздохнул и опустил голову, блуждая взглядом по постельному белью малышки с забавными мультяшными героями. Казалось, сейчас они смотрели на него с пододеяльника и простыни с осуждением, за то, что он собственноручно лишал радости детства свою любимую дочку. Но это должно было случиться. Рано или поздно. - Если хочешь еще что-нибудь спросить… Пожалуйста, я готов…
Torrent: Кендалл по-прежнему не сводила пристального взгляда голубых глаз с серьезного лица отца - с каждым мгновением она все отчетливее осознавала то, что им предстоял действительно серьезный разговор, совершенно не похожий на их привычные утренние беседы. Та стремительность, с которой в ее жизнь ворвались перемены, Кэнди, с одной стороны, нравилась, с другой - немного пугала. Всего неделю назад Торрент была обыкновенным ребенком, в меру беззаботным и беспечным, в меру серьезным и задумчивым, а теперь ей предстояло узнать ту правду, которая, как она уже успела понять, совершенно не вписывалась в привычную картину мира. Стоило признать, что раньше Кендалл и представить себе не могла того, что существованию ее и ее родителей постоянно угрожала незримая опасность - сейчас же подобная мысль не казалась абсурдной. По какой-то причине Кэнди связывала нападение на Росомаху с переездом в Нью-Йорк, но внезапно она поняла, что была не совсем права - Хоулетты в городе появились не так давно, и того времени, что они провели в Соединенных Штатах, убийцам не хватило бы для того, чтобы поссориться с Джеймсом и выследить его. Значит, кровавая история началась раньше, гораздо раньше, чем прежде считала девочка. - Да, конечно, - она рассеянно кивнула, услышав слова отца и лукаво улыбнулась. - Все равно ты не сможешь отвечать на все вопросы одновременно, - к ее удивлению, по губам Джеймса не скользнуло и тени улыбки. - Извини, - тихо добавила она, осознав, наконец, неуместность своеобразной шутки. Впрочем, чувству вины не удалось надолго захватить сердце юной одаренной - напротив, она еще сильнее сконцентрировалась на предстоящем разговоре. - Мы можем переехать? - Торрент все же не удержалась, и перебила Росомаху. - Ты сказал, что за нами охотится правительство США, - да, фраза отца звучала несколько иначе - он сообщил, что офицеры искали именно его, но для Кендалл семья была чем-то единым и неделимым. Девочка была абсолютно уверена в том, что они с Ороро ни в коем случае не бросили бы Джеймса в тяжелой ситуации. - Да, за нами, - убежденно повторила она. - Не ты мутант, а мы мутанты, - почему-то ей хотелось донести до отца эту простую мысль. Для самой Кендалл понятие "я" не существовало - оно давно переросло в "мы", и она искренне надеялась на то, что Джеймс рассуждал так же. Впрочем, следующие его слова заставили ее вздрогнуть - он сообщил, что помог мистеру Джонсу и его семье, а это значило, что папе, возможно, пришлось не так давно пережить то же самое, что и вчера. "Я" снова дало о себе знать - как ни желала, Торрент не могла разделить боль отца, ей позволили только наблюдать и не вмешиваться. - Мы уедем в другую страну, - улыбнулась она. - Неужели ты не думал об этом раньше? Пусть другие сами о себе заботятся, главное, что мы будем жить вместе и ничто не помешает нам, - она смотрела на Росомаху почти умоляюще - слишком хорошо Кендалл знала то, что отец не мог не заметить такой простой выход. - Охраняемый мир, пап, - с горечью повторила девочка его слова. - Я не хочу, чтобы за мой покой пришлось платить такой ценой, - она легонько коснулась того места, где совсем недавно была рана и взглянула Джеймсу в глаза. - Вы с мамой не должны страдать из-за меня, - она понуро опустила голову. Винить родителей в том, что они не рассказали ей все раньше, было трудно - фразы Росомахи, такие простые и искренние, могли растопить любой лед, а воображение Кэнди не могло нарисовать все те ужасы, что пришлось испытать ее отцу и матери. - Прежде, чем я спрошу еще кое-что, я скажу тебе одну вещь. Я хочу, чтобы ты знал, что я тоже люблю тебя. Всегда, - просто добавила она. - Вне зависимости от того, что ты делаешь и говоришь, - она с досадой тряхнула головой - слов для того, чтобы выразить свои чувства. ей не хватало. - Скажи только, что бы было, если бы меня не было? Вам с мамой жилось бы легче? Ты бы мог не бороться?
Wolverine: Безусловно, Джеймсу было приятно слышать то, как дочка пытается убедить его в неделимости их семьи. Не желая расстраивать малышку умозаключениями еще и в этом направлении, он лишь грустно улыбнулся и коротко кивнул в знак согласия. Да, действительно, существовало «мы», но… Но Росомаха никак не мог забыть про свое «я», возможно поэтому их жизнь протекала так беспокойно. Внешне казалось, словно судьба сама испытывает их семью, подкидывая различного рода испытания и сюрпризы, но если смотреть глубже, то косвенными их причинами был сам Хоулетт. Он тяжело вздохнул, когда Кендалл поделилась с ним своей идеей решения проблемы, по сути невозможной. Он сам собирался говорить с ней по-взрослому, и вот теперь натыкается на суждения ребенка, который еще не знал, к счастью, всех ужасов жизни. Мужчина посмотрел на нее пронзительно, изучающе, словно пытаясь понять, насколько реалистично представляется в воображении малышки картина их жизненного пути. - По многим причинам, родная, переезд не решит наших проблем. Мы уже пробовали с твоей мамой укрыться в глухом городишке, где, казалось, ничто не будет тревожить нас. Как видишь, не вышло задержаться там более чем на полтора года. – одаренный печально усмехнулся, вспоминая то, как с маленькой Кэнди на руках они сбегали из того города, когда их опознали в качестве Росомахи и Грозы местные жители. Джеймс частично сам был виноват, когда после работы заглянул в магазин за продуктами и оказался в самом эпицентре ограбления. Он остановил воров так, что никто не пострадал, но когти и быстро зажившие раны выдали его с головой. И даже короткая прическа и гладко выбритое лицо уже не являлись серьезной сменой внешнего вида, по крайней мере такого, чтобы его не опознали после шести адамантиевых лезвий и регенерации… Жизнь опять испытывала их семью, но обычно выбор судьба оставляла за Хоулеттом. Безусловно, он мог тогда остаться в тени, но не смирился бы с этим, и вина за тех, кто пострадал бы в ходе ограбления, легла бы на его плечи. Одно дело убивать людей, охотящихся за тобой, и совершенно другое – не мешать умирать тем, кто зла тебе не делал. У Росомахи имелась своя особая точка зрения на данный счет, позволявшая ему в последние годы спать относительно спокойно и не чувствовать угрызений совести за жизни, которые он забрал. Мужчина вздрогнул, когда дочка осторожно прикоснулась к нему, очнулся от собственных мыслей, перехватил ее ручку и поцеловал тыльную сторону. Из груди вырвался еще один тяжелый вздох, слова малышки болью отзывались в сердце. Разве он говорил что-то подобное? Разве он утверждал, что она – корень всех их бед? Откуда такие умозаключения? Джеймс немного растерялся, собрался было ответить, но девочка продолжала свой монолог, и перебивать ее он не стал. Он уважал ее мнение, даже в столь раннем возрасте. На признание в любви мутант кивнул и слабо улыбнулся, с особой нежностью посмотрев на Кендалл. Ему всегда было приятно и дорого слышать от нее эти слова. Вот только следующие ее фразы заставили резко перемениться в настроении. Росомаха на миг помрачнел, но постарался взять себя в руки и вернуть более-менее спокойное состояние хотя бы внешне, так как внутри все сжималось от горечи. Он потянулся к ребенку, не обращая внимания на ноющую боль еще не заживших ран, подхватил ее на руки и усадил к себе на колени, так, чтобы Кэнди была обращена к нему лицом. Всматриваясь в голубые ясные глаза, такие родные и любимые, он провел кончиками пальцев по щеке малышки, поправив сбившуюся прядь волос, затем взял ее ручку в свою ладонь и несильно сжал ее – так, чтобы девочка чувствовала его тепло. - Мы не страдаем, родная. И уж тем более не из-за тебя. Ради тебя проходим через испытания. Ради. Пожалуйста, больше не думай даже о таком. Ради тебя мы готовы на все, поэтому любые трудности нам по плечу, лишь бы ты была счастлива, когда подрастешь, в этом мире. – он умолк, собираясь с мыслями, чтобы ответить на оставшиеся, самые сложные вопросы, заданные дочерью. - Ты наш желанный и запланированный ребенок, милая. Мы хотели, чтобы ты была у нас. И сейчас для нас ты значишь больше, чем все остальное в жизни, мы любим тебя бесконечно сильно. Я не желаю думать о том, что было бы, если бы тебя не было. Но если тебе хочется знать… Возможно, уже не было бы меня. Скорее всего. Когда у тебя есть ребенок, необходимо быть более осмотрительным и сдержанным в своих амбициях, чем если ты просто живешь с женщиной, которую любишь. Это накладывает дополнительную ответственность, ведь твоя жизнь принадлежит не только тебе, но и твоей супруге, и дочери. Нам с мамой не жилось бы легче, это точно. Ты для нас – утешение и радость, Кендалл. Пусть сейчас тебя эти слова не могут затронуть настолько, сколько смысла я в них вкладываю, но когда-нибудь потом ты поймешь это… А вот насчет борьбы… - Росомаха поцеловал девочку в лобик, пересадил ее на кровать и поднялся, отойдя к окну и отвернувшись. Прошло несколько секунд прежде, чем он тихо кашлянул и, обернувшись, негромко ответил: - Я не могу не бороться. Я не могу сидеть и смотреть, как этот мир рушится. Как мои друзья умирают. Как мои враги наслаждаются своей грязной и нечестной победой. Геноцид мутантов. Геноцид таких же, как я. Да, я одиночка по натуре, но это вовсе не значит, что мне безразличны судьбы всех остальных, кроме меня. Одаренным нужен лидер. Нужен тот, кто способен вести их. После того, как я занял пост главы организации по защите мутантов, многое изменилось. Мы с Ороро достигли больших успехов, люди начали прислушиваться к нам. Уже не встретишь открытого нападения на одаренных и их уничтожения… По крайней мере, до последнего времени… Наше возвращение в Штаты казалось отличным шагом к укреплению позиций организации и всех мутантов, но на самом деле все обернулось иначе. Меня гоняли по городу три дня, охотясь за самым главным бунтарем США. Считается, если меня поймают или убьют, надежда всех тридцати пяти миллионов американских мутантов рухнет. Тогда их всех либо перебьют, либо превратят в материал для экспериментов, либо сделают из них рабов. Это война, и я занят своим делом. Я пережил множество войн, в том числе и Первую, и Вторую мировые, и я не могу, просто по существу своему не могу отсиживаться в утлом городишке где-нибудь в континентальной Европе и попивать чаек, пока здесь будут отстреливать одаренных. США – центр борьбы, безусловно, ведь здесь всегда ратовали за демократию и свободу. Вот только оказалось, что все эти красивые слова применяются лишь к людям. А мы пытаемся добиться справедливости. И твоя мама всегда поддерживала меня. Потому что мы с ней знаем, что будет, если сложить оружие и перестать бороться. Особенно, если это сделает верхушка организации – мы с ней. Мы и так стараемся сделать все возможное, чтобы максимально оградить нашу семью от работы, родная, но все-таки мы живем не в те времена, когда можно слепо надеяться на лучшее будущее, ничего для этого не делая. – Хоулетт замолчал, все еще распаленный собственным монологом. Он тяжело дышал, от волнения, переполнявшего его, увеличился пульс, и теперь, кажется, вновь закровоточили некоторые раны. Росомаха говорил горячо, пытаясь донести до дочери все свои убеждения и переживания, но совершенно забыл про то, что маленькая девочка может и не понять его. Впрочем, он был уверен в обратном.
Torrent: Фразы отца ни в коей мере не успокоили Кендалл - разве могла она ждать от него другого ответа? Разумеется, Джеймс не стал бы говорить ей, что она доставляет родителям сплошные неудобства. "Интересно, он сам в это верит?" - одаренная с сомнением взглянула на отца, но высказывать свои опасения не решилась. Слова Росомахи про ответственность и осторожность, бесспорно, звучали вполне здраво, но Торрент, как это иногда с ней бывало, отказывалась принимать все доводы рассудка и упорно настаивала на своей точке зрения, кажущейся абсолютно верной. "Игрушки, книги, одежда", - она придирчиво осмотрела собственную спальню. Сколько ненужных вещей им пришлось купить для того, чтобы она чувствовала себя комфортно и уютно? Сколько раз мама скрывала волнение, а отец казался беспечным, хотя на самом деле они, вполне возможно, ждали нападения и готовились отразить его? Готовились сделать все для того, чтобы спасти свою дочь, не осознающую всей серьезности ситуации? Подумать только - она так противилась многочисленным переездам, просила родителей остаться в родном доме, нисколько не заботясь о том, чтобы понизить голос - вот почему Погодная Ведьма так часто морщилась, когда Кэнди чересчур громко отстаивала свои права! Как часто она подставляла свою семью, даже не замечая этого? Сколько вреда могла принести? Впрочем, считать свое существование бессмысленным девочка не собиралась. - Я одного не могу понять, - она настойчиво взглянула отцу в глаза. - Почему ты не сказал это чуть раньше? Почему не дал понять, что мир совсем не такой, каким я его вижу? Я знаю, что у ребенка должно быть детство, - она повторила одну из его фраз так, как будто бы заранее готовилась опровергнуть возможные контраргументы. - Но я, зная то, что знаю сейчас, могла бы оказаться полезной, готовой к переезду, например, тихой и послушной, - одаренная спокойно улыбнулась. Впрочем, в глубине души она признавала правоту Росомахи - несколько лет назад она не сумела бы разобраться в сложившейся ситуации. - Хотя да, - неохотно кивнула она. - Всему свое время, - она легонько сжала его ладонь и проследила за тем, как он подошел к окну. Освещенный лучами восходящего солнца, Джеймс казался непривычно бледным, и в душе Кендалл снова поднялась ненависть к его мучителям, но она справилась с собой и лишь сжала крохотные кулачки - теперь ей предстояло выслушать очередной монолог, полный горечи и уверенности в собственной правоте. Кэнди, как ни старалась, найти в словах Росомахи что-то неправильное не могла. Есть люди, которые довольствуются мирной жизнью в постоянном страхе, есть другие - те, которые хотят бороться, а есть такие, как Джеймс - они не хотят, а делают. Делают не потому, что так надо, а потому, что не делать не могут. - Похоже на сказку про Ужа и Сокола, - протянула она, нерешительно поднимаясь на ноги - девочка хотела подойти к отцу. Его сбившиеся дыхание и бинты, пропитавшиеся кровью, испугали ее, хотя она и старалась ничем не выдавать свой страх. - Я понимаю тебя, - она все же приблизилась к нему и вновь сжала в руках его большую ладонь. - И не собираюсь осуждать. Я просто хочу помочь, пап. Не быть больше обузой, ради которой что-то делают. Лучше я буду сражаться и помогать, пусть и не наравне с таким сильным человеком, как ты, но вместе с ним, - в ее голосе звучала не меньшая уверенность, чем совсем недавно в его. - Только не нужно больше врать и волноваться. Мама нас будет ругать, если это увидит, - она бесхитростно распахнула глаза и указала на рану. - И еще. Спасибо, пап, - конец фразы произносить она не стала. "Спасибо за то, что ты со мной", - пожалуй, стоит держать в себе подобные нежности. - Спасибо, пап, - Кендалл устало повесила трубку и посмотрела на учителей. Вот уже три года Хоулетты жили в Лондоне, и впервые за все это время произошла серьезная неприятность. На прошлом уроке дети затронули вопрос о мутантах, и Кэнди, к которой эта проблема имела непосредственное отношение, решила высказать свое мнение. Стоило признать, что девочка всегда отличалась особенной прямолинейностью, а к тринадцати годам это ее свойство превратилось в неотъемлемую часть характера. Слово за слово - одноклассники в один голос утверждали, что одаренные не имели права на существование - и Кендалл, полная ярости, внезапно обрушила на учительский стол шаровую молнию. Миссис Стоун, справившись с первоначальным шоком, немедленно потащила Кэнди к завучу и потребовала вызвать родителей. К счастью, дома оказался Джеймс, и теперь он должен был приехать в школу - Кендалл с огромным трудом удалось объяснить ему, что случилось.
Wolverine: Дом встретил своего хозяина приветливой тишиной и уютным светом, солнечными лучами проникавшим сквозь окна. Сегодня Джеймс освободился пораньше, получив несколько часов свободы до вечерней смены. Так вышло, что в этот день операции были назначены на утро и вечер, а днем образовалась достаточно долгая пауза, в течение которой он планировал приготовить обед, забрать дочь со школы и перекусить вместе с ней. Жаль, что с Ороро они увидятся только поздней ночью, но такова была работа весьма успешным хирургом в частной клинике. Вот уже три года, как Хоулетт спасал человеческие жизни, вернувшись к одной из полученных им ранее профессий. К слову, она доставляла ему определенное удовольствие, и даже сильная нагрузка не портила удовлетворение от собственного ремесла. К тому же, нынешнее его положение в американском Обществе защиты мутантов в качестве тайного командира предоставляло массу свободного времени, пока в Штатах за него активно трудился другой одаренный, которому сам Росомаха, безусловно, доверял. Они с супругой не перестали бороться, а лишь заняли посты невидимых деятелей, что обеспечивало относительную безопасность семье. Решения о переезде и изменении отношения к работе были приняты именно после их неудачной попытки вернуться в Америку. Теперь же жизнь казалась совершенно счастливой и спокойной, но Джеймс инстинктивно понимал, что это не продлится долго. И словно в подтверждение подобных мыслей, к которым мужчина вернулся, пока готовил обед, как-то тревожно зазвонил домашний телефон. Нахмурившись, одаренный оставил свое занятие и метнулся в коридор, уже через пару секунд подняв трубку. Беседа была короткой, но эмоционально насыщенной, пусть это и не выражалось ни в фразах отца, ни в рассказе дочери. Кендалл намекала на то, что произошло в школе, и Джеймс прекрасно понял все и даже больше, чем следовало, поэтому поспешил успокоить девушку и пообещал незамедлительно приехать. Настроение резко переменилось, хотя по телефону он говорил спокойно и мягко, стараясь сгладить волнение Кэнди своим бархатным добрым тоном. Внутри же он не находил себе покоя, и как только трубка была возвращена на место, мужчина ринулся прочь из дома. Машину он вел быстрее обычного, но старался избегать совсем уж грубых правонарушений – не хватало еще устроить разборки с полицией, когда его так ждет дочка. Уже через пятнадцать минут он оставил свой Лексус на парковке и быстрым шагом поднялся по лестнице, скрывшись за дверьми школы. Пусть раньше ему не доводилось бывать в здании где-либо кроме классной комнаты, кабинет завуча Росомаха нашел по запаху своего ребенка. Он был суров и сдержан, движения приобрели некоторую резкость и ощутимую внутреннюю мощь потревоженного зверя. Когда одаренный без стука вошел в кабинет, его невозможно было не заметить и упрекнуть в пренебрежении правилами приличия – весь вид Хоулетта, и в особенности пронзительный твердый взгляд, заставлял невольно съежиться и вести себя как можно более скромно. Впрочем, у учителей, по всей видимости, инстинкт самосохранения отсутствовал… - Мистер Хоулетт, вы не представляете, что творит в стенах учебного заведения ваша дочь! Какая наглость, какой стыд, это просто покушение на жизнь преподавателя, и заметьте, мы до сих пор не вызвали полицию, в надежде, что вы сумеете объяснить нам, что это было. – выпалила завуч, статная седовласая женщина лет шестидесяти, по характеру суровая и непреклонная. Ее тусклые серые глаза буравили сидевшую у стены Кендалл, словно пытаясь испепелить ее взглядом на месте. Джеймс подошел к дочери, наклонился и коротко поцеловал ее в макушку, чуть потрепав по волосам, и всем своим поведением показывая полную отеческую доброту и любовь, не омраченную никакими событиями. Учителя многозначно кашлянули, удивленные такой нахальной невозмутимостью и тем, что на их слова до сих пор никак не отреагировали. - Мистер Хоулетт, вы кажется не расслышали, что я вам… - Я все прекрасно слышал, миссис Джордан. Слух у меня более чем отличный. - В таком случае я требую от вас поясне… - Ваши требования на меня не распространяются, к сожалению. Но если вы расскажете, что именно случилось, возможно, я смогу что-то объяснить вам. – он говорил четко, с холодной усмешкой, пронизывая взором и завуча, и учительницу Кендалл. К последней наконец вернулся дар речи: - Сегодня на уроке ваша дочь швырнула в меня что-то, напоминавшее световой шар… Шаровая молния, что-то такое. - Но вы живы и здоровы, как я вижу. – усмешка стала еще более холодной, Джеймса раздражали те негативные волны, которые исходили от этих двух особ. Он почти физически ощущал их. - И Слава Богу. Прежде, чем мы вызовем полицию, ответьте на один вопрос. Мистер Хоулетт, кто ваша дочь? Росомаха едва заметно нахмурился, уже с плохо скрываемой ненавистью в взоре покосившись на миссис Стоун. Была бы мужчиной и говорили бы они один на один, давно бы припер к стенке и врезал как следует… - Вам незачем вызывать полицию, лучше обратиться в метеорологическую службу. Если вы не смотрели утренний прогноз погоды, сегодня обещали грозу и ливень, и попадание в класс шаровой молнии ничем сверхъестественным не является. Между прочим, окна при таких прогнозах лучше оставлять закрытыми и обходиться без проветривания. И если вы сейчас удосужитесь выглянуть наружу и посмотреть на небо, то заметите, что уже собрались серые дождливые тучи. – Росомаха, с трудом сдерживая себя, бросил многозначительный взгляд на Кендалл, чье настроение и так влияло на погоду, но сейчас он мысленно просил ее уже сознательно подпортить пейзаж за окном. Когда женщины на самом деле обратили внимание на приближающуюся грозу, то первая волна негатива исчезла. Зато остался осадок, который невозможно было стереть даже неловкими извинениями со стороны завуча и учителя, которая, к слову, припомнила, что незадолго до появления в классе молнии открывала окно. Конфликт был исчерпан, женщины поверили в объяснение, с готовностью и некой радостью расставшись со своими опасениями. Прогноз ливня и грозы намного приятнее, чем ребенок-мутант в школе. Снова извинившись, теперь уже и перед Кендалл, они умолкли, и Росомаха воспользовался паузой, чтобы заботливо взять дочь за плечи и увести ее из кабинета, бросив напоследок едкое прощание. Только теперь, в коридоре, Кэнди могла почувствовать, что отца трясет от напряжения и переполнявшего его волнения, ненависти, страха за девушку. Не произнеся ни слова, он отпустил ее и, подав ей руку, в быстром темпе направился прочь из школы. Когда Хоулетты оказались в машине, Джеймс позволил себе откинуться на спинку, прикрыть глаза ладонью и тяжело выдохнуть, постепенно успокаиваясь. Зверь в нем метался в невидимой клетке рассудка, и мужчина удивлялся тому, насколько выдержанно провел разговор. Тайна дочери и всей их семьи в целом была сохранена, но надолго ли… Кто даст гарантии, что в следующий раз такое не повторится? Когда Ороро и Джеймс отдавали своего ребенка в школу, они мучились теми же вопросами, и в конце концов положились на удачу и на сдержанность Кендалл… - Что послужило причиной? – тихо, едва слышно спросил Росомаха, наконец обратившись к девушке. Он повернулся в ее сторону и устало посмотрел в голубые как небо глаза.
Torrent: Скорее всего, именно так чувствует себя зверь, оказавшийся в клетке. Несмотря на то, что он заперт в импровизированной тюрьме, он все еще мечтает о вольном существовании и искренне надеется на то, что однажды ему удастся вырваться из рук людей, готовых лишить его и свободы, и жизни ради собственного удовольствия. К своим мучителям хищник не испытывает ничего, кроме презрения - да и что еще можно чувствовать к трусливому человеку, с великой осторожностью относящемуся даже к поверженному врагу? Впрочем, все эти мысли к сложившейся ситуации прямого отношения не имели, и Кендалл сравнивала себя с животным, а учителей - с толпой зевак только лишь потому, что последние, хотя и пытались скрыть страх за агрессией, смотрели на нее с непониманием и испугом. Сомнений в том, что мысль о пребывании в школе ребенка-мутанта приводила их в ужас, уже не оставалось, но что-то подсказывало Кэнди, что миссис Джордан меньше всего думала сейчас о здоровье миссис Стоун. Разумеется, завуч знала о том, что в обществе одаренных не принимали, и это заставляло ее беспокоиться о репутации школы - что, если люди узнают о том, что их дети учатся в одном классе вместе с опасным изгоем? Конечно, возмущенные родители постараются как можно скорее перевести своих обожаемых отпрысков в другие, более надежные учебные заведения, и тогда ей, миссис Джордан, придется искать другую работу. А какой директор примет на ответственную должность человека, знакомого с мутантами? - Ваш отец знает о том, что вы из себя представляете? - бросила, наконец, миссис Стоун, руки которой до сих пор дрожали. Впрочем, в глубине души Торрент понимала, что настороженность учительницы была вполне оправданной, и если бы женщина не стала устраивать из досадной случайности невесть что, девочка могла бы даже пожалеть ее. - Не понимаю, о чем вы, - холодно отозвалась Кендалл - отец ясно дал понять, что она не должна была признаваться в содеянном. Учительница бросила на девочку взгляд, полный недоверия, но сказать ничего не успела - дверь распахнулась, и в кабинете появился Джеймс, строгий и собранный. Как и следовало ожидать, его присутствие Торрент успокоило - Росомаха казался абсолютно уверенным в себе и невозмутимым, и одаренная в который раз подумала о том, что он сможет решить все ее проблемы. Впрочем, через некоторое время она поняла, что спокоен папа был только внешне - она слишком хорошо его знала, и не могла не чувствовать некоторой напряженности. "Что ты задумал?" - впервые Кэнди пожалела о том, что не была телепатом. Стоило признать, что последние слова Джеймса для нее явились такой же неожиданностью, как и для учителей. Справившись с удивлением, она едва заметно кивнула и сосредоточилась - к счастью, женщины были заняты Джеймсом и не обратили внимания на то, что глаза ученицы внезапно изменили свой цвет. - Все в порядке, - коротко кивнула она в ответ на неуклюжие извинения - ссориться с преподавателями девочка не хотела, да и те, по всей видимости, не желали выяснять отношения и позволили Хоулеттам беспрепятственно покинуть кабинет. - Прости, - тихо попросила девочка, оказавшись в машине. - Я не хотела, - пояснила она дрожащим голосом - только сейчас Кендалл поняла, что могла навредить не только себе, но и родителям. Вопрос Росомахи, вполне естественный в такой ситуации, задел ее - точнее сказать, внимание она обратила не на сами слова, а на тот тон, которым они были произнесены. - Они сказали, что мутанты не имеют права на существование, - равнодушно бросила девочка, стараясь не смотреть на Джеймса - что-то подсказывало ей, что сейчас он относился к ней совсем не так, как раньше. Впрочем, это ее не удивляло - Ороро и Росомаха считали, что дочь их не подведет, а она позволила чувствам взять верх над разумом. Оказалась слишком вспыльчивой. Невоздержанной. Яростной. Быть может, поэтому в его голосе не было привычной теплоты? - Они жестоки, и это естественно, но миссис Джордан? Она должна была открыть им глаза, объяснить, что мы ничем не отличаемся от людей, думаем, чувствуем так же, как и они! Вот почему взрослые с такой готовностью бросаются на нас - с самого детства им твердят, что мы мечтаем об убийствах. Более того - она заявила, что мы завидуем человечеству, потому и стремимся его уничтожить. По-моему, это они должны нам завидовать! - сама того не замечая, она говорила все быстрее и быстрее. Опомнилась девочка только тогда, когда поняла, что на улице поднялся настоящий вихрь. Случайные прохожие, оказавшиеся во власти стихии, старались попасть домой как можно скорее - ветер не только трепал беззащитные ветви деревьев, но и норовил сбить с ног зазевавшихся путников. - Этого я тоже не хотела! - с неожиданной яростью сообщила девочка, по-прежнему не глядя на отца - видеть в его глазах осуждение она совершенно не желала. Ужасное отношение людей к мутантам, нравоучения в учительской, отец, который не сказал ей ничего такого, что могло бы ее успокоить, - воспоминания об этом заставляли злиться еще сильнее. Мгновение спустя Торрент вспомнила тихий голос матери - та не раз говорила ей, что это она должна была контролировать свои силы, а не силы ее саму. - Хватит, - она устало прикрыла глаза и позволила себе успокоиться - в конце концов, она не строила иллюзий по поводу отношения людей к мутантам, а поведение Джеймса... Что же, он не должен был ее успокаивать - Кендалл была достаточно взрослым человеком, способным самостоятельно принимать решения и отвечать за них. - Все в порядке, - тихо сообщила она, когда ветер утих. В какой-то момент ей захотелось сжать его руку, чтобы вновь почувствовать себя в безопасности, но она лишь досадливо отвернулась - Кэнди и в голову не могло прийти, что отец злился на учителей, а не на не саму.
Wolverine: Ответ дочери заставил мужчину нахмуриться, крепче сжать в кармане куртки стальную зажигалку Zippo, и он с трудом сдержал глухое рычание. Гнев Кендалл Джеймс считал совершенно справедливым, потому к ней ни малейших претензий он не имел. На самом деле он знал, что и сам на ее месте вспылил бы, да и малышка подошла к такому возрасту, когда все проблемы кажутся особенно острыми. Подростку еще тяжелее справиться с подобным унижением и ущемлением прав среди сверстников. Все это было вполне естественно, как реакция людей на одаренных, так и недоумение самих мутантов, за что же все-таки их так ненавидят. Хоулетт не прерывал монолога девушки, позволяя ей выпустить хотя бы часть скопившихся внутри эмоций. Он лишь повернулся к ней и внимательно рассматривал черты ставшего суровым лица, искры ярости в глазах, прислушивался к ноткам гнева в голосе и подмечал, что с каждым годом она все больше становится похожей на него. Нет, не внешностью, увы, гены матери оказались в этом плане сильнее, и Кендалл была мулаткой, но характер, манера держаться и мыслить – свободно, непринужденно, самостоятельно – все это до боли напоминало Джеймсу самого себя. Особенно в молодости. Столь резкое поведение он считал уместным, потому не прерывал, не укорял дочь, а просто молча выслушивал ее, стараясь как можно более лучше прочувствовать все то, что тревожило ее. Он и подумать не мог о том, что девушка считает, будто отец обиделся. - Тише… - негромко произнес Росомаха успокаивающим тоном, когда снаружи поднялся настоящий ураган. Непросто быть подростком с такой серьезной силой, особенно когда что-то заставляет тебя нервничать. Коротко кивнув в ответ на яростное заявление Кендалл, он обеспокоенно взглянул на нее, решил поскорее увезти от здания школы, и завел двигатель. Дочка сама могла взять себя в руки, а пока ему следовало проводить ее до дома, где в спокойной и уютной обстановке они обязательно все обсудят. Вместе, втроем. И найдут решение тому, что делать дальше. Наверняка неизвестность сейчас как никогда сильно беспокоила ребенка. И опять же Джеймс даже не догадывался, что его вновь невозмутимое настроение трактуется совершенно иначе, чем было на самом деле. Пожалуй, он так и довез бы ее в молчании до дома, но интуиция подсказала, как только они отъехали от школы, уделить дочери внимание. Сейчас. Именно сейчас, пока еще ярки ее эмоции и свежа ярость. Именно поэтому через несколько минут их машина остановилась у тротуара, и Хоулетт, первым покинув салон, предложил девушке прогуляться по парку, вход в который находился в нескольких шагах от их краткосрочной стоянки. Как только Кендалл последовала примеру и вышла наружу, мужчина обнял ее за плечи и неспешно увлек за собой по тропинке из гравия туда, где было безлюдно, удивительно красиво и спокойно. Усадив дочь на скамейку у берега небольшого озера, он опустился рядом, поднял на нее внимательный взгляд и твердо произнес, наконец нарушив тишину: - Родная, все уже в прошлом. Ситуация наладилась, можно сделать глубокий вдох и окончательно взять себя в руки. Я догадываюсь, что ты можешь считать, будто я осуждаю тебя и то, что произошло, но это далеко не так. – Джеймс мягко улыбнулся, сжал ее ручки в своих ладонях и продолжил: - Я понимаю тебя, как никто другой. Возможно, часто даже лучше, чем мама. Знаешь почему? Потому что у тебя мой характер, дочка. И мне ли не знать, как сложно порой оставаться невозмутимым, когда случается подобное. Но давай мы договоримся кое о чем, раз твои силы совершили резкий скачок в развитии и проявлении… Мы с мамой поможем тебе, научим всему, что можем и знаем сами. Не только в плане владения даром, но и контролем над собой… Продолжим занятия по самообороне и физической подготовке, если захочешь. А когда будешь готова, вернешься в школу, где уже никто не сумеет вывести тебя из себя… Кэнди, поверь мне, все в порядке. То, что случилось сегодня по сравнению с тем, что обычно вытворяет твой от… Ну, конечно, условия для пробуждения ярости у нас немного разные, но все-таки. Все не так страшно, как кажется. У тебя есть я и мама, и мы всегда поддержим и поможем. И плевать, что думают насчет таких, как мы, твои одноклассники и учителя. Мы найдем другую, более хорошую школу, если захочешь. Мы можем переехать, если это необходимо. Все что угодно, малышка.
Torrent: Домой. Неужели этот ужасный день прошел, и теперь они едут домой - туда, где спокойно и безопасно, туда, где смогут понять все, что угодно? Девочка знала, что провела в школе совсем немного времени, но почему-то ей казалось, что с тех пор, как она покинула родную квартиру, прошло как минимум несколько недель. - Ты должен куда-то заехать? - осторожно уточнила Кендалл, когда машина остановилась у тротуара. Стоило признать, что поведение отца ее удивило - Кэнди считала, что Джеймс везет ее домой, и неожиданная остановка заставила ее вновь задуматься о том, что она натворила. Что, если Хоулетт за маской спокойствия и невозмутимости скрывал не самые лучшие чувства? Он не мог не осознавать того, что поведение дочери поставило под угрозу то мирное существование, которое для семьи являлось практически непозволительной роскошью. - Погулять? Хорошо, - она легонько кивнула и вышла из машины. Отец, по всей видимости, не зря решил устроить своеобразный привал - он повел дочь к озеру, возле которого они бывали не так часто. Ни поведение Джеймса, ни его жесты, - ничто не указывало на недовольство, но Кендалл трудно было избавиться от ею же придуманных идей. Зачастую, сама того не замечая, она наделяла людей несуществующими чертами, положительными или отрицательными, и искренне удивлялась, когда понимала, что ее знакомые не собирались вести себя в соответствии с ее неверными представлениями. "Только не ливень", - на щеку упала одна-единственная капелька воды, и Торрент недовольно поморщилась - она хотела показать отцу, что научилась держать себя в руках, но предательские тучи яснее всяких слов говорили о ее настроении. Впрочем, на этот раз справиться с собой было гораздо проще, чем обычно - через несколько мгновений на небе вновь засияло солнце. "Забавно, - она украдкой бросила взгляд на Джеймса, и по ее губам скользнула робкая улыбка, - если бы можно было прогонять все ужасное так же, как и этот дождь", - впрочем, на тему "если" девочка не любила рассуждать. В конце концов, ее фантазии не помогли бы изменить тот мир, в котором ей пришлось жить. Речь Хоулетта, простая и спокойная, заставила ее в очередной раз убедиться в том, что ее родители могли помочь справиться с любой бедой, и в какое-то мгновение ей стало стыдно за свои необоснованные подозрения. - Переезжать не нужно, - твердо заявила она, не сводя с Джеймса не по-детски серьезного взгляда. - Мы не можем прятаться вечно, бороться ведь надо с причиной, а не следствием, - она замолчала и тут же заговорила вновь, цепляясь за те его слова, которые ей понравились больше всего. - Ты сказал, что вы сможете научить меня справляться с тем, что я умею? Ты не выпускаешь когти из-за любого неосторожного слова в адрес свой или своих друзей, мама не вызывает ураган или цунами только потому, что у нее подгорел тост, - Кэнди с воодушевлением расписывала все преимущества их новой идеи. - А в школу я вернусь, - твердо произнесла она. - Если я исчезну сейчас, это наведет преподавателей на подозрения, а нам сейчас это может только повредить. Постараюсь не обращать внимания на слова одноклассников", - проблема, казавшаяся такой глобальной и трудной, сейчас была лишь небольшой трудностью на жизненном пути. "Ничего не изменилось за эти несколько минут, - она подняла глаза на безоблачное небо. - Я по-прежнему не могу контролировать свой дар, мне по-прежнему придется тщательно следить за тем, что я делаю и говорю. Почему тогда сейчас мне легче, чем час назад?" - она не учла самого главного. В машине сидела испуганная, неуверенная в себе девочка, которая считала, что осталась одна в этом мире и лишилась самого дорого - поддержки отца. На берегу озера же сидели двое, и их объединяло нечто большее, чем этот разговор, сам по себе важный.
Wolverine: Шло время, и Росомаха вполне исправно выполнял свое обещание помочь дочери справиться с внезапно окрепшими силами. С того самого дня, когда с Кендалл в школе произошло не самое приятное событие, начались регулярные тренировки после учебы. Джеймс больше занимался физическим развитием девушки и учил ее справляться с сильными эмоциями, контролировать их. Ороро же, обладая огромным опытом в управлении погодой, тренировала сам дар Кендалл. Таким образом, семья стала проводить вместе намного больше времени. Один день с дочерью занимался отец, на следующий – мать, затем сутки отдыха, и все повторялось сначала. На выходные Хоулетты выезжали на природу, где проходили уже совместные занятия: для Кэнди устраивалась самая настоящая полоса препятствий, и, если Джеймс контролировал ее физические усилия, то Ороро корректировала использование способностей. Всего за два месяца занятий после школы и во время уик-эндов Кендалл научилась прекрасно управлять своим даром, значительно окрепла, стала сильнее и выносливее, но вот с контролем эмоций, особенно такими, как злость, ярость, возникали сложности. Джеймс поначалу практически не обращал внимания, но затем уже не мог не заметить еще одну унаследованную от него силу, которая просыпалась в юной Хоулетт – звериная сущность. Он был всерьез обеспокоен данным открытием, и последние несколько недель упор в тренировках делал на вызов дочери на агрессию, которую та должна была подавить. Конечно, подобное времяпрепровождение по сравнению с физической подготовкой было не самым приятным, но Росомаха надеялся, что все же подобные занятия принесут пользу. Он всеми силами стремился остановить в Кендалл дальнейшее развитие звериных инстинктов, чтобы дар ее не обратился в проклятие. Как-то во время очередной тренировки на заднем дворе мужчина, остановив боксировавшую у мешка дочь раньше, чем следовало, и, усевшись на край скамейки, тихо подозвал ее. Было очевидным то, что одаренный чем-то расстроен, и хмурый взгляд, устремленный куда-то в землю, сдвинутые брови, глубокие морщины на лбу лишь подтверждали это. Тяжело вздохнув, он внимательно посмотрел на присевшую рядом дочь и негромко произнес: - У тебя все отлично получается. По единоборствам, физической подготовке… И мама хвалит тебя за то, как быстро ты учишься у нее. Но дочка… Я обеспокоен. Твои эмоции. Ярость. Этот огонь в глазах, когда я провоцирую тебя, чтобы ты контролировала себя не пропадает даже к вечеру… Скажи мне, что ты чувствуешь в такие моменты? Возможно… возможно я зря надеюсь на шанс избавить тебя от того, чем… чем страдаю сам порой. Тогда мы направили бы усилия на что-то другое. - чуть смутившись, он умолк, стараясь вспомнить, что сам испытывал в возрасте Кендалл. Конечно, его юность протекала в совершенно иных условиях, без семьи и друзей, в постоянной борьбе, и, безусловно, звериная сущность развивалась в нем очень быстро, но было ли что-то общее с тем, что испытывала сейчас его дочь? "Почему она не могла унаследовать от меня только регенерацию. Ну или на крайний случай когти. Но мой характер. Моя главная проблема. Борьба с самим собой. Зачем ей это... Ох, Кэнди."
Torrent: "Путь длиной в тысячу миль начинается с одного-единственного шага. Впрочем, найти этот самый путь не так трудно, как кажется - гораздо сложнее заставить себя не свернуть с дороги и не заблудиться в погоне за миражами, - прочитав эти строки, Кендалл усмехнулась. Поверить в то, что всего месяц назад она сомневалась не только в себе, но и в твердости своих решений, было довольно трудно. - По-моему, я никогда не научусь разгонять тучи! Вызвать дождь, ветер или молнию я могу, но заставить их исчезнуть мне не по силам, - кажется, она писала это только вчера. Рассерженная, обиженная чуть ли не на весь мир, слабая, она, тем не менее, не собиралась сдаваться. - Мама говорит, что я слишком серьезно отношусь к учебе. Как бы то ни было, я не успокоюсь, пока не совладаю с тем, чем наделила меня природа", - с каждым днем записи становились все короче и короче - Торрент слишком много времени тратила на тренировки. Стоило признать, что одаренная не бросала слов на ветер - с поразительным упорством она экспериментировала с погодой, не жалея при этом ни себя, ни живущих по близости людей. Те, казалось, решили, что поселились в аномальной зоне и через несколько недель перестали удивляться тому, что дождь за окном мог мгновенно смениться солнцем. Впрочем, Торрент своим успехам радоваться не спешила - она не была уверена в том, что сумела бы контролировать свой дар и в военное время. Суровая реальность заставила ее серьезнее относиться ко многим вещам и продумывать свои действия на несколько шагов вперед. Быть может, именно поэтому она так хотела оказаться на поле боя - в том, что рано или поздно ей пришлось бы сражаться, она уже не сомневалась. "Довести до автоматизма, - повторяла она про себя, когда выполняла задания, которые поручали ей родители. - Довести до автоматизма", - благодаря этим словам, похожим на действенное заклинание, она снова и снова отрабатывала сложные удары. Стоило признать, что за короткое время характер Кендалл сильно изменился - на передний план выступила некоторая жесткость, ранее ей несвойственная. Казалось, что вместе с верой в то, что она жила в сказке, исчезли и мягкость, и нерешительность - Торрент поняла, что теперь должна была отстаивать свое право на жизнь и все еще надеялась стать равной Ороро и Джеймсу. Последнему, по всей видимости, подобные перемены пришлись не по вкусу - во время одной из тренировок Росомаха начал разговор, к которому к тому времени были готовы оба. - Ярость, - тихо повторила она, прямо глядя ему в глаза. - Это мой союзник, а не противник. Когда я зла, мой рассудок не затуманивается - напротив, я начинаю лучше соображать, принимать верные решения. Мои удары всегда попадают в цель, мне кажется, что я могу справиться со своими проблемами. Когда я злюсь по-настоящему, - она на мгновение замолчала и развела руками, словно надеялась получить от отца какую-то поддержку, - зачастую не могу остановиться, иду вперед, могу накричать, сказать или сделать что-то такое, о чем потом пожалею. Радует то, что я редко выхожу из себя, - она усмехнулась. - И еще я думаю, что могу стереть с лица земли того, кто навредит мне или вам. Но мы живем в то время, когда такое уже никого не удивляет.
Wolverine: Он выслушал ее молча, стараясь заглянуть глубже в удивительно красивые глаза дочери. Ответ не успокоил Хоулетта окончательно, но избавил его от большей части волнений. Вздохнув с некоторым облегчением, он коротко улыбнулся ей и тихо отозвался: - В таком случае могу сказать, ты готова. Я научил тебя многому. Не вижу смысла проводить регулярные длительные тренировки. Мы не в армии, ты не боец, и на поле битвы я тебя не готовлю. Только чтобы ты сумела защитить себя в случае чего… Не нужно никого убивать, Кендалл. На грязные дела в нашей семье есть я. Мне уже все равно, десятком душ на совести больше или меньше, с такими-то масштабами. А вот тебе незачем портить себе судьбу. И не в такое уж плохое время мы живем, поверь, дочка. Во время Первой мировой было хуже. – он пожал плечами и поднялся, потянувшись и разминая мышцы. Тренировка на сегодня, да и на ближайшую неделю точно, была окончена. Джеймс не хотел, чтобы Кэнди зацикливалась только на подготовке к применению сил, как мутантских, так и физических. Все-таки она была молодой, симпатичной и весьма разносторонней девушкой, у которой должен был быть свой круг друзей, свои интересы, творчество. А не часы напряженных занятий наедине с отцом или матерью. Следующие несколько месяцев прошли спокойно, Кендалл тренировалась уже по желанию и самостоятельно, а вот Росомаха стал частенько задерживаться, приезжая домой порой после полуночи. С дочерью он вел себя как обычно непринужденно, спокойно, когда это было уместно – весело, но с Ороро Джеймс иногда до рассвета обсуждал что-то весьма тревожное, предпринимая все меры, чтобы Кэнди их не слышала. Мужчина мало спал, за завтраком, все еще подверженный ночным размышлениям, был тих и молчалив, и лишь на работе не позволял себе отвлекаться. Такая ситуация продолжалась около недели, пока одним дождливым вечером Росомаха не привел в дом одаренного. Они с Грозой знали его – мутант помогал им, когда они еще работали в США. А теперь он сидел на кухне, весь перебинтованный, с уже проходившими кровподтеками на лице. Каким чудом Тревор оказался в частной клинике Лондона – он и сам не помнил. Зато Хоулетт не мог забыть то утро, когда обнаружил бездыханным его на пороге больницы. И всю прошедшую неделю он боролся за жизнь этого улыбчивого, чуть веснушчатого рыжего парня, высокого и очень худого. Кендалл уже давно поднялась к себе наверх, еще до того, как в их доме появился гость, и одаренные втроем пили на кухне кофе, обсуждая последние новости, которые принес им с собой Тревор. Кое-что из них он в течение последних дней сумел рассказать Джеймсу, но что-то еще оставалось недосказанным. Из общей картины происходящего было понятным одно – на мутантов в США устроили грандиозную облаву. Хуже того, в секретном и срочном порядке американские спецсилы связываются с своими коллегами по всей Европе, явно намереваясь нанести стратегический смертельный удар по рядам одаренных. Какие именно страны станут сообщниками – неизвестно, и безусловно, Джеймс ощущал тревогу за возможную опасность для своей семьи здесь, в Англии. Как раз в тот момент, когда он задумался над этим, Тревор не слишком удачно подшутил над мужчиной, весьма однозначно намекнув ему, что пока сильнейшие бойцы-мутанты отсиживаются в окопах, другие с каждым днем теряют шансы на выживание, и если даже лидеры боятся, то что уж говорить о простых смертных. Росомаха недовольно рыкнул, резко поднялся с места и метнулся к окну, отвернувшись от супруги и друга, который задел мучившую зверя каждый день мысль. - Я ничего не исправлю, если вновь вернусь на фронт, Тревор. - Из мельчайших поступков складываются огромные изменения, Джеймс. - Ты прекрасно знаешь, почему мы здесь… - он коротко кивнул в сторону лестницы и второго этажа. - Она уже выросла. Пора узнать ей, в каком мире она живет. - Не тебе решать, что ей пора, а что не пора знать. Мы с Ороро многим жертвуем, чтобы она была счастлива и не беспокоилась за свое будущее. - Рядом с таким отцом… - А что, из меня плохой отец? – Хоулетт развернулся, оскалившись. В его глазах плясали недобрые искорки. Эта беседа выводила его из себя окончательно и бесповоротно. - Не подливай масла в огонь, Уилсон. Иначе меня потом не остановишь. Я не хочу вмешиваться. Я обещал. – он покосился на Грозу, выражение взгляда изменилось на печально-напряженное. Та опустила глаза и коротко покачала головой. - Я приму любое твое решение, Джеймс… Хоулетт тяжело вздохнул, вернулся к столу, обошел супругу со спины и обнял ее за плечи, уткнувшись лицом в белоснежные волосы и с трепетом вдыхая их запах. - Родная, останься с дочкой. А мы слетаем. Посмотрю, что можно там сделать, и сразу же вернусь, как появится такая возможность… Через три минуты Тревор и Джеймс уже мчались на машине последнего в аэропорт. Без вещей. К чему они? Росомаха надеялся вернуться в ближайшие дни. На кухне осталась лишь Ороро, ее взгляд был устремлен на сложенный пополам клочок бумаги – записку отца для дочери. Гроза не стала трогать и читать ее, лишь закрыла лицо руками и замерла, безмолвно умоляя всевышние силы, чтобы те помогли ее мужу. «Дорогая Кэнди. Извини, что не сообщил тебе лично, не получилось, не было времени. Мне срочно пришлось уехать из Лондона. Это всего на пару дней, не беспокойся. Я вернусь совсем скоро. Может, привезу тебе что-нибудь. Позаботься о маме, пока меня не будет. И возобнови свои тренировки. Как вернусь, покажешь мне что-то из своего арсенала. С любовью, Всегда твой. Папа.»
Torrent: - Ты и сейчас скажешь, что у нас все хорошо? - спокойно поинтересовалась Кендалл, демонстрируя матери записку Джеймса. - "Не сообщил тебе лично, не было времени", - повторила она, даже не стараясь скрыть возмущения. - Не удивлюсь, если ты начнешь уверять меня в том, что он отправился на охоту или рыбалку, - в ее голосе звучала неприкрытая ирония. - Ладно, неважно, - бросила, наконец, одаренная, с сочувствием глядя на Грозу - только сейчас Торрент подумала о том, что волновалась она не одна. - Все будет хорошо, мам, он обещал, - неожиданно тихо произнесла она, по-прежнему не выпуская из рук записку отца, и тут же бросилась в бой с новыми силами. Неизвестность пугала ее больше, чем неведомое правительство - девушка не могла не понимать того, что отъезд Хоулетта был связан с тайной деятельностью повстанцев, и ее богатое воображение услужливо рисовало картины, с реальностью, быть может, и не связанные, но оттого не менее ужасные. - Может, ты все-таки скажешь, куда и зачем он ушел? - она не рассчитывала на ответ, но молчание Ороро задело ее сильнее, чем она предполагала. - Буду в зале, - отстраненно сообщила она. - Решила последовать папиному совету и возобновить тренировки, - стоило признать, что Кэнди так и не научилась держать себя в руках. По вполне понятным причинам одаренная находилась в прескверном расположении духа - с одной стороны, она искренне переживала за Джеймса, с другой - отказывалась его понимать. "Неужели вы думаете, что я ничего не замечала? - девушка бросила на Грозу укоризненный взгляд. - Наигранная радость, почти неотличимая от настоящей, тщательно скрываемая тревога и постоянное молчание - со мной говорили о чем угодно, но при этом старались избегать серьезных тем", - она тяжело вздохнула и вышла из кухни - высказывать свои подозрения Торрент не собиралась. "Лучше сделаю вид, что успокоилась, - девушка видела печаль в глазах матери и не хотела расстраивать ту еще больше. - Остается лишь ждать", - одаренная бережно свернула листок и положила его в карман джинсов - она все еще злилась на отца, но почему-то верила в то, что с ним ничего не могло произойти до тех пор, пока какая-то часть его - в данном случае клочок бумаги, исписанный его почерком - находилась рядом с ней. "С каких пор пара дней длится неделю?" - сомневаться в том, что с Джеймсом случилось что-то серьезное, не приходилось. "Я вернусь совсем скоро", - сколько раз Кендалл перечитывала эти строки? Сколько раз твердила себе, что завтра отец будет дома? Сколько раз с замиранием сердца встречала гостей? Сколько раз принимала чужие шаги за его? Сколько раз ее надежда на лучшее исчезала и появлялась вновь? "Я вернусь совсем скоро", - впервые отец не сдержал своего обещания. - Мы должны что-то делать. Ты же знаешь, куда он уехал, - Кэнди не раз начинала этот разговор, но Ороро упорно молчала. Сама Торрент считала, что они должны были искать Росомаху, спасать его - бездействие раздражало юную одаренную, и она начала пропадать в спортивном зале - постоянные тренировки помогали ей избегать неприятных мыслей, но те всякий раз возвращались вновь. "Наверное, он решил нас бросить, - эта идея, такая пугающая, вскоре стала спасением. - Он жив и здоров, он нашел себе новую жену, вот почему мама смирилась с тем, что он ушел", - любимого человека тяжело было считать предателем, но так, по крайней мере, Кэнди не приходилось считать секунды до возвращения Росомахи.
Wolverine: Хоулетт не знал, как он попал в Англию и каким образом добрался до дома, где жила его семья. Он просто не помнил этого. События последних нескольких дней слились в единую серую массу, от которой невозможно было отделить какие-то отдельные факты. Ничего. Тишина. Туман. Мрак. Он даже не мог воскресить в памяти, в одиночку ли покидал США или нет. Но в одном одаренный был уверен – его возвращение стало спасением. Увы, то, что происходило до его путешествия из одной страну в другую, он никогда не забудет. Все, что пришлось пережить, прочно засело в голове и, казалось, в каждой клетке тела хранилась та боль, которую он испытывал в течение двух долгих месяцев. Шестьдесят дней и ночей беспросветного ада тянулись невыносимо медленно и, в то же время, сейчас, когда уже были позади, казались одним длинным днем. Мужчина не вдавался в подробности, при одном косвенном воспоминании о том, что он испытал, его начинало трясти от злости. Злость… Единственная эмоция, которая сохранилась в нем. Все остальное было выжжено дотла, казалось, словно Росомаху выпотрошили, оставив лишь оболочку. Он был абсолютно опустошен: как морально, так и физически. Об этом свидетельствовала его совершенная апатия, мертвый взгляд теперь уже темно-серых глаз и отсутствие какого-либо выражения на лице. Ни усталости, ни печали, ни тоски, ни волнения, ничего. Он ничего не ощущал, мимика больше напоминала посмертную маску. Люди сторонились его еще в аэропорте Штатов, хотя тогда он был вполне прилично одет, вел себя тихо и спокойно. Просто веяло от Джеймса холодом. Таким, что становилось подсознательно страшно, и хотелось убраться подальше. Впрочем, реакцию окружающих он тем более не замечал и при всем желании не смог бы вспомнить. Да и ему это было совершенно безразлично. Как и все остальное. Зачем он прилетел в Англию? Хоулетт как-то смутно осознавал, что здесь находятся его близкие, но не мог воскресить в памяти ни лица, ни голоса. Лишь какие-то факты из прошлого, имена, и никаких эмоций, с ними связанных. Отдаленно, где-то в голове маячило слово «любовь», но сейчас он не ассоциировал его ни с чем. С таким же успехом можно было думать о вывеске «Булочная на Уинстон-стрит». Пугающее равнодушие. Пустота внутри. Пожалуй, именно это в данный момент раздражало мутанта. Там, в душе, в сердце, если они еще, конечно, оставались на месте, ничего не было. Ледяная невидимая корка изнутри толстым слоем накрыла Росомаху, лишив его способности чувствовать что-то большее, чем животная злость. Он продолжал существовать, опираясь на разум, который тоже подводил его после всех перенесенных пыток, но все-таки еще работал. Джеймс размеренным шагом добрел до двери дома, мельком взглянув на здание. Он жил здесь. Да, это он помнил, ему были знакомы и веранда, и крыльцо, и садик впереди, такой строгий, в английском стиле. Аккуратный газон, все идеально. Слишком контрастно по сравнению с тем место, где месяцами заживо гнил он. Заперто. Ключи, зачем? У него их нет. Из вещей, с которыми он покинул семью, ничего не осталось. Нисколько не смутившись, Росомаха когтем срезал замок и вошел в дом. Пусто. Как и у него внутри. Прекрасно. Есть время хоть как-то растолкать себя. Попробовать сделать что-то с этим чертовым равнодушием. Хоулетт оставил черную кожаную куртку на крючке в прихожей и на автомате прошел в гостиную, к небольшому бару с алкоголем. Не глядя на содержимое, он наугад вытащил бутылку, которая оказалась наполнена водкой, и, откупорив ее, сделал несколько крупных глотков прямо из горлышка. Как же давно он не пил… Присев с находкой на диван, мутант бесцельно уставился на неработающий сейчас камин, мысленно сравнивая себя с теми самыми углями, что остались после последней растопки. Зола. И он тоже теперь – лишь пепел по сравнению с тем, кем был раньше. Джеймс чувствовал себя мертвым, ему казалось, будто он смотрит на себя со стороны, словно кто-то другой сейчас опирается о мягкую спинку дивана и пытается растопить лед внутри выпивкой. Зачем он приехал сюда? Разве он соскучился? Нет, он не знал. Разве он испытывал вину? Нет, он вообще ничего не испытывал. Так почему? Что он делает здесь, в пустом доме, где никто его, быть может, уже и не ждет? Два месяца – достаточный срок, чтобы похоронить человека хотя бы в сердце и мыслях. И если Ороро и Кендалл сделали это… Что ж, частично они оказались бы правы. И все же Росомаха не знал, для чего он сидит и ждет хоть кого-то из своей семьи. Возможно, в нем еще умерло не все. Или есть надежда на возрождение эмоций, чувств? Но есть ли она? После всех пыток, всех психотропных средств, которые в него пихали пачками, после абсолютно нереальной боли он знал и понимал, что не сможет вернуть себя прошлого. Его больше нет. Того Джеймса, что когда-то бросился на помощь тем, кто даже не удосужился поинтересоваться, прибыл ли он в США или нет. Его сняли прямо с самолета, вместе с тем рыжим парнем, которого на следующий день и убили. Он благополучно сдох, втянув Росомаху в серьезные проблемы. А потом одна большая пытка… И возвращение в Англию. Как он сбежал – не помнил. Скольких ради этого убил – тоже. Оставалось надеяться, что потраченные на выживание усилия были не напрасны. Быть может, если Кендалл или Ороро смогут помочь ему хотя бы частично избавиться от парализовавшей душу апатии, ему не придется прибегать к последнему варианту решения семейной проблемы. Все-таки он был опасен. Смертельно опасен даже для самого себя в абсолютно неуравновешенном состоянии. Что говорить про супругу и дочь… Джеймсу осталось сделать последний глоток, и бутылка опустела бы окончательно. Придется подниматься за следующей порцией выпивки. Странно, но тепла внутри, которое обычно приходило вместе с алкоголем, не было. Все те же тишина, туман, мрак. Кстати, он ведь не проверял, а не вырезали ли ему сердце, поставив вместо него очередное чудо технологий...
Torrent: Как часто мы мечтаем о несбыточном? Как часто надеемся на чудо, хотя в глубине души понимаем, что желаемое никогда не превратится в действительное? Как часто испытываем глубокое разочарование, если судьба не преподносит нам приятных сюрпризов? Некоторые люди навсегда остаются в мире своих фантазий для того, чтобы избежать столкновения с суровой действительностью, подчиняются собственным иллюзиям, находят в них утешение и покой. Другие, напротив, запрещают себе даже думать о том, что причиняет боль - да, грезы позволяют нам хотя бы на мгновение прикоснуться к заветной цели, но мимолетное счастье не стоит тех страданий, что ожидают человека в реальности. Мечты греют человека изнутри, и в то же время рвут его на части. "Я не буду ждать его", - для того, чтобы принять это решение, Кендалл понадобилась не одна ночь, полная тревожных раздумий. Разумеется, выполнить данное себе обещание было не так просто, как хотелось бы, но время помогло юной одаренной заполнить ту пустоту внутри, что образовалась после ухода отца. - Кэнди, сегодня нас отпустят раньше, чем обычно, - от воспоминаний девушку отвлек звонкий голос соседки по парте. - Миссис Престон заболела, и у нас не будет истории, - эту новость, как и следовало ожидать, школьники восприняли с энтузиазмом. "Приду домой раньше мамы", - по губам Хоулетт скользнула легкая улыбка - ей нравилось чувствовать себя взрослой, готовиться к возвращению матери, заботиться о ней. Торрент прекрасно понимала, что для Грозы внезапное исчезновение Росомахи явилось сокрушительным ударом, и потому всеми силами старалась поддержать ее, несмотря на то, что обе они, следуя безмолвному соглашению, не позволяли себе обсуждать волнующую их тему. "Не может быть, - Торрент добралась до дома и теперь рассматривала сломанный замок, пытаясь справиться с безграничным удивлением, смешанным, однако, не с радостью, а горечью. - Это мог сделать не только отец", - она поморщилась и уверенно распахнула дверь. Таинственные гости Кендалл не пугали - она знала, что сумела бы справиться с несколькими вооруженными людьми, а от Джеймса нападения не ожидала. - Ты..., - она почувствовала знакомый запах еще до того, как увидела кожаную куртку. - Ты, - в ее голосе звучало ликование, - пришел, - она ворвалась в гостиную - Росомаха сидел на диване и сжимал в руках пустую бутылку. - Папа? - осторожно позвала она и сделала шаг назад - почему-то он пугал ее, не казался родным и близким - быть может, тому виной явился лед в его глазах? "Почему ты не рад?" - ей хватило выдержки для того, чтобы не произнести эту наивную фразу вслух. Сколько раз она представляла себе эту встречу? Джеймс вернулся домой, Джеймс ждал ее возле школы, она увидела Джеймса, когда он шел по незнакомой улице, - все эти фантазии объединял один-единственный факт - отец улыбался, он обнимал ее и говорил, что больше никогда не уйдет. Ральность оказалась хуже вымысла. Два месяца не помогли ей справиться со своей болью - время не залечило раны, оно лишь наложило повязки на самые глубокие из них. Повязки, которые так легко можно было сорвать. - Тебя заставили вернуться сюда, да? - она обратила внимание на то, что на его теле не было ни единой царапины. - Ты нашел новую семью, но они не пожелали мириться с твоим характером и образом жизни? И ты решил зализать раны здесь. Только зря ты думаешь, что тебе будут рады, - обида, накопившаяся за шестьдесят дней, вырвалась наружу. Девушка не понимала отца, не знала, где он пропадал столько времени. Ее злило его равнодушие, хотелось задеть его, чтобы он не смотрел на нее так, как смотрят, например, на любопытное насекомое.
Wolverine: Тихие отдаленные шаги. Знакомый запах, напоминавший весну и поляну, усыпанную цветами. Он замер, перестав дышать, считая секунды до того, как кто-то войдет в комнату. Кто-то. В памяти не осталось тех ноток, которые он чуял, что, впрочем, его не расстраивало. Казалось, он разучился вообще переживать, волноваться, разочаровываться. Хоулетт лишь крепче сжал в руке почти пустую бутылку, медленно подняв голову и встретившись взглядом с появившейся на пороге дочерью. В сердце что-то тихо, неуверенно екнуло, но через секунду все вновь погрузилось в абсолютно ледяной покой. Никаких эмоций. Он смотрел на нее так, как изучал бы картину на стене. Отчужденно, думая о своем. «Пришел…» - эхом отозвалось ее восклицание в голове, растворившись в тумане равнодушия. Ну да. Пришел. Зачем, непонятно. Что-то привело его сюда, неведомая сила, которой невозможно сопротивляться. Инстинкты. Джеймс продолжал наблюдать за девушкой, внимательно ее слушая. Он вспомнил ее имя, Кендалл. Красивое имя. Дочь как-то вопросительно позвала его, Росомаха не шевельнулся. К чему? Она и так узнала его. Возникла пауза в ее монологе, гнетущая тишина, которую мужчина, однако, не ощущал. Для него время давно остановилось. Как-то вечером, отходя от очередного испытания, находясь в полубредовом состоянии, он метался в горячке по камере из абсолютно непробиваемых стен, разбивая в кровь скованные руки, и кричал. Звал дочь, которая сейчас стояла перед ним. Звал супругу. Он просил их помочь. Впервые в жизни, с надрывом, хрипло, страшно, не осознавая происходящего, страдая от галлюцинаций. То и дело картина кромешной тьмы камеры сменялась их домом, этой самой гостиной, в которой находилась его семья. Он чувствовал дикую боль, он звал их, но они стояли к нему спиной. Не слышали. Не видели. Всего пара шагов, но Джеймс не мог дотянуться. Казалось, его намеренно игнорируют, его забыли, его судьба им безразлична. То, что мерещилось ему, связанное с дочкой и женой, было самым тяжелым испытанием, с которым не могли сравниться никакие опыты. Потому что раны наносились не по телу, а разрывали душу, сводя его с ума. Сейчас, когда тишина сменилась речью Кендалл, все это мгновенно воскресло в памяти, пробуждая в Росомахе затаившуюся ярость. Слова девушки лишь усилили его гнев, и зверь вырвался на свободу, с легкостью заменив в сознании сломленного Хоулетта. Бутылка в его руке, жалобно зазвенев, разбилась. Осколки впились глубоко в ладонь, а в следующую секунду мутант сорвался с места, одним мощным прыжком сократив расстояние между собой и Торрент. Он впечатал девушку в стену с такой силой, что вполне мог сломать ее что-то. Пальцы здоровой руки вцепились в ее горло мертвой хваткой с одной-единственной целью. Задушить. Воплощение животной ярости, вот кем сейчас был мужчина, глухо рыча и совершенно нечеловеческим взглядом испепеляя Кендалл. Она раздражала, бесила его. Глупая девчонка, что она возомнила о себе? Какое право она имеет говорить все это ему? Зверь прекрасно понимал речь, смысл монолога, но ответить ей не мог ничем, кроме хриплого рыка. Девушка стремительно бледнела, пытаясь ухватиться за его руку своими. Мутант резко поднял ее на полметра над полом, еще сильнее сжимая шею. Еще миг – и позвонки не выдержат. Росомаха не контролировал себя. От верной гибели Кендалл спасло появление в гостиной ее матери. Ороро, окликнув Хоулетта, с переполненным страхом взглядом метнулась к ним. В следующую же секунду мощная шаровая молния отбросила Джеймса в противоположный конец комнаты. Он сломал спиной шкаф с сервизом и, под звон разбитой посуды, рухнул вниз, на обломки фарфора и дерева. Как-либо навредить такой полет ему не мог, практически моментально сработала регенерация, но ярость его поубавилась. Неизвестно, что сильнее охладило зверя – глаза супруги, в которых отражался ужас, или впервые использованная против него сила. Так или иначе, но благодаря ее вмешательству разум постепенно прояснялся. Хоулетт поднялся, выпрямился, мельком взглянув на то, как Ороро с трепетом помогает Кендалл встать на ноги. И в этот момент его словно окунули в ледяную воду. Сердце замерло, когда в голове проскользнула страшная мысль. Он хотел убить свою дочь. Он чуть не задушил ее. А как на него посмотрела Гроза. Он словно очнулся от забвения, чувствуя, как пустоту внутри заполняет лавина не самых приятных эмоций. Он снова сходит с ума. Оставаться здесь – подвергать их смертельной опасности. Ороро и Кендалл и так немало выстрадали из-за него. Ему следует оставить их в покое. Не нужно было возвращаться. Его не ждали. Нет, не так. Он сам себя здесь не ждал. Росомаха стремительным шагом прошел мимо семьи к выходу из гостиной, намереваясь навсегда покинуть дом. Супруга, будто предугадав план побега от действительности, окликнула его по имени. Шаг непроизвольно замедлился, но он не остановился. Не давать слабину. - Ты нужен нам. – три коротких слова перевернули весь его внутренний мир. Хоулетт замер, медленно развернулся и, не решаясь взглянуть Грозе в глаза, отрицательно покачал головой. Следовало что-то сказать, он хотел объяснить ей все, но не мог. Та вспышка эмоций, которая случилась сразу после атаки Ороро, исчезла, растворившись. Он опять был опустошен. Только теперь вместо ярости осталось другое чувство – вины. Он никогда в жизни не простит себе то, что случилось только что. И, наверное, никогда не сможет вернуть их с дочерью крепкие дружеские отношения. Росомаха собрался все-таки уйти, но супруга, лучше его понимая всю сложность ситуации, добавила: - Останься. Все. План побега провалился. На него одели невидимый ошейник и посадили на цепь. Единственным человеком, который мог влиять на Хоулетта даже в неадекватном состоянии, была Ороро. Он отошел от порога и остановился у стены, опустив взгляд в пол и слыша, что Гроза усадила дочь на диван, стряхнув на пол осколки бутылки. Затем она подошла к тому бару, откуда Хоулетт брал алкоголь, достала графин с водой, наполнила стакан и отдала его Торрент. А сама, по всей видимости для храбрости, выпила рюмку коньяка и опустилась рядом с Кэнди на диван. Им предстоял очень серьезный разговор. Но никто не мог начать его.
Torrent: Кажется, ей все-таки удалось задеть Джеймса, вывести его из состояния ледяного оцепенения - во всяком случае, мужчина так сильно сжал бутылку в руках, что та, не выдержав давления, разлетелась на тысячи мелких осколков, превратилась в стеклянную пыль. "С ним сделали что-то ужасное", - мгновенно поняла она, испуганно глядя на отца. Интуиция подсказывала Кендалл, что она должна была немедленно покинуть гостиную, спрятаться в своей спальне, дождаться прихода матери, вернуться в школу, в конце концов, но какая-то часть сознания упорно твердила, что рядом с Росомахой она по-прежнему могла чувствовать себя в безопасности. Хоулетт был ее другом и верным защитником - эту простую истину она усвоила еще в детстве. "Бежать, немедленно!" - Джеймс резко сорвался со своего места, и она успела заметить лишь то, что его лицо исказила гримаса гнева - казалось, он не осознавал того, что перед ним стояла его дочь. - Папа, не надо, - испуганно выдохнула она - в следующий момент он с силой прижал ее к стене. Руки мужчины сомкнулись на ее шее, и только тогда Торрент поняла, что Росомаха не притворялся. Он не хотел проучить ее за дерзкую фразу, он видел в ней личного врага, и теперь обрушил на нее всю ту животную ярость, что когда-то умел сдерживать. - Папочка, пожалуйста, - она прекрасно знала, с какой легкостью он справлялся со взрослыми мужчинами, и потому здраво оценивала свои шансы на выживание - увы, в данной ситуации они равнялись нулю. - Папа, - она все еще старалась воззвать к его разуму, но в глазах Джеймса, затуманенных пугающей дымкой, не было ни намека на жалость, сострадание или здравомыслие. - Не надо, - в очередной раз прохрипела она. Дышать с каждой секундой становилось все труднее и труднее, воздух со свистом вылетал из легких, перед глазами темнело... Неужели она погибнет так нелепо, в собственном доме, от рук своего же отца? И что станет с Грозой, если она потеряет не только мужа, но и ребенка? - Про..., - договорить она не смогла. Совсем недавно цеплялась за жизнь, извивалась и пыталась царапаться, а теперь безвольно обмякла в его руках, словно покорное существо или изломанная, ставшая надоедливой и нелепой, кукла. И в тот самый момент, когда она была готова сдаться, какая-то неведомая силы отбросила мучителя в сторону. - Кендалл! - над ней склонилась Гроза. Мама, с которой она так часто не соглашалась, спасла ее от верной гибели. Помешала отцу совершить непоправимое. "За что?" - с помощью Ороро она поднялась на ноги и взглянула на Росомаху - тот успел встать и теперь быстрым шагом направлялся к выходу из комнаты - так, как будто бы боялся чего-то. Но чего? Кэнди понимала, что в случае необходимости он смог бы убить и ее, и супругу - значит, его пугала не возможная месть. "Он уходит", - она растерянно посмотрела на Монро. Недавняя сцена казалось странным, нелепым розыгрышем, и Торрент предпочла бы забыть о ней, если бы ее легкие не раздирало на части при каждом вдохе и выдохе. - Спасибо, - пробормотала она, когда Гроза протянула ей наполненный стакан - девушку трясло, и она искренне надеялась на то, что вода помогла бы ей успокоиться. Джеймс хотел убить ее. Вернее, не так. Джеймс убивал ее. Его остановило вмешательство Погодной Ведьмы - он задушил бы ее, если бы одаренная вернулась домой несколькими минутами позже. "Его заставили", - эта мысль даже не претендовала на полноправное утешение. "Почему они молчат", - она испуганно посмотрела на родителей. Что-то подсказывало девушке, что она должна была нарушить неловкое молчание, но она боялась даже пошевелиться - слишком яркими были воспоминания о том, что произошло несколькими минутами ранее. - Папа, - она осмелилась, наконец, позвать его, стараясь унять дрожь в голосе. Она боялась собственного отца. Страшилась его непредсказуемой реакции на обыкновенные вещи. Пожалуй, впервые в жизни она оказалась в такой непростой ситуации. Она не знала как подойти к нему, как позвать, как к нему обратиться. Впрочем, все было бы намного проще, если бы проблема заключалась только в этом - Торрент не могла понять, как сильно он нуждался в ней и нуждался ли вообще. Его ледяное равнодушие, вспышка ярости, виноватый вид - все это смешалось в ее сознании, давило на плечи несуществующей массой, но она все еще помнила о том, каким он был всего два месяца назад, как внимательно относился к ней, старался не показывать собственных переживаний. И обещал вернуться. Рука скользнула к карману черной куртки - именно там хранилось теперь его прощальная записка - единственная вещь, которая грела ее на протяжении стольких дней. Ей не пришлось разворачивать письмо для того, чтобы вспомнить его содержание - за это время она успела выучить наизусть несколько строк, написанных ровных почерком. "С любовью, всегда твой. Папа", - она знала, что теперь он не испытывал тех чувств, о которых говорил в тот день. Понимала, что и сама не могла доверять ему так, как прежде. Но почему-то верила в то, что неприятная сцена не могла перечеркнуть все то, что формировалось за долгие годы. - Папа, - она поднялась с дивана и медленно подошла к нему - каждый шаг давался ей не так просто, как хотелось бы. Она боялась, и не собиралась этого скрывать. - Где ты был? - тонкая ладонь легла на его плечо. Возможно, со стороны Кэнди казалась расслабленной, но на самом деле она была напряжена, готовилась в любой момент сорваться со своего места. - Что с тобой делали? - ее голос звучал нежно и просительно. Она поймет, если он откажется говорить с ней, поймет, если он стряхнет ее руку или уйдет. Поймет, но все равно не сможет злиться - сначала она испугалась, теперь же пыталась наладить с ним какие-то отношения. - И я соврала тогда, - ее голос дрогнул, но она упрямо продолжила. - Тебе здесь рады, - добавлять неуместное "по крайней мере, были до того, как ты решил убить меня", она не стала.
Wolverine: Она позвала его. После всего, что случилось пару минут назад, он не сразу поверил в услышанное. Она обратилась к нему так, как это бывало обычно. Да, в ее голосе чувствовались нерешительность, страх, непонимание, но для него это сейчас казалось незаметным. Хоулетт тяжело вздохнул, не смея поднять взгляд, продолжая буравить им пол. Как после такого вообще смотреть ей в чудесные голубые глаза? Как прикасаться к ней? Как говорить что-то теплое, доброе? Он наверняка навсегда превратился для нее в зверя. Впрочем, Росомаха не удивлялся такому возможному изменению отношения к себе. Он действительно больше не тот, каким его знала и принимала семья. Сумеют ли они смириться с тем, что осталось от него? Когда девушка позвала его снова, мутант медленно поднял голову, наблюдая за тем, как Торрент направляется к нему навстречу. Она шла очень неуверенно, явно опасаясь повторного нападения, но сейчас Джеймс не тронул бы ее, даже не контролируя себя. Зверь внутри тоже ощущал вину, а это означало, что он, поджав воображаемые хвост и уши, просто спрятался поглубже, тихо поскуливая в душе и не предпринимая ничего, чтобы вновь не совершить чудовищную ошибку. Если когда-нибудь дочери удастся простить его, он все равно не сможет забыть ее испуганных глаз, робкого шепота, трепетного биения сердца, которое могло остановиться навсегда из-за него. Вот она подошла к нему совсем близко, осторожно положила руку на плечо, и по всему телу от места ее прикосновения стало разливаться согревающее тепло. Хоулетт оттаивал, корка льда внутри треснула, и он судорожно выдохнул, наконец решившись встретиться с ней взглядом. Вопрос о его местонахождении последние два месяца, вполне естественный и ожидаемый, заставил его болезненно поморщиться и на мгновение опустить веки, ничего не отвечая. Как можно ответить на него? Как передать все, что пришлось пережить, если слова не способны отразить всю палитру эмоций, особенно если от последних ничего кроме вины не осталось? Пока мужчина терзался собственным молчанием, которое его семья могла неверно истолковать, Торрент задала еще один вопрос, еще более сложный для рассказа. Он и сам толком не знал, что именно с ним вытворяли ученые. Одну часть времени Джеймс проводил в бреду после психотропных веществ в одиночной камере, а другую – в бессознательном состоянии на операционном столе. И из всего этого более-менее ясно он помнил лишь свои галлюцинации, по большей части связанные с теми, кто был ему дорог. В ответ на последнюю фразу Росомаха лишь устало покачал головой, прекрасно понимая, что его появлению в таком стиле радоваться сложно. Однако спорить он не стал, мысленно поблагодарив девушку за то, что она весьма героически пыталась как-то улучшить ситуацию. Ее усилия требовали награды в виде его отклика, поэтому более сохранять молчание не стоило. - Обжегшись, ты вновь тянешься к огню. Храбро. И опасно. – коротко прокомментировал Джеймс, покосившись на покоившуюся на его плече руку, и затем переведя взгляд на дочь. Он накрыл ее ладонь своей, легонько сжал и медленно опустил вниз, покачав головой: - Не нужно рисковать. От меня лучше держаться как можно дальше… Собственно, пришел я для того, чтобы… - Росомаха не договорил, заметив, как странно посмотрела на него Гроза, замерев от напряжения. Глухо вздохнув, он отпустил руку Кендалл и тихо продолжил, с нескрываемым трудом выговаривая слова, будто отвечал на плохо знакомом ему языке: - Нас сняли сразу с самолета. Его убили сразу. Меня отключили и привезли на базу. Очередную. На этот раз за меня взялись серьезно, решили сломать и переделать психику… Они планировали создать бойца, лишенного всех эмоций, кроме гнева. Поэтому почти все два месяца я провел под воздействием наркотических и психотропных средств, с подавленной регенерацией. Что делали с моим телом, я не помню. Все физические травмы уже зажили. Как мне удалось бежать, не знаю, как оказался здесь, тоже. Зачем пришел – и этого не могу сказать. Помню только, как сходил с ума в своей камере, и что вас видел в своем бреду. Вот и весь рассказ. – на лице не было ни тени усмешки, даже грустной, Хоулетт оставался таким же опустошенным, отрешенным, потерянным. Он переводил взгляд с дочери на супругу, пытаясь понять, как они восприняли его короткий монолог. Затем, спустя несколько секунд тишины, мужчина кашлянул и добавил то, что считал наиболее важным: - Я уже не тот. Вы заметили… То, что случилось… Я не контролирую себя абсолютно. И того Джеймса, которого вы знали, больше нет. Хотел бы сказать, что мне жаль, но это не моя вина, что я теперь… другой. Я не знаю, сколько времени потребуется на то, чтобы хоть частично вернуть себя прошлого. Я нездоров. И это совершенно точно. Находиться рядом – смертельно опасно. Сами видите… Поэтому скажу еще кое-что, но прежде хочу уточнить, что я вовсе не желаю этого, что решение принято ради вас. Вы и так слишком многим жертвовали для меня, страдали из-за меня, подвергали себя опасности… Сейчас я не способен защитить вас от себя же, и не могу быть уверенным, что через пять, десять минут, через полчаса вновь не впаду в ярость… - Росомаха умолк, медленно сделав несколько шагов к дивану, где сидела супруга. Он опустился перед ней на корточки, так, чтобы они находились примерно на одном уровне, и тихо произнес: - Ороро, нам следует оформить развод. Все бумаги я подготовлю. От тебя потребуется лишь подпись. Все имущество - твое. Кенди тоже, конечно, остается с тобой. У вас есть все мои номера счетов, денег хватит на долгие годы безбедной жизни. Я буду помогать, если вы захотите и если это потребуется, но подвергать вас риску своим присутствием больше не стану. Я найду, где поселиться, чтобы не мешать вам и лишний раз не напоминать о себе. Скорее всего, сейчас придется отправиться на Тибет, только там мне могут помочь. Я надеюсь, что могут… У меня нет никого, кроме вас, и именно поэтому мне особенно важно, чтобы вы были счастливы и находились в безопасности. Рядом со мной, с таким, какой я теперь, ни того, ни другого у вас не будет… А так, Ороро, ты еще можешь найти кого-то более достойного и надежного, чем я… Не нужно больше жертв. – мужчина наклонился и коснулся губами тыльной стороны ее ладони, покоившейся на краю дивана, затем поднялся, выпрямился и отвернулся, чтобы семья не видела гримасу боли, исказившую его лицо. Оказывается, говорить такие вещи безумно сложно, особенно когда собственные слова разрывают и без того истерзанную душу на части, и кажется, словно один из тех кошмаров в камере стал явью. «Что же ты делаешь…» - скулил внутри зверь, лишь усугубляя и без того нараставшее чувство вины. Хотелось как можно быстрее закончить это бесполезное самобичевание, хотелось покоя… Росомаха, однако, не уходил. Он остался в гостиной, отойдя к стене и оперевшись об нее спиной. Мутант снова не позволял себе смотреть на супругу и дочь. Больше всего боли приносила мысль, что на самом деле его решение правильное, логичное, настолько разумное, что от него холодело в сердце. Он добровольно лишает себя всего самого дорогого, вновь обрекает себя на одиночество и скитания. И все ради того, чтобы спасти семью от их самого страшного, коварного врага – самого себя.
Torrent: "Я обвиняла его", - она внимательно смотрела на отца, пытаясь понять, что же с ним произошло - когда-то живые, удивительно яркие глаза потускнели и смотрели теперь с пугающим ледяным равнодушием, растопить которое, как оказалось, было не так просто, как хотелось бы. Ее жест, доверительный и в чем-то трогательный, на него не произвел никакого впечатления - он решительно убрал ее руку со своего плеча, но в какой-то момент ей показалось, что в этом жесте было больше нежности, чем неприязни. Спустя несколько минут она поняла, что на этот раз угадала - шокирующий монолог Джеймса помог на многое взглянуть с другой стороны. Теперь, по крайней мере, она понимала, почему он набросился на нее - месяцы бессмысленных издевательств и жестоких пыток не могли не наложить на его характер определенный отпечаток. Несмотря на решительность, последовательность, внутреннюю силу и некоторую суровость, он оставался человеком, чьи слабые места были известны каждому, кто смог бы понять, как много значила для него его семья. "Что именно с ним делали?" - она хотела задать этот вопрос, но не нашла в себе сил для этого - она сочувствовала Хоулетту, видела, как трудно ему было говорить о случившемся, и потому заставляла себя молчать, чтобы ему не пришлось заново переживать все ужасы последних дней. - Ты не уйдешь, - растерянно бросила девочка, многозначительно глядя на мать - именно в Ороро она искала сейчас поддержку и защиту. Мысль о том, что они могли снова потерять его, не укладывалась в ее сознании - ей было трудно представить себе все то, что пришлось испытать Росомахе, и потому она надеялась на лучшее, все еще верила в то, что смогла бы вернуть его, помочь преодолеть ярость и жестокость - в конце концов, он не всегда был примерным семьянином. - Твоя позиция мне ясна, - спокойно начала Ороро и тут же поднялась со своего места, и Кендалл проводила ее возмущенным взглядом - девушка решила, что мама поспешила согласиться с отцом. - Неужели ты думаешь, что я отпущу тебя, Джеймс? Ты сможешь уйти, только тогда, когда ты этого захочешь, - Гроза подошла к мужу и подняла на него требовательный взгляд голубых глаз. - Ты хочешь бросить нас? Мы надоели тебе? Если ты скажешь "да", я уйду с дороги и никогда больше не позову тебя, - она говорила совершенно серьезно, и лишь та сила, с которой она сжимала край собственного плаща, выдавала ее волнение. - Не думай о безопасности, разберись в своих желаниях. Сможешь соврать? Сможешь сделать несчастной и меня, и свою дочь? Если ты останешься, мы вместе поедем на Тибет, мы поможем тебе справиться с этой проблемой. Ты думаешь, что я согласилась стать твоей женой, рассчитывая на безоблачную жизнь? Ошибаешься. Я с самого начала знала, на что иду. Видишь это? - она продемонстрировала обручальное кольцо. - Это значит, что я готова принять Джеймса Хоулетта со всеми его трудностями и недостатками. Не забывай, что нам обеим хватит сил хотя бы для того, чтобы охладить твой пыл, если потребуется. Я не собираюсь говорить, что ты остался прежним, не хочу убеждать тебя в том, что мы будем жить так, как прежде. Прошлого не вернуть, случившегося не стереть, но в настоящем осталось то, что я по-прежнему люблю тебя. Так что ты скажешь? Ты хочешь уйти? - с нажимом произнесла она. Кендалл, которая все это время просидела на диване, сжимая в руках пустой стакан с таким видом, как будто бы он был волшебной палочкой, исполняющей все желания, замерла. Она понимала, что отец в таком состоянии мог ответить на последнюю фразу матери согласием - его стремление защитить их не знало границ.
Wolverine: Он молчал, с некоторой растерянностью слушая монолог Ороро, поднявшейся с дивана и остановившейся прямо перед ним. Что слышалось в ее голосе, упрек, требование, непонимание? О чем она говорила, разве он заранее не объяснил, что не хочет этого? Такое чувство, будто Гроза не уловила смысл его слов. Он хотел было прокомментировать каждую ее странную фразу, ощущая, что удивление внутри вот-вот сменится возмущением, но все же не стал этого делать, промолчал и глубоко вздохнул. Ороро задала свой последний вопрос, ответ на который был известен всем присутствующим в этой комнате. Росомаха перевел задумчивый взгляд с супруги на дочь, затем снова посмотрел на возлюбленную и, ничуть не переменившись в лице, оставаясь все таким же потерянным, негромко произнес: - Я предупредил вас… Завтра днем улетаем на частном самолете. Вещей по минимуму. Что делать со школой – думайте сами. Я вашу очередную жертву не одобряю. Но и не принять не могу. Спасибо. – на мгновение его выражение чуть смягчилось, мужчина сделал шаг навстречу Грозе и осторожно, опасаясь самого себя, взял ее за руку, встретился с супругой взглядом и некоторое время простоял так. Она все поняла бы и без слов. Это прикосновение, приближение было самым большим, на что сейчас был способен Хоулетт. Словно вспомнив о чем-то, он отступил от Грозы, опустил голову и тихо добавил: - Самое страшное со мной творится ночью. Готовьтесь к этому. Вам лучше спать сегодня в одной комнате. Будете слышать шум, рычание, все что угодно – не спускайтесь вниз. Ни в коем случае. Ждите до утра. После полуночи я отключусь, но лучше не рисковать и оставаться наверху… А сейчас извините, но хотелось бы принять душ и переодеться во что-то более… домашнее. – Джеймс покинул гостиную, поднялся вверх по лестнице и скрылся в ванной, прилегавшей к их с супругой комнате. Таким образом он дал семье возможность поговорить наедине, обсудить волновавшие их вопросы, пока шум воды перекрывал их и без того тихие голоса с первого этажа. Росомаха вернулся к ним минут через пятнадцать, в шортах и футболке, с еще мокрыми волосами. Он выглядел чуть более оживленно, чем при появлении дома, но глаза оставались по-прежнему серыми, потухшими. Аромат готовящейся еды встретил мужчину на лестнице, и он спустился быстрее, направившись прямиком на кухню. Ороро и Кендалл были здесь, и от Хоулетта не укрылось то, что за секунду до его появления воцарилось молчание. Отреагировав на это совершенно безразлично, мутант остановился у входа, наблюдая за семьей. Лед внутри продолжал таять, уже появлялись связанные с Грозой и Торрент чувства, но все продвигалось довольно медленно. Супруга обернулась и мягко улыбнулась ему, словно приглашая войти. Джеймс кивнул и прошел в центр, заняв место за столом, где сидел обычно раньше. Наверное, стоило предложить свою помощь, но он был настолько опустошен и измотан, что не смог первым прервать тишину на кухне. - Дочка, присаживайся, я сама закончу, спасибо. – ласково обратилась Гроза к Кендалл, и та опустилась на стул рядом с Росомахой. Он медленно поднял голову и виновато посмотрел на девушку. - Прости за случившееся. Я не хотел этого. Ты же знаешь, я… люблю тебя и твою маму… Как твои успехи в школе и на тренировках? Кенди, если ты хочешь спросить меня о чем-то, это лучше сделать сейчас, пока я относительно спокоен… и пока вечер не наступил… И ты тоже, Ороро. – Джеймс поднялся, когда супруга повернулась к ним, и все же помог ей накрыть на стол. Эти действия требовались больше ему, чем жене. В какой-то момент они взялись за тарелку одновременно, с разных сторон. Гроза улыбнулась, он тяжело вздохнул, и опять же в одну секунду они отпустили ее. Посуда не успела упасть- мужчина подхватил ее на лету и поставил на столешницу, приблизившись к Ороро настолько, что они почти касались друг друга. Она дотронулась кончиками пальцев до свежевыбритой щеки. Джеймс прикрыл глаза и слабо, очень слабо, но все же улыбнулся. Эта немая сцена сменилась его взволнованным шепотом: - Я так скучал. – он умолк, многозначительно посмотрев на Грозу. Этого признания было достаточно, чтобы убедить супругу в том, что он по-прежнему любит ее. От прекрасных глаз Ороро Хоулетта отвлек шорох у стола, он вспомнил, что здесь присутствует еще и дочь, и одернув себя мысленно, отстранился, вернулся на свое место, задумчиво уставившись на тарелку с порцией ароматной, хорошо приготовленной говядины, приправленной соусом, название которого он всегда забывал.
Torrent: Кендалл прекрасно поняла смысл монолога матери и сумела разгадать, что Ороро хотела увести Джеймса как можно дальше от опасной темы и подчеркнуть, что значение имело лишь их желание быть вместе. Его благородное стремление защитить свою семью от внешнего мира и от себя самого было понятно и Торрент, и Грозе, но обе они знали, что ни при каких обстоятельствах не смогли бы отказаться от него и тем самым предать все то, что их связывало. - Со школой проблем не возникнет, - быстро вставила девочка. Она боялась того, что отец возьмет свои слова обратно, и потому стремилась убедить его в том, что внезапная смена места жительства не доставила бы ей особенных неудобств. - Мы и раньше часто переезжали, я привыкла. В случае необходимости мама сама продолжит мое обучение, - в ее взгляде, обращенном к Погодной Ведьме, застыла немая мольба. К облегчению Кэнди, Гроза лишь кивнула - она явно не собиралась оставлять дочь на попечение педагогов или одного из старых друзей семьи. - Самое страшное, - сама того не замечая, она повторила его фразу вслух - рука немедленно потянулась к горлу, но одаренная тут же одернула ее. Что-то подсказывало ей, что она не должна была напоминать родителям о случившемся, усложнять и без того непростую ситуацию. "Будем считать, что это сделал не он, - она слабо улыбнулась в такт своим мыслям. - Лучше забыть, чтобы снова научиться доверять", - девушка стремилась вычеркнуть из памяти пугающее событие хотя бы потому, что она нашла отцу оправдание. К счастью, к известному с детства правилу "его действия имеют смысл только потому, что они его", прибавилось осознание того, что он поступил так не по своей воле. Бесконечные пытки, бред, возвращение домой, ее провокационная фраза, - пожалуй, она могла понять его. Понять и простить. Вне зависимости от того, насколько сильно он нуждался в этом самом прощении. Когда он вышел, в комнате повисло напряженное молчание. Гроза принялась расхаживать по комнате, не обращая на дочь ни малейшего внимания, Кэнди же сжалась в кресле - она хотела задать матери тысячу вопросов, но не знала, как это сделать. - Мы будем собираться вечером? - спокойно уточнила она, изо всех сил стараясь вести себя так, как будто бы ничего удивительного не произошло. Сколько раз она произносила эти слова, когда они обсуждали планы на выходные? Почему же сейчас они звучали так странно, так неуместно, так пугающе - только теперь она подумала о том, что сила Тибетских знахарей не была безграничной, и это предположение заставило ее не на шутку испугаться. - Думаю, да, - подтвердила Погодная Ведьма и с улыбкой посмотрела на Торрент. Она была благодарна дочери за то, что та не стала устраивать истерик, но девочка не могла этого понять - многие вещи были для нее естественными, не требующими признания или поощрения. По этой же причине она так и не осознала, почему Джеймс назвал возможность быть рядом с ним жертвой - скорее всего, он не знал, что только в его присутствии они чувствовали себя счастливыми. - Ты поможешь мне приготовить ужин? - услышав эту фразу, Кендалл кивнула и поднялась со своего места. Несколько минут они провели в тишине, механически выполняя несложную работу. - Не понимаю, что с ним сделали, - призналась, наконец, Торрент. - Внушили ему, что мы его враги? Или превратили в безэмоционального робота? Он сбежал или его отпустили на волю? - последние слова она скорее прошептала, чем проговорила - почему-то она боялась того, что Хоулетт услышит ее. В очередной раз разозлится или неправильно поймет, оскорбится или уйдет. - Не думаю, что это распространяется только на нас, - начала Гроза, но тут же осеклась - еще раньше Кэнди услышала знакомые шаги и предостерегающе покачала головой. На Джеймса, по всей видимости, внезапно воцарившееся в кухне молчание не произвело особого впечатления - он равнодушно подошел к столу. - Да, конечно, - кивнула она в ответ на фразу матери и нерешительно направилась к своему месту. - Ничего, - мягко прервала она, когда отец начал извиняться. - Не стоит, правда, - попросила Кендалл, робко глядя ему в глаза. "Любит, - мрачно повторила она про себя и ее губ коснулась тень горькой улыбки. - Интересно, как много значит для него это слово теперь, когда он так сильно изменился", - Торрент ни в чем его не винила - она пыталась понять, что он имел ввиду. Следовал традициям, говорил о любви только потому, что именно так должен был вести себя отец, вернувшийся из долгой командировки? - Все замечательно, - бодро отрапортовала она. - Миссис Блэк по-прежнему считает, что я недостаточно хорошо воспитана, - она принялась говорить о пустяках, при этом не отдавая себе отчета в том, что успокаивала скорее себя, чем его, но следующая его фраза заставила ее вернуться с небес на землю. - Зачем они это сделали? Изучали поведение мутантов? Проводили эксперимент или хотели свести тебя с ума? - мгновенно выпалила она и спросила чуть тише. - Тебе было очень трудно? - нелепый вопрос. Детский. Наивный. Но как иначе она узнает, каково ему пришлось? Как выразит свое сочувствие? Ужин прошел довольно быстро, и они с Ороро поднялись на второй этаж - они пообещали, что лягут спать, но Торрент слишком хорошо знала, что обе они будут всю ночь вслушиваться в тишину и ждать начала очередного кошмара.
Wolverine: Если бы Кендалл была телепатом, он без колебаний предоставил бы ей все свои обрывочные воспоминания за последние два месяца. Чтобы она знала, на что способны их враги, чтобы понимала, насколько серьезной может быть ловушка, чтобы хоть как-то оправдаться за случившееся в гостиной перед ней. Но увы, у дочери были другие способности, а на словах передать такие эмоции и мучения невозможно. Поэтому, опустив голову ниже, не смея смотреть ей в глаза, Джеймс тяжело вздохнул и негромко, практически шепотом, отозвался на самый последний вопрос: - Очень. – одно-единственное слово прорезало тишину так остро, что почти физически можно было ощутить волну боли, кругами расходившуюся по кухне от Хоулетта. Как-то резко стало холодно, его бросило в мелкую дрожь и, крепко вцепившись руками в край стола, он уткнулся взглядом на свои колени, плотно стиснув зубы и не позволяя нечеловеческому крику вырваться из груди. Он глушил, давил в себе неприятные воспоминания, которые нахлынули на него, разрывали его на части. Казалось, он чувствует, как оттаявшее сердце трещит по швам, неспособное справиться с такой нагрузкой. Мужчина стремительно бледнел, подрагивание усиливалось, и Гроза, вовремя заметив, что ее супруг находится на грани срыва, поспешила убрать оставшуюся посуду со стола и, захватив с собой Кендалл, уйти вместе с ней наверх, так бесшумно, что Джеймс не сразу заметил их исчезновение. И когда он понял, что остался один, то резко впился зубами в руку, издав сдавленный, но от этого не менее чудовищный стон, который наконец-то нашел выход из его измученной души. Боль физическая немного облегчила его страдания, отвлекла его, но рана на запястье моментально затянулась, а Росомаха остался опять наедине со своими воспоминаниями. Он вскочил из-за стола и метнулся в гостиную, где запер дверь на ключ, вихрем пронесся по комнате, задернул шторы, убрал самые ценные вещи как можно дальше и рухнул на диван, обессиленный, истощенный морально. Единственное, о чем сейчас мог мечтать мужчина – это сон без сновидений, заслуженный, но такой недоступный отдых. Ему жизненно необходимо было уснуть. К счастью, долго ждать не пришлось – едва спина коснулась мягкой мебели, он тут же отключился. Джеймс дремал всего час-полтора, и сложно было назвать его сон спокойным: мутанта лихорадило, он метался по дивану, приглушенно рычал, кого-то звал на самых разных языках и неизменно повторял «убью», словно мечтал отомстить кому-то. И чем ближе была полночь, тем сильнее мучился кошмарами Росомаха, а где-то в половину двенадцатого он очнулся. Зверем. С этого момента относительная тишина в доме сменилась воистину страшными звуками ломающейся мебели, бьющегося стекла и посуды, скрежета когтей по стенам, дикого воя, исступленных криков, чудовищных проклятий. Он метался, словно в клетке, от одного угла к другому, уничтожая все на своем пути, кромсая все, что попадалось под руку, абсолютно себя не контролируя. Джеймса не было в этом ужасном, невероятно сильном существе. Ярость – имя ему, грозно рычащему, смертельно опасному, настоящему зверю. Если бы хоть кто-то оказался в этой комнате, он моментально был разорван в клочья, неважно, друг или враг, для обуянного злостью мутанта сейчас не существовало никакой разницы. Он ненавидел всех. Мечтал убить всех. Желал, чтобы они страдали так, как пришлось ему. Хотел видеть их, бьющихся в агонии, испытывающих страшные муки. А на деле терзался и бился в исступлении сам. - Орррроро! Сюда, Орррроро! ГРРОЗА! – не отдавая себе отчета, бешено рычал Росомаха, в темноте гостиной и мраке собственной души разыскивая дверь, чтобы выбраться из клетки. - Выпусти меня отсюда! – он царапал когтями стены, бетон крошился на изуродованный пол, чтобы пробить проход в коридор, ему потребуется около семи минут. Но, едва начиная кромсать одно место, он тут же подскакивал к другому и уже здесь изливал свою ярость. Поразительно, откуда черпалось столько сил в измученном теле – уже более часа зверь горел в пламени собственной ненависти. С каждым ударом по бездушным стенам, мебели он терял частицу себя, он умирал в агонии душевных мук, сгорал от охватившего его, словно заразная болезнь, сумасшествия. Это не могло продолжаться долго. Он либо прорвется наверх, куда влекло его неутомимое желание мстить всем и повсюду, либо остановится сам. И в тот самый момент, когда когти стали крошить крепкую дверь, Росомаха пошатнулся, издал последний хриплый нечеловеческий вопль и рухнул, словно подкошенный, на бок. Кошмар закончился. Джеймс был в коме.
полная версия страницы