Форум » Альтернатива » The Chronicles of Parallel World [Wolverine, Torrent] » Ответить
The Chronicles of Parallel World [Wolverine, Torrent]
Wolverine: Время и место: параллельный мир, приблизительно наше время Участники: Wolverine, Torrent + Storm (С разрешения Грозы задействован ее персонаж в некоторых моментах). Сюжет: эпизоды из жизни семьи одаренных, которые боролись за честь и справедливость сверхчеловеческой расы в кровавой войне между людьми и мутантами. Связующий элемент хроник - их главная героиня Кендалл Хоулетт (Torrent), дочь Росомахи и Грозы в альтернативном мире. Удивительная судьба удивительных персонажей.
Ответов - 36, стр:
1 2 All
Torrent: Прошла минута, вторая, третья - ничто не нарушило мертвую тишину, воцарившуюся в доме. Торрент искренне надеялась на то, что это значило, что на этот раз Джеймс ошибся и они могли провести ночь спокойно. Впрочем, она слишком хорошо понимала и то, что до двенадцати оставалось немногим более двух часов - он же сообщил им, что терял над собой контроль именно в полночь. "Немного напоминает рассказы про оборотней", - она мрачно усмехнулась и тут же начала развивать эту идею, строить предположения. Казалось, что за этими мыслями Кендалл могла спрятаться от действительности, и она с удовольствием продолжила бы и дальше придумывать невероятные картины, если бы они не касались ее отца, если бы в каждой из них она не видела распростертое на кушетке тело и страшную фигуру, склонившуюся над ним. Почему именно полночь? В это время разум не защищен от проникновения извне? Или же ночью человек чувствует себя покинутым и одиноким, брошенным и испуганным? При свете дня многие вещи, которые рвут наше сознание на части, кажутся лишь тенью, химерой, не способной надолго завладеть им. Тьма же в любой момент может преподнести неприятный сюрприз. Безглазая, всеобъемлющая, она не предлагает успокоения - она опасна точно так же, как и пустота, которую можно заполнить чем угодно и как угодно. Боишься предательства со стороны тех, кто тебе дорог? Опасаешься потерять нажитые честным трудом капиталы? Пожалуйста, столкнись с тем, что придумало твое подсознание и не жди помощи от кого бы то ни было - ты остался наедине со своими собственными страхами, и лишь тьма станет безмолвным свидетелем твоих мучений. - Дочка, ты собрала вещи? - голос Грозы вырвал Торрент из неприятных раздумий, и она согласно кивнула - девушка не хотела брать с собой много одежды, и потому справилась с задачей за рекордно короткий срок. Ороро натянуто улыбнулась, взглянула на часы и направилась к своей постели - судя по всему, она ожидала того, что дочь последует ее примеру. Кендалл обычно громко протестовала, когда ее заставляли ложиться спать в одиннадцать часов, но на этот раз она без лишних слов поспешила забраться под одеяло. Она знала, что при всем желании не смогла бы уснуть, но еще меньше она хотела задавать какие-то вопросы, что-то выяснять, спрашивать или уточнять. Ей вполне хватило того ответа, что она получила от Джеймса - она была абсолютно уверена в том, что никогда не забыла бы то короткое слово, в которое он умудрился вложить столько боли и страдания. - Что это? - она не знала, как долго пролежала в темноте, напряженным взглядом изучая потолок. Ровное дыхание Ороро не могло обмануть Торрент - она скорее почувствовала, чем услышала то, что мать замерла на своем месте, когда услышала искаженный яростью голос Росомахи. - Он один? - взволнованно прошептала она - почему-то не верилось в то, что один одаренный мог производить так много шума. Нечеловеческий крик, звон бьющейся посуды, треск, - казалось, что на первом этаже встретились солдаты двух противоборствующих армий, который решили без промедления выяснить отношения. - Тише, - Гроза бесшумно поднялась со своего места и поспешила к дочери - они сидели, обнявшись, и лишь бешеный стук двух сердец выдавал их присутствие. Пытка длилась невероятно долго - казалось, что время замедлило свой ход, чтобы растянуть страдания трех мутантов. Одного, вынужденного бороться с воображаемыми противниками, проклинающего и друзей, и врагов, и двух других - тех, кому приходилось слушать его вопли и не иметь возможности ему помочь. Что может быть хуже бездействия? Вы когда-нибудь наблюдали за страданиями близкого вам человека? Вы следили за тем, как он медленно сходил с ума, заточенный в собственной квартире? Вы знаете, что это такое - знать, что ты с удовольствием согласился бы разорвать свою душу на части, если бы один из осколков мог помочь тому, кто остался сейчас наедине с ожившим ночным кошмаром? А знать еще и то, что твоя жертва была бы бесполезной? - Стой! - Ороро, услышав свое имя, попыталась встать, но Кендалл мертвой хваткой вцепилась в ее руку. - Это не он, он не узнает тебя, - убедительно произнесла она, глядя в испуганные глаза матери. Интересно, ее самообладание изменило бы ей, если бы она услышала свое имя? - Да, - кивнула, наконец, Гроза - сиюминутный порыв уступил место рассудку, и она опустилась на свое место, обнимая дочь - к сожалению, она понимала, что Торрент была права. Минута, другая, третья - наконец все стихло, и только тогда они осмелились спуститься на первый этаж. Ороро не хотела брать с собой дочь, но та со свойственным ей упрямством пошла вслед за матерью - тяжелая дверь, висящая на расшатанных петлях, разбитая посуда, изодранные стены. Если бы его не ослепила животная ярость, он смог бы выбраться наружу и отомстить тем, кого считал врагами. Отомстить им. За то, что отпустили, не нашли, не спасли. - Джеймс, - он не ответил, и Гроза при помощи ветра перенесла его на чудом уцелевший диван. Мать и дочь присели в отдалении, все еще не рискуя приблизиться к нему. За окном начало светать.
Wolverine: До восхода солнца измученное тело не подавало никаких признаков жизни кроме слабого пульса и прерывистого дыхания. Ночной кошмар можно было сравнить с настоящей пыткой, настолько истощил он силы мужчины. И хуже всего было то, что после таких безумных самоистязаний он отчетливо чувствовал остаток ярости внутри. Словно след, навеки запечатленный на только что уложенном асфальте. След, избавиться от которого можно лишь вырезав по периметру все целое, что осталось рядом. А что если вся душа была изуродована такими отпечатками эмоциональных потрясений? Вырезать ее полностью? Криво висевшие на стене часы показывали восемь утра, когда Джеймс медленно пошевелил плечом и тихо простонал. Во рту пересохло так, что он не мог и слова сказать. Открыв глаза, он тоскливо посмотрел на супругу и дочь, понимая, что навсегда уничтожил между ними что-то. Теперь они будут бояться его так же, как и враги. И никакие извинения тут не помогут. Да и что он может сказать? Что не хотел пугать их? Не хотел, но пришлось. Что не может сдержать себя? Да, это так, и пусть они знают это. Что теперь превратился в настоящего зверя? Превратился же не по своей воле. Хоулетт знаком попросил Ороро принести воды, ощущая, что он не способен пока даже сесть. Что уж говорить про самостоятельные передвижения… Ему требовалось немного времени, минут двадцать на то, чтобы организм восполнил полную потерю сил. Жаль, что моральной регенерации не существует. Они остались с дочерью наедине. Росомаха протянул к ней раскрытую ладонь, будто предлагая дать ему руку, и когда девушка решилась на это, устало и грустно улыбнулся одними уголками губ в ответ. Он был готов убить себя за то, что в глазах ребенка до сих пор отражался призрак ужаса, почти исчезнувшего, но еще остававшегося в ее сердце. Долгие годы он оберегал ее от любого намека на подобные кошмары наяву, но не сумел защитить ее от самого себя. - Кэнди… Послушай меня, дочка… Каким бы я ни был, пусть даже если тебе кажется, словно я ненавижу вас, помни правду. Вы – все что у меня есть. Моя семья, мой дом, мой смысл жизни. Обещаю, я постараюсь все исправить и вновь стать таким, каким ты привыкла видеть меня. Но если ничего не выйдет… Я не хочу, чтобы ты запомнила меня тем, кем я вернулся вчера. Пожалуйста. Ты не представляешь, во сколько раз мне тяжелее, чем если бы я оставался где-то в лесу. Ты разочарована во мне… Это бьет еще больнее, чем воспоминания. Нет, не говори ничего, прошу. Я уже закончил. Я люблю тебя. Помни. – он замолчал, заметив возвращение Грозы. С ее помощью Хоулетт присел на диване, опустошил стакан с водой и только сейчас нашел в себе силы осмотреть ночную клетку зверя. Гостиную было невозможно узнать. Казалось, здесь поработала целая бригада по сносу комнаты, настолько изуродованным было помещение. Мужчина вздрогнул при мысли, что было бы, если бы он нашел дверь сразу. Он с отчетливо читаемым во взгляде страхом пристально посмотрел на Ороро, чувствуя, как внутри зарождается отвращение к самому себе. Скорее, нужно срочно двигаться в путь. Чем быстрее они окажутся там, тем больше шансов на избавление от этой нечеловеческой ярости… - Вы готовы? Собрались? Тогда едем. Милая, поведешь сегодня, хорошо? Ваши чемоданы я сейчас спущу. – Джеймс практически никогда не просил Грозу сесть за руль, но сейчас он понимал, что не сможет везти их до частного аэропорта, хотя тот и находится всего в нескольких десятках километров. Пусть лучше супруга, так будет надежнее. Он медленно поднялся с дивана, с недоверием глядя на подрагивавшие после перенапряжения ноги, осторожно прошел несколько шагов, а затем уже более уверенно поднялся наверх, за багажом семьи. Ему самому не требовались никакие вещи, все необходимое он сумеет купить в любой момент, а самое важное ждет его там, на Тибете. При мысли о возможном успешном излечении Росомаха приободрился, прибавились силы, и вниз по лестнице он спускался уже быстрее, подхватив чемоданы. Ороро и Кендалл ждали его в машине, и, закинув вещи в багажник, он занял место переднего пассажира, внимательно посмотрел на Грозу и негромко произнес: - В путь.
Torrent: Три года прошло с тех пор, как они покинули гостеприимный Лондон и отправились на Тибет, лелея в сердцах надежду на скорейшее выздоровление Джеймса. Несмотря на то, что Росомахе удалось полностью восстановиться, Кендалл предпочитала не вспоминать то время, что они провели в горах - слишком много сил, физических и моральных, пришлось потратить для того, чтобы выполнить все указания мудрого мастера, согласившегося им помочь. Впрочем, Торрент прекрасно понимала и то, что только благодаря вмешательству старца отец смог справиться с "таинственным недугом" - так, по крайней мере, окрестил лекарь то, что случилось с Росомахой. Казалось, что жизнь наладилась и вошла в привычную колею - теперь одаренным не приходилось вздрагивать от каждого шороха и мысленно проклинать тех, кто посмел напасть на Джеймса и превратить его в дикого зверя, смертельно опасного для каждого, кто встретился бы на его пути. Разумеется, безоблачным их существование мог назвать только маленький ребенок, но те трудности, с которыми против воли сталкивались Хоулетты, не значили ничего по сравнению с тем, что они уже успели пережить. Во всяком случае, Кэнди могла бы назвать себя счастливым человеком, если бы ее счастье не омрачал один неприятный факт. Месяц назад подобное предположение показалось бы абсурдной, глупой идеей, не выдерживающей никакой критики, но теперь Торрент оставалось лишь смириться с тем, что отношения между ее родителями безнадежно испортились. Больше всего задевало то, что при ней Джеймс и Ороро старательно - хотя и не очень талантливо - играли роль идеальной пары. Интересно, они всерьез полагали, что могли обмануть свою дочь, которая за шестнадцать лет научилась определять их настоящие чувства лучше любого эмпата? "Да, дорогой, ты прав", - как часто в этих словах Погодной Ведьмы звучало непривычное раздражение, как часто они произносились с едва прикрытой неприязнью! Сначала Кендалл решила, что они поругались и старалась выяснить причину их ссоры, но оба упорно молчали или же переводили разговор на другую тему, упрекая ее в излишней подозрительности. Стоило признать, что Росомахе почти удалось убедить дочь в том, что она раздула из мухи слона - она поняла, что была целиком и полностью права только тогда, когда проснулась среди ночи, чтобы взять стакан воды, и стала случайной свидетельницей их спора. Хоулетт что-то доказывал супруге и выглядел при этом оскорбленным, а Гроза молча сидела на диване - казалось, что она устала аргументировать свою позицию. Удивленная, бесконечно растерянная, Кэнди чересчур громко вздохнула, и этот звук тут же долетел до обостренного слуха отца - его лицо приняло безмятежное выражение, и он наклонился к жене, чтобы сообщить ей сведения, для Торрент, по всей видимости, не предназначенные. После памятных событий девочка часами лежала без сна, вслушиваясь в тишину, но родители стали осторожнее - теперь они перестали выяснять отношения в ее присутствии. В другой раз Кендалл слишком рано вернулась из школы - ее появление произвело эффект взорвавшейся бомбы. Джеймс быстрым шагом направился в спальню, с подчеркнутым безразличием глядя и на жену, и на дочь, а Ороро схватила первую попавшуюся книгу и сделала вид, что погрузилась в чтение. К бесконечному возмущению девушки, и мать, и отец отказались комментировать эту сцену. Огромное множество заданных ею вопросов - и ни одного ответа. "Не понимаю, что заставило их поругаться, - Торрент задумчиво пожала плечами. - Такое чувство, будто бы дорогу им перебежал целый батальон черных кошек, весьма скептически настроенных по отношению к человечеству", - она с раздражением отбросила со лба прядь непослушных светлых волос и посмотрела на часы. Она специально встала так рано - она надеялась встретить отца, чтобы поговорить с ним до тех пор, как он уедет на работу. То, что произошло между Ороро и Джеймсом, казалось ей досадным недоразумением - не могли люди, которые прошли вместе огонь, воду и медные трубы стать друг другу чужими, их любовь не могла превратиться в неприязнь или ненависть, не могла исчезнуть или испариться. - Что ты делаешь в гостиной? - она спустилась на первый этаж, и ее немое удивление сменилось недоумением - Росомаха лежал на диване, а подушка под его головой и одеяло указывали на то, что он провел здесь целую ночь. - Почему ты не в спальне? - требовательно спросила она, глядя на него пронзительным взглядом голубых глаз. Она до сих пор не могла понять, что заставило его покинуть супружеское ложе. Пап. если что-то не так или не нравится, говори, я исправлю. Я взяла за основу вчерашнюю идею, так что вроде бы все оправдано.
Wolverine: Пребывание на Тибете в течение нескольких месяцев было одним из самых морально сложных периодов в жизни Хоулетта, ведь ему приходилось прилагать титанические усилия, чтобы измениться, чтобы справиться с звериной сущностью внутри себя, которая была в несколько раз сильнее, подпитывавшаяся из бездонного источника ярости. Мудрый монах, который помогал мужчине, лишь задавал тому направление, следил, чтобы Росомаха не сбился с верного пути, а все остальное он делал сам. Стоит ли объяснять, что за это время он, как и любой, кто победил болезнь, остался после выздоровления в крайне ослабленном состоянии. Психологическому восстановлению было дано начало, но требовались месяцы и даже годы, чтобы добиться того контроля над собой, которым он владел раньше. Душа его, прожженная насквозь, медленно возрождалась из пепла. В день отъезда Росомаха, прощаясь со своим учителем, спросил у него совета, что могло бы помочь ему сейчас наиболее эффективно? Монах улыбнулся, наклонился к нему поближе и прошептал, что самое лучшее лекарство – исполнить свою заветную мирную мечту. Около двух лет Джеймс не прибегал к этому методу, в глубине души так и не откопав среди разрухи после моральной встряски самое желанное. Тогда он стал анализировать не то, чего ему не хватает, а то, что он имеет. Казалось бы, у него все есть – замечательная жена и умница-дочь, достаточно средств на безбедное существование, более-менее спокойная работа, уютный дом в Канаде, ведь теперь они жили именно там. Тибетский монах предложил Хоулетту вернуться к себе на родину после долгих бесед с ним – он видел, насколько мужчина любит эту страну, и понимал, что там он будет чувствовать себя более комфортно. И вот однажды, когда Джеймс подвозил Кендалл в школу, он вспомнил одно из самых сокровенных его желаний, давно уже погребенных заживо. Это случилось в тот момент, когда дочь уже покидала машину, а его взгляд упал на спешивших к зданию мальчишек-первоклашек. С большими портфелями, искренними улыбками на счастливых лицах крепко прижимались они к ногам отцов и матерей, предвкушая веселый день, но не желая расставаться с родными хотя бы на несколько часов. И всю неделю Росомаха вынашивал в себе эту мысль, изучая ее так, словно это был опытный образец – он рассматривал ее с разных сторон, с негативных и позитивных позиций, с возможной точки зрения других членов его семьи, и в конце концов, однажды, решил поделиться ею с супругой. Он волновался, когда объяснял ей, насколько сильна эта мечта, но искренне верил в то, что Ороро согласится и поддержит его. В глазах светился давно забытый огонек счастья, пока Хоулетт рассказывал ей все, в душе он уже радовался тому, что исполнение желания так близко. И поэтому отказ Грозы, прозвучавший, как ему показалось, весьма жестко, был подобен землетрясению. В недоумении мужчина потребовал объяснений, и от них ему стало еще хуже. Оскорбленный, он все же не спешил так скоро расставаться со своей мечтой, и в течение последующей недели продолжал напоминать Ороро об этом вопросе. И постоянно получал отказ. Не желая травмировать Кендалл тем, что между ними появилась настоящая пропасть непонимания, супруги пытались как могли вести себя максимально правдоподобно рядом с ней, но искренности в этих поступках не было. Джеймс играл роль всем довольного отца семейства ради дочери, закрывая от ее взора ту боль, которую причиняла ему Гроза. Он знал, что девочка, скорее всего, обо всем догадывается, и ждал того момента, когда она захочет во всем разобраться, но ему хотелось отсрочить их разговор в надежде, что еще несколько дней – и он сумеет убедить супругу. Стоит отметить, что по возвращению с Тибета их личная жизнь стала менее насыщенной. А после этой беседы Ороро и вовсе избегала общества Хоулетта, словно боялась, что он силой добьется своего. Это недоверие еще больше оскорбляло мужчину, но он проявлял чудеса терпения, решив бороться ради давно забытой, но теперь вернувшейся к нему цели до конца. Поэтому в том, что однажды дочь нашла Росомаху в гостиной, не было ничего удивительного. Он спал так уже несколько дней, но обычно поднимался раньше, чем просыпалась в школу Кендалл. Когда девушка спустилась на первый этаж и задала из коридора вопрос, Джеймс еще дремал. До него не сразу добралось осознание того, что Торрент все-таки уличила его в отдельном проведении ночей на диване, но после того, как уже над самым ухом прозвучала следующая фраза, мутант встрепенулся, открыл глаза и с удивлением покосился на дочь. - Доброе утро, Кэнди. – он как-то странно усмехнулся и поднял взгляд к потолку. Там, сверху, еще спала Ороро. - Моя супруга не доверяет мне настолько, чтобы делить со мной двухместную кровать. Да и по правде говоря, я там много места занимаю. Не бери в голову, это пройдет у нее. Что будешь на завтрак? – он уже сидел на диване, в одних шортах, с растрепанными волосами, не до конца проснувшийся, задумчиво разглядывая обручальное кольцо на своей руке. Следовало придать себе более беззаботное выражение лица, но если честно, Росомаха уже устал играть роль счастливого мужа. Ему было неприятно и обидно, он чувствовал себя задетым и оскорбленным, и совершенно не понимал позицию Грозы. Неужели он просил невозможного? Почему тот, кто долгие годы боролся, кто по тяжелейшему пути шел к своему счастью, кто восстал из пепла, почему он не может мечтать о сыне? Это слишком много? Это очень сложно?
Torrent: - Доброе утро, - пробормотала Кендалл в ответ на приветствие и смерила отца подозрительным взглядом. - Если, конечно, его действительно можно назвать добрым, в чем лично я сильно сомневаюсь, - добавила она, всем своим видом демонстрируя желание выяснить истинную причину ссоры Ороро и Джеймса. Отец, к бесконечному удивлению девушки, ответил на поставленный вопрос, но его слова смутили ее гораздо больше, чем его же молчание. Что-то подсказывало ей, что мужчина говорил правду - во всяком случае, в его голосе звучало неприкрытое раздражение, а в глазах читалась обида. Казалось, что Гроза действительно обидела его, не позволила находиться с ней в одной кровати и заставила спать на диване в гостиной, не чувствуя при этом ни малейших угрызений совести. - Но это же абсурдно, - выпалила Торрент, шокированная его фразой. - Она тебе доверяет, вы так много пережили вместе, - добавила она чуть тише, стараясь не смотреть на Хоулетта. Ситуацию осложняло то, что она затронула достаточно деликатный вопрос - разумеется, Кэнди понимала, откуда берутся дети и новость о том, что ее родители уединялись в спальне не только для того, чтобы обсудить проблемы этого бренного мира, не могла ее удивить, но обсуждать с отцом вопросы, которые касались его личной жизни, было, по меньшей мере, непривычно. - Мы поговорим об этом за завтраком? - с нажимом уточнила она, искренне надеясь на то, что он поймет ее желание разобраться в том, что случилось и не сочтет ее вопросы посягательством на свое интимное пространство. - Ты снова перестал себя контролировать? - с беспокойством уточнила она, глядя на отца. Теперь она боялась увидеть в его чистых голубых глазах отражение животной ярости, но спустя мгновение поняла, что эта идея не имела права на существование. - Нет, это невозможно. В противном случае ты предпочел бы уйти из дома, чтобы не подвергать опасности наши жизни, - она слабо улыбнулась и прошла на кухню. - Да и мама в любом случае не стала бы выгонять тебя из спальни - она никогда не поощряла твое желание спасти нас от себя самого, - она размышляла вслух и тем самым давала ему возможность собраться с мыслями и начать тяжелый разговор. - Тосты с чаем? - предложила девушка, поворачиваясь к плите. Та непосредственность, с которой он приступила к приготовлению еды, помогала ей не обращать внимания на некоторое смущение. От любопытства, разъедавшего ее душу, не осталось ни следа - она искренне хотела помочь им преодолеть временный кризис. - Кушать подано, - она усмехнулась, поставила на стол поднос, заняла свое место и бросила быстрый взгляд на часы. - Мама спит, нам никто не помешает, - как будто бы невзначай заметила она, по-прежнему не притрагиваясь к своей порции. - Пап, не делай вид, что ничего не случилось, - попросила, наконец, она, осторожно касаясь его руки - осознание того, что он мог не доверять ей, производило на нее гнетущее впечатление. - Ты ведь любишь маму? - этот вопрос звучал трогательно из уст семилетнего ребенка, но теперь однозначное "да" в качестве ответа не могло ее успокоить. Торрент слишком хорошо знала, как много "но" обычно следовало за этим словом. "Да, он чудесный муж и замечательный человек, но меня раздражает его манера оставлять после себя бардак на столе. Но он только и знает, что смотрит футбол!" - и еще бесконечное множество крошечных нюансов, превращающих совместную жизнь в ад. С другой стороны, она знала, что эти мелочи не могли разрушить брак ее родителей - за долгие годы они привыкли ко всем недостаткам друг друга, если, конечно, замечали их. - Что случилось? Почему она не хочет быть с тобой? - пожалуй, ее вопрос прозвучал двусмысленно, но она не обратила на это особого внимания. Разумеется, ее не могла не интересовать версия Грозы, ее объяснение происходящего, но она прекрасно понимала, что мать не стала бы обсуждать с дочерью подобные вопросы. "Пока мне кажется, что его несправедливо обидели", - она посмотрела на отца с сочувствием, но тут же вспомнила, что и он мог совершить что-то неприятное, низкое. Но что? Вероятность измены она отмела сразу же - если бы его соблазнила другая женщина, в еuj голосе не звучало бы негодование. - Я слушаю, пап , - напомнила она, глядя ему в глаза.
Wolverine: Он грустно усмехнулся и молча пожал плечами в ответ на слова дочери про абсурдность ситуации. Будучи приятно удивленным тем, что Кендалл, еще не выслушав его до конца, уже показывала свое невраждебное к нему отношение, Джеймс смягчился, по его губам скользнула едва заметная улыбка, и настроение немного улучшилось. Хоть кому-то есть дело до него и его сокровенных желаний. Вот только делиться с девушкой будет не так-то просто: он не хотел оскорблять в ее глазах Ороро, настраивать Торрент против ее матери, и в то же время он не знал, как она сама отреагирует на новость, из-за которой и произошла размолвка с Грозой. Быть может, осудит его, обидится на него, решит, что ему мало ее. После споров с супругой Хоулетт уже не был уверен в том, что его идею кто-то может принять спокойно. Как странно, что такое невинное по сути предложение произвело эффект атомной бомбы. Интересно, а какие сцены ему устроила бы Ороро, если бы он, например, изменил ей? Десятки молний испепелили бы его на пороге? - Конечно, давай обсудим это на кухне. Я, признаться, голоден со вчерашнего дня. Ужином меня не кормили, а после смены в госпитале делать себе что-то уже не хотелось… - мутант поднялся с дивана, быстро убрав за собой спальные принадлежности в ближайший шкаф, и вместе с дочерью направился в сторону кухни. По пути она выдвинула свою теорию, которая могла бы иметь место, если бы не события двухлетней давности. После Тибета не было и дня, чтобы зверь как-то заявил о себе. Будто он умер внутри или впал в продолжительную спячку. Признаться, Хоулетту было бы легче, если бы тот хоть изредка подавал признаки жизни. А так теперь он не знал, сумеет ли в случае опасности набраться достаточной агрессии, чтобы уничтожить противников беспощадно и быстро, как раньше. Пока он собирался с ответом, Кендалл вслух сама опровергла свою же теорию. Он благодарно улыбнулся ей, избавившей его от неприятных объяснений, кивнул, подтверждая правильность ее суждений, и присел за стол. - Да, тосты. – коротко отозвался Джеймс, задумчиво глядя на дочь. Она была уже достаточно взрослой, чтобы понять его, но хватало ли ей жизненного опыта, чтобы максимально объективно оценить ситуацию, в которой, частично по его вине, оказалась их семья… Как странно порой бывает, что дети становятся домашними психологами для родителей. Это неправильно, так не должно быть. Ему следует справиться самому, не привлекая девушку на свою сторону прямо или косвенно. Но разве может он обманывать ее, игнорировать вопрошающие взгляды, позволять ей засыпать с беспокойством, в неведении? Она ведь все чувствует, все замечает. Росомаха понимал это, прекрасно зная, что интуиция у Кендалл ничуть не хуже его собственной. И вообще, она была самым близким для него человеком. В данный момент даже ближе, чем супруга. - Спасибо. Да, я слышу ее размеренное беспечное дыхание. – он кисло улыбнулся и опустил взгляд на свою порцию с тостами. Есть резко перехотелось, но, не желая обидеть Торрент, он потянулся за завтраком. Впрочем, тут же одернул руку и вздрогнул, когда до запястья второй коснулась дочь. Он внимательно посмотрел на нее, чуть наклонив голову, словно изучая. Заданный ею вопрос задел что-то внутри. Тяжело вздохнув, он тихо, так, чтобы было слышно лишь ей, отозвался: - Люблю. – ответ прозвучал твердо, без сомнений, но нотка разочарования проявилась в его голосе, - Ничего особенного не произошло. Просто я поделился с ней одной сокровенной мечтой. А она отреагировала так, что я и подумать о таком отказе не мог. Кендалл, не стоит тебя в это вмешивать… Но, пожалуй, я все-таки объясню, в чем дело. Чтобы ты не терзалась зря. – он сплел свои пальцы с ее тонкими пальчиками и, чуть сжав ее ладошку, собрался с мыслями и продолжил: - Видишь ли, в день отъезда тибетский монах посоветовал мне, для скорейшего восстановления, исполнить какую-нибудь сокровенную мечту. С тех пор прошло несколько лет, и все это время я пытался найти в себе то давно забытое и отброшенное в самый дальний угол сердца. То, чего мне действительно очень хотелось бы. И недавно я вспомнил. Возможно, тебе это покажется глупым и сентиментальным, но для человека, у которого более ста лет не было семьи, близких людей, желание вполне естественное. Я всегда мечтал иметь двух детей. Девочку и мальчика. Воспитанием девочки я занимался бы так, чтобы не погубить в ней нежное, женственное. Научил бы ее управляться с силами, защищаться, закалил бы волю и характер, дал бы полезные знания, просто стал бы ее лучшим другом, отцом и братом в одном лице. Но не вмешивался бы в ту часть воспитания, которая оставалась за матерью. А сыном я занялся бы полностью сам. Я создал бы из него подобие себя, отдав ему все самое лучшее, что есть во мне, помог бы ему избежать тех недостатков, которыми сам обладаю. Это, наверное, звучит эгоистично, но он был бы похож на меня. Охраняя его от своих негативных качеств и ошибок, тем самым я сумел исправиться бы в чем-то и сам. И просто знал бы, что если со мной что-то случится, в семье останется не только сильная духом дочь, но и ее брат, за которым они вместе с матерью были бы, как за адамантиевой стеной… - он замолчал, мрачно усмехнулся и покачал головой. Наверное, со стороны все это звучало так нелепо. Джеймс выворачивал перед дочерью свою душу. В первый раз, когда он рассказал все супруге несколько недель назад, пожалел об этом. И сейчас с беспокойством ждал реакции Торрент. - Ороро огорошила меня отказом. Жестким, беспрекословным. Она не дала мне даже договорить. От нее я услышал в тот вечер лишь упрямо повторявшееся «нет». И в течение следующих дней пытался узнать, почему же все-таки она против.
полная версия страницы